Кто я?

      Я не могу вечно бегать от Дани, а он не может вечно делать вид, что ничего не было. Что-то было. Но я до сих пор не в силах об этом говорить. Да и что тут скажешь? Он не первый и не последний раз занимался сексом с пьяной девушкой. Разница лишь в том, что со мной он видится каждый день и никуда не может сбежать.       Секс был бы неплохим, если бы не это глупое чувство вины и стыда, которые я так хочу выкинуть из головы. Первые дни после возвращения из Пхенчхана, мы старались не оставаться наедине. Ходили на обед с Дудаковым или разбегались по разным залам. Я понятия не имею, что думал про все Даня и думал ли вообще. Судя по обновленной палитре помад на его рубашках, все шло привычным для нас ходом.       В один из совместных перекусов Сережа затронул Олимпиаду и вспомнил Дане его ночные похождения после показательных номеров.       --Так ты с той красоткой в алом платье хоть немного общаешься?—спрашивает между прочим Дудаков и кусает бутерброд.       Я внимательно слушаю их разговор. Даня приподнимает бровь, силясь вспомнить, о чем же Дудаков говорит. Потом, очевидно, что-то в его памяти проясняется и он качает головой:       --Нет, конечно. Это такой одноразовый вечер. Я даже на ночь обычно не остаюсь, чтобы утром не было вопросов. Ведь когда ты просыпаешься с девушкой вместе, это хоть что-то да значит. А вот когда уходишь, ни надежд, ни обещаний. Остаться до утра можно только с кем-то особенным—это негласное мужское правило. А так это был просто секс. И секс, кстати, реально неплохой. Я бы сказал, лучший за последнее время.       Дудаков ухмыляется:       --Твои все пассии влезут хоть в автобус, если надо будет их посчитать?       Даня делает вид. что вспоминает, а потом махает рукой:       --Если только в даблдекер и стоя еще.       Я чувствую, как мои уши горят и прикрываюсь волосами. Даня уходит в танцевальный зал, а мы с Сережей допиваем кофе.       --Такая жизнь до добра его не доведет,--глубокомысленно говорит Дудаков.—Ему не помешало бы остепениться.       Я пожимаю плечами:       --Даня—умный мальчик, разберется как-нибудь. А когда захочет, найдет себе молодую красивую девушку, с которой будет не стыдно выйти в свет.       Дудаков только качает головой:       --С молодой и красивой он может с радостью спать, а вот быть нужно с умной и понимающей.       Я перевожу все в шутку:       --Ну, у Дани еще много времени. Разберется. А пока он проводит сравнительный анализ. Не знала, что он с кем-то в Пхенчхане сексом успел заняться,--как бы невзначай перевожу тему.       Дудаков, допивает остатки кофе и выкидывает стаканчик:       --Ну, я бы сказал что и не одну ночь. После произвольной тоже пришел в номер ночевать поздно. Но так и не раскололся, где был. Наверное, секс оказался на столько ужасным, что и говорить не о чем.       Я смеюсь, стараясь не выдать себя. Дудаков же потягивается и идет в сторону раздевалок. Я стою какое-то время и понимаю, что больше не могу молчать. Мне нужно поговорить с Даней. Мне нужна хотя бы иллюзия того, что все может быть, как раньше. Поэтому я выдыхаю и ложусь на лавочку, мимо которой Даня не пройдет. Я буду лежать там, пока мы не поговорим. Точка.       ***       После беседы мне действительно становится легче. Даня как всегда слишком беззаботен, чтобы хоть чем-то грузить себя.       --Мы же друзья,--просто говорит он в итоге и снова дает мне желатиновых медведей.       Я жую конфеты, запивая их кофе из даниной кружки, и чувствую, как мир снова становится прежним.       -Зато теперь я понимаю, почему с тобой готовы спать все, - наконец говорю я, чтобы показать, что тот секс тоже ничего для меня не значил, но я оценила старания.       Даня довольно выпрямляет спину, мол, да, я такой и смеется. А я понимаю, что все будет хорошо. Между нами все по прежнему и мы так и можем продолжать жить своими жизнями--Даня гуляя по барам, а я занимаясь сексом с Аксеновым.       На следующую встречу с Эдуардом я просто прихожу, чтобы стереть из тела ночь в Корее. Мне нужен секс, к которому я привыкла. С человеком, который не задает лишних вопросов. Эд почти срывает с меня одежду как только мы остаемся одни, а я только и могу сказать:       --Мне не нужно нежностей. Просто сделай это так, как ты всегда хотел сделать, но боялся.       И он делает. Припечатывает к столу, почти разрывает белье и входит в меня так резко, что я кричу. Его движения такие собственнические и животные, что я тоже перестаю думать.       --Ты моя. Моя. Моя, слышишь?—яростно шепчет Эдуард, сжимая мои бедра до синяков.—Ты только моя.       Я чувствую его внутри себя на грани боли и наслаждения. Твоя кто? Так и рвется с языка, но я просто закусываю руку, чтобы не стонать. Но Эда это не устраивает. Он выдергивает мою ладонь, останавливается на секунду, чтобы поцеловать в шею и продолжает:       --Перестань сдерживаться. Я хочу тебя слышать. Громко.       И я кричу под его руками, отпуская себя, а Эдуард все убыстряется и повторяет: --Моя. Только моя…       Я чувствую, как он взрывается и рычит, прижимаясь ко мне плотнее, но это как раз то, что мне нужно.       --Я люблю тебя, Этери,--спустя время говорит Эд и целует родинки на моей спине.—Я тебя люблю.       Но я делаю вид, что не слышу, а просто хищно улыбаюсь:       --И я люблю…секс с тобой,--отвечаю спокойным голосом и тянусь за кофтой.       Когда я ловлю взгляд Эдуарда, мне на секунду становится его жалко.       Уже в кармане пальто я нахожу пачку желатиновых медведей и закидываю парочку в рот.       ***       Жизнь в Хрустальном идет своим чередом, а мы больше не разговариваем с Даней о сексе. Он исправно носит мне медведей и кофе, а я прикрываю его барные похождения от мамы. Я даже не запоминаю имена всех его новых девушек, которые потом звонят на телефон и просят о встрече. Он же постоянно смеется надо мной и Эдуардом,считая, что тот может быть староват для наших физических упражнений. Это с одной стороны действительно смешно, а с другой—как-то странно. При всем сексуальном опыте Дани, между нами тоже был секс, и судя по всему, он ему совсем не понравился. Конечно, мы делаем вид, что этого не было, но иногда меня так и подмывает спросить: Неужели я была на столько хуже твоих непонятных девок из бара? Неужели?       С Людмилой Борисовной мы дружим с самого первого дня. Она понимает меня и всегда знает, как найти нужные слова. В один из даниных выходных мы просто пьем чай и заедаем его желатиновыми мишками.       -Ой, а у нас дома таких мишек вагон, - сквозь смех произносит она. - Даня всё время покупает именно этих, с кока-колой.       Я в принципе не удивлена. Я даже знаю, кому он их скармливает.       Но Людмила Борисовна вдруг говорит то, к чему я не готова. Что у Дани есть девушка, которая его не любит, но любит этих чертовых медведей. И он поэтому спит со всеми подряд.       Я же просто не знаю, что при этом сказать и чувствую себя обманутой. Мне всегда казалось, что это наша с ним фишка, но нет. Он покупает их какой-то девушке, с которой проводит свободное время, а мне сладости достаются за компанию, за оптовые партии, очевидно. Или по акции “две по цене одной”.       И я не знаю, от чего мне не по себе. От того, что эти все медведи не для меня, или от того, что Даня влюблен. Я долго думаю, кто это. Степанова? Или еще какая-нибудь молоденькая фигуристка…или девушка одноклассница со двора? Кто она?       И кто я?       Я улыбаюсь и закидываю в рот очередного медведя. Он кажется мне бесвкусным.       На следующий день Даня даже не отпирается и соглашается, что раздарил всех медведей своей девушке. Он не отпирается, что девушка есть и она настоящая, а не эти одноразовые одинаковые девицы, имена которых он даже не старается запомнить. А вот ту самую, как мне кажется, он называет "солнцем".       -- А мне-то казалось, что только я такая особенная,--специально подшучиваю над Даней, но он почему-то злится.       -Тебе перепадало по блату, - говорит он. - Но я тут решил не мучить себя безответной любовью и выбросил всех медведей.       Мне становится смешно и я начинаю дразнить его до тех пор, пока Даня не приходит из магазина с новой пачкой конфет. Теперь я уверена, что он купил их только для меня, а не для какой-то девицы.       -Расскажешь мне про эту девушку? – вдруг спрашиваю я, удивляя саму себя.       Надо же все-таки знать, кто там такая же любительница мишек. И кто украл сердце моего хореографа.       -Мы же вроде как не обсуждаем личную жизнь друг друга? – Даня противится, но потом сдается. - Ладно. Что ты хочешь знать?       - Какая она? –я не знаю, зачем эти слова срываются с моих губ.       Мне интересно. Мне все еще интересно, кто есть в его жизни…лучше, чем я.       -Она.. удивительная. Она самая красивая,--с улыбкой произносит Даня.       -Красивее, чем я? – этот вопрос никогда не должна задавать женщина, но я спрашиваю. Такой вопрос становился причинами войн и раздоров с начала времен, но мне просто нужно это знать.       -Я не сравнивал, - Даня пытается уйти от ответа - Она может рассмешить кого угодно. А когда смеётся сама - я готов слушать бесконечно. У неё удивительно длинные пальцы и красивая шея. А ещё она всегда разная. Бывает и строгой, и жесткой, и уютной, и совсем маленькой. У неё бездонные глаза и очень тёплая улыбка..       Даня говорит с такой улыбкой на лице, что я прямо вижу ее перед собой: Молодую, прекрасную, нежную, удивительную. Такую, которая достойна любви. Которую он будет носить на руках и дарить этих чертовых медведей, а еще цветы. Обязательно без шипов, красивые, настоящие, даже собранные в поле. С которой он захочет заснуть после секса и проснуться утром. От которой никогда не уйдет не оглядываясь после того, как займется с ней любовью.       --Но почему вы не вместе? Я же вижу, ты сильно её любишь, по-настоящему,--я не могу понять,почему так происходит. Почему кто-то может его не любить?       -- У неё чётко отлаженная жизнь, есть какой-то человек, с которым она спит. Есть работа, есть семья,--Даня смотрит на меня не мигая, отчеканивая каждое слово, а в его глазах я вижу только свое отражение.       -А ты? – шепчу я, стараясь отогнать от себя наваждение.       И Даня продолжает говорить, заглядывая мне прямо в душу:       -А я существую для того, чтобы смешить её, когда грустно.       “Этери улыбнись, смотри какая миленькая шоколадка есть у меня в кармане”       -- лечить, когда она болеет.       “-Принцесса, открой ротик. Это чтобы сбить температуру. Выпей, только одну ложечку. А я тебе потом конфетку дам”       - Присылать ей смайлики-сердечки       “И я тебя люблю, дорогая"❤️       -и каждый день приносить мармеладных медведей со вкусом кока-колы.       Я смотрю на полупустую пачку в своей руке и не могу сказать больше ни слова, огорошенная тем, что могла бы заметить еще очень давно.       -Ты из-за неё спишь со всеми подряд? Потому что она тебя не любит?       Зачем я спрашиваю это и не даю ему просто уйти, оставив меня одну в этой безумно большой комнате.       -Да, - отвечает мне Даня. - А ты думала, что я от природы расхититель женских сердец?       Мне хочется сбежать и укрыться с головой. Но я должна спросить и поэтому оборачиваюсь, чтобы наконец поставить точку. Я повторяю свой вопрос, чтобы окончательно увериться и узнать ту тайну, которую он никогда не сказал бы мне сам:       -Она красивее, чем я?       Я стою и смотрю ему в глаза с немой мольбой, чтобы он соврал, но втайне желая услышать правду. Мне нужно это знать и я боюсь ответа, как никогда ничего не боялась...       Но Даня отчаянно набирает воздух в грудь и словно рубит последние нити, удерживающие мой рассудок:       -Нет. Я не знаю никого красивее тебя.       А потом он выходит, закрывает за собой дверь, оставляя меня один на один с этим знанием, которое я могла бы заметить уже давно, но усиленно не хотела видеть.       В этот самый момент я понимаю, что все еще не знаю, кто я для Дани, но разобраться с этим уже не в силах.       Тот факт, что он влюблен в меня оглушает на столько, что я не могу дышать.