Кто я?

      Я просыпаюсь абсолютно счастливой впервые за долгое время. Словно все стало на свои места и кажется, что внутри меня поселился свет, который греет тело. Я просто чувствую себя на своем месте с правильным человеком.       Открываю глаза и вижу, что Дани в кровати уже нет. И мне не страшно, что он ушел или бросил меня. Демоны в моей голове молчат. Страхов не осталось.        Натягиваю первую попавшуюся футболку из шкафа и иду на кухне. Там Даня варит кофе…в турке.       --Я думала, мы ее потеряли,--улыбаясь говорю я.       Диша нарезает фрукты и бурчит:       --Это я чуть не потеряла терпение, когда кто-то не мог нормально сварить себе кофе без членовредительства.       Даня смеется, а я притворно злюсь: -      -Вы сговорились. Один подсадил на свой кофе, а вторая испортила турку. И все для того, чтобы вернуть сюда Даню.       Диша удивленно смотрит на меня, не понимая, о чем это.       --Как тогда еще объяснить, что в моих руках она превращала даже самый дорогой кофе в какую-то коричневую дрянь,--поясняю я.       --Просто твои руки предназначены для другого,--Даня наконец разливает кофе по кружкам и целует мне запястье.       Отпиваю из двух кружек по очереди, пытаясь понять, где вкуснее.       --Это так не работает,--говорю я.—Какая из них твоя?       Даня обреченно протягивает мне левую. И, правда, вкуснее.       Сажусь за стол и размешиваю овсянку. Везде вокруг цветы и пахнет, как в саду. Мне кажется, что я, словно, падаю в лето. И мне радостно. Потому что зима заканчивается и скоро действительно станет тепло.       Осталось только пережить Чемпионаты мира. Но об этом мы подумаем завтра. Я кладу ноги на Даню и откидываюсь на стуле.       ***       Тренировка идет тяжело. И все мое внутреннее счастье улетучивается, когда я смотрю, как Олимпийская чемпионка не может выполнить простой прыжок. А я не могу понять, что с Алиной. Еще вчера все было хорошо, а сегодня она словно другой человек. И до этого мы давали ей отдохнуть и разрешали паузу в тренировках, но, казалось, баланс найден, а сегодня все опять не так.       Я чувствую собственное бессилие, потому что никак не могу это прекратить. Потому что все у Алины в голове. Физически она готова. У нее сложнейшая программа, которую она может выкатать, но не хочет. И меня это злит. Я не могу понять, что делаю не так и поэтому пытаюсь ее расшевелить. Но чем больше я обращаю внимание на Алину, тем больше она падает.       Заканчивается все криком «Оставьте меня в покое!» и выбеганием из катка в коньках. Не первый раз, мы уже привыкли. В первый раз было страшно. Теперь просто непонятно. Потому что поводов сейчас нет. Я смотрю, как Алина убегает от нас, и сама хочу от этого всего сбежать. Туда, где все просто, где никому ничего не нужно доказывать. Саша, Аня и Алена тренируют свои программы, а я стою посредине катка и не могу понять, как сдвинуть себя с места. Может быть, поэтому я не замечаю, что Алена хромает больше чем обычно, когда выходит со льда.       В кабинете Даня усаживается рядом и пытается кормить меня медведями. Я же просто не могу понять, когда все пошло не так. Когда Алина перестала нам верить и окончательно надломилась. И Даня мне объясняет, а мне становится грустно, потому что, когда чувства мешают твоим же интересам—это плохо. Особенно плохо, если они мешают тебе стать чемпионкой мира. Но вот если бы я не была занята своими проблемами, я заметила бы это все раньше. Пока оно не успело причинить боль. Но сейчас я просто ничего не могу сделать. Поэтому укладываюсь Дане на колени и дышу. Потому что он мой.       И я не собираюсь никому его отдавать.       Даня запутывается пальцами в моих волосах и целует.       А на завтра Алина возвращается на каток, извиняется и начинает работать. Между нами стена. И я не могу через нее достучаться. Алина все еще не готова и мы все об том знаем, но молчим. Я просто не понимаю, как зажечь в ней чемпионский огонь, чтобы завоевать золото. Похоже, это мой провал, в котором придется рано или поздно признаться.       А потом мы идем с семьей в ресторан праздновать мой День Рождения и я снова внутренне напрягаюсь. А вот Даня ничего не боится. Он улыбается, разговаривает и всем своим видом показывает, что я—его. А я просто не сопротивляюсь, чувствую его поддержку и тепло рук. Мне на столько хорошо, что Марина сдается. Вначале она беседует в Даней, а потом на прощанье говорит мне:       --Каждому человеку подходит свое счастье.       И я с ней соглашаюсь. Потому что неправда, что все счастливы одинаково, а несчастливы по-своему. У каждого своя собственная боль и личное счастье. А мое на данный момент сидит в машине и в два голоса горланят песни по радио. Я смотрю на Дишу и Даню украдкой, чтобы не помешать, чувствуя, что мне просто хорошо.       А потом Даня с Сергеем собираются на юниорский чемпионат мира. Вот только Алена не едет. Ее воспаление не дает возможности выступать. Я же никак не могу понять, как это все так вышло. Почему мы не заметили? Почему довели до такого состояния? Наверное, просто были другие мысли в голове, да и верили, что все пройдет. Но оно не прошло, поэтому едут Аня и Саша, а у меня уже нет сил ругаться с судьбой.       Перед отъездом на чемпионат я собираю Дане чемодан. Первый раз делаю это кому-то взрослому. И, похоже, со мной точно что-то не то. Я не могу этого сделать. Постоянно что-то меняю местами, выкидываю и кладу обратно. Диша с Даней едят попкорн и смеются. Я притворно злюсь на них и мысленно тоже улыбаюсь. Потому что самые лучшие майки я все равно оставляю себе.       А потом Даня учит меня варить кофе и не калечить пальцы, потому что без кофе по утрам я уже не могу. По итогу что-то у меня даже получается. Но Диша до конца не верит, что я справлюсь. Придется напоить ее кофе завтра, но она начинает резать салат и причитать:       --У тебя единственная дочь, женщина…мне не нужны эксперименты.       Даня смеется, а я иду гладить ему рубашку. Я сама люблю рубашки, поэтому умею делать это хорошо. Но сегодня что-то идет не так. Я задумываюсь о программах и чемпионате, а еще о том, как выиграть золотую медаль. И эти мысли уводят меня от реальности.       А возвращает туда запах паленой ткани. Я сожгла данину рубашку.       --Блять…--тихо ругаюсь я и оцениваю масштаб трагедии.—Ей кабздец.       Я стою и думаю, как нашить заплатки или скрыть эту громадную дырень, но входит Даня и вздыхает. Я закрываю лицо руками и виновато говорю, что никогда и ничего не сжигала.       Даня целует меня и выключает утюг. Он не злится и пытается меня успокоить, а мне действительно стыдно и неловко. Может, я не создана для всей такой семейной жизни? Но Даня опять меня целует, а я глажу его спину. И в этот момент абсолютно не имеет значения ни рубашка, ни что-то другое.       ***       А потом Даня с Сергеем уезжают, а я остаюсь один на один с тренировками и разобранной олимпийской чемпионкой, которая катает программы через раз. Но я не могу сказать, что в этом виновата Алина. Она очень устала, а у меня не получается найти нужные слова. К тому же, мне кажется, что она не просто не может меня слушать. Она сама хочет все исправить и победить. Но мы словно все что-то упускаем и не в силах сдвинуться с места.       Саша завоевывает золото и становится двукратной чемпионкой мира серди юниоров. Аня—вторая. Мне кажется, это победа. Поэтому мы поздравляем друг друга по телефону. Также по телефону Диша сдает меня в попытках сварить кофе. Я снова обжигаю пальцы и понимаю, что все бесполезно. Я никогда не смогу сделать это так хорошо, как Даня и не убиться при этом. Но Даня смеется через телефон, а потом говорит, что купил кофемашину на этот случай. И спрятал в шкафу. Мы бежим с Дишей туда и находим подарок. От нежности мне перехватывает дыхание и я просто выставляю машину на стол. И варю в ней кофе. В новых кружках. Потому что в коробке три новых кружки с нашими фото и надписями : Диша, Даня, Несносная ведьма. Я смеюсь. Потому что в записке читаю : «ты не должна перепутать кружки, ведь только в одной из них самый вкусный кофе.»       А вечером Даня звонит мне и говорит, что скучает. Я тоже безумно по нему скучаю и не могу выразить это словами. Интернет –спаситель таких, как мы. Я переодеваюсь и слышу, как Даня зовет меня. В его глазах отражаюсь я –совершенная и прекрасная, как говорит он сам. Потому что еще никто и никогда не смотрел на меня так, как он.       --Я люблю тебя,--шепчу одними губами.       -Ты не представляешь, как мне хочется тебя коснуться, - отвечает Даня, -       Поцеловать твою шею и ключицы, почувствовать, как ты дышишь.       Я закрываю глаза и представляю, как он целует меня.       --Делай со мной, что хочешь,--наконец выдыхаю я.       --Я хочу тебя любить,--продолжает Даня.—Всегда.       И потом он управляет моими руками и пальцами, словно находится рядом, а я просто не думаю ни о чем кроме его голоса в своей голове. Он вытесняет от туда все другие голоса, говорившие когда-то, что я не достойная любви. Даня постоянно повторяет противоположное и я ему верю. Также, как и верю, что все во мне прекрасно—даже шрамы. А еще в то, что я –его. И сегодня мы оба доказываем это, находясь за сотни километров, но чувствуя прикосновения друг друга на своей коже.       --Ты—самое лучшее, что случилось со мной за все время.—шепчет на ухо Даня, когда мы уже засыпаем, опустошенные и счастливые.       --Возвращайся скорее и скажи мне это лично,--отвечаю я и, наконец, согреваюсь окончательно.       ***       Когда Даня прилетает в Москву, мы с Дишей готовим ему ужин. И это удивляет всех, потому что теперь я действительно успеваю заботиться о себе и Даня от этого тоже счастлив. А мне большего сейчас и не нужно.       Вот только за пару жней до Чемпионата мира мы решаем сняться. Потому что Алина не готова и постоянно падает. На последней тренировке она упала пять раз. И это меня пугает. Потому что все проблемы в ее голове. Но только она сама может их решить. Даня хочет идти к ней, но я понимаю, что все кроме меня пытались найти слова и теперь моя очередь.       --Я не хочу позорить Россию,--тихо говорит Алина.—И никуда не поеду, чтобы не занимать чужое место.       Я качаю головой и не выдерживаю.       --Ты никогда не занимала чужое место,каждое было твоим по праву,--Я смотрю Алине прямо в глаза.—А теперь просто послушай. Да, на Олимпиаде я болела за Женю и желала ей победы. Потому что знала: в случае поражения она уйдет. Так и вышло. Но в этом не было твоей вины. Это все выбор Жени, которая решила свои проблемы именно так. Ты же ничего у нее не отобрала. И та медаль твоя по праву. Но теперь у тебя есть шанс стать чемпионкой мира, получить свою недостающую медаль и доказать всем, что ты не одноразовая девочка попрыгушка. И вот это зависит только от тебя. Но ты не можешь не дать себе шанс выиграть, ты не можешь позволить своим личным отношениям мешать твоей работе и лишить победы.       --А вы можете?—вдруг говорит Алина и смотрит мне прямо в глаза.—А вы можете позволить своим личным отношениям мешать работе?       Я долго смотрю на Алину, стараясь понять, кого она имеет в виду. Меня и Женю? Меня и Даню? Меня и …себя?       --Никто не может,--наконец нахожу я нужные слова.—При условии, что работа—это их жизнь. Но сейчас разговор не обо мне, а о тебе. Согласна ли ты сама стать тем человеком, который отберет у тебя золото чемпионата мира. Потому что я вижу, что ты готова, но не даешь себе двигаться дальше. Я знаю, что ты можешь это сделать, если возьмешь себя в руки и расставишь приоритеты. Но в любом случае, в первую очередь решать только тебе. Моя борьба на этом окончена….а вот твоя только начинается. Но теперь мы все желаем тебе победы. Поэтому возьми этот шанс и сражайся за него, если это действительно твоя мечта.       Алина стоит какое-то время и молчит, а я иду к Дане и думаю, о том мешают ли мои личные отношения работе, но я не понимаю ответ. Потому что раньше я была одержима тем, что делаю, а теперь все стало иначе.       -- Так не может продолжаться,--вдруг говорю я.-- Мы не готовы. Мы слишком заняты друг другом. Я стала упускать что-то важное в работе. Алину…Алену…всех остальных.       Даня молчит и смотрит на меня, боясь хоть что-то сказать. Мне кажется, что он тоже это понимает.       -Мы выиграем чемпионат мира? – спрашиваю я и подбрасывает монетку.       Это та медаль, которая не далась в прошлом году и задала спортивной злости и мотивации. И она нужна нам всем, чтобы не казаться одноразовыми.       Орел.       И я выдыхаю.       -Что между нами? – вдруг спрашивает Даня.       -Не знаю,-- говорю я , потому что реально не понимаю.. - Но мне кажется, что это мешает работе.       И это правда. Потому что фигурное катание—это моя жизнь. И в этой жизни я что-то начинаю не замечать.       И Даня вдруг шутит, смотря на мои руки:       -Так подбрось монетку.       В его словах и страх, и обреченность одновременно. Он уже не хочет меня переубеждать.       -Мешают ли наши отношения работе? – тихо спрашиваю я, не понимая, что же хочу услышать.       А потом я смотрю на Даню несколько секунд, сжимаю монетку в ладони и подбрасываю. Смотрю на вертящуюся железку в воздухе и чувствую, что время замедляется. Теперь все решает судьба.       Орел или решка?       Да или нет?       Мешает или спасает?       Монетка крутится в воздухе, отдавая на откуп Судьбе то, что неимоверно важно. Это гадание никогда не врет и поэтому и теперь знает всю правду…знает, как будет лучше.       С надеждой заглядываю Дане в глаза.       Он обреченно качает головой и выдыхает.       А я ловлю монетку в руку и даже не смотрю на нее.       Потому что в этот самый момент понимаю, что мне все равно, что она покажет.       Потому что это все не имеет никакого значения.       Потому что Судьба—это я. И я сама решаю, что делать со своей жизнью.       И пока Даня не может понять, что происходит, просто целую его со всей благодарностью и нежностью, на которую только способна.       А потом говорю те три слова, которые сделали нас сильнее судьбы.