Банальная история

Утром меня разбудил настойчивый стук в дверь. — Кто там? — голос был низким и хриплым от сна. — Это Батильда, леди, — раздался за дверью голос нашей самой старой служанки. — Миледи Анна приказала мне вам помочь. — Входи, — я зевнула и неохотно выбралась из-под одеяла. — А где Глэдис? Она всегда мне помогает. — Эту неделю прислуживать вам буду я. Я понимающе кивнула. Чёртова инициация. Батильда принесла мне таз с водой для умывания. — Леди Эсмеральда, — нерешительно начала она. — Через семь дней пройдёт ваша инициация. Я хотела бы рассказать вам о некоторых правилах подготовки к этому событию. — Да, если так нужно, — я с удовольствием плеснула себе в лицо прохладной воды. — У вас сейчас грязные дни? Я поперхнулась от неожиданности. Подавив желание запустить в женщину тазом, я взяла себя в руки. — Нет, — как можно холоднее ответила я, отставляя в сторону чашу для умывания. — Простите мне мою бестактность, миледи. Но это важно. В такие дни обряд инициации проходить не может, — строго сказала она. — Это правило всегда соблюдается? — спросила я, просматривая платья. — Да, миледи. Почти всегда, — она замялась, но, подумав, продолжила. — Ваша старшая сестра, Клара, скрыла от меня… И обряд пошёл не совсем так, как должен был. Я замерла. Так вот, почему Клара была так расстроена. Значит, придётся слушать Батильду и выполнять её указания. Служанка подошла к шкафу и достала из него изумрудное платье, которое я видела впервые. — Перед инициацией девушки из благородных семей могут ходить только в цветах дома, — прошамкала она. Батильда помогла мне одеться и усадила на стул перед зеркалом. Она умело собрала мои волосы и принялась аккуратно их расчёсывать. — Перед обрядом девушке нельзя пользоваться магией семь дней. Она быстро достала откуда-то шнурок с янтарём и проворно надела мне на шею. Горло обожгло огнём, ощущение жара прошло по всему телу и остановилось в районе груди, там, где теперь покоился проклятый янтарь. Мне не хватало воздуха. Я попробовала снять злосчастную побрякушку, но пальцы проходили сквозь шнурок, совершенно не чувствуя его. — Простите, миледи, — Батильда опустила глаза. — Этот оберег блокирует вашу магию. Он сделан специально для таких случаев и хранится в вашей семье многие века. — Хорошо, — просипела я. — Зато теперь понятно, почему мне требуется личная служанка. Я была зла, хотя понимала, что Батильда не виновата в столь странных традициях нашего мира. Женщина расчесала мне волосы и принялась заплетать в причудливую косу. — Коса тоже обязательна? — спросила я. — Только сегодня, — по выражению голоса Батильды я поняла, что ей нравится эта причёска. — Это традиционная причёска Лесного края. Вы должны показать людям, что скоро станете взрослой женщиной. Я следила за её отражением в зеркале. Она заплетала мне ту косу, что так любила Клара. Я, по примеру матери, старалась ходить с распущенными волосами. Мои же сёстры любили сложные причёски. Клара предпочитала косы Лесного края, Элизабет нравились варианты Горного края с кудряшками. Но они обе перед инициацией ходили с такой же косой. Только сейчас я задумалась о том, как же просто называются провинции в нашем королевстве. Отец всегда говорил, что этими землями долго правили эльфы. Их язык был настолько красив, что не было никакого смысла выдумывать названия или называть провинции по фамилиям владельцев. Всего провинций было пять. Мы жили в Лесном краю — самой северной части королевства. Иногда этот край называют Последним рубежом, как и усадьбу нашей семьи. Таким названием земли обязаны близостью Тёмного леса. Никогда не понимала, почему его так называют. Лес начинался за территорией усадьбы. Всю свою жизнь я убегала туда гулять и не видела там ничего страшного, однако мама, наши слуги и крестьяне ужасно боялись леса и предостерегали меня от походов в него. На западе страны простирается Горный край. Назван он так из-за холмистой местности и высоких гор, которыми королевство ограничено с запада. Иногда эту провинцию называют Краем хрустальных озёр. Хрустальные озёра расположены высоко в горах, редкий путник добирается туда, но все они рассказывают о магии этого места. Я была там однажды, но ничего не помню, потому что была слишком мала. Элизабет и мама рассказывали мне об этой поездке, но рассказы не в силах заменить собственные воспоминания. Восток страны официально называется Тенистым краем, но чаще всего его зовут Краем тайн. Понятия не имею, почему. Я никогда там не была, но отец говорил, что там живут самые скрытные люди и, если эльфы где-то остались, то только в сени деревьев восточных лесов. Меня всегда возмущало, что леса Тенистого края никого не пугают, а наш тёмный и уютный лес постоянно упоминается в страшных сказках. Южная часть страны зовётся Летним краем. Конечно, там тоже бывает зима, но она такая мягкая, что во внимание её не берут. Иногда юг называют Винным краем из-за знаменитых виноградников и винокурен, которые там расположены. На юг мы ездили несколько раз, к маминой семье. В центре страны находится Озёрный край. Из названия понятно, что в этом краю множество озёр, некоторые славятся своей красотой, другие — целебными свойствами, а третьи, как утверждают, наполнены волшебством. В центре страны всегда кипит жизнь не столько из-за близости к столице, сколько из-за многочисленных мест для отдыха и лечения. Иногда Озёрный край называют просто Сердце Эльвенрайха, но чаще мы называем его Королевским краем. Из размышлений меня вырвал голос старой служанки: — Путь взрослого человека полон решений, — продолжила Батильда. — Поэтому вам придётся придерживаться определённого меню и уклада дня. — Смирение духа, — прошептала я. — Вы проницательны, миледи, — кивнула она, закрепляя конец косы. Служанка отошла и удовлетворённо посмотрела на свою работу. — Пойдёмте, миледи. Вас ждут на завтрак. Я покорно встала и пошла за ней. Никогда не думала, что инициация требует такой подготовки. За завтраком меня ознакомили с меню на всю неделю: никакого мяса и никакой рыбы. Только растительная пища, да сыр. Нельзя было даже молока. Пить мне дозволялось только странные компоты, соки и отвары. Ни чая, ни кофе. Время, казалось, застыло. Я была уверена, что эта кошмарная неделя никогда не закончится. Конечно, неизвестность меня пугала, но недоступность магии, странная диета, кошмарные сны и постоянное присутствие рядом Батильды выматывали и раздражали. В предпоследний вечер я внезапно осознала, что завтра последний день мучений. А ночью пройдёт ритуал. Только в этот момент я по-настоящему испугалась. Наступила ночь, а я всё не находила себе места и ходила из одного угла комнаты в другой. Я так была увлечена запугиванием себя, что не заметила, как ноги сами понесли меня к покоям матери. На автомате я постучалась в дверь. — Войдите, — раздалось из-за двери. Я молча вошла в спальню и опустилась на кровать, стоявшую позади матери. Она снова сидела перед зеркалом и расчёсывалась. На густых рыжих волосах играл свет, сегодня он был золотой. Мама посмотрела на меня в отражении и тепло улыбнулась. — Не волнуйся, Эсме. Всё пройдёт хорошо. — Ну, да, — я криво улыбнулась. — У Клары прошло не совсем гладко. Мамина улыбка погасла. — Да, но она была не честна с Батильдой, — строго сказала мама. — Магия не прощает лжи самому себе и посвящённым. — А вдруг я лгу самой себе? Мама резко повернулась ко мне. Казалось, от внимательного взгляда голубых глаз ничего не утаить. — Не думаю, — уверенно сказала она, и морщинки на её лбу разгладились, мама снова была спокойна и улыбалась. — Мама, — я нерешительно дотронулась до янтаря на груди. — А ты тоже носила это? Она бросила взгляд на кулон и вернулась к расчёсыванию. — Да, но не янтарь. Им можно блокировать только эльфийскую магию. Мой медальон был из заговорённого пренита. — И он так же неприятно жёг? — Жёг? — мама удивлённо приподняла брови. — Да, большую часть времени он просто тёплый, — я убрала руку от оберега. — Но иногда он обжигает мою шею жаром. Когда Батильда надела его на меня, огонь, казалось, прошёл по всему телу. — Хм, — мама отложила расчёску. — Нет, меня амулет обдавал холодом. — она улыбнулась. — Думаю, это связано с магией. — Да, наверное, — неохотно согласилась я. — А странные сны? После этого ужасного отвара меня мучают неприятные сны. — Какие? — она пересела на кровать рядом со мной. — Во сне я вселяюсь в птиц, зверей или растения. Однажды даже была ветром. А в некоторых кошмарах жуткие тени нашёптывают какую-то чепуху. — Мы слишком затянули с обрядом, — вздохнула мама. — Обычно сны появляются в предпоследнюю ночь, а не с первого дня. — Но что это? — Духи зовут тебя, — она мягко погладила меня по волосам. — Не стоит этого бояться, это нормально. Мы помолчали. Присутствие матери успокаивало. Я положила голову на её плечо и сама не заметила, как уснула. Проснулась я в своей постели. Солнечный свет уже вовсю бил в окно. «Странно, — подумала я, — где же Батильда?» Я встала, лениво потянулась и пошла в ванную. Закончив утренний туалет (конечно же в цветах дома), я спустилась в столовую. Там меня ждали Батильда и завтрак. — Доброе утро, Батильда, — улыбнулась я. — Почему вы меня не разбудили? — Добрый день, миледи, — ответила старуха. — Сегодня трудная ночь, вам надо было выспаться. От её слов у меня похолодело в животе, но я мужественно села за стол и неохотно принялась за завтрак. — Который час? — спросила я, покончив с едой. — Половина второго, — ответила Батильда, бросив взгляд на часы за моей спиной. — Долго же я спала. Какой у нас план на сегодня? — с этого вопроса я начинала каждый день моей пытки. — Сегодня вы познакомитесь с остальными посвящёнными, — равнодушно ответила служанка, убирая со стола. «Прекрасно, — подумала я. — Их ещё и несколько.» Закончив с уборкой, Батильда обернулась ко мне: — Следуйте за мной, миледи. Я покорно последовала за ней в свои покои. Служанка достала откуда-то свёрток, внутри которого оказалось простое платье с длинными рукавами и закрытым горлом. — Что это? — меня порядком утомили зелёные наряды. — В этом вам предстоит встречать посвящённых. Больше ничего спрашивать я не стала. Покорно переоделась, затем Батильда вновь заплела мне сложную косу. Она водрузила мне на голову причудливый головной убор, украшенный «фатой» из височных колец. Я смотрела на себя в зеркало и не узнавала. Этот необычный вид настолько меня поглотил, что я не заметила, как Батильда вышла. Солнце склонялось к горизонту, а за мной так никто и не пришёл. Я хотела было сама выйти из комнаты, но испугалась. В конце концов наступила ночь. Вся усадьба начала затихать, гасли огни, а я всё сидела перед зеркалом и смотрела на незнакомку, которой была я. Наконец в коридоре раздалось какое-то пение. Женщины пели на незнакомом мне языке странно знакомую песню. Дверь в комнату отворилась, впуская пятнадцать поющих в мою спальню. Все женщины были в зелёных плащах с капюшонами, тени от которых закрывали им лица. Они окружили меня, допевая песню. В горле у меня пересохло, хотелось закричать, но я не смогла. В одной из фигур я узнала мать и немного успокоилась. Ко мне подошла невысокая фигура. — Духи рады тебе, — сказала она, а я с удивлением узнала голос Батильды. — Ты прошла испытания и готова стать взрослой. Осталось лишь одно, самое важное: молчание. А теперь поднимись. Я ошарашенно встала, а женщины принялись петь другую песню, снимая с меня украшения. Они ходили вокруг меня, поэтому в какой-то момент я закрыла глаза — голова кружилась от этого действа. Женщины сняли с меня платье и надели ночную рубашку. «И какой смысл был в этих украшениях?» — подумала я, пока мне распускали волосы и водружали на голову венок из дубовых листьев и каких-то цветов. Затем, не сговариваясь, процессия покинула мою комнату, увлекая меня за собой. Более-менее осознавать происходящее я начала только на улице, когда босыми ногами коснулась мокрой холодной травы, но даже не пискнула, памятуя о словах Батильды. Мы прошли сад и двинулись в глубь леса. Женщины всё пели, некоторые даже танцевали на ходу, а я шла и старалась не поранить ступни. Мне уже начало казаться, что мы никогда не остановимся, как фигура, идущая впереди, подняла руку. Я огляделась и заметила, что мы пришли на какую-то поляну с рунными камнями. С одного края поляны деревья расступались, открывая взору гладь красивого лесного озера. На поверхности озера отражались звёзды. Тем временем от процессии отделились четыре фигуры и двинулись к воде. Оставшиеся женщины снова окружили меня с песнями. Признаться, меня уже начинало раздражать их пение. Они сняли мою ночную рубашку и разомкнули круг. Кто-то подтолкнул меня в сторону озера. Мне было холодно, по телу забегали мурашки. Я поёжилась и пошла к воде. Четыре фигуры скинули плащи и остались в каких-то странных сарафанах. Они вошли в воду, а я последовала за ними. Только моя нога коснулась воды, как из травы взвились какие-то жёлтые светящиеся шары и куполом зависли над озером и поляной, освещая всё происходящее. Я опустила взгляд вниз и обнаружила, что и сама вода светится нездешним голубоватым свечением. Я пыталась запомнить этот момент, механически шагая на глубину, за фигурами женщин. Внезапно они остановились и, схватив меня за руки, резко окунули в воду с головой. Я инстинктивно начала вырываться, но их крепкие руки не отпускали меня. Я уже почти отчаялась выбраться из воды, как поняла, что мне не нужно дышать. Я замерла и удивлённо разглядывала воду, проплывающих вдалеке рыб, светящиеся водоросли… Странно, с поверхности вода не казалась столь прозрачной. Так же неожиданно меня вытащили из воды. Я и тут не издала ни звука, только закашлялась и глубоко задышала. Тем временем, три женщины намылили лавандовым мылом губки и принялись тереть моё тело, а четвёртая этим же мылом мыла мои волосы. Я тоскливо провожала взглядом венок, упавший с моей головы, когда меня окунули под воду. Когда женщины покончили с моим натиранием, то снова резко окунули меня под воду, чтобы смыть пену. Благо, в этот раз всё прошло быстрее. Потом меня повели на берег. Женщины, оставшиеся на берегу, уже сняли свои капюшоны. Я знала их всех. Здесь была мама, Батильда, даже фру Густавсон. Я тряслась от холода, пока на меня натягивали сухую ночнушку. Иной одежды почему-то не было предусмотрено. Меня отвели в центр круга из рунных камней. Остальные встали между камнями. Ко мне подошла Батильда. — Встань на колени, дитя, — со странной интонацией сказала она. Я встала на колени в том месте, куда она указала. Пожилая служанка коснулась моей головы и произнесла: — Теперь ты чиста, дитя, — после этого от её руки по всему моему телу прошла волна тепла. Волосы высохли, а я перестала мёрзнуть. Батильда отошла к камням, а ко мне подошла мама. Я увидела в её руках кинжал и испугалась. — Великие духи! Я, Анна де Ла Форе, привела сегодня сюда свою дочь Эсмеральду, — мама подняла кинжал над головой, лезвие отражало свет магических огоньков. — Поприветствуйте её, проведите во взрослую жизнь, сделайте одной из нас. Мне стало не по себе. Мама опустила руки и резким движением сделала надрез на своей ладони. — Своей кровью, кровью матери, я заклинаю и оберегаю тебя, дитя леса. Духи леса, поприветствуйте её! Она нарисовала на моём лбу линию своей кровью. В миг, когда её кровь коснулась моего лба, деревья и трава зашуршали, но ветра не было. Казалось, что растения разговаривают. Где-то слышался тихий звон колокольчиков и какие-то весёлые шепотки. Мне казалось, что я слышу, как растения обсуждают меня. На мою голову посыпались жёлтые дубовые листья, хотя поблизости не было деревьев. Я подняла взгляд и по лицу матери поняла, что мне не кажется. Она была бледна и напугана. На мгновение мама заколебалась, но лицо её наполнилось решимостью завершить начатое. — Духи животных, поприветствуйте её! Растения мгновенно затихли. Мама продолжила вычерчивать символ на моём лбу. Я заметила небольшую панику в рядах женщин. Не были удивлены только Батильда и фру Густавсон. Я никак не могла понять причину суеты, пока в круг камней, отодвинув фигуры в плащах, не зашли животные. Подле меня скакали зайцы, большой лось склонил передо мной свою гордую голову, волки опасливо ходили вокруг. Здесь было множество животных, и все хотели подойти ко мне. Мама переглянулась с фру Густавсон, та кивнула. Тогда мама снова подняла кинжал, после чего животные поспешили покинуть поляну. — Духи предков, поприветствуйте её! Сначала ничего не произошло. Мама закончила символ на моём лбу и расслабленно вздохнула. Неожиданно капелька янтаря на моей груди лопнула с громким звуком и разлетелась тысячей осколков. В моё тело хлынула магия. Приятный холод пробежал по моим пальцам, по рукам, он заполонил меня всю. Я счастливо засмеялась, на мой смех отозвались сотни полупрозрачных силуэтов. Неожиданно что-то приподняло меня в воздух, моё тело выгнулось. Я перестала видеть что-либо, только слышала странный голос, который исходил, казалось, из моей груди: — Лишь пробуждённое дитя леса закроет глаза столикому ужасу. И лишь оно способно погрузить мир во мрак… Голос говорил что-то ещё, но я не могла разобрать слов. В конце концов моё обессиленное тело рухнуло на траву, словно сломанная игрушка, и я провалилась в темноту, краем глаза заметив падающие силуэты в плащах.