Prettyвно

Если по правде, чёртов Деку — это пройденный этап. Обрети он хоть силу Всемогущего. Бакуго он не ровня. Ой-ой-ой. Хотя Бакуго порой стыдновато бывает за то, что его «ровня» — выкрашенный в месяки петух. — Потенциал у тебя, — выдыхает Бакуго, когда они остаются в раздевалке совсем одни. — уже моего очка. — Блядь, да тогда я просто вундеркинд. — Вундервафля. Киришима подло подходит к нему со спины. Распаренный после тренировок, мокрый после душа. Бакуго буквально жопой чует, как от этого Петушилы-Киришимы идёт пар. Хватает его каменную руку раньше, чем она замыкается захватом подле его шеи. Взрывает, не жалея. Ну ладно. Киришима даже не морщится, зато у Бакуго все сорок шесть лицевых мышц в ахуе — что с ним, блядь, не так? Ни царапинки, ни следа испуга. Закопченая дверца его шкафчика срывается с петель. — Не подходи ко мне. — Ссышь? Бакуго поворачивается к нему лицом. У Киришимы скулы острые — ёбаная защеканка Джоли и рядом не стоит с этим пидорасом… и зубы тоже острые. Бакуго тоже такие хочет — разорвать Петушиму на кусочки бы. Зенки — темнее, чем у Бакуго, беспросветно тупые, блестящие — адское озеро из лавы и крови. Грудная клетка Бакуго поднимается и опускается очень медленно. От Киришимы всё ещё идёт пар — пахнет гелем с морской солью. Бакуго вдыхает брезгливо и очень осторожно, и только через полминуты доходит до того, чтобы открыть рот: — Я к тебе сам подойду, когда мне нужно будет. Читать в тупорылом лице Киришимы ахуенез — очень, оказывается, приятно. Его бабские губы раскрываются в удивлённой «о», и Бакуго, одевшись, проходит мимо него, задевая плечом. Жадно присасывается к бутылке с протеиновым коктейлем — вкус ненавистной ванили, но всё лучше, чем «сливочный». Новый уровень соперничества — не возвыситься над соперником. А стать лучше за его счёт. Бакуго не отъебётся от Киришимы, пока не научится взрывать его каменную оболочку к чертям. Киришима не отлипнет от Бакуго, пока не научится выдерживать чёртову ядерную войну. По крайней мере, именно так Бакуго и задумал.