Кто я?

      Я закрываю за Даней дверь и стою, оперевшись на дверной косяк, приводя в порядок мысли. Мы должны попробовать. Но почему-то мне безумно страшно. Как только он ушел из квартиры эти мысли не дают нормально наслаждаться счастьем. Люди не меняются. Это я знаю точно и поэтому думаю, сможет ли Даня отказаться от привычного образа жизни. А смогу ли я?       Спешно иду к окну и смотрю на улицу, наблюдая, как он садится в автомобиль и никуда не едет. Я не знаю, что Даня там делает: пишет смс кому-то, потому что выключал звук в телефоне, перезванивает какой-нибудь Веронике? Я стою в темноте и наблюдаю. Даня не уезжает еще минут пять. Все это время я думаю о том, чем он там занимается.       Но не понимаю ответов.       Когда машина скрывается за поворотом, я иду в ванную, смываю косметику и укладываю волосы. Мне кажется, что в квартире все еще пахнет даниным парфюмом. Я открываю окна, беру в руки телефон и читаю:       “ Я не знаю, чем заслужил такое сокровище. Спасибо тебе за шанс”.       От этого сообщения мне становится тепло. А еще теплее становится от того, что я наконец понимаю, кому и что писал Даня в машине так долго подбирая слова.       “Будь осторожнее на дорогах”—пишу в ответ.       Не знаю, как это выглядит со стороны, но надеюсь, что Даня поймет, насколько это важно для меня—чтобы он возвращался.       На утро просыпаюсь с улыбкой и выхожу из подъезда, напевая какую-то песенку. Даня ждет меня и тоже улыбается. Протягивает кофе и конфетки, нежно прикасается губами к щеке. Еще никто из нас до конца так и не понял, что произошло и кто мы теперь друг для друга.       Мы пробуем. Но что? Пробуем доверять? Отпускать? Меняться?       Работа идет своим чередом и, если честно, тут я не вижу разницы. Я не замечаю перемен даже тогда, когда мы едем вдвоем на пикник в какой-то парк и сидим на пледах.       Но вот когда Дане приходит сообщение и он с улыбкой смотрит на экран, мое восприятие становится другим. Мне интересно, кто пишет и мне нужно это знать.       Отправитель Дудаков, но от этого мне не легче. Он хочет поехать с Даней в бар. А вот для меня бар и Даня –это то, что я никак не хочу нормально воспринимать. Перед глазами все его многочисленные подружки, которые спят с ним и потом просят или нет о новой встрече. Там молодежь, которой до тридцати и которая любит гулять до утра.       --Ты хочешь в бар?—наконец спрашиваю я у Дани.       Но он совсем не понимает о чем я. Даня убеждает меня в том, что наши посиделки лучше баров, а я лучше всех на свете. Я очень хочу ему верить, но искренне не понимаю, что могу ему дать. Мы такие разные, что в принципе я могла бы быть ему матерью. И меня это пугает. Мне страшно, что он реально слишком молод для наших отношений. Но потом я смотрю в его глаза и слушаю признания, как ему хорошо вместе со мной. И выдыхаю.       “Будь что будет”—решаю я для себя и наслаждаюсь спокойствием рядом с Даней. Ровно до того момента, как он привозит меня домой. Там до меня наконец доходит, что скоро мы поедем в отпуска и снова не будем рядом несколько недель. А мне до одури этого не хочется. Ведь несколько недель—это ужасно долго и все может произойти. В этот самый момент Даня присылает мне сообщение:       “Ты—лучшее, что случалось со мной за последнее время”. Утром Даня все также забирает меня на машине и везет на работу. А я целую его в щеку и чувствую себя школьницей на свидании. Никто из нас не позволяет большего, а я никак не могу понять почему. Даня ждет. А я тоже ничего не делаю, в глубине души понимая, если он станет более напористым, я просто сбегу. Но откуда Даня это чувствует? Откуда?       На совместном пикнике мы радуемся и развлекаемся. Я общаюсь со всеми и в том числе с даниной мамой. Она ни о чем не догадывается, а только доверительно рассказывает мне то, что заставляет прятать улыбку.       --Он перестал ходить в бары и ночует дома,--Людмила Борисовна искренне этого не понимает.—Я думала, что заболел. А он говорит, что просто счастлив.       Я стараюсь не краснеть и перевожу тему. Даня счастлив со мной. Я украдкой смотрю, как он дурачится с детьми и помогает жарить мясо. Мы садимся в круг, а я будто невзначай оказываюсь рядом с ним. Еле заметно просто касаюсь его коленом и потихоньку краду еду под всеобщий смех. Никто ничего не замечает. Даже то, что иногда Даня придерживает меня за талию и трется носом о плечо, словно случайно. Но я то знаю, что таких случайностей не бывает.       Мы прощаемся все вместе и я еду домой. Даня остается убираться и паковать вещи. Уже в квартире после душа я наконец понимаю, что завтра он уедет, и, если мы не увидимся больше сегодня, то несколько недель так и останемся по обе стороны океана.       Я пишу Дане, что умру без медведей за время его отсутствия. И он приезжает. С охапкой конфет, но мы оба знаем, что дело абсолютно не в них.       --Я буду скучать,--наконец сознаюсь, но пугаясь этой искренности добавляю.-- А ты там будешь развлекаться, пить и гулять со всеми подряд.       Даня смотрит мне прямо в глаза и вместо логичного “не выдумывай” просто отвечает:       --Я тоже буду скучать.       И я понимаю—будет. Действительно будет. Может, еще сильнее, чем я. Мне очень хорошо и спокойно от его слов и поэтому я наконец перестаю бояться.       Прижимаюсь к Дане сильнее, смотрю ему в глаза и целую, пытаясь вложить в этот поцелуй все свои чувства. И самое главное из них: благодарность и нежность, которые вырываются из груди с каждым стуком сердца.       Даня уходит, закрывая дверь, а я понимаю, что уже от одного поцелуя у меня подкосились ноги. Прежде чем глупые мысли снова одолевают меня, приходит сообщение:       “Это был самый лучший поцелуй в моей жизни”.       Я смеюсь, прикасаясь пальцами к губам.       Даня улетает и мы постоянно сидим на телефонах, чтобы не терять друг друга. Мне плохо без него. И когда я наконец признаю этот факт, на удивление становится лучше. Я знаю, что он вернется и мы сможем продолжить с того места, где закончили. Иногда мне снится этот поцелуй и то, что идет после. Я смутно помню наш первый секс в Корее и на самом деле очень рада этому. Вечно у меня все не так, как у людей. Мы вначале переспали, а уже потом решили попробовать дать друг другу шанс. И мне постоянно хочется верить, что это не ошибка. Что не ошибка и то, что мы затеяли сейчас.       Когда у меня много времени, я всегда от этого страдаю. Хотя всем спортсменам мы и говорим не читать интернет, но сами это правило нарушаем. И оттуда обрушиваются комментарии, которые меня вымораживают. “У Тутберидзе и Глейха, наверное, роман”. “Вы что? Это педофилия. Он же ей в сыновья годится”. “Именно. Она слишком старая для Данечки” “Конечно, старая. Это же извращение какое-то”. “Да Глитвенгауз на нее даже не глянет. Я лично видела тех девиц, с которыми он ходит по барам. Тутберидзе там и рядом не стояла”. “Да это он ей не нужен. Она уже взрослая, а у Глехвенгауза еще только ветер в голове. Вы его одежду видели?” “ну да, он тот еще модник и мот. А Тутберидзе, как мамочка, не должна ему такое с рук спускать”.       Эти все глупые комментарии в личном пространстве все равно проникают в голову. Я стараюсь не читать такое или удалять их из инстаграма. Даня тоже. Но вот некоторые он не успевает удалять, а я успеваю прочитать. Зачем? Наверное, ответа не будет.       Я читаю и нахожу там оправдания, почему не верю Дане и почему у нас ничего не получится. Мне скоро 45. Дане еще нет тридцати. Что у нас общего? Что я могу дать ему? Но я не знаю ответа. А Дани нет рядом, чтобы он сделал это за нас обоих. Мне становится нечем дышать и я думаю:       “ А если они все правы. Если это просто извращение и блажь. И как только получится, Даня снова пойдет в свои бары, а я просто останусь одна.”       Я чувствую, что не могу вдохнуть и набираю Даню. Он не отвечает. Раз. Второй. Третий. А потом сообщение за сообщением, начиная от “где ты?”, “нам нужно поговорить”, заканчивая "у нас ничего не получится”.       От Дудакова я узнаю, что они в баре. И это действует на меня убивающе. Я выключаю телефон и иду спать, считая, что это конец. Мне снятся эти заголовки в интернете и комментарии. И некому спасти меня от них. Дани нет рядом. Даня в баре. Потом он, конечно, звонит, но я работаю и не беру телефон. Специально оставляю его дома, чтобы не думать. А вот Даня наконец не выдерживает и пишет:       "Ты сама себе придумала, в чем меня обвинить, и сама теперь страдаешь. Если кто и разрушит наши недоотношения - так это ты, Этери.”       И я понимаю—он прав. Я всегда все разрушаю. Почему тут должно быть какое-то исключение? И от этого мне становится даже немного легче. Даня сдался. И теперь я тоже могу перестать думать. Проходят дни молчания, но никто из нас не идет мириться.       Я в отпуске и не хочу ни о чем думать. Даня уже в Москве. И у него День Рождения. Я должна поздравить его. Ведь, даже если у нас ничего не вышло, мы же друзья, да?       Беру телефон и набираю сообщение:       “Спасибо тебе за все и с Днем рождения” Это как предсмертная записка какая-то. Стереть.       “Ты замечательный и будь собой”       Какая мерзость. Стереть.       “Здоровья. Успехов в работе. Любви”.       Какие-то клише для незнакомцев. Стереть.       "Будь счастлив, Дань".       И больше не знаю, что сказать. Я действительно желаю ему счастья.       Я долго думаю, прежде, чем прочитать ответ, ожидая там короткое “спасибо”, но Даня пишет совсем другое.       “Без тебя не смогу быть”.       От этого признания во мне тает стена. И я понимаю, что все совсем не так, как я думала. Даня сдается. Он говорит мне то сокровенное, что является правдой для него. Без меня он не может быть счастлив. И теперь я должна решить, быть ли ему счастливым.       И я пишу:       "Так будь со мной".       Просто. Четко. Лаконично.       И он соглашается.       Когда я жду даниного прихода, то волнуюсь, как старшеклассница. Мне кажется, что время тянется очень медленно, но Даня здесь. Он держит в руках пионы и протягивает мне букет. Пионы, а не розы, которые можно купить в любом магазине. А я безумно люблю пионы. Вот только никогда ему об этом не говорила.       Ставлю цветы в вазу и тону в его глазах. Даня обнимает меня так крепко, что страх начинает отступать. Мы стоим рядом, а я понимаю, что больше невозможно молчать. И я рассказываю, что я не та, кто ему нужен. Что я не смогу сделать его счастливым и дать ему все.       Даня смотрит мне в глаза, а потом целует. Он говорит о том, что я неправа и что мы будем счастливы, если я это позволю. Даня искренне верит, что все в наших руках и больше не нужно бояться.       --Ты мое сокровище,--повторяет он.—Хрупкое и драгоценное. И я не могу потерять его из-за глупых сомнений.       Я утыкаюсь Дане в плечо и киваю. Наше счастье действительно хрупкое и невесомое, но оно есть. И это уже само по себе чудо.       Я засыпаю у Дани на коленях, а просыпаюсь уже в кровати одна. Даня уехал домой, но оставил громадную записку : “Я всегда буду к тебе возвращаться”.       И я ему верю. Завтра он приедет и заберет меня на работу, несмотря на то, что сегодня так и не остался до утра. Я стараюсь помнить, что у нас нечто особенное и это все не значит ничего плохого.       После вчерашнего теперь я уверена в одном: в следующий раз, когда мы будем засыпать вместе, я не дам ему уйти.