Мой домашний ягуар. Путь из темноты

За годы службы я научилась многим вещам, в том числе терпению. Однако именно сейчас оно меня подводит. Я перелистываю записи в Книге Пути в который раз за неделю. Всё жду сообщений от Далии, всматриваюсь в горизонт. И так же, как и неделю назад, я не нахожу в книге ни одного слова от подруги. Конечно, так быстро она не нашла бы моего сына, но не проверять я не могу. Слишком многое зависит от его прибытия, и чем больше времени проходит, тем сильнее я задаюсь вопросом — а захочет ли он? Вдруг он откажется править? Вдруг не захочет признать меня своей матерью? Тревог так много, как и недругов вокруг. И хоть Констанция и Гарен отбыли в Западную башню, сёстры Райна, Бердина и Холли, которые среди прочих приняли мои притязания теплее всего, также покинули Храм, направившись по деревням, выяснить, как народ принимает смерть лорда Рала. Судя по слухам, которые доходят до нас, в паре лиг отсюда по этому поводу устраивается великое празднество. Глупый народ, он лишился защитника, какие уж тут могут быть гуляния? Что же до остальных сестёр в других башнях — я уже уладила этот вопрос, связавшись с Эгримонтом и через него назначив общий сбор. Перед лицом всех сестёр я приму временное управление всеми морд-сит, нравится им это или нет. Дверь за моей спиной скрипит, возвещая о прибытии нежданных гостей, и я закрываю Книгу Пути, дабы не вызывать лишних вопросов. Это прислужница, та, что с именем на букву «Д». Застывает в дверях, не смея сделать шагу далее. — Сёстры приглашают вас присоединиться к ним в купальне, — передаёт она послание. Сейчас, оставшись без работы, сёстры только и делают, что прохлаждаются, занимаясь всякими глупыми вещами, и мне, дабы отвлечься от мучительных ожиданий, стоит позволить себе маленькие глупости. — Я приду. Иди. Когда дверь снова закрывается, я прячу Книгу Пути подальше, где Триана, если сунет сюда свой глупый нос, её не найдёт, и спускаюсь в общую купальню, где пар стоит столбом и витает крепкий запах трав и масел. В купальне полумрак, лишь в маленькое окошко пробивается немного света, да по периметру бассейна расставлено шесть подсвечников, свет от которых, однако, теряется среди пара и грозится вот-вот погаснуть. — Сестра Кара, — Элеонора взмахом руки приглашает меня присоединиться к ней и к двум другим сёстрам в бассейне. Ещё несколько сестёр помогают друг другу завязать детали униформы и заплести косы уже после купаний. Всё это они проделывают медленно, без привычной для нашей работы спешки. В купальне только морд-сит, прислуги нет, и это позволяет сохранить атмосферу сестринской близости и тепла. Триана не здесь, и я действительно могу расслабиться. Настолько, насколько позволят мне мои мысли. Сбрасываю одежду в том же неторопливом ритме, что царит вокруг, аккуратно складываю каждую деталь на стульчик с бархатной обивкой. — Не томи, — Элеонора подплывает к бортику и, поймав меня за ногу, легонько тянет в бассейн. Когда это не приносит никакого эффекта, сестра по эйджилу отправляет в мою сторону тёплые брызги, которые как бы обещают: будет приятно. — Иду, — я бросаю остатки одежды лишь бы как и вхожу в воду. Ступеньки скользкие, но не слишком, у меня выходит оттолкнуться от них и нырнуть под воду именно так, как я и планировала. В купальне душно, но всё равно, выныривая, я ощущаю некоторый контраст температур, приятно. Элеонора без слов увлекает меня за собой, к тому бортику, где установлены склянки с разными маслами и, выплеснув на ладонь немного сандалового, покрывает им мои плечи и спину. Сестра Карен слева от нас проделывает то же самое со спиной сестры Дианы. Обе они холодно отнеслись к моему лидерству, но сейчас на их лицах играют мягкие улыбки, что позволяет мне забыть на время о плохом. Я прикрываю глаза, отдаваясь ощущениям: тёплой ароматной воде, горячему маслу под пальцами Элеоноры, её нежным прикосновениям к моим волосам. Она расплетает мне косу, мягко массирует кожу головы. Это привычные отношения между сёстрами, и они не означают какой-то особой привязанности или теплоты, не являются признаком верности или дружбы, так что иллюзий я строить не собираюсь. Это просто купальня, просто убивание времени, без забот и волнений. — Мы теряем время, Кара! А вот и волнения! Голос Трианы сердитый, почти яростный. Приходится развернуться к ней и встретиться с её недовольной физиономией. — Ты мешаешь мне принимать ванну, Триана, — тяну я лениво, всем видом показывая, что она, в каком бы ни была настроении, не сможет меня задеть. Она недовольно кривит губы и складывает руки на груди. — Пока ты моешь волосы, Д’Хара распадается на части. Мы должны идти в Народный Дворец. Немедленно! Я понимаю, с чего она взвилась, но совершенно не доверяю ей и не стану посвящать в свои планы. О существовании моего сына она, если уже забыла, пусть лучше не вспоминает. — И что мы там будем делать? — спрашиваю я невинно, будто не понимаю, к чему она клонит. — Грабить винный погреб? Элеонора прыскает со смеха и возвращается к своему занятию — промасливает мне волосы, ту часть, что находится над водой. В распущенном виде они достигают колена, это много значит в Срединных Землях — это статус, чем длиннее волосы, тем выше моя значимость. Мои волосы длиннее, чем у Трианы дюймов на семь, несмотря на то, что она старше. Что ж, пусть лишний раз вспомнит об этом. — Промасли концы, — бросаю я Элеоноре, и та, кивнув, принимается за дело. Триана хмыкает. — Мы поклялись хранить верность лорду Ралу, — напоминает она, будто это можно забыть. Ни одна морд-сит никогда не откажется от служения роду Ралов, для него мы и созданы. Вот только я должна оберегать своего сына, единственного наследника рода, оберегать его жизнь своим молчанием, как ни хочется уже ткнуть всех сестёр носом в тот факт, что именно мой мальчик и является прямым и единственным наследником Даркена Рала. Но нужно молчать, так что я невозмутимо пожимаю плечами и напоминаю в ответ: — Лорд Рал мёртв. Лицо Трианы краснеет. Либо ей не хватает воздуха, либо её раздражение дошло до предела. Она выхватывает из петли эйджил и поднимает так, чтобы все присутствующие его видели. — Будь он последним в своём роду, наши эйджилы потеряли бы силу. — С этими словами она опускается на колено и погружает эйджил в воду. Я нахожусь на другом конце бассейна, но моё тело всё равно пронзают сотни тонких иголок, Карен недовольно морщится, Диана гневно сверкает глазами, а Элеонора замирает, крепче сжав бутылочку с маслом в ладони. Что до меня — я встаю в полный рост, не заботясь о наготе. Триана передо мной в полной амуниции, но я сильнее её всегда, она убедится в этом. — Если новый лорд Рал когда-то займёт трон, — я сопровождаю слова движениями. Медленными шагами ей навстречу, — мы решим, стоит ли нам ему служить. А до этого — кто наведет порядок на территориях, если не морд-сит? В купальне останавливается жизнь: никто не одевается, не плещется, все взгляды направлены только на меня. — Я созвала всех наших сестер в храм Джандралин, — продолжаю я. — Уходим сегодня. Триана усмехается, бросая взгляд на сестёр, словно ищет их поддержки. — Когда это ты стала королевой? — едко интересуется она. — Я, похоже, пропустила коронацию. Ничего такого, что могло бы меня сильно уж оскорбить, но я понимаю, что мы дошли до той точки, где я должна поставить всех на свои места. Особенно Триану. Я — как удобно! — нахожусь теперь прямо перед ней, и то, что я делаю, не составляет труда — я хватаю её за воротник и, сделав шаг в сторону, со всей возможной силой толкаю сестру по эйджилу в воду. Не ожидав такого, она падает плашмя, разметав брызги, а я, в два шага преодолев разделяющее нас расстояние, хватаю соперницу за волосы и прижимаю её голову ко дну. По воде идут круги, Триана бьёт руками и ногами, но я не отпускаю, не даю ей выплыть. Лишь тогда, когда она слабеет, я поднимаю её лицо над водой, давая ей сделать всего один вдох, и снова погружаю её в воду, на более длительный срок, чем в первый раз. Сёстры не вмешиваются, всем интересно знать, чем же это кончится. Я могла бы убить Триану в наказание, воскресить её не проблема, но я должна показать себя терпеливым лидером, который умеет вовремя остановиться, так что я даю ей свободу отплеваться и отдышаться, однако не снимаю руки с её затылка. — Я требую достойной смерти, это моё право, как морд-сит, — мямлит она, неловкими движениями вытирая лицо руками. И да, я, кажется, сломала ей нос о дно бассейна. — Ничего ты не достойна, — я отшвыриваю ее подальше, как мусор. — Ты останешься жить и служить мне. Она кивает, опустив взгляд, и это моя маленькая победа. Обвожу взглядом прочих сестёр. Они мне не подруги, я помню это. Их колючие взгляды не дают мне это забыть. Поэтому я обозначаю своё место здесь и сейчас одним простым вопросом: — Ещё у кого проблемы? Естественно, ответом мне служит тишина. *** Ричард с удовлетворением отметил, как статуя Даркена Рала, которую горожане только что опрокинули с постамента на главной площади, разлетелась на части. Голова с хорошо переданными чертами лица, вплоть до последней морщинки, прокатилась мимо него и замерла у ног Марты. Идея собрать всех друзей в одном месте была крайне удачной, Ричард понял это, когда увидел знакомые лица. Марта с Рэчел на руках, Ливия с Эйданом, Дженнсен в сопровождении Шона и его малышки — эти лица увидеть он был рад больше всего. К празднику успели прибыть лишь те, кто находился в неделе пути от Дурха, именно поэтому здесь не было Рена, мальчишки-слушающего, с которым на короткое время их свела судьба в дни странствий, не было также и Дэни, послание о гибели Даркена Рала до Валерии ещё даже не дошло. Впрочем, Ричард обещал Кэлен, что с её сестрой они отметят победу в любом случае, только немного позже. — Я так рада, — донесся до него восторженный голосок Рэчел. — Всё правда кончено? — Правда, милая, — ответила Марта. — Не забудь этот день, Рэчел. Расскажи внукам, что была здесь, когда великий тиран Даркен Рал покинул этот мир навсегда. — А куда он ушёл? — наивно спросила девочка. — Слава Искателю, этот монстр мёртв и будет вечно гнить в Подземном Мире, а для нас наступают лучшие времена. Ричард и сам понемногу начинал верить в слова Марты. Ему казалось, что после года странствий судьба просто обязана дать им немного отдыха. Глядя на яркие флажки, вывешенные в каждом окне, на охапки цветом и лент, которыми украсили буквально каждый перекрёсток, он ощущал, что этот мир открыт для лучшего будущего, и впервые за всё время мог это будущее гарантировать. — Даже не верится, что наконец не нужно никуда спешить, никого спасать, — Зедд, хрустя яблоком, встал рядом с Ричардом, и Рэчел, сорвавшись с рук Марты, подбежала к нему. — Рубен Рыбник! — она крепко обняла Зеддикуса за ноги, и он, проведя свободной ладонью по её медным локонам, ласково поприветствовал её. — Моя храбрая помощница. Он отстранил её, скептически осмотрел и, щелкнув пальцами, добавил на её платьице живых цветов. — Вижу, ты не забыла свою Сару, — Зедд выудил куколку из её кармана и поднял к лицу. — Здравствуй, Сара. Ну, как у вас дела? — Хорошо, — ответила куколка тоненьким голоском. — Рэчел обо мне заботится. Девочка восторженно расширила глаза. — Она снова разговаривает! Моя Сара! — Сегодня особенный день, когда она может говорить с тобой, — ответил Зедд, передавая куклу Рэчел, и та крепко обняла её. Ричард улыбнулся. Он был рад от осознания, что такие, как Рэчел, наконец получили возможность нормально пожить. Сколько лет мира у них в запасе? Хотелось верить, что много. В любом случае, именно для того Ричард и остался в Срединных Землях — защищать и оберегать. Это был его день. Отовсюду съезжались люди, и все они как один благодарили его за освобождение Срединных Земель. Ричарду было неловко, он всё ещё помнил Меч Истины, застрявший в одной из шкатулок, и пламя, выбивающееся из неё. Он знал совершенно точно, что Даркена Рала убил сам Даркен Рал, не он. Так что он повторял, вновь и вновь, что его заслуги здесь нет, и что это он благодарит народ за помощь на протяжении всего пути. — Не слишком ли ты скромничаешь? — спросила Кэлен после очередного такого диалога, Ричард пожал плечами. — Ты была там и знаешь, как всё было. Даркена Рала убил не я, и эти похвалы совершенно не заслужены. Кэлен опустила ладонь на его плечо. — Ричард, послушай — ты ведь проделал этот путь, верно? Целый год боролся за свободу Срединных Земель? Провёл месяц в далёком будущем ради этой борьбы? И не ты ли стал для народа надеждой, подал пример? Не благодаря тебе ли они поднялись против тирании и защитили свои дома? Ричард промолчал. Он не хотел расстраивать Кэлен, напоминая, сколькие сложили головы ради этой борьбы или просто потому, что Рал был в гневе на Искателя. Сегодня не хотелось вспоминать о плохом, хотя бы ради близких. Он улыбнулся и позволил Кэлен увлечь себя в дом мэра, где во внутреннем дворе были накрыты столы для всех двух сотен гостей, которые собрались на празднество. Горожане потянулись за ними, и скоро маленький дворик наполнился радостным шумом и стуком чарок. — За Искателя! Долгих лет! — раздавалось со всех сторон, и Ричарду пришлось проглотить эти пожелания, спорить сейчас он просто не посмел. Он вскинул кубок, принимая тёплые слова. Голоса сливались в один общий гул, и Ричард не пытался уже разобрать слова, он просто сидел, смущённо улыбаясь, и наблюдал за людьми, чьи лица так и светлись счастьем. Когда на небе зажглись первые звезды, Рэчел и дети горожан исполнили песню, автором которой, без сомнения, был Зедд. Песня была о падении тирана и светлом радостном дне. К счастью, в песне Искателя восхваляли куда меньше, чем в жизни. Автор сего творения сидел справа от него, рядом с Дженнсен, тихо напевая мотив, но Ричард перебил это сольное выступление. — Я, конечно, польщен, но пора отправляться в путь. Уйдём сейчас, при луне, сможем пройти добрых шесть лиг, не меньше. Зедд был иного мнения, что Ричарда, в общем, и не удивило. — И обидим гостей? Они шли сюда целую неделю. Насладись победой, Ричард, как куском сочной баранины, — с этими словами волшебник воткнул нож в лежащий на блюде золотистый шмат мяса и прямо так, на ноже, поднес его ко рту. — Кто знает, доведётся ли тебе ещё однажды вкусить его. Ричард отвёл глаза, чтобы не видеть, как Зедд расправляется с мясом. При всем уважении к деду, за столом он вёл себя, как поросёнок. — Умеешь ты ободрить, — проворчал он, на что Кэлен тихо рассмеялась. — Ура Искателю! — снова завели горожане, и дворик загремел от рукоплесканий. Рэчел, закончив петь, прямым ходом направилась к их столу и, выслушав похвалы своему выступлению, взгромоздилась Зедду на колени. По этому случаю он даже отложил своё мясо, и, тщательно отерев руки о свой балахон, погладил девочку по голове. — Вы останетесь жить у нас? — спросила она, бросив короткий взгляд на подходящую Марту. — Хорошо бы. Ричард отметил улыбку на лице бывшей кухарки и тихо порадовался — в лице Марты Рэчел обрела любящую мать. — Я бы с радостью, — ответил Зедд. — Но нам надо проводить Кэлен в Эйдиндрил. Ричард поёжился. Он знал, что место Кэлен на родине исповедниц, и он понимал, что Мать-исповедница должна разобраться с последствиями длительных войн, но он также знал, что работа отдалит от него Кэлен, и он боялся, что однажды не найдёт повода более оставаться рядом с ней. Будь его воля, он бы не отходил ни на шаг, но он помнил роль исповедницы, помнил, что однажды она возьмёт себе мужа, не его, и что Кэлен не захочет, чтобы в тот момент он был рядом. Эйдиндрил должен был стать началом конца, как это ни прискорбно. — Зачем вам туда ехать? — задала новый вопрос Рэчел, и в этот раз Ричард ответил на него сам. — Там у Матери-исповедницы резиденция. Рэчел этого явно было мало. Вопросы у этого ребёнка не заканчивались. — Ты выйдешь замуж за Ричарда? Тот вопрос, ответ на который вовсе не хотелось давать. — Рэчел! — устыдила девочку Марта, Кэлен же широко улыбнулась. — Ничего. Она встретилась с Ричардом взглядом, и он постарался максимально скрыть все свои эмоции, чтобы лишний раз не расстраивать любимую. — Нет, мы не поженимся, — ответила Кэлен, глядя ему в глаза, и лишь потом перевела взгляд на Рэчел. — Разве вы не любите друг друга? — не унималась малышка. — Да, — ответила Кэлен, опустив ладонь Ричарду на руку. — Но мой долг исповедницы, мои власть и сила, не позволяют мне когда-нибудь стать женой Ричарда. Рэчел нахмурила лобик. — Это нечестно. Неприятный разговор затягивался. На выручку пришёл Зедд, он перетянул внимание девочки на себя, заявив, что ему жарко и что он непременно хочет отведать чего-нибудь прохладного. В тот момент, когда он охлаждал яблочный сидр снежинками, вырывающими из кончиков пальцев, это и случилось: с крыши прилегающего дома полетели доски, и в следующий миг большая чёрная тень рванула сверху вниз, подцепив одного из гостей и утащив его под стол. Никто не понял, что к чему, но все бросились врассыпную, Ричард же, словно того и ждал, вскочил на ноги и с некоторой долей удовольствия извлёк меч из ножен. На миг всё стихло, не было слышно ни шороха, как вдруг из-под стола донеслось противное чавканье, скатерть шевельнулась и что-то круглое выкатилось на траву, где замерло. Раздался визг кого-то из детей, и Ричарду не нужно было даже всматриваться, он и так понял — перед ними голова. Монстр, что сделал такое, был всё ещё под столом, и Ричард стукнул мечом по стулу, привлекая его внимание. Оно появилось. Тощее, костлявое, обтянутое желчно-желтой кожей, с непропорционально большим квадратным черепом, огромным зубастым ртом и скоплением мышечной ткани там, где у нормальных существ располагались глаза и нос. Чудовище стояло на четвереньках, но зверем оно не было. Руки и ноги были подобны человеческим, разве что более тонкие и длинные, не было и каких-либо признаков хвоста. Тварь зашипела, разбрызгивая слюну, и бросилась на Ричарда, сметая с пути столы и лавки. Под тонкой, почти прозрачной кожей обозначились тугие мышцы. Ричард выставил меч вперёд в тот самый миг, как чудовище навалилось на него, сбивая с ног. Кэлен оттащила подальше Марту, Дженнсен потянула под стол Рэчел, а Зеддикус выпустил столп огня. Монстр взвизгнул, замотал головой, но уже через миг обрушил на Меч Истины свои челюсти. От сильного запаха жареного, исходящего о него, Ричарду подурнело, а главное, что он успел заметить — пламя ничуть не навредило чудовищу. Ричард перекатился на бок, уворачиваясь от настойчивого противника, рубанул по морде, но лишь высек сноп искр, словно клинок встретился с камнем. Зедд снова попытал счастья с огнём, но успеха это не принесло. — Он убьёт нас всех! — крикнул какой-то мужчина, и тварь, поведя носом, обернула к нему голову, потеряв к нынешнему сопернику всякий интерес. Ричард с недоумением наблюдал, как монстр, переступив через него, медленно двинулся в сторону новой жертвы. От ужаса завопила женщина, и чудовище бросилось на неё. Всё произошло слишком быстро, одно молниеносное движение, сдавленный крик и брызги крови. Ричард понимал, что убить монстра так просто не выйдет, но не попытаться не мог. Он издал боевой клич и кинулся к чудовищу, оно развернулось, обнажило окровавленные клыки и напало, яростно и неистово молотя лапами по стали, пыталось достать Ричарда по-звериному вытянутой мордой. Ричард снова оказался на земле, придавленный весом невиданной твари, а пасть раскрылась перед его лицом, обдав его зловонным дыханием гниющей плоти. Кинжал Кэлен прилетел без особого успеха, отскочив от морды, как от стены, снова взметнулось пламя волшебника, заставив монстра отскочить от Ричарда на ближайшую крышу. Народ, пользуясь тем, что чудовище отвлеклось, попытался скрыться во всех возможных направлениях, но голос Зедда остановил их. — Всем стоять! Он добился желаемого эффекта, движение прекратилось, потому Зеддикус продолжил. — Эта тварь видит вас только когда вы двигаетесь. Ричард не стал задавать лишних вопросов, каждая секунда была на счёту. Он не знал, какое оружие поможет ему справиться с монстром, ведь и Меч Истины, крушащий камень, не смог даже ранить его. Но Ричард знал другое — уродца нужно убрать отсюда как можно дальше, пока трупов не стало больше. — За мной! — крикнул он, срываясь с места. — Приди и возьми меня! Он заметил, как дёрнулась Кэлен, намереваясь составить ему компанию, но рука Зедда остановила её. Большего Ричарду знать и не нужно было, его близкие оставались в безопасности, а сам он очень скоро планировал отделаться от чудища раз и навсегда. Он пронёсся знакомой дорожкой, сквозь хозяйскую кухню, на городскую улицу и дальше, к таверне, у которой ещё утром приметил крепкого конька. Времени отвязывать животное не было, поэтому Ричард просто рубанул узду и, схватив её край, вскочил на спину лошади. Седла не было, но в родной Вестландии он ездил только так. Ударив пятками по бокам коня, он послал его прочь из города, с удовлетворением отметив, что чёрная тень метнулась следом, ведя преследование с высоты крыш. Тварь была быстрой и сильной, но чуйка не подвела — конёк тоже оказался не промах. Граница города оборвалась, вместе с ней закончились и последние постройки. Чудовище спрыгнуло на землю с глухим стуком, и шелест досок сменился топотом, похожим на бег крупного волка. Ричард снова обернулся, чтобы удостовериться — у него всё ещё есть фора. Конь, ощущая опасность, прибавил скорости и откликался теперь на каждое, даже самое малейшее касание к узде. — Ещё немного, — приободрил его Ричард, пытаясь заодно успокоить и себя самого. Повезло, что за последние несколько дней он успел разведать местность. Со времён его работы лесным проводником он приобрёл эту полезную привычку — отмечать все детали, которые в случае беды могут помочь укрыться, либо дать отпор. И хоть сейчас Ричард бежал, но в планах у него был вовсе не побег. Он приближался, к тому месту, которое должно было принести спасение — тёмной пропасти, на дне которой текла быстрая река. Сбросить чудище туда, на острые пики скал, в бушующие воды, в самые недра Верхнего Мира. Монстр за его спиной победно закряхтел, так как расстояние сократилось до пяти футов. Но Ричард уже был на месте, оставалось только одно. Рука натянула уздечку, уводя коня резко вправо, буквально в паре футов от обрыва, чудовище же, вовремя не сориентировавшись, пролетело вперёд, с громким воем пронеслось по ущелью и крякнуло, встретившись с дном. Раздался хруст, невероятно противный, словно все кости сломались разом, а вместе с ним громкий шлепок по воде, после чего воцарилась полнейшая тишина. Ричард подвёл коня ближе, переклонился через край и с удовлетворением обнаружил распластанное по каменистому берегу тело, с вывернутой под неестественным углом головой. Не успел он, однако, ощутить триумф, как кривые лапы шевельнулись, голова с хрустом вернулась в нормальное положение и, взбудоражив ущелье своим воем, монстр вскочил на ноги и, подняв сноп брызг, пошлёпал вдоль береговой линии прочь. — Что ты такое… — проговорил Ричард вслух, разворачивая коня к городу. Монстра ему было не догнать, а если бы он и сделал это, то мыслей, как его убить, не было вовсе. Чудовище не убоялось вообще ничего, словно его кости были созданы из стали, словно сама смерть была его союзницей. Ричард покачал головой. Нет, убить можно всех и всегда, нужно лишь знать способ. Он верил, что Зедд этот способ знает, а потому возвращался в город с надеждой. *** Я не из тех, кому доставляет удовольствие унижение слабых. Я отдаю себе отчёт, что таким образом унижающий сам унижает себя. Нет, в подавлении беззащитных чести нет. К счастью, Триану я беззащитной не считаю, а, стало быть, отыграться на ней я могу в полной мере. Я приказываю ей ожидать в углу, пока сама неспешно домываю волосы и помогаю Элеоноре с тем же. Триана не спорит, ведь я доказала своё лидерство. Морд-сит, которая капитулирует в бою, приравнивается к прислуге, у неё отнимают эйджил, отбирают питомцев и почести. Это и случилось с Трианой, и она не должна злиться на меня. Бой был честным: у Трианы была экипировка и эйджил, я же в распоряжение имела только саму себя. Я победила, и эта победа не может быть оспорена. Я победила — я госпожа. Триана — моя игрушка. Она жива, пока я этого хочу, и отныне все мои желания для неё закон. — Причеши мне волосы, — велю я, выходя из воды. Сестра Карен подаёт мне халат, и все они уходят, оставляя нас с Трианой один на один. Другим сёстрами ещё нужно заплести волосы и надеть униформу, но они предпочитают перенести эти занятия в другое место. Что ж, один на один даже интереснее. — Удиви меня, — бросаю я Триане, усаживаясь на стул. Она послушна, молчалива, покорно берёт щётку и на протяжении целого часа распутывает волосы прядь за прядью. Я пью вино, закинув ногу за ногу, а она, сгорбившись, вновь и вновь проводит щёткой по всей длине. Мои волосы — символ моей власти, пусть же не забывает, насколько высоко я поднялась над ней. — Я могу сделать красивый начёс. — Это первые слова Трианы за целый час, и они в очередной раз напоминают, что я одержала победу. — Что ж, посмотрим, насколько он красивый. — Я откидываю голову и позволяю ей сооружать на моей голове нечто новое, чего раньше я никогда не делала. Пальцы Трианы ловкие, с щёткой работает она превосходно. — Готово. Она подносит мне зеркальце, и я одобряю то, что вижу. Причёска довольно симпатичная, Триана не солгала. — Одень меня. Я скидываю халат и даю провинившейся сестре полный доступ к своему телу. С завязками Триана также справляется отлично, но вот с корсетом она не угадывает. — Туже, — требую я, и во второй раз она затягивает завязки уже как следует. — Да, госпожа, — мямлит она через силу. — Могу я быть ещё чем-нибудь полезна? Не скажу, что Триана того стоит, но я не могу не укрепить своё превосходство ещё больше. — Уверена, сможешь, — отвечаю я, оборачиваясь к ней. — Когда у нас будет время. А затем я касаюсь её губ едва ощутимым поцелуем, который должен открыть мне, насколько покорной Триана собирается быть. Она отвечает. Вопреки неприязни, вопреки тихой ненависти, которую мы обе испытываем друг к другу в последнее время. Это — моя полная победа. Никто из сестёр не посмеет выступить против меня, если Триана, подобно собачонке, будет крутиться у моих ног. — А теперь убери здесь всё, — бросаю я, отстраняясь. Триана показала своё мастерство в работе с щёткой. Что ж, половая щётка не очень уж и отличается. Я ухожу, и мне нисколечко не жаль бывшую сестру по эйджилу. Свой путь она избрала сама, и пусть я напоминаю себе сейчас лорда Рала, это неплохо. Не так он был и неправ, в конечном счёте. Власть требует решительных действий, и если в жизни ничего другого не осталось, я возьму хотя бы то, что мне доступно. Ни семьи, ни друзей, ни любимых — это всё можно компенсировать, я уверена. Я, как слепой котёнок, только начинаю познавать новый мир и свои возможности, и возможно я ошибаюсь, но не в том, что я своё нынешнее положение заслужила.