Как украсть звезду?

— Как ты можешь называть этого человека подругой? В сотый раз я пожалела о том, что заварила всю эту кашу. И в тысячный — о том, что почему-то позабыла прихватить с собой скотч. Как только наш высокопарный диалог на заправке был закончен, я тронулась дальше, хотя по факту до сих пор не имею представления, куда я вообще, черт его да и меня дери, еду. Казалось бы, всё прекрасно. Но вот только закончился лишь наш первый диалог, как тут же его место заняла новая трескотня. Сколько мы ехали — а я, честно признать, понятия не имею, сколько это — рот этого мерзавца закрывался исключительно раз в десять минут и видимо только для того, чтобы успевать перевести дух после своего потока мыслей. Максимально шумный парень, даже несмотря на то, что его сейчас как бы похитили. Поначалу всё началось с каких-то издевок и попыток пошутить в стиле: — Смотри-ка, эта улица такая мрачная. Прям как твое лицо. Улыбнись, круто же — ты меня крадешь. Когда еще такая честь выпадет? Вскоре это сменилось расспросами обо мне, а затем о том, что же я все-таки сделала и что собираюсь делать теперь, хотя мои ответы почти всегда были просто похожи на молчание или отрицательное покачивание головой. В какой-то момент он даже просил мой телефон, чтобы поиграть или хотя бы пофоткаться, обосновав это тем, что в сети появились слухи о каком-то новом наикрутейшем фильтре, а вот он, бедный, из-за меня его даже не опробовал. Нервы и без того на пределе, а тут еще и невыносимая заноза в известном месте. И вот теперь мое терпение достигло точки кипения. — Ты мне разве близкий какой-то, чтобы мои поступки судить? Мы даже не знакомы, — огрызнулась я в ответ на очередной вопрос, оторвавшись от дороги. — Так давай познакомимся, иначе я буду звать тебя заразой. Меня ты знаешь, — совершенно без сомнений просто ответил мне парень и тут же осекся, — Ты же знаешь? Ты же не первого попавшегося из всех, уходящих со сцены, решила в машину заталкивать, я надеюсь? — Самого лёгкого и беззащитного, конечно, — решив, что моя молчанка всё равно не приведет ни к чему хорошему, потому что это чудо со связанными руками всё равно продолжит болтать, я решила втянуться в разговор или хотя бы подыграть, сделав вид того, что я втянулась. Может хоть одному из нас действительно весело. Крадут же, е-хеей! — Чего?! — ответных возмущений блондина даже ждать не пришлось, точно по расписанию. Это какого же он о себе мнения, что так заводится? — Да знаю, знаю, — сдавшись, проговорила я и взглянула на собеседника в зеркало заднего видения. Ну, чтобы точно удостовериться, что сейчас ничего не спутаю. Этакий фейс-контроль, — Чанель из ЕХО. Длинный, со светлой башкой, вроде как зачитываешь. Именно тебя и надо было. — Что? И это всё описание? — в ответ парень получил мой уверенный и явно не удовлетворивший его кивок, но всё же особо возмущаться не стал, — А где же "самый красивый", "самый талантливый"? Ладно, просто знай, что ты меня уже обидела. Ну и как тогда тебя зовут? — Ага, а ты меня потом в полицию сдашь? — А ты всегда вопросом на вопрос отвечаешь? Да и я тебя в любом случае сдам. — Всё! — я резко вдавила педаль тормоза в пол, дав своему новоиспеченному дружку и собрату по любви к мазохизму бесплатную путёвку в краткосрочное турне под названием “Обними переднее сиденье”, — Приехали. Вылезай из машины. Ой, ты что, ударился? Прости, дорога что-то дернулась, — на моем лице на мгновение показалась попытка ехидно ухмыльнуться, когда во всё то же зеркало заднего видения я заметила недовольную гримасу пассажира, потирающего поцеловавший спинку переднего сиденья лоб. По-моему, ему очень хотелось как-то ответить мне, и вроде он даже попытался замахнуться, благо связанные руки вдогонку крикнули ему: “Нееет, не совершай ошибок!” и затормозили еще на взлетной полосе. В конечном счете, развлечения пришлось оставить или хотя бы на время отложить в сторону, поскольку мы действительно “приехали”. Просто не уверена, насколько точно можно говорить об этом, когда я не особо знаю, куда мы в итоге должны будем приехать, в общем-то. Проведя все нужные манипуляции по приведению машины в состояние кирпича, я покинула салон и прошла к двери пассажирских мест. Открыв дверь, я дождалась, пока парень вылезет из машины, а после распустила узлы на его запястьях. — Что? Уже всё? — потирая затекшие запястья, произнес он. — Я сама была бы рада, если бы было “уже всё”, — ответила я и кое-как повесила медицинскую маску, еще минуту назад покоящуюся в бардачке автомобиля, блондину на уши с надеждой на то, что дальше он сам как-нибудь да разберется, — Но судьба, видимо, меня не очень любит, раз полиция меня, говоришь, уже ищет, а свидетель и жертва по совместительству — весь такой прекрасный ты собственной персоной. Что-то мне подсказывает, что ты меня прикончишь при первой же выпавшей возможности, как только я отвернусь или, например, моргну. Так что буду держать тебя под своим постоянным контролем, — и веревка опутала наши запястья вместе. С наручниками, безусловно, вышло бы эпичнее. Хотя не факт, потому что скорее всего в первые же пятнадцать минут я бы обязательно потеряла от них ключи и стала героиней всех самых тупых фильмов в мире одновременно. А потом бы нашла его в кармане. Именно с такими мыслями о пафосе наручников, которых у меня всё равно нет, и способности терять абсолютно всё у себя под носом я потащила своего подопытного к дверям, над которыми горела вывеска “Гостиница”. Ну, как потащила. Я постаралась это сделать, однако тут же встретила сопротивление. Сопротивление, которое отказывалось куда-либо идти и что-либо делать. Ну конечно, а чего я, собственно, ждала? Удивительно, но вместо горы возражений, отборных ругательств или может даже нескольких синяков на своем лице я почувствовала...как меня взяли за руку? Ловко обхватив мою руку, парень спрятал веревку между ладоней. — Нет, ну ты совсем что ли глупая? Какой нормальный похититель вот так вот напоказ всем всё выставляет? — с укором глядя на меня сверху вниз, произнес парень и, не став особо ждать и церемониться, сам поволок меня в помещение. — Это типа обманный маневр такой, и теперь ты меня похищаешь? Мне уже можно звонить в полицию? — Мне кажется, я сейчас передумаю. В голове тут же табуном пробежали сцены, где хозяин отеля замечает весь мой цирк с веревкой, сдаёт меня в полицию, затем пошли черно-белые кадры моей тюремной жизни и цитаты из камерных мемуаров… — Нет! — чуть ли не взвизгнув, воскликнула я, — Я все поняла, буду хорошо себя вести. Клянусь, обещаю, аминь, — и я сама покрепче вцепилась в руку, надеясь, что никто не сочтет такой жест чем-то странным. То, что охрана на месте проведения концерта из-за темноты и редкого освещения со сцены не заметила связанных рук айдола — уже благословение, упавшее в мои ладошки прямо с небес. Так что после всего этого попасться кому-нибудь в отеле уж как-то совсем не хочется. К счастью, заселение в отель и размещение прошло без происшествий. Мне даже удалось получить номер посреди ночи. Правда, потом минут десять я стояла у стойки ресепшена и осознавала, что моих денег, которые остались у меня в кармане после этого, хватит лишь для того, чтобы вытереть мои же слезы, что вот-вот рванут всей толпой из глаз. Но все же перспектива торчать на улице не радовала меня еще больше, так что пришлось взять себя в руки, а свое желание растечься лужицей и поныть — затолкать подальше. Зайдя в номер, я первым делом заперла дверь на ключ, а из телефона на тумбочке достала батарейки. Всё-таки этот самый Чанель, которого моя дурная голова согласилась похитить, представлял собой угрозу, а своему организму, обещавшему мне следить всю ночь, а не спать, я не особо доверяла. Так что мое уважение к звездной персоне ограничилось заселением его в номер. Я его кое-как накормила, напоила, спать уложила, осталось только уговорить его как-то меня не сдавать, и тогда, надеюсь, всё произошедшее сегодня потянет на дружескую вылазку. В номере было две односпальных кровати по разные стены напротив друг друга с тумбочкой между ними. Уговорить Чанеля хотя бы просто лечь на выбранную им кровать и доказать ему, что я не извращенка и на всю там его драгоценную собственность не посягну, было непросто, но всё же с горем пополам мне это удалось. Мозг включился сразу после, когда я поняла, что наши руки всё еще связаны, а раз на том конце провода — та самая опасность, которую я зареклась контролировать, то распускать оковы однозначно нельзя. В голову стукнула гениальная мысль привязать Чанеля к кровати, и эта шикарная затея тут же была воплощена в реальности. Доказать, что это всё еще не извращения, оказалось сложнее. А на вопрос, почему я тогда не могу просто посидеть на полу у его кровати, пока Его величество спит, пришлось сказать, что на ночь я люблю напиться воды. Аргумент подействовал, и обвинения в извращениях с меня были сняты, правда, под угрозой того, что это временно. Когда суета закончилась, комната погрузилась во тьму и тишину, лишь какая-то птица была изредка слышна где-то далеко-далеко за окном. Глаза уже давно привыкли к сумраку и неотрывно разглядывали фигуру напротив, а в голове одинокой светящейся в пустой темноте вывеской маячил один вопрос — почему? Почему моя собственная подруга пошла на такое, прикрываясь тем, что расскажет всем о моем давнем позоре? Почему я вообще повелась на это, почему согласилась на такое преступление? Почему я до сих пор не сдалась полиции или хотя бы не отпустила бедного человека, надеясь на лучшее? — Почему ты так спокойно себя ведешь? — я не заметила, как произнесла это вслух. И в тот момент, когда я уже была уверена, что мой вопрос так и остался незамеченным, тишину разрезал тихий ответ. — Потому что мне жаль.