Дворцовые интрижки

Роланду восемнадцать и ему опостылела его однообразная рутина. Балы уже не радуют, вино не веселит, внимание первых красавиц приелось. Оно и не мудрено - ведь ему почти ничего не нужно делать, любая девушка оказывается у его ног, стоит лишь фальшиво улыбнуться и галантно подать руку. И вовсе не потому, что окружающие дамы так легко ведутся на всю этот пустой фарс, конечно нет. Они, в конце концов, не такие дуры. Просто Роланд для них - весьма выгодная и достойная партия. Он ведь первый наследник Волшебнии, уже через год-другой на его голову возложат корону и он полноправно воцарится на престоле. Ну, может быть и не через год, но вымуштрованные родительскими нотациями принцессы, из тех, кому не светит трон, уже озабочены поисками мужа, за счёт которого можно получить сие лакомое местечко под солнышком. И холостой влиятельный будущий правитель Волшебнии - донельзя соблазнительная кандидатура. Свадьбы по расчету в королевских кругах - вещь абсолютно обыденная, и Роланд предполагает, что суженную ему подобрали ещё с пелёнок, но уж точно никто не собирается женить его раньше старшей сестры. Разве что если возникнет острая необходимость обеспечить королевский род прямыми наследниками, но Роланд не осмеливается надеяться, что Матильда так долго проходит в девках. Тут уж остаётся только быть достаточно осторожным, и не наплодить бастардов или заодно случайно не вляпаться в нелицеприятную интрижку с какой герцогиней соседнего королевства, дабы не заключить ненужный государству союз раньше срока. За сим в последнее время принцу пришлось поутихнуть и начать вести себя пристойно и более разборчиво. Отец Роланда уже давно вправил мозги сыну и заставил вновь плотно взяться за учёбу - ведь не престало принцу был ветреным гулякой и неучем. Сэр Гудвин - его ближайший друг и советник - полностью разделяет королевскую точку зрения и по вечерам читает ему нотации. У Роланда нет сил и желания открыто противиться отцовской воле, но внутри него зреет десятком лет копившееся в душе глухое раздражение. Хочется как-то его выплеснуть, да не на чем, поэтому остаётся лишь терпеть. Роланда искренне раздражают и слепой до его жизни отец и занудный старикан-маг, упрямо пихающие ему в глотку свои нравоучения и советы. Потому после занятий по фехтованию и верховой езды он снова встречается со своей компанией, в которой в последнее время почти всегда молчит. Роланд выглядит куда старше своих лет, особенно с бакенбардами, которые недавно начал отращивать, и на фоне своих сверстников - рано возмужавший, собранный и прямой - кажется почти что грозным и внушительным, особенно когда раскрывает рот и начинает говорить что-то низким бархатистым баритоном. Статный подтянутый юноша с уже почти мужскими чертами и сталью во взгляде привлекает несоизмеримо больше женского внимания, чем некоторые из его ещё толком не вышедших из подростковой нескладности друзей. - Ах Ролли, Ролли, - сокрушается его старший товарищ, пока они в сторонке от остальных сидят с бутылкой неприлично дорогого коньяка и скучающе передвигают фишки нард. - Знал бы ты, как мне надоела вся эта мишура, - кривит тонкие губы принц - уже без пяти минут герцог - Хладенберга, с отвращением поглядывая на кутящих в стороне товарищей. Роланд согласно мычит, кивая головой, и смотрит на него из-за обнажённого плечика примостившейся у него на коленях девчонки, чьи тонкие руки обвивают его шею. Он смотрит на старого товарища и не верит, что это всё тот же парнишка, которого он знал все эти годы: худой и бледный, с высокомерно поджатыми губами и абсолютным безразличием и пренебрежением во взгляде, он вроде бы остался прежним, но что-то в нём неуловимо поменялось. Вроде бы те же узловатые пальцы, бесцветные "омертвевшие" волосы, неисчезающая морщина под носом, а что-то в нем не так, как будто что-то иное во всем его естестве и взгляде. Нет больше бахвальства и гордости за ветвь первенства среди младших товарищей, нет того энтузиазма и живого огонька, с которым он так стремился выделиться в компании и всех переплюнуть. Только глухая злость и снобизм, разбавляющиеся лишь небольшой теплотой по отношению к Роланду и ещё одному парнишке в их компании. Хладанбержец опрокидывает стопку коньяка и пристально смотрит на Роланда своими потускневшими глазами, сжимая в крючковатых пальцах игральные кубики. Когда-то сказочно-красивый и непреступный, он привлекал внимание дам даже больше Роланда, теперь же он гонит всех от себя прочь, и даже девица, чей стройный стан обнимает одной рукой принц Волшебнии, лишь бросает на него короткие взгляды из-под ресниц, незаметно кусая губы и пряча личико в бокале с вином. - Все эти бессмысленные гуляния и громкие слова, - продолжает он с каким-то мрачным унынием. - Ты когда-нибудь задумывался, что всё это - пустое? Взять хотя бы этот праздник жизни. Уже в конце недели мой дражайший братец, чтоб ему жилось и правилось долго и счастливо, - последнее он кидает сквозь стиснутые зубы едва не с презрением, - воссядет на престол и я останусь не удел. А потом он со своей жёнушкой заведут себе стайку детишек и следующими править будут уже они, а меня сплавят в какой-нибудь дальний особняк у моря с десятком-другим прислуги, и эти вечера превратятся уже не в последний глоток свободы перед жизнью, полной обязанностей, а в пустой пьяный дебош. Я всегда думал, что брата скосит эта его пакостная болячка - ты же знаешь, он родился едва не полумёртвым - и все эти годы пытался нагуляться от души, пока есть возможность, пока не сосватали по расчёту с какой-нибудь дурой или стервой из соседнего королевства, и не посадили подписывать королевские указы и бумаги, принимать решения и издавать законы. Но даже с такой волокитой я бы всё ещё правил, у меня была цель в жизни, какой-то смысл - занять место отца, управлять королевством, выдать замуж сестру, воспитать наследника. А что теперь? Теперь пустота. И эти заносчивые фифы, охочие до богатства и "папочкиной" фамилии... надоело мне всё это, Роланд, ох как надоело. Но и ты ведь меня понимаешь, верно? - Роланду определённо есть, что ему возразить. Он еще не устал от жизни, не в такой степени: он всего лишь прибывает в смятении. У него есть свои цели и замыслы, но для них пока ещё не настало время или же он просто не знает, как их исполнить. Однако он лишь согласно хмыкает в ответ, не желая влезать ещё больше в эту бессмысленную полемику. - Ты здесь один такой среди них, ты, как и я, умнее этих дармоедов, у которых ветер в головах свистит. - Неужели у меня прямо на лице это написано? - полу в шутку, полу всерьёз спрашивает Роланд и краем глаза замечает смутно знакомого мужчину в дверях, который подходит прямо к ним. Он учтиво кланяется на две стороны, и Роланд отмечает его присутствие кратким кивком. - Может и не написано, но я всё вижу, Роланд. Здравствуй, Ричи, уже устал ждать? - уже-почти-герцог покровительственно проводит пальцами по предплечью слуги, откладывая кубики. - Добрый вечер, Милорд. Уже довольно поздно, я подумал, вероятно, Вы желаете воротиться домой? - Да, уже можно. Ступай, пригони карету. - Новый поклонник? - лениво бросает Роланд, разливая им по последней стопке. Барышня смотрит на обоих принцев и удаляющегося слугу с презрением и, пробормотав что-то про то, что "и так мужика найти трудно", выпутывается из объятий почти не протестующего Роланда и уходит лёгкой походкой от бедра и с бокалом в руках, чтобы присоединиться к кому-то ещё из веселящихся принцев и их лакеев. Раньше в крови Роланда бы взыграла ревность или собственичество, но сейчас все эти перебежки не капли его не трогают. Ничего особо примечательного в ней не было, по-крайней мере не настолько, чтобы кидаться с головой в очередной краткосрочный роман за спиной у отца, который в последнее время ощутимо укоротил ему "поводок" и ужесточил навязанный надзор и железную дисциплину. Ведь ему нельзя порочить род или пятнать свою и отца репутацию - небеса упасите, он сделает какую глупость незадолго до коронации, когда на него, задрав голову, пялится весь честной народ и все их многочисленные подданные с дворцовой свитой. - Скорее старый. Уже несколько месяцев, - герцог забирает свой стакан и закуривает, ожидая свой экипаж. - На любовном фронте тоже все в последнее время надоело. Отец говорит, я себя избаловал, что ж, может быть. Ты себя, как я понимаю, тоже? Давно не видел тебя с кем-то одним. - Да ты уже с месяц с нами никуда не выбираешься, где тебе видеть? - Однако же за этот месяц ты уже успел сменить себе спутницу, а Магнус всё с одной и той же под ручку ходит, никак не намилуется. Джозеф, к слову тоже, у него вроде двое на примете - он парой дней назад сам обмолвился. Любовник и невеста? Черт поймешь, я уже и забыл. - У кого-то из наших ещё остались такие предпочтения? Не знал, не знал. - По правде сказать, в последнее время Роланд вообще ничем особо не интересовался и знать не мог. В чужие дела и отношения - а уж тем более в койку он обычно не лез. Хотя недвусмысленные смешки и подколы товарищей порой серьезно задевали. - Я думал, уже побаловались и хватит. - Да нет, разнообразия многим хочется, приятель. А как насчёт тебя? Неужто с концами переключился? - Даже не пробовал. Как-то случая не выпадало. Лицо парня напротив исказила гримаса искреннего недопонимания. - Странно, я почти уверен, что видел несколько раз подле тебя какого-то мальчишку... однако же, возможно, я ошибся. - Заметив призывный жест своего спутника, герцог поднялся со своего места, снял с кресла пальто, но прежде, чем удалиться, наклонился к Роланду и негромко поведал заговорщицким шёпотом: - В таком случае, считаю своим долгом поделится: если никогда не пробовал - ощущения совершенно иные. Я ни на что не намекаю, но кто знает, может, тебе и зайдёт? Роланд натянуто хохотнул и в один глоток осушил свой стакан. - Благодарю за совет, но боюсь, мои старики меня не поймут. - О, тем лишь сильнее азарт и искушение! - широко ухмыльнулся тот, показав на миг какой-то оттенок эмоций, - К тому же, ни единого шанса наплодить бастардов или вляпаться в скандал с незапланированным престолонаследником, - и покинул поместье Джозефа под руку со своим сопровождающим.