***
Субботнее утро выдалось на удивление лёгким. Альбус проснулся в отличном настроении, улыбаясь миру. Постель его соседа уже пустовала и юноша взглянул на часы: 10:30. Довольно поздно для Дамблдора, обычно в семь он уже на ногах. Только парень решил, что день выйдет отличным, как в комнату ввалился пьяный в стельку Геллерт, с бутылкой недопитого виски. Гриндевальд споткнулся на самом пороге и плюхнулся лицом в пол, разбивая стеклянную бутылку. За ним влетели две девушки, хохочущие без умолку, одетые довольно откровенно или точнее раздетые. Они были определенно накачены чем-то, наверняка это заслуга принца. Дамблдор откинул одеяло и слетел с кровати, направляясь к нарушителям его покоя. Он обступил Его Высочество и вытолкал двух ничего не соображающих девиц, запирая дверь на замок. — Какого черта?! — Альбус присел на корточки, пытаясь поднять Геллерта, от которого несло перегаром так сильно, что пришлось задержать дыхание. — Ещё десять, а ты уже нажрался. — Он подхватил Гриндевальда под мышки и затащил на его кровать. Его Высочество было в состоянии невменяемости, так что здраво мыслить, а тем более отвечать он не смог, сразу отрубился, заснул. — Дерьмо! Хоть бы ты на камеры не попался, придурок! — Альбус осмотрелся. Разбитая бутылка, осколки. Всё это придётся убирать ему, вместо того, чтобы проводить свой выходной, как следует, придётся сидеть с пьяницей и следить, чтобы он не захлебнулся собственной рвотой. — Сегодня ведь мой день рождения, — проскулил Дамблдор. Выбор невелик, юноша вздохнул и поплелся к двери, ему нужно спуститься в погреб за инвентарем для уборки. Это заняло не больше десяти минут, полностью вооружённый шваброй, ведром и тряпками, Дамблдор возвращался в спальню, по дороге принимая поздравления от однокурсников, хотя был уверен, не высветись в социальных сетях уведомление о его дне рождения, никто бы и не вспомнил. Студент еле протиснулся в двери, уже на пороге выбрасывая все вещи на пол, не удержав их. Геллерт сидел на своей кровати, покручивая в руках небольшой сверток, с какой-то надписью, красиво выведенной на нем. — Ты же отрубился, — возмутился Альбус. — Я алкоголик со стажем и у меня довольно быстрый метаболизм, — Гриндевальд пожал плечами. — Тебе всего двадцать один, — Дамблдор старался присмотреться к необычной формы вещице в руках принца. — Я пью с двенадцати, — Геллерт хмыкнул и протянул свёрток соседу. — Что это? — парень взял, обернутый в фиолетовую бумагу предмет и прочитал записку, прикрепленную сбоку.«С днем рождения, сынок»
Альбус развернул листок и прочитал его содержимое:«Тебе сегодня исполнилось 23, совсем большой, мой мальчик. Очень люблю тебя, твоя мама. Надеюсь подарок понравится»
Дамблдор улыбнулся и быстро принялся распаковывать свёрток квадратной формы. Небольшая коробочка, похожая на шкатулку, хранила в себе часы, отцовские часы. Альбус сдвинул брови, пытаясь сдержать эмоции и не заплакать. Это единственное, что осталось от отца. — Кто-то оставил тебе дешёвую побрякушку? — Гриндевальд не мог не поиздеваться. — Это часы моего отца! — рыкнул юноша. — Он так беден, что не смог купить тебе новые часы? — Он умер! — заорал Дамблдор. — Их послала мама на мой день рождения, но тебе вряд-ли знакомы семейные ценности, все чем ты занимался всю жизнь — это тратил деньги на бухло и шлюх! Альбус был зол, так сильно, что забыл про уборку и повторил вчерашний вечер, вылетел из комнаты, отправляясь в парк. Он бежал по лестнице, почти спотыкаясь от слез, застилавших ему обзор. Он не знал, но Гриндевальд бежал следом, впервые в жизни ему по настоящему стало стыдно за своё дебильное поведение. Принц догнал его на улице, на полпути к Хайленд-Парку, схватил за руку и развернул к себе, заключая Дамблдора в объятья. — Прости меня, я не имел права, — прошептал Геллерт, поглаживая студента, ростом чуть ниже его самого по волосам. — Какого хрена ты творишь? — парень вырвался, отталкивая Его Высочество. — Не нужны мне твои извинения! Оставь меня в покое! — Альбус развернулся и продолжил свой путь в парк. Гриндевальд остался стоять посреди людной улицы. Он схватился за голову, шурша по волосам, будто что-то с них стряхивая, а после провел ладонями по лицу. Почему вообще побежал за этим парнем? Почему извинился? Он никогда так не поступал, а за два дня унизился перед незнакомым ему человеком уже несколько раз. Что такое? Почему поцеловал его вчера? Почему напился с утра, ведь так он тоже не делал. Махнув на все рукой, Геллерт вернулся в общежитие, проводя оставшийся день в постели. Альбус не вернулся, а Гриндевальд ждал, хотя сам не знал почему. Почти всю ночь провел без сна, отключился лишь к утру воскресенья и проснулся только к обеду. Постель все также пустовала. Геллерт нехотя поднялся и подошёл к кровати соседа, пытаясь найти хоть какую-то подсказку. — Уже роешься в моих вещах? — Дамблдор тихонько зашёл в комнату, думал принц спит и не хотел будить его. — Я искал деньги, мне они нужны. Альбус подошёл к шкафу и открыл одну дверцу. Где-то в стопке одежды он достал свой бумажник. Геллерт хмыкнул, показывая свою разочарованность в выборе места для хранения денег, но соседу было наплевать. Он достал все купюры и отсчитал ровно сорок фунтов, протягивая их Гриндевальду. — Что мне с этим делать? — устало проговорил принц. — Что хочешь, можешь потратить на выпивку как вчера, а потом сдохнуть с голода, — парень пожал плечами. Такое безразличие обижало Геллерта, ему было почти больно. Его Высочество надеялся вызвать у юноши хоть какие-то эмоции, в особенности ярость, почему-то нравилось наблюдать за злым Альбусом. — Это все? Никаких наставлений? — Геллерт развёл руками, жалобно умоляя, чтобы его отругали. Вот чего ему не хватало — подчинения. Он нуждался в наставнике, во властителе, в том, кто будет держать его в узде. — Делай что хочешь, а меня оставь в покое, — еле слышно произнёс Дамблдор. — Вот так просто сдашься? — Не унимался Гриндевальд — Вот так просто… — Но я не сдаюсь! — Рявкнул принц и кажется, с мазохистской целью решил повторить опыт с поцелуем. Он толкнул студента на постель и придавил собой, заранее сжимая ноги Альбуса, чтобы он не смог ударить его в пах снова. Свёл руки Дамблдора вместе над головой, крепко их там удерживая и целуя пересохшие губы, плотно сжатые, противящиеся, но в итоге сдающиеся и открывающиеся под напором, впуская в рот язык принца, переходя на французский поцелуй. — Покричи на меня. — Неожиданно отстранившись, попросил Геллерт.