Непростая математика

Майские праздники закончились так же быстро, как и начались. Почти все время я просто валялась в кровати, смотрела сериалы, читала книги и наслаждалась отсутствием отчима в нашей с мамой жизни. Пару раз я даже вышла с Василисой и Настей погулять, а на девятое мая мы с мамой выбрались в центр и весь день бродили по городу, наслаждаясь солнечной погодой. С Дмитрием Игоревичем я ни разу за это время не виделась, из-за чего иногда становилось очень тоскливо. Но я не успела даже глазом моргнуть, как снова началась учеба. Последний месяц, я бы даже сказала, последние две недели перед летом. Эта мысль грела мое сердечко. И вот снова понедельник, снова в школу. Последний рывок перед тремя месяцами свободы. Проснувшись, на удивление, в прекрасном настроении, я с легким сердцем собралась и вышла за пятнадцать минут до урока. Попрощавшись с офигевшей от моего радостного настроя мамой, я начала свой путь навстречу знаниям. Погода была прекрасная! Светило теплое майское солнышко, которому я никак не могла нарадоваться после хмурого и тучного Питера. Мне даже птичье пение казалось музыкой для ушей. В унисон с пением птичек шуршали листьями деревья. Дул нежный, мягкий и слегка прохладный ветерок, играя в моих волосах. Я наслаждалась каждой секундой. На входе в школу не было огромной кучи маленьких детей, что обрадовало меня еще сильнее. День начинался просто прекрасно. И у меня вдруг проснулось желание учиться. Хотя, скорее всего, оно было обусловлено тем, что я сегодня наконец увижу Дмитрия Игоревича, впервые после поездки в Санкт-Петербург. По пути из раздевалки в класс я проскочила мимо информационного стенда. Там все так же висели объявления о пропаже троих учеников нашей школы, но рядом с ними висело еще одно, совсем новое. Надо же, увязнув в своих проблемах, я почти забыла об этих инцидентах. Мне стало немного стыдно. Взглянув на фотографию пропавшей девушки, я застыла. С фотографии на меня смотрела Настя Батраева. Я в ужасе отшатнулась от стенда. Нет, этого не может быть! Радостное утреннее настроение сразу же испарилось. Сердце бешено, почти до боли, забилось в груди, тело все оледенело, пульс застучал в ушах. Как?! Нет! Это не может быть правдой! Это какая-то глупая шутка! Я закрыла глаза и попыталась восстановить дыхание. Так. Я сейчас открою глаза и никакого листка о пропаже Насти не будет. Мне это просто показалось. Слегка успокоившись, я снова открыла глаза. Ничего не поменялось. На стенде все так же висела фотография Насти, ее приметы и контактные номера. Я взглянула на дату ее пропажи. Господи, там стояла позавчерашняя дата! Меня затошнило, закружилась голова, и паника вернулась с прежней силой. Почему я об этом узнаю только сейчас?! Почему мне никто не позвонил, не сказал, что она пропала?! В конце концов мы дружили! Прозвенел звонок, и я, почти ничего не соображая, поплелась на ватных ногах в класс математики на первый урок. В классе творилась вакханалия. Учителя не было, поэтому все просто сгрудились в одну кучу и громко и испуганно, на перебой обсуждали пропажу Насти. Ко мне подскочила Василиса, в ее глазах стояли слезы, и я прекрасно понимала ее чувства. У меня же в горле стоял ком, а слез, видимо, из-за сильного шока, совсем не было. — Аня, — голос моей подруги дрожал. — Ты видела? Я собиралась сказать «Да», но из моего горла смог вырваться только тихий хрип. Сглотнув вставший в горле ком, я попыталась снова. — Да, — голос вернулся, но был неестественно тихим и напряженным. — Да, я видела. Из глаз моей подруги покатились слезы, а из груди начали рваться всхлипы. Я бы тоже хотела заплакать, чтобы избавиться от ощущения камня в груди и готовой взорваться в любую минуту головы. Но я не могла, просто не могла. Я обняла Василису, и она в ответ обхватила меня руками. Когда она немного успокоилась, я ее отпустила. — Ты как? — Сейчас лучше, спасибо, — ответила подруга, утирая слезы, но грустное выражение ее лица никуда не делось. Дверь в класс громко распахнулась. И я, резко вздрогнув, обернулась. В кабинет, запыхавшись, быстро вошел Дмитрий Игоревич. Выглядел он, мягко говоря, изнеможденным и очень уставшим. В голове промелькнули мысли о том, что он занимался делом о пропавших детях, и вот теперь на него обрушилась новая жертва. Думать о Насте, как о «жертве», мне совсем не понравилось, и меня аж передернуло. Уверена, что ему нелегко, а так как он теперь наш классный руководитель, то это еще большая ответственность. Мое сердце сжалось от боли за него. Велев нам всем усесться на свои места, математик прошел к учительскому столу с большой кипой тетрадок. В классе наступила тишина. Кинув эти тетрадки на свой стол, учитель повернулся к нам. Он тяжко и медленно вздохнул. — Доброе утро, класс. Садитесь, — голос его был очень напряженным и уставшим. Мы одновременно кивнули, и послышался гул отодвигаемых стульев. Когда все уселись, математик все еще молчал, и мы насторожились в ожидании каких-либо объяснений. — Вы уже, скорее всего, видели внизу объявление о пропаже Насти Батраевой. Если у вас есть какая-то информация, прошу сообщить ее мне. Лена подняла руку. — Да? — устало спросил математик. — Максим Николаевич, на объявлении написано, что она пропала позавчера, — голос у Лены дрожал. — Почему нам никто этого не сообщил? Мы в конце концов ее друзья, и должны были быть первыми, кого должны были оповестить и хотя бы опросить. Почему мы только сегодня узнаем о ее пропаже? — Тут сложная ситуация… — математик говорил медленно, делая паузы. — Родители Насти сказали, что позавчера вечером она пошла к своей подруге ночевать, а на следующий день не вернулась домой. Даже поздно вечером ее все еще не было. Ее родители позвонили этой подруге, но она им ответила, что Настя к ней не приходила. Тогда родители и забили тревогу. О ее пропаже узнали вчера поздно вечером, поэтому никого из вас не оповестили. — Скажите, ее пропажа связана как-то с исчезновением других детей? — подала голос Василиса. — Я не знаю… На этом расспросы закончились, и в классе воцарилась траурная атмосфера. Когда ты смотришь новости или объявления о пропаже других людей, тебе кажется, что это что-то далекое от тебя. Но когда это происходит с другом, одноклассником, с тобой, это просто выбивает из колеи. Ты понимаешь, что все плохое в этом мире на самом деле гораздо ближе, и никто не застрахован от несчастья. Учитель, поняв наше состояние, нас сегодня решил не напрягать и просто дал самостоятельные задания, которые, как он сказал, проверять не будет, а сам уткнулся в заполнение каких-то бумаг. На удивление, все погрузились в решение задач, чтобы избежать мрачных мыслей. Остаток дня прошел так же мрачно, только на остальных уроках мы работали в полную силу. Вспоминая сегодняшнее радостное утро, мне казалось, что это было так давно. Сейчас же голова моя была пуста, я совсем не могла сосредоточиться на уроках. Боже, бедная Настя. Буквально дня три назад мы вместе с ней и Васей гуляли по парку и наслаждались майским теплом, а теперь она пропала. Я могла бы подумать, что она сбежала с молодым человеком или что-то на подобии, если бы не пропажи детей до этого. Я точно была уверена, что по округе ходит маньяк, похищающий детей, и что исчезновение Насти лежит на нем. Она сейчас может быть мертва, изнасилована или все сразу. От этих мыслей меня затрясло. И ведь кто-то из нас может стать следующим… К концу учебного дня я была совсем без сил. Мне хотелось просто уснуть, притвориться, что это никогда не случалось, сбежать. Василиса ушла сегодня домой в слезах после третьего урока, так что я не могла обратиться к ней. Ей самой нужна была чья-то помощь. У меня же слезы не шли совсем, вместо них была сильная усталость и какая-то апатия. После последнего урока я обнаружила себя стоящей у кабинета математики. За закрытой дверью раздавался голос Дмитрия Игоревича, он разговаривал по телефону. Четко не было слышно его фраз, но по интонации, да и просто интуитивно, я поняла, что тема его разговора — Настя. Когда я поняла, что разговор закончен, я постучала и приоткрыла дверь. — Дмитрий Игоревич, это я. — Входи, Аня, — тихо ответил он. Закрыв за собой дверь, я проскользнула в кабинет и направилась сразу же к Дмитрию Игоревичу. Он сидел за столом, уронив голову на руки. Из-за Настиной пропажи нам всем было нелегко, и ему в том числе, так как расследование исчезновений было его работой, а исчезновений уже стало четыре. Я, не задумываясь над тем, что я делаю, мягко положила руку ему на голову и стала легонько пропускать его волосы сквозь свои пальцы. — Вы по телефону о Насте говорили? — Ты подслушивала? — Нет, просто предположила. Учитель поднял голову, и мне пришлось убрать руку. Он откинулся в кресле и глубоко вздохнул. — Да, в конце концов это еще одна пропажа… Но я не понимаю., — он запустил руку в волосы. — Раньше пропадали дети одиннадцати и двенадцати лет, а тут семнадцатилетняя девушка. Он снова вздохнул и уронил голову на руки. — Дим, а тебе еще что-нибудь известно о пропаже Насти? Во мне снова проснулась грусть, а горло начало распирать от невыплаканных слез. Математик посмотрел на меня. В его глазах отражалась усталость. — Ань, я не должен тебе об этом говорить… прости. — Я все понимаю, — кивнула я, но ком в горле стал расти, и мой голос задрожал. — Просто, понимаешь, Настя — моя подруга… Мне ужасно страшно, что ее могут не найти. Боже, она же может быть сейчас вообще мертва. А вдруг кто-то еще из моих близких пропадет? А вдруг меня похитят? Мой голос стал уже совсем тихим и горьким, но слезы все никак не шли. Мне было слишком страшно. За Настю, за всех моих друзей, за пропавших детей, за себя. Все проблемы, которые меня беспокоили до этого стали казаться такими мелочными на фоне этой. Даже отчим мне уже казался не таким страшным, как тот маньяк, который ходил по улицам и похищал несовершеннолетних. Краем глаза я увидела, что Дима встал из-за стола и направился ко мне. Он аккуратно положил мне руки на плечи, а затем обнял. Я сразу же оказалась прижата к нему, меня окружил его запах, его тепло, и это отогнало наступающую истерику. Тело само расслабилось, стало спокойнее. Я обняла его в ответ, уткнувшись лицом ему в грудь. — Я ни за что не допущу, чтобы ты пострадала, — услышала я его тихий, бархатный и уверенный голос прям над своим ухом. — Поняла? — Угу, — ответила я, вдыхая запах его одеколона. — И Настю мы обязательно найдем. — Угу. Меня успокаивал его тихий голос над ухом, стук его сердца под моей ладонью, его тепло и просто то, что он был рядом. И меня совсем не волновало, что кто-то может зайти и увидеть нас, мне уже стало на это все равно. Тревога за Настю не пропала, она же в конце концов моя подруга. Просто я смогла наконец взять себя в руки. Не знаю сколько мы так стояли, но Дима не отпускал меня, пока не убедился, что я в порядке и истерики не будет. Хотя о каком порядке может идти речь, когда твоя подруга пропала, и ты понятия не имеешь, что с ней? Но когда мне все-таки стало легче, он поднял одной рукой мою голову за подбородок. — Может нам как-нибудь сходить вместе прогуляться и развеяться? — спросил он, ободряюще улыбнувшись. — А то только в школе и видимся. Мне очень хотелось как-то отвлечься от удручающих мыслей, но, с другой стороны, мне совсем не хотелось веселиться, зная, что Настя в беде. И все-таки я решила, что если продолжу думать об этом, то сойду с ума. — Хорошо, — ответила я, и легкая улыбка сама появилась на моих губах, что удивило меня. Стыд перед Настей слегка кольнул в сердце. — Хочешь в кино, может в ресторан? Или еще что-то? Ты только скажи! — Нет, — ответила я тихо. — Пошли просто в парк? — Хорошо, — согласился он, поглаживая меня по голове с такой теплой и такой мягкой улыбкой на губах. — Как скажешь. В парк, так в парк. Я опустила голову. За весь сегодняшний день этот момент был как глоток свежего воздуха после долгого нахождения в душном помещении. Мне было так хорошо с ним, и еще лучше от осознания, что ему хорошо со мной. Он прекрасный человек, даже если сам считает, что это не так. Он для меня самый лучший. Я улыбнулась своим мыслям. Как я могла так по уши влюбиться в собственного учителя? Сама же раньше думала, что это тупой сценарий для фанфиков, а теперь мне все равно. Главное, что он рядом. Я снова подняла взгляд и встретилась с его добрыми и нежными глазами. — Дима, спасибо тебе за все, что ты для меня сделал, — мой голос прозвучал так мягко, что я сама удивилась этому. После этих слов я поддалась какому-то неожиданному порыву, и, взяв его лицо в свои ладони и наклонив к себе поближе, слегка поцеловала. В его взгляде сначала промелькнуло удивление, а потом разлилось тепло. Это был мимолетный поцелуй, но полный нежности и любви. — Я, наверное, пойду, — прошептала я. — Да, — выдохнул он. Я выскользнула из его объятий, и пошла к двери. Перед тем как выйти, я обернулась. — До свидания, Дима. — До свидания, Аня. И я закрыла за собой дверь со спокойствием в душе.