Часть 6
1 февраля 2021 г. в 02:14
Уиллу совершенно не спалось. Последние несколько ночей он только и мечтал, что о спокойном, безмятежном сне, а теперь, когда эта замечательная возможность, наконец, волей случая выпала на его долю, его одолела тревожная бессонница. Состояние удушливое, тягостное и откровенно гадкое.
В который раз он оставался на ночь совершенно один. Постель без Грелля рядом казалось холодной и чужой. Впрочем, Спирс даже постепенно свыкался. Или хотел думать, что свыкся. Душа предательски ныла, захлебываясь в ревности, волнении и, что самое главное, в жгучей обиде. Все эти дни Сатклифф бесстыдно пользовался его подавленным состоянием и слабостью, а теперь, когда Уильям, наконец, мог дать отпор, аловолосый оставил его, смывшись развлекаться с учеником. О том, что Грелль ушёл именно к Рональду, мужчина не знал, но безошибочно догадывался. Иного варианта быть не могло, и Ти Спирс искренне удивлялся тому, что в кои-то веки диспетчер позволяет себе быть предсказуемым. Это немало настораживало.
В голову лезли совершенно абсурдные, но вместе с тем неприятно правдоподобные мысли. Что, если настал тот самый момент, когда он наскучил Алому Жнецу? Вдруг Сатклиффу надоели попытки сломить своего непокорного начальника, и ему захотелось подложить под себя послушного, безотказного юношу? Рон наверняка с превеликим удовольствием позволял ему всё то, о чём гордый Уильям даже и слушать бы не стал. Спирс сомневался, что опытного во всех смыслах жнеца это подкупило бы, но что, если он не заметил, как поменялись вкусы Грелля?
Уилл резко сел на кровати и отрицательно помотал головой. Нет, думать в таком ключе определённо нельзя. Такими темпами он только доведёт себя до невроза. Вновь опустившись на подушку, Спирс тяжело выдохнул. Чёлка, что на работе была аккуратно уложена, теперь упрямо прилипала к мокрому от тягостной испарины лбу, но убрать её не было ни сил, ни желания. Был бы с ним сейчас Грелль… Уильям отрывисто усмехнулся. Был бы здесь Сатклифф, Ти Спирс и думать бы забыл о таких ничего не значащих мелочах. Ведь когда тебя, прижимая к кровати, крепко имеют, сложно думать о чём-то, кроме твёрдого горячего органа внутри, неостановимо двигающегося, восхитительно распирающего тугие стенки.
До невозможности мучительно получать удовольствие подобным образом от рук того, кто хочет намеренно унизить и растоптать. А ещё хуже — любить этого деспота. Любить? Больно прикусив щёку с внутренней стороны, Уильям тягостно нахмурился и перевернулся на бок. Определенно любить. Сильно, до дрожи, до помешательства, иначе какой смысл так терпеть?
Спирсу нравилось чувствовать Грелля внутри и принимать его член, нравилось доставлять ему удовольствие. И всё было бы просто отлично, если бы Сатклифф не превращал весь процесс в позорную пытку. Вдавливая лицо Уилла в подушку, он глубоко и размеренно вколачивался в него сзади, намеренно грубо заламывая руки за спину и с силой сжимая и так поврежденные пальцы. Ти Спирс никогда бы не позволил кому-то другому так обращаться с собой.
Кости, благодаря стараниям диспетчера, совершенно не срастались. Регулярная ноющая боль уже становилась изматывающей рутиной. Все возможные обезболивающие Сатклифф убрал, а в департаментский лазарет обращаться строго запретил. Это было настоящим издевательством, невозможно жестокой местью за короткую вспышку гнева.
Грелль ведь разозлился вовсе не из-за того, что его назвали ненормальным. Хоть это оскорбление в рекордные сроки могло вывести диспетчера из себя, оно не являлось основной причиной столь садистского поведения. Он разозлился, потому что Уильям испытывал эмоции, которые, по мнению Алого Жнеца, он не имеет права чувствовать и выражать. Во всяком случае, в сторону диспетчера. Абсурдность ситуации поражала. Ти Спирс не имел право обижаться, злиться или банально проявлять малейшее недовольство действиями любовника.
Измотанный контролем и маниакальной опекой, что окружил его аловолосый, Уилл всеми силами пытался не оставаться с ним наедине. Хотя бы в стенах департамента. Но даже нагружая диспетчера большим количеством работы, Уилл каждый вечер обнаруживал его возле двери своего кабинета. Когда нужно, Грелль хитростью или же банальным упорством мог выдавать полностью исправные отчёты, а в полевых работах он и вовсе был одним из лучших жнецов. Уилл любил Сатклиффа, однако в данный период времени устойчиво ассоциировал собственную пассивную роль с принуждением и наказанием, а полная невозможность избежать боли и насилия до безумия угнетала, вызывая внутри самые негативные и тёмные чувства, заставляющие чувствовать себя абсолютно бессильным и сдавшимся. Уильям хрупко балансировал на грани того, чтобы отвернуться от собственных принципов и гордости, но держался хотя бы из чистого упрямства.
К утру Спирс ожидаемо услышал характерный щелчок открываемого дверного замка. Сатклифф, зная о чутком сне Уилла, своеобразно извещал о своем приходе. Скорее всего, он догадывался, что ночь Спирса будет тошнотворно бессонной и тревожной. Спустя пару минут, заметив размытый силуэт в дверном проёме, Уильям открыл глаза и пристально уставился на вошедшего в спальню любовника. Притворяться смысла точно не было, всё равно аловолосый в конце концов заметит, что он не спит.
— Что, Уилли, уснуть без меня не можешь? — заметив, что Уильям бодрствует, насмешливо хмыкнул Сатклифф, расплетая густые волосы. Изящная фигура, маячившая в полумраке, вызывала острое желание, наконец, заключить диспетчера в объятья и почувствовать родное тепло. Но вместо того, чтобы выполнить задуманное, Уилл лишь принял сидячее положение и спустил ноги с кровати. Алого Жнеца он намеренно игнорировал, стараясь не смотреть в его сторону. Впрочем, у того были на Спирса совершенно иные планы.
Даже не переодевшись, Сатклифф опустился на край кровати совсем рядом с Уильямом, чем вызвал у последнего сильнейший приступ раздражения, смешанный с болезненной тоской, желанием сдаться на милость диспетчера и заключить его в крепкие объятья. Уилл вдруг понял, что действительно скучал, хотя видел любовника меньше суток назад. Это уже походило на острую нездоровую зависимость.
— Обними, — словно читая мысли Ти Спирса, требовательно изрёк Сатклифф, прижимаясь к его плечу. — Ну же, Уилли, не притворяйся, что тебе не хочется. Порадуй меня своим вниманием, — в голосе проглядывалась усталая ленивая ласка, манящая и такая сладкая, что тело само хотело подчиниться, дабы ощутить так недостающие эти несколько дней тепло и искреннюю любовь.
— Не наигрался со стажёром? — небрежно отстраняясь, холодно кинул Уилл, близоруко прищурившись. Изначально желая окатить Сатклиффа непоколебимым безразличием, он не выдержал буквально в первые же пару минут. Глупо. От своей слабости хотелось удавиться. Видимо, он никогда не научится спокойно реагировать на выпады этого чёртового соблазнительного провокатора.
— А я думал, ты соскучишься по мне за ночь, — деланно возмутился Сатклифф, надменно скалясь. Вновь придвинувшись к любовнику, аловолосый потерся щекой о его плечо, а затем оставил чуть выше нежный поцелуй. Домашняя футболка Спирса была достаточно тонкой, чтобы тот почувствовал мимолётное тепло губ диспетчера.
Уильям устало вздохнул. Его согласие или несогласие не значило ровным счетом ничего, кроме того, насколько развлечётся Грелль. Так почему бы, наплевав на гордость, не поддаться прямо сейчас? Такое простое, но одновременно пленительное решение на пару коротких мгновений показалось самым верным. Поэтому, медленно повернувшись к аловолосому, Спирс уже сам сократил мизерное расстояние между ними. Однако, уже собираясь поцеловать Сатклиффа, мужчина резко замер. В нос ударил едва уловимый шлейф постороннего парфюма.
— Сложно было хотя бы принять душ? — отвращения в голосе было не скрыть. С остервенением оттолкнув Алого Жнеца, Уильям поднялся с кровати, демонстративно отряхиваясь от чужих прикосновений, вдруг показавшимися ему грязными и неискренними. Он не хотел чувствовать это. Что бы тот ни делал, Уилл не хотел отдаляться от Грелля, но и противостоять накатывающей брезгливости не мог.
— Не нравится запах чужой спермы, Уилли? — ничуть не тронутый нервозностью любовника, аловолосый неторопливо встал вслед за ним и настойчиво сжал его плечи. Уилл недовольно поморщился от провокационной фразы, но не отстранился. Грелль же времени зря не терял и уже спустился прикосновениям ниже, слегка сжимая крепкие бёдра, а затем уходя поглаживаниями к самой кромке просторных пижамных штанов.
— Коснись меня. Почему ты так безразличен, милый? — жеманно прошептал Сатклифф, стараясь проникнуть прохладными ладонями под одежду Уильяма.
— А я должен вести себя по-другому? Ты изменяешь мне со своим учеником, — повысив голос, со злостью прошипел Уильям, однако от прикосновений теперь не отстранился, лишь накрыл ладони диспетчера своими, незаметно согревая.
Утренние сумерки скрыли истинную реакцию Сатклиффа, но хищный блеск в его глазах Уилл не заметить просто не мог. Грелль резко посерьёзнел.
— Дело только в этом? Раз так... Хочешь, разорву с ним все связи, м? Отстранишь меня от кураторской деятельности. Давай. Хоть завтра, — без малейшего колебания предложил Сатклифф, поднимаясь прикосновениями выше и заставляя тонкую ткань футболки чуть задраться. Даже смотрящий на него снизу вверх, он будто казался выше, чего в действительности быть никак не могло. Это в какой-то мере приводило Уилла в замешательство. И, честно признаться, немного пугало.
Слова же Сатклиффа были откровенной манипуляцией, и Спирс явственно видел это, но не отреагировать не мог. В сущности, у него не было никакого выбора. Грелль подстраивал всё так, что Уильям, наступая себе на горло, был обязан самолично дать добро на эти измены, иначе расплачиваться придётся уже Ноксу, а тот этого просто не вынесет.
— Это жестоко, Грелль. Мальчишка своей же собственной косой зарежется. Разве не понимаешь? — рассудительно, но с твёрдостью в голосе пояснил Уильям, ненавязчиво уходя от прикосновений, что с каждой секундой становились всё более интимными.
Он обеспокоенно нахмурился, постепенно осознавая, что Сатклифф легко может принять резонные претензии любовника за руководство к действию. Что тогда станет с влюбленным по уши Рональдом — Уилл опасался даже представлять. Принципы и человечность были для него важнее собственной ревности, как бы сильно она не выжигала душу.
— А тебе-то что с того? — изумрудные глаза игриво сверкнули в полумраке. Греллю ничего не стоило соврать, но то безразличие и издёвка, с которыми он говорил о судьбе ученика, поражали Спирса до глубины души.
— Я не хочу, чтобы в моём отделе разыгралась любовная драма. Особенно — с тобой в главной роли, — попытавшись привычно поправить оправу очков, Уилл с вновь накатывающим раздражением вспомнил, что лежат они на прикроватной тумбочке.
— Так не обращай не внимания. Или тебя так беспокоит судьба бедного Ронни? — насмешливо протянул Грелль, чуть ли не вжимаясь в Уильяма всем телом. У Спирса же пропало всякое желание потакать его неуёмному возбуждению. Тем более в момент серьёзного разговора.
— Что за глупые вопросы, Сатклифф? Ты влюбил его в себя! Умей отвечать за свои поступки! — наконец, не выдержав, рыкнул Уильям, с силой толкнув любовника в плечо. Он прекрасно осознавал, что от глумливых замечаний до раздражения и рукоприкладства Сатклиффа порой отделяет одно сказанное в пылу слово, но сдержать своё негодование он никоим образом не мог, да и не хотел. Какие бы зверства ни творил аловолосый, Спирс не собирался в страхе пресмыкаться перед ним.
Грелль заметно отшатнулся, но на праведный гнев Уилла отреагировал коротким издевательским смешком. Сатклифф очевидно не чувствовал вины за свои действия и доказывать ему что-то было абсолютно бесполезным занятием. За десятки лет Уильям так и не сумел должным образом достучаться до совести Алого Жнеца, но попыток, впрочем, не прекращал и прекращать не собирался.
— Так что? Тебе хочется, чтобы я продолжал засаживать своему ученику? Хочешь, можешь посмотреть или сам трахнуть его. Как ты понял, Ронни у меня мальчик безотказный, — явственно намекая на их совместный опыт, Грелль усмехнулся, с азартом выводя партнёра из себя. Получалось очень и очень успешно.
— Хватит извращать мои слова! Как можно быть такой бессердечной тварью? — оседающий горечью гнев нашел свой выход, и Спирс, не жалея, влепил Сатклиффу тяжелую пощёчину. Прозвучавший характерный хлопок только подстегнул Уилла, разжигая внутри пламя недовольства и затаённой прежде досады.
— Ого, Уилли, да ты сегодня разошёлся, — потерев горящую от оплеухи щёку, самодовольно заключил аловолосый. Кажется, происходящее воспринималось им как забавная игра. Сатклифф выглядел расслабленным и спокойным, что жутко настораживало. Что же он творил с Ноксом, раз пришёл настолько непоколебимо умиротворенным и насытившимся? Зная изуверские аппетиты любовника, Уилл искренне надеялся, что стажёр хотя бы сможет выйти завтра на работу.
Последующая резкая пощёчина получилась больше похожей на обычный удар. Ощутимый настолько, что Сатклифф, болезненно замычав, откинул голову назад. Вновь взглянув на Уилла, он тихо выдохнул и облизал задетую при ударе губу. Даже не видя крови, Спирс догадался, что Грелль случайно поранился об собственные зубы.
— Давно ты меня так не встречал, — мрачно оскалившись, покачал головой аловолосый, — даже лестно видеть столь тёплый приём, — пропитанный едким сарказмом голос будто отрезвил Уильяма, окатив чувством грызущей неправильности совершаемых им действий.
Уилл, пусть и зная, что даже самые серьёзные побои Сатклифф сносит с завидной стойкостью, не мог не чувствовать острой вины за собственные срывы, какими бы кратковременными они ни были. Он легко прощал проявления ярости Грелля, принимал любые, даже самые абсурдные наказания, но за обычную пощёчину мог корить себя днями напролёт, не говоря уже о чём-то более весомом.
Алый Жнец, в свою очередь, умел обижаться. Или, по крайней мере, выглядеть обиженным. И выходило это у него настолько правдоподобно и укоряюще, что Уилл готов был на стену лезть, лишь бы не видеть разочарования и стылого презрения во взгляде своего возлюбленного.
— Прости, — хрипло изрёк Ти Спирс, с удушливым беспокойством наблюдая, как на бледной щеке расцветает отчётливый отпечаток ладони. Он готов был к чему угодно. Ещё не зажившие пальцы характерно заныли, вовремя напомнив о себе и вызвав лёгкий холодок страха, мигом прошедшийся вдоль позвоночника.
Но Грелль, вопреки самым жутким ожиданиям, поступил нехарактерно для себя; не стал устраивать скандал или иным образом усугублять и так неприятную ситуацию, а просто мягко обнял Спирса. Без откровенных намёков и издевки поделился своим теплом, своеобразно успокаивая.
— Ничего, всё в порядке, — милостиво произнёс Алый Жнец, опаляя шею любовника горячим дыханием, — потом отработаешь, — последующие слова звучали зловеще, хотя и многообещающе. Уилл честно не знал, что придумает любовник на этот раз, но искренне надеялся, что он не собирается что-нибудь ему сломать.
Приобняв Спирса ещё крепче, Грелль прижался губами к его шее, оставляя на ней ленивый поцелуй. Уильяма против воли пробрало.
— Пора собираться на работу. Утро уже, — старательно проигнорировав последнюю реплику Сатклиффа, необычайно тихо произнёс Уилл, чувствуя лёгкую дрожь, когда пальцы любовника сомкнулись на его загривке, заставляя слегка приподнять подбородок и открыть беззащитную для укусов Алого Жнеца шею. Но ожидаемых болезненных меток, как ни странно, не последовало. Вместо этого Грелль поднялся лёгкими прикосновениями чуть выше, а затем, любовно зарывшись пальцами в тёмные волосы, с силой оттянул короткие пряди.
— Вечером я на тебе живого места не оставлю, — диспетчер улыбался, но ни тени шутки или флирта в его голосе не было. За жёстко порицаемыми Сатклиффом срывами всегда рано или поздно следует расплата. И отчего-то Спирсу хотелось, что она наступила как можно скорее.
Одарив начальника проникновенным взглядом, Грелль отпустил его волосы и спустился ладонью ниже, слегка поглаживая напряженную спину.
— Порадуй меня хотя бы поцелуем, Уилли. Это ведь несложно? — беззлобно усмехнувшись, Сатклифф неспешно приник к губам Уильяма, не размениваясь на излишнюю нежность, но и не превращая поцелуй в слишком уж властный и доминирующий. Уилл, по-прежнему ощущая призрачные следы чужих прикосновений на любимом теле, отвечал вяло и будто нехотя. Но, кажется, Грелля это вовсе не смущало.
Будучи умелым кукловодом чужих жизней, Сатклифф всегда добивался желаемого. Игры его и вправду были гениальны, но в гораздо большей степени беспощадны и разрушительны. И Уиллу волей жестокой судьбы выпала в них одна из главных ролей. Это всегда было так… До отвратительного хорошо. Грязно и низко. Так идеально и привычно. Он просто не мог сопротивляться, да и вряд ли когда-то на самом деле хотел.