Мой домашний ягуар. Путь из темноты

Первым делом я вижу кровь. Кровь — это то, что является извечным спутником морд-сит, а потому я отмечаю её так, мимоходом. После прохлады и темноты пещер мир кажется слишком ярким и горячим. Прямо передо мной разворачивается бойня. Мой прошлый мир схлестнулся с миром нынешним, и борьба идёт не только между скал, но и в моей груди. Всё, что я знала, чем жила, стало враждебным. Вместо того, чтобы выпускать дух из солдат сопротивления, мне приходится обрушать мощь эйджила на д’харианцев. Ими я командовала, они меня уважали. Теперь же их мечи обращены против меня и против лорда, которому я служу. Мир слишком быстр и переменчив. Как и ожидалось, Ричарду перекрыли пути к отступлению. С одной стороны мои бывшие сёстры, не знающие милосердия, с другой те, кто должен бы присягнуть новому лорду. Не присягнули, и потому мне приходится сражать одного за другим из тактически выгодной точки: из-за их спины. В этом мало чести, но сейчас главное — победа. Позади исповедница, размахивает своими кинжальчиками, будто у них есть сила против мечей и эйджилов. Самонадеянная девица. Я не бессердечна и мне совершенно не доставляет удовольствия битва с недавними союзниками, но необходимо отрешиться от всех эмоций и чувств, прикрыть Амнелл на пути спасения детей снова же не из альтруизма, а потому что лорд Рал этого хочет. Лишь ради него я делаю что я делаю, внутренне лелея мысль о возмездии, которое я обрушу, надеюсь скоро, на ту, что предала меня. Сговорившись с другими сёстрами за моей спиной, Триана не просто подписала себе смертный приговор — она обрекла себя на муки куда более страшные, чем смерть и боль. Морд-сит можно напугать лишь одной вещью: унижением. Я вижу её: борется среди других сестёр — таких же предательниц, у которых скоро не останется ничего, даже жизни. Они ещё не знают о моём присутствии. Для них я мертва. Для меня мертвы они. Исповедница что-то кричит мне, пытается распоряжаться, только вот у морд-сит нет другого хозяина, кроме лорда Рала, и я даже не думаю прислушиваться к её блеянию. Глаза уже полностью привыкли к свету, но серебро и металл, встречаясь с солнцем, слепят. Я щурюсь, продираясь вперёд. Через толпы сражающихся, убивая на пути точными ударами. Ладонь кровоточит: я вкладываю в эйджил всю возможную мощь, так, что меня саму режет до кости. Но это всё мелочи — так, сопутствующий ущерб — на пути к чему-то более важному, чем приказ лорда или миссия спасения. Я, морд-сит, иду восстанавливать свою честь. И платить за подобное можно только кровью. — Кара! Ричард не приказывает, просто зовёт, но я не могу сделать вид, что не слышала. Он — лорд Рал, хочу я этого или нет. Он лорд, которому я поклялась служить до последнего вдоха, и клятва обязывает меня остановиться. Триана совсем рядом, уже видит меня. И в глазах её я вижу ужас, потому что она знает, к чему я её приговорила. Триана — опытный боец. Лучшая из лучших, но ей со мной не тягаться. Пусть звучит самоуверенно, но я привыкла давать честную оценку всем, кто встречается на моём пути. И свои заслуги я тоже не собираюсь принижать. Любимица Даркена Рала — моему обучению уделялось очень много внимания — не оправдать вложенных в меня сил я просто не могла. И теперь, имея в своих руках власть над Трианой, находясь на правильной стороне, я не могу убить её, потому что Ричард меня остановил. Это злит. — Да, лорд Рал? — спрашиваю я, переводя взгляд с Трианы на Ричарда. — Я могу быть полезна? Он борется с врагом — их явно меньше: пали в бою либо ранены. Тот, у кого в руках Меч Истины, сражается силой сотни воинов. Скорость, ловкость, мастерство — всё помножено опытом прошлых Искателей Истины. Кто не справится, сойдёт с ума. Ричард справляется. Он убивает д’харианца столь же легко, как я в своё время — крысу. Сломала ей хребет одним быстрым движением, та даже не успела ничего понять. — Помоги Кэлен, — бросает Ричард, развернувшись к другому противнику, который, убив какого-то деревенского вояку, имел глупость сделать Искателя своей целью. Я не хочу помогать Кэлен. Я хочу рвать Триану голыми руками. Но, сцепив зубы, я вынуждена согласиться. — Только ту — чёрную — оставь мне, — киваю я в сторону Трианы и добавляю: — Ты обещал. — Хорошо, — соглашается Ричард. Мне довольно его слова. Я знаю, что он единственный, кто сможет подобраться к ней близко, и если он даст слово Триану не убивать, никто другой просто не сможет этого сделать. Бросаюсь на подмогу Амнелл, которой хватило ума вывести детей на поле боя, оттесняю их обратно к скале, отражая все атаки от самых безрассудных и глупых воинов. Эйджилу плевать на броню. Даже сталь вскипает под его поцелуями, и сила его — от крови истинного лорда Рала. Ричард даёт мне превосходство над сёстрами, потому что они могут черпать лишь остатки сил Даркена Рала, вложенные в моего сына. Того, кому они не присягнули. Мой же эйджил пьёт магию куда более чистую, близкую. Ныне я — самая могущественная морд-сит. Не униженная, но обновлённая. Кровь стекает по запястью к локтю, но всё это — пустяки. Скорее бы покончить с противниками, скорее бы одержать полную победу и сойтись лицом к лицу со своей главной соперницей. Она ждёт. Я жду. Цель близка. И всё же прежде я должна сделать дело. Убить одного, ранить другого, защитить третьего. Кем бы ни был мой лорд, какое бы имя он ни носил, я, как морд-сит, всегда выполняю одни и те же действия, потому что мир статично тянет себя к гибели. Такова натура людей. Едва ли однажды в Срединных Землях действительно наступит мир. И когда звучат крики победы — нашей победы — я воспринимаю это лишь как очередную ступень на пути бесконечной войны. Дети спасены, меня ждёт Триана, всех нас — скрийлинг. А дальше… Всегда найдётся кто-то, кто захочет власти, признания. Пока существует человечество, этот цикл никогда не закончится. *** — Ты и правда считаешь, что способен найти его? — Сиф, поравнявшись с Тором, нахмурилась, но царь, кажется, её и не замечал. Он вглядывался во что-то на горизонте, и выражение лица его становилось всё более беспокойным. — Пока Локи не захочет, никому не удастся его найти, ты же знаешь. Сама идея искать младшего брата Тора Сиф не нравилась. Он уже не раз пропадал с поля зрения Хеймдалла, так что его очередное исчезновение наверняка было не более чем прихотью молодого принца, привыкшего действовать своими эгоистичными желаниями, не заботясь при этом о чувствах родных. То он пропадает на год, то заявляется в тронном зале со змеёй на плече, то заявляет, что влюблён в смертную — для него лишь развлечение, для его семьи — новые тревоги. То, что Тору пришлось оставить Асгард, не сулило ничего хорошего. Если уж лорд Рал, хозяин здешних мест, ничего о местонахождении Локи не знал, Сиф не была уверена, что хоть кто-то другой знает. — Больше пользы ты бы принёс дома, а не бегая за тенью своего брата. — Сиф, — одёрнул Тор, казалось, даже не вслушавшись в её слова. — Помолчи и прислушайся. Он всё глядел в одну точку на горизонте, и Сиф ничего не оставалось, кроме как вглядеться в бесконечность холмов перед собой. Там действительно что-то было. Что-то быстрое металось с места на место, то скрываясь за деревьями, то выныривая в самых неожиданных местах, а потом до слуха донесся вой — утробный, жуткий, не похожий ни на что слышанное ранее. — Это не волк, — проговорила Сиф, также напрягшись. Как знать, какие ужасы мог скрывать в себе Мидгард? — Не волк, — согласился Тор. — Это что-то, чего здесь явно быть не должно. Даже отсюда ощущаю тьму этого существа. Можешь верить моему чутью. Не было причин сомневаться в Торе, так что Сиф кивнула, опустив ладонь на рукоять меча. Существо было ещё очень далеко, но не было сомнений в том, что оно приближалось. Бой был неизбежным. Оружие со звоном покинуло ножны. Прохлада стали успокаивала, а всё тело словно окаменело, превратившись в орудие. Никаких сомнений и страхов, только меч, как продолжение руки. Или она сама, как продолжение меча. Рядом мелькнул Мьёльнир, со свистом провернулся на петле и привычно лёг в руку. Тор был готов к встрече… С чем? — Твой братец — наш должник, — проворчала Сиф, сцепив зубы, когда вой повторился куда ближе, чем прежде. Спускаясь в Мидгард, она не ждала приятной прогулки, но делать что-то ради Локи совершенно не хотелось. Даже владея мечом, не знающим поражения, она понимала, что битва не будет лёгкой. Тень — чем бы она ни была — выглядела крупной, сильной и ловкой. И злой, теперь даже Сиф ощущала это. Время замерло, мир замер. Остались лишь они двое и враг, пока ещё невидимый, но ощутимо близкий. А потом всё стихло. — Где он? — Сиф огляделась, но вокруг было так тихо, будто на многие мили вокруг кроме них не было ничего и никого. Это было странно. — Даже птиц нет, ты заметил? Тор кивнул, проведя ладонью по рукояти молота. — Тварь ещё здесь. Потому больше никого и нет. — Он снова повертел головой во всех направлениях. — Не нравится мне это. — Думаешь, это Локи? — рискнула спросить Сиф. — Его зверушка? Тор зыркнул на неё обиженно, даже зло. — Неужели, ты думаешь, во всём и всегда виноват лишь мой брат? Иногда, знаешь ли, плохие вещи происходят не только с его подачи. Он выглядел таким уязвлённым и таким расстроенным, что Сиф ощутила свою вину. — Прости, мой царь. — Она склонила голову. — Ты прав, я не должна была так говорить. Тор отвернулся, снова огляделся по сторонам, тяжело вздохнул. — И всё же у тебя были основания подумать так, — пробасил он с явной неохотой. — Но он мой брат, я всегда буду оправдывать его, ты знаешь. Сиф кивнула, искренне сочувствуя своему другу и царю. Любить Локи и заботиться о нём было очень непросто. Всю свою жизнь Тор только и делал, что исправлял ошибки младшего брата, а она… Она не могла оставить Тора. — Куда делась тварь, как ты думаешь? — спросила она, стараясь перевести тему. — Если бы затаилась, мы бы чувствовали. Но… Ничего. Пусто. — Пусто, — согласился Тор, двинувшись вперёд. — Исчезла, будто сквозь землю провалилась. Сиф последовала за ним, всё ещё сжимая Ридиль в руках. Как исчез, враг мог в любое мгновение появиться вновь, нельзя было допустить промашки. Лес вокруг молчал, а холмы перед ними более не казались зловещими. На горизонте даже мелькнула первая птичья тень. Сиф ступала тихо, всё ещё прислушиваясь, но сомнений не оставалось: существо пропало. — Леди Сиф, взгляни! — позвал Тор через время. Сиф ускорилась, заметив впереди неясное зеленоватое свечение. Повеяло холодом. — Что это? — спросила она, останавливаясь рядом с Тором. Перед ними в земле зияла небольшая трещина, из которой вздымалось холодное пламя. — Я ощущаю магию, но она незнакома мне. — Оно действительно провалилось сквозь землю, — ответил Тор, имея в виду недавнее враждебное создание. — Не стал бы я подходить ближе, но — Всеотец! — разве есть у нас выход? — Это не Локи. — Сиф тронула Тора за плечо, ненавязчиво уводя его подальше. — А если не Локи, то тебе необязательно соваться туда. Идём. — Я — царь Асгарда, — воспротивился Тор, но Сиф не дала ему договорить. — Вот именно. Ты — царь Асгарда, не Мидгарда. Оставь этому, лорду Ралу, самому решать проблемы своего народа. Это не наша война. В Торе явно боролись сомнения. Он был человеком чести, за то Сиф и ценила его, но также Тор не мог не понимать, что новые проблемы едва ли помогут ему в поисках брата. Наконец он сдался, зашагал прочь, повесив Мьёльнир на пояс. Сиф, последовав его примеру, спрятала меч в ножны. Они искали Локи много дней — со счёту сбились! — кажется, впереди их ждало не меньше скитаний. И если сейчас им повезло уйти от боя, как знать, что ожидало их впереди. *** Триана сломалась. За каждый удар, которому подвергла меня она или сёстры-предательницы, я отплатила ей сполна. Она приняла наказание молча, продолжая насмешливо кривить губы, пока я пытала её, срезая кожу полоска за полоской, выворачивая внутренности, снимая скальп. Она была последней из сестёр, остальные погибли на поле боя. Кого-то убила я, кто-то умер от чужих клинков, но Триана — Ричард не подвёл — досталась целиком и полностью мне одной. В городок я приволокла её за волосы, потом затащила в сарай, приковала к потолочной балке и взяла с неё плату за все деяния. Пока горожане радовались возвращению детей, я глотала обиду и разочарование. Я сочувствовала ей. Мы выросли бок о бок, иной раз прикрывали друг другу спину, и потому убивать её было крайне трудно и болезненно для меня самой. Но я возвращала себе честь, я отнимала честь у неё, иного выхода просто не было. Когда я закончила, Триана едва дышала, а я вся была в крови — своей и её, — а внутри меня плескалось страдание. И всё же я позволила ей умереть, доказав, что никто не смеет предавать меня. Я ушла, прихватив её униформу. Если ушить, она должна была сесть на меня почти идеально. На поясе снова были мои собственные эйджилы, которые никогда не подводили меня в пути, а за пояс была заткнута коса моей некогда сестры. Напоминание для меня самой: доверие наказуемо. Ричард промолчал, сделав вид, что не слышал ничего, что происходило в сарае, хотя раз или два Триана всё же не сдержала крика — этого не услышать он просто не мог. Он оказался истинным лордом Ралом, уважающим законы своей морд-сит, что в очередной раз подтвердило — я выбрала верную сторону. И хоть прошло всего несколько часов, те события кажутся мне далёким прошлым. Приложив целебные травы к ладоням, я сижу у костра, на котором горожане поджаривают телёнка, и прислушиваюсь к разговорам своего лорда. Я должна бы сидеть по правую его руку, но матушка-исповедница утащила его в сторону, и теперь он сидит между ней и своей сестрой и обдумывает тактику поимки скрийлинга. Их волшебник, если я правильно поняла, ушёл прошлой ночью, и его возвращения не ожидают ранее, чем через несколько недель, так что лорд Рал надеется только на свои силы и силы тех, кто его окружает. Жалкая кучка крестьян и пара д’харианцев — войско явно не такое, с которым идут на порождение смерти. Впрочем, у него есть я, а у меня личные счёты с этой тварью: она едва не сожрала меня, это точно не было бредом умирающей. Невольно задаюсь вопросом, а привиделся ли мне в таком случае Локи? И понимаю, что не хочу знать ответа. Мёртв он или просто меня бросил — какая разница? Я была слишком глупа, чтобы привязаться к нему. С появлением Ричарда я получила шанс начать жизнь заново, без оглядки на то, что было. И потому я готовлюсь — оберегать и защищать. Прислушиваюсь к ветру, ожидая различить в шелесте веток грузные шаги. Я не стану защищать никого из них, только лорда Рала, но чтобы сделать это, я должна быть начеку. Никакие ранения или сомнения не должны остановить меня. Стук копыт я слышу первой. Вскакиваю, ожидая увидеть врага или друга — кого угодно! — но старик, въезжающий на площадь, не подходит ни под одно из определений. Это волшебник, тот самый легендарный Зеддикус З’ул Зорандер, который сопровождает Искателя в его пути. Он вроде как союзник мне, но враг морд-сит, и потому я совершенно не понимаю, как на него реагировать. Старик тоже озадачен. Он не сводит с меня глаз, пока его лошадь бредет по улице в нашу сторону. Ричард, его сестра и исповедница бегут к нему навстречу, но он не видит их — только меня — и на лице его гнев и страх. — Ты как здесь? Мы не ожидали тебя раньше, чем через две недели! — начинает лорд Рал, но волшебник игнорирует расспросы. — Что она здесь делает?! — спрашивает он, указывая крючковатым пальцем в мою сторону. — Кара помогла нам вернуть детей! — с жаром отвечает Ричард, помогая деду спешиться. — Она присягнула мне, и… — Ты принял ту, что в красном… — Голос волшебника звучит обречённо. Словно я — худшее зло, что только может быть на свете. — Не вынуждай спорить ещё и с тобой, — стонет Ричард. — Кара — друг. Она не раз доказывала, что ей можно доверять. — А на поясе у неё — это волосы? — прищурившись, спрашивает волшебник, подходя ближе и нависая надо мной. — Что за варварство? Я вскакиваю на ноги, сжимая руки в кулаки. — Не тебе давать оценку мне и моим решениям. Я служу только лорду Ралу и слушаю только его. Старик кривится, словно я что-то мерзкое, и бросает за плечо: — Прикажи ей выбросить эту пакость. Если уж она твоя цепная собачка, пусть заботится о лице своё хозяина. Я могу понять его пренебрежение и его протест против моего трофея, но волшебник мне не указ, и я не буду что-то делать только потому, что он так хочет. — Я не стану ничего ей приказывать, — возражает Ричард твёрдо. — Кара — боевой товарищ, а не собачка. Я знаю твоё отношение к морд-сит, и нам действительно не за что их любить, но не все они, как Денна. Некоторым действительно не чужды понятия чести и верности. Волшебник смеётся, и есть в его смехе что-то недоброе. — Она предала своего лорда. О какой верности ты говоришь? Я борюсь с искушением ударить его. Могу выбить все зубы прежде, чем он сообразит, что вообще произошло, но из уважения к Ричарду не стану. За годы я много раз видела ненависть, обращенную на меня. Видела презрение, пренебрежение. Важно лишь то, как ко мне относится лорд Рал. Только это должно иметь значение. — Кара способна отличить правителя от тирана, — говорит Ричард, вставая между стариком и мной. — И это я ценю. Слепая преданность — не более, чем глупость. Верность своего народа правитель должен заслужить. И я намерен заслуживать. Я не стану подобным брату или отцу. Никогда. Волшебник хочет возразить. Я вижу, как он открывает рот, но закрывает, когда до ушей наших доходит цокающий звук: так когти ударяют по черепице. Горожане, как по сигналу, устремляются кто куда, д’харианцы наоборот стекаются к своему лорду. Целебные травы падают на землю, а в руках моих оказываются эйджилы. Пока что их прикосновения легонько покусывают, но по мере необходимости я пробужу в них полную силу. Волшебник, хоть и недоволен моим присутствием, всё же прекращает спорить. Взгляды всех прикованы к тому месту, откуда доносится звук. Цап. Цап. Цап. Он ускоряется, к нему добавляется глухой стук мощных лап, а потом тварь появляется: она хорошо видна в свете луны. Так хорошо, что я вижу её слепую корявую морду, острозубую пасть, непропорциональное худое тело с длинной шеей и горбатой спиной. Оно водит носом, выбирая себе цель, но Ричард лишает её выбора. — Сюда! — кричит он, вырываясь вперёд. Я бросаюсь следом, но он останавливает. — Кара, нет! Я уведу его подальше. Волшебник ошалело оглядывается по сторонам и в какой-то миг лицо его проясняется. — Фонтан! Замани его в фонтан! — кричит он. — У меня есть план. Ричард кивает и бежит. Тварь реагирует на движение и на шум, который лорд Рал не перестаёт производить. — Хочешь помочь ему, — обращается старик ко мне, — уйди с глаз моих. Я не стану творить чары рядом с морд-сит. Конечно же, в этом есть резон. Морд-сит могут завладеть магией, обращённой против них, и подчинить себе её носителя. Естественно, этот волшебник заботится о своей шкуре, а потому я, хоть и не хочется подчиняться, всё же отхожу. Я желаю лорду Ралу блага, и если его дед говорит, что у него есть план, я вынуждена поверить. Скрийлинг быстр и опасен, стоять и бездействовать хуже всего. Ричард петляет, не даваясь в лапы, но одно неверное движение и острые лезвия когтей вспорят ему спину. Сестра его рядом со мной тихо читает молитву, Амнелл лишь хлопает ресницами, глядя то на волшебника, то на Ричарда. Поистине, бесполезная особа. Мне самой-то не нравится стоять без дела — надеюсь, Волшебник Первого Ранга оправдает своё звание. Но если подведёт, я самолично убью его. Ричард всё ближе к городскому фонтану. Дед медленно следует за ним, выставив вперёд ладони. Готовый воспользоваться магией в любую секунду. — Не подведи, Хранитель бы тебя побрал, — рычу я тихо. Скрийлинг совсем рядом с Ричардом, его сестра зажимает ладонями рот, я сцепляю зубы, лишь волшебник медленно водит руками, вырисовывая в воздухе непонятные символы. Ричард в фонтане, лапы твари также погружаются в воду. Оба они мокрые с головы до ног, и я до сих пор не понимаю, в чем заключается план. Секунды бесконечны, сердце гулко стучит где-то в голове. Шаг. Ещё. Ричард на твёрдой земле, скрийлинг прыгает. Дженнсен кричит. Всё происходит слишком быстро. Громкий звук отвлекает тварь. Вместо того, чтобы прыгнуть на лорда Рала, она разворачивается на голос его сестры, и в тот же миг из ладоней волшебника вырывается белоснежный поток. В считанные секунды мокрый монстр превращается в кусок льда. Секундное колебание, и Меч Истины разбивает чудовище на сотню осколков. Время возобновляет ход, и осознание, что всё кончено, сжимает грудь приятным томлением. Я, определенно, на стороне победителей. Остаётся лишь спасти весь мир от Хранителя — это ли так трудно?