***
Когда он наконец остался один, Чимин вздохнул с облегчением и внимательно оглядел свою комнату. Приоткрытое окно впускало лёгкий сквозняк, который медленно превращал комнату в ледник, но зато уничтожал затхлый запах чего-то скисшего и безжизненного. Возможно, это были его мечты. На полу, усыпанном кучей самых разных предметов, в углу комнаты одиноко валялся чёрный чемодан, так как его хозяин всё не находил сил разложить свои вещи по местам. Холодный пол напоминал, что жара спала, но сейчас ему было абсолютно всё равно. Он посмотрел на свою неубранную кровать. Да, это именно то, что он хотел сейчас. Без лишних слов Чимин плюхнулся на постель: его тело обмякло, безвольной массой растёкшись на матрасе, а сам он обессилено уткнулся лицом в подушку. Ему хотелось кричать, плакать и в исступлении колотить по чему-нибудь кулаками, но это было бессмысленно, ибо всё равно никак не помогало в сложившейся ситуации. Никто не собирался давать ему объяснения, которые он хотел получить. Пак повернул голову к окну, любуясь красивым серпом луны, освещавшей его комнату тусклым светом. У него было так много вопросов, но так мало ответов. Он закрыл глаза, сжимая подушку, тем самым пытаясь успокоить себя и расшалившиеся нервы. Чимин потёр щёку, почувствовав как всегда мягкую и безупречную кожу, без единого прыщика или шероховатости, что характерно для его возраста. Он так и не позволил себе пролить слёзы, которые скопились в уголках его глаз, хотя горло болезненно сдавила грусть. «Почему?» Это был единственный вопрос, который вытеснил остальные и вертелся у него в голове прямо сейчас. Почему Чонгук поцеловал его? И почему потом вёл себя так, как будто бы ничего не было? Почему он просто начал игнорировать его? Он солгал ему про помаду. Он лгал ему для того, чтобы поцеловать, и целовал таким образом, чтобы Чимин не мог удержаться от ответных движений. Пак ослабел и рассыпался в прах от одного только поцелуя с Чоном. Он позволил себе увлечься, отвечая со всей страстью и любовью, не думая о том, что будет потом. Поэтому Чонгук избегал его после? Потому что он испугался того, что чувствовал к нему Чимин? Пак поднёс руку к губам, где всё ещё ощущалось фантомное прикосновение губ Чона. Эти губы, на которые он так много смотрел, представляя их на различных частях своего тела, наконец оказались намного ближе, чем он мог себе вообразить. Даже если это был всего лишь минутный момент соприкосновения, это было мощно. По крайней мере, для Чимина… Он тихонько заскулил в подушку и свернулся в клубок. Не испортил ли он дружбу с Гуком своим поступком? Относился ли последний с презрением к нему после того, что случилось за неплотно прикрытыми дверцами шкафа? На его взгляд, других причин избегать его не было, кроме того, что… Чонгук не гей? Ему противно находиться с ним поблизости? Нет… Это всё ещё не объясняет ложь с помадой. Зачем его так целовать, в конце концов, если не нужно было никаких доказательств, кроме их слов? А что, если он просто хотел… попробовать? Чимин почувствовал, как его сердце болезненно сжалось. Был только один способ ответить на все эти вопросы, но Чонгук в последние дни будто сквозь землю провалился. … Или же он намеренно избегал разговора, что только усложняло задачу брюнета. Пак провёл настоящий мозговой штурм на выходных, задаваясь вопросом, как он сможет смотреть в глаза своего друга в понедельник в классе. Кто-то постучал в его дверь, заставив Чимина сесть и вернуть бесстрастное выражение лица, спасибо Юнги за отличный мастер класс. — Да? — неуверенно спросил он. Дверь приоткрылась, впуская в комнату любопытную мордашку его младшей сестры. Пак долго смотрел на неё, взглядом прося убраться куда подальше, но никогда не отличавшаяся тактичностью Джихи всё равно вошла в спальню с корзиной с одеждой в одной руке. — Твоя одежда, мама хочет, чтобы ты разобрал её, — сказала она, положив корзину на стол. Чимин ничего не сказал, и, отметив его молчание, Джихи продолжила, вынимая что-то из корзины и показывая это старшему брату: — Мама нашла этот свитер в твоей грязной одежде. Ты поменялся с другом? Мы никогда не покупали что-то подобное, и это стоит, как сбитый Боинг. Ты должен вернуть его владельцу. Брюнет уставился на вышеобозначенный свитер: его сердце сжалось по неизвестной причине, когда он увидел перед собой вещь, которую Юнги одолжил ему в тот день у реки. Мысли Пака внезапно затопила приятная волна ностальгии по времени, когда всё ещё не было так запутанно, а невзаимная любовь к Чонгуку была просто невзаимной любовью к Чонгуку, без всяких поцелуев, усложняющих жизнь. — Я… Э… Да, хорошо, я сделаю это, — пробормотал он. Джихи уставилась на него, не двигаясь с места: — Нет, правда, кому принадлежит этот свитер? — она нахмурилась. — Только не говори, что ты украл его! — Что?! Нет! — Да ты вообще знаешь, сколько стоит этот свитер? — спросила она, возмущённо раздувая ноздри. Чимин непонимающе посмотрел на неё, пожав плечами. — Пять… — начала Джихи. — Пятьдесят евро?! — воскликнул Пак, удивлённый предполагаемой суммой. — За такой простой свитер?! Джихи рассмеялась: — Не пятьдесят евро, тупица! Это свитер от известного итальянского дизайнера! Бери больше — пять тысяч! Эта вещь стоит пять тысяч евро! — девушка воинственно потряхивала волосами, возмущённая невежеством её брата. Пак же чуть не подавился слюной. Нет, это, должно быть, просто очень затянувшаяся шутка. Этот свитер принадлежал Юнги, но зачем ему носить что-то столь дорогое? Чимин уставился на ткань и больше не смел что-либо сказать ожидающей его комментариев сестре. Столкнувшись с молчанием брата, она прошептала ему, чтобы тот как можно быстрее вернул этот свитер владельцу, окончательно убеждаясь в своей догадке, что Пак его где-то украл. Оставшись наедине с самим собой в своей комнате, Чимин встал с кровати и взял свитер в руки, неожиданно нежно и осторожно, как будто держал в руках хрупкое стекло. Пять тысяч евро. В его руках находились пять, мать его, тысяч евро. Он аккуратно натянул свитер поверх своей футболки, чувствуя знакомый запах, резко ударяющий в ноздри. Тот самый запах смешанных между собой мяты и фруктов. Без сомнения, он принадлежал Юнги, но Мин… Как подросток смог купить себе что-то настолько дорогое? Был ли он ребёнком богатых родителей, отчаянно это скрывающим? Или… Он украл его? Нет! Хоть у старшего и была репутация плохого парня, но это не делало его вором. Чимин знал этого странного хёна сравнительно недолго, но достаточно хорошо, чтобы быть уверенным, что тот не являлся вором или наркоманом. Если раньше он охотно верил распускаемым про него слухам, то теперь Паку было крайне стыдно за то, что он позволил себе классифицировать парня так же легко и шаблонно, как это сделали другие. Но… что Чимин вообще знал о нём, кроме вышеперечисленных фактов? Тяжёлая поступь грусти оглушила его разум, когда он осознал всю неприглядную реальность, о которой до этого предпочитал не думать. Он ничего не знал о Мине. Помимо его тела, Юнги был в жизни Пака одним сплошным вопросительным знаком. Чимин прикрыл глаза, снова погрузившись в тот вечер, когда к нему, вышедшему из шкафа и присоединившемуся к своим друзьям, намертво прицепился Тэхён, прося подробных объяснений об их отношениях с Юнги. Его лучший друг рассказал ему всё, что до этого говорил ему Юнги, и Чимин почувствовал себя как никогда обиженным и ненужным. Но он знал, что заслужил эту боль, и что, отчасти, она была вполне оправдана. Юнги, вероятно, просто не хотел действовать вперёд него, защищая их отношения, которые сам Чимин пытался скрыть любой ценой. Пак объяснил Киму, что он знает, что делает, и делает то, что хочет, но его друг также дал понять ему, что он не одобрит его последующих встреч с Юнги. Позже он рассказал ему и о сцене в гостиной, когда Мин обменивался томными поцелуями с Сохи на кресле в углу, не испытывая при этом ни малейших угрызений совести. Чимин покачал головой, не давая себе вновь закопаться в неприятные воспоминания по самую макушку. Он не должен чувствовать грусть. Он всегда знал, что не особенный. Но случившееся в очередной раз заставило парня чувствовать себя полнейшим дерьмом. Почему он не мог так же открыто выражать свои чувства перед остальными? Почему он не мог поцеловать того, к кому испытывает симпатию, у всех на глазах? Почему его единственные более менее романтичные моменты происходили в туалете, за зданиями, в палатке или в шкафу? Он вздохнул и стянул с себя свитер, навеявший слишком много неприятных мыслей, после чего снова уткнулся в кровать. Он устал от всего этого. Почему вся его жизнь казалась одной бесконечной задницей, без права на хоть что-то светлое и не опошлённое?***
- Несколько дней спустя -
Его голова обессилено склонилась вниз, а подбородок упёрся в руку, в любой момент грозясь преодолеть столь ненадёжную преграду на пути к относительно мягкой поверхности. Его веки тяжелели с каждой секундой, отделяя парня от царства Морфея буквально парочкой неосторожных морганий. Он не мог уснуть прошлой ночью, и учёба сейчас — последнее, что его интересовало. Когда брюнет был готов поддаться искушению и провалиться в сон, кто-то постучал по его парте, привлекая к себе внимание. Чимин резко выпрямился, вытирая тонкую нить слюны, которая начала стекать по подбородку. — Да? — чуть испуганно отозвался Пак, всё ещё не до конца очухавшийся от минутного (а минутного ли?) забытья. — Это всего лишь я, не паникуй, — успокоил его Тэхён, сидящий перед ним и повернувшийся обратно к своему стулу. Чимин посмотрел на него и вздохнул: очевидно, он проспал весь урок, так как ученики вокруг них уже начали собирать вещи. — Мы идём в кафетерий сейчас, верно? Чимин кивнул. Он собрал свои вещи, собираясь последовать за Кимом. После их разговора про Юнги и их взаимоотношения Тэхён старался ни на секунду не оставлять его одного в стенах школы, говоря, что тем самым пытается его защитить. Защитить от него. Пак повернул голову к столу, где обычно сидел Юнги. Сегодня парта пустовала целый день. Который день подряд? Он посмотрел вниз на свою сумку, где покоился аккуратно сложенный свитер, который, видимо, и сегодня придётся взять с собой домой. Он собрал свои вещи и, не оборачиваясь, последовал за Тэхёном в столовую, где сел за стол с остальными одноклассниками, вернее, с определённой их частью. Как и всегда в последнее время, он слушал дискуссии остальных одним ухом, особо не вникая в то, кто там и с кем переспал, и кто с кем расстался. Он со скучающим выражением лица ковырялся вилкой в холодном картофеле фри на тарелке, думая о том, что хочет поскорее свалить отсюда. — О! Чонгук! Наконец-то ты вернулся! — воскликнул Хосок. После этих слов Чимин застыл на полсекунды, а затем медленно поднял глаза от тарелки к парню, которого боялся и одновременно хотел увидеть здесь больше всего. Источник его мучений стоял совсем рядом, как обычно, улыбаясь, с подносом еды в руке, что было удивительно, учитывая, что в последнее время он уходил сразу после окончания уроков. Пак подозревал, что он всё ещё избегает его компании. — М-м-м… Чёртовы учителя дают тонну работы вне учёбы тем, кто хоть как-то замешан в деятельности школы, и у меня совершенно нет времени для себя, — объяснил Чон, почёсывая затылок. — О, наш Чонгук-и измотан? — усмехнулся Тэ, потирая волосы. — А всё потому, что никогда не нужно сдавать работу одним из первых на контрольных, если знаешь, что написал её на отлично. В таком случае тебя стопроцентно припахают к какой-нибудь супер важной школьной фигне, и ты в итоге пожалеешь, что не прикинулся тупым с самого начала. Ты думаешь, почему я позволяю своим оценкам скакать от лучших к худшим? Всё просчитано. Чонгук закатил глаза, смеясь над глупостью, сказанной Кимом. Он быстро оглядел присутствующих и с удивлением столкнулся с пронзительным взглядом Чимина. Тот смотрел на него несколько секунд, прежде чем вернул на губы привычную улыбку, повернул голову и продолжил непринуждённо болтать с хёнами о какой-то ерунде. — У нас будет футбольный вечер? Что насчёт видеоигр? — спросил Хосок. Чимин вновь потерял нить разговора, слишком обеспокоенный Чонгуком, который сел прямо перед ним. Почему он так себя ведёт? Как он может притворяться, что ничего не случилось? — Да, может, у Чонгука? — предложил Тэхён. Все знали, что у Чона огромный дом. Там тебе и бассейн, и большая игровая комната, и, что самое важное — его родители часто отсутствовали, делая это место ещё более привлекательным для подростковых сборищ. Поэтому очень часто его друзья уламывали парня собраться вечером у него, хотя тот и не всегда соглашался в силу тех или иных обстоятельств. — Только не сегодня вечером. Мой дядя вернулся в город из длительной поездки, а потому родители будут дома. Тэхён надулся. — Ну, тогда мы можем собраться у меня дома. Другие согласились, и лишь Чимин промолчал. Ким заметил это и подтолкнул его в бок: — Эй, Чим! Ты будешь там, и это не вопрос. Последний вынырнул из своих мыслей и посмотрел на него, тщетно пытаясь выжать из себя улыбку, кивая лишь потому, что все битвы против вбившего что-то себе в голову Тэхёна — заранее обречены на провал.***
Они все собрались в маленькой гостиной Тэхёна, обмениваясь пакетами с чипсами и передавая туда-сюда бутылки ликёра, считая это крутым и взрослым времяпрепровождением. Серьёзно, им не хватило алкоголя в школьной поездке? Чимин смотрел на своих, как обычно, шумных друзей, пытаясь понять, что он вообще тут забыл. Хозяин дома играл во что-то с Чонгуком, который предпочитал всякие компанейские игры, нежели выпивку с другими. Почему-то именно сейчас его образцовое поведение не вызывало у Чимина ничего, кроме раздражения, противно прилипавшего к коже. Хосок стоял возле кухни и усердно дегустировал все алкогольные напитки, которые подворачивались ему под руку. Джин, двоюродный брат Тэхёна, так же усердно помогал ему в выполнении столь нелёгкой миссии, хотя по обоим было видно, что им уже стоит не наливать. Сам по себе Ким Сокджин был довольно высоким, его кожа была слегка загорелой, а волосы явно обесцвечены в светло-русые, подчеркивающие карие глаза парня. Он был немного старше учеников, собравшихся здесь, учился в университете и уже работал. Но это не помешало ему присоединиться к веселью с Тэхёном и его друзьями, напротив, благодаря ему они получили море из различных алкогольных напитков, так как Сокджин, в отличие от них, уже был совершеннолетним. Чимин сидел недалеко от Тэхёна, натянуто улыбаясь, чтобы не вызвать сомнений в том, что он недостаточно счастлив. Пак не мог не кидать косые взгляды на Чонгука время от времени, зная, что последний их наверняка замечал. — Я голоден. Тэ, пожалуйста, только не говори мне, что у тебя нет еды, — вдруг сказал Чимин, приподнимаясь на костылях, чувствуя себя при этом весьма угнетённым. Тэхён удивленно посмотрел на Пака: — Да, у меня есть еда в холодильнике. Всегда рад помочь, а теперь не мешай мне напиваться. Чимин никак не прокомментировал высказывание друга, молча идя на кухню. Он открыл холодильник, но его глаза резко застыли в одной точке, а сам он завис в пространстве, напрочь забыв, зачем пришёл сюда. Когда лёгкое зудение холодильника наполнило комнату, Пак внезапно почувствовал чужое тело, прилипшее к его спине, и обжигающее дыхание, опаляющее его шею: — Что ты делаешь, хён? — шепнули ему на ухо. Чимин подпрыгнул от неожиданности и ударился головой о холодильник, прежде чем повернулся, с удивлением глядя на Чонгука, который почти так же растерянно смотрел на него в ответ. Пак начал заикаться, пытаясь превратить хаотичные звуки и междометия в слова, однако, понимая, что у него в конечном итоге всё равно получается какой-то бессвязный бред, он наконец-то заткнулся и посмотрел Чону в глаза. Его сердце одичало. Взгляд Чонгука был неописуем. Пронзительный, томный и невинный одновременно — Чимин не знал, как такое вообще возможно, и из-за этого также не мог прийти в себя и перестать мямлить. — Я бы тоже хотел что-нибудь съесть, — сказал Чон, указывая на холодильник. Чимин ничего не сказал и тут же повернулся к младшему спиной, доставая Чонгуку и себе по вчерашнему сэндвичу. — Подожди, — одёрнул его Пак, когда тот уже собирался вернуться в гостиную. — Мы можем поговорить? — наконец спросил Чимин, всё ещё колеблясь между желанием расставить все точки над «и» и сбежать. Брюнет уставился на спину Чонгука, заметно напрягшегося и застывшего в проходе, как будто он тоже боялся, что этот момент рано или поздно наступит. — Поговорить о… ? — Ты точно знаешь, о чём я хочу поговорить! — вышел из себя Чимин. — Что случилось в этом шкафу, почему… — Тебе не понравилось? — перебил его Чон, всё так же стоя спиной к своему хёну. Чимин моргнул, растерянно глядя на собеседника, не совсем понимая, что тот имеет в виду. Чонгук нерешительно повернулся: — Если тебе это не понравилось, то я сделаю вид, что это была просто часть той дурацкой игры, и мы обо всём забудем. Если же тебе понравилось, то… Чимин моргнул и приблизился к нему, затаив дыхание. — То что? — спросил он, рефлекторно облизывая нижнюю губу от волнения. Чонгук смущённо потупился, поглядывая на старшего из-под опущенных ресниц. — Для начала скажи, тебе понравилось или нет? Чимин опустил голову. Должен ли он сказать ему правду? Признаться в том, что он чувствовал во время поцелуя? А что, если Гук после этого отдалится от него? Что, если младший собирался сказать, что будет испытывать отвращение к нему в случае, если он получил удовольствие от поцелуя? Множество шестерёнок разом заскрипело в голове, моделируя возможные варианты развития событий в зависимости от того или иного ответа, но его мысли были ненавязчиво оттеснены на второй план двумя руками, осторожно прижавшимися к шее. Чимин удивлённо посмотрел на Чонгука, который подошёл ближе и чуть наклонился над окаменевшим Паком. — Я вижу, тебе сложно дать чёткий ответ. Тогда, позволь мне чуть освежить твою память, — пробормотал он. И, не говоря больше ни слова, младший соединил свои губы с губами Чимина. От удивления широко раскрыв глаза, брюнет на какое-то время обмяк в руках младшего, чувствуя, как по полу тэхёновой кухни, как желе, растекается его гордость и предубеждения. Паку понадобилось несколько секунд, чтобы прийти в себя и начать подавать хоть какие-то признаки жизни. Он отпустил свои костыли и встал на носочки, опираясь на не дрогнувшего от чужого веса Чонгука, закрыв глаза и шевеля губами, чтобы ответить на поцелуй, инициированный Чоном. Сердце Чимина собиралось взорваться, а сам он уже давно утратил остатки разума, кричащего, что кто-то в любой момент может войти и увидеть то, что видеть не стоит. От него самого осталась лишь маленькая лужица, слабо булькающая и извергающая приглушённые вопли восхищения и восторга. Да, абсолютно верно — маленькая лужица, фанатеющая по Чон Чонгуку и его губам. Чимин наклонил голову, чтобы углубить поцелуй, но у Чонгука была своя техника, сводящая старшего с ума. Их губы отчаянно нуждались в чём-то большем, а потому Чимин послушно открыл рот, позволяя чужому языку проникнуть внутрь. Это было слишком хорошо, чтобы быть правдой, а потому спустя две секунды парни услышали стук в дверь. — Эй! Всё в порядке? Я слышал, как что-то упало, — обеспокоенно заговорил Тэхён с другой стороны двери. Чимин моментально отшатнулся от Гука, быстро смущаясь от резко накатившего удивления и раздражения. Его дыхание всё ещё не нормализовалось, и он осторожно посмотрел на Чонгука, который находился примерно в таком же состоянии, что и он, да ещё и покраснел от резкой нехватки воздуха в комнате. Пак прикусил губу, прежде чем повернуться к двери и осторожно открыть её, высовывая голову в образовавшийся проём. — Да, всё в порядке! Это были мои костыли… Я их бросил, чтобы сесть. — Ох… Не сломай мне дом, хорошо? — вздохнул Тэ, устало потирая виски. — Извини. Ким посмотрел на него, приподняв бровь, после чего отвёл взгляд, покачав головой. — Короче говоря, остальные собираются расходиться по домам. Ты хочешь заночевать здесь или пойти домой? Чимин задумался, когда вдруг ощутил, как кто-то взял его за руку, скрытую дверью. Он перестал улыбаться, почувствовав, как пальцы Чонгука, всё ещё спрятанные от взора Кима, начали тихонько играться с его. — Я… Я пойду домой, — решил Пак. Чонгук же наконец вышел из своего укрытия, отпуская руку Чимина и заговорщически улыбаясь. — Хён, я тоже, наверное, пойду. Хочу проводить Чимина, ведь ему сложно передвигаться на костылях в одиночку. Тэхён кивнул и поспешил присоединиться к остальным друзьям у входа. Чимин повернулся к Гуку, готовый обрушить на него миллиард вопросов, но Чон лишь сжал губы, чувствуя его нетерпение. — Давай поговорим обо всём по дороге, хорошо? — пробормотал он, прежде чем поднять костыли и передать их владельцу. Пак кивнул, наскоро прощаясь со всеми и слишком очевидно торопясь, чтобы наконец остаться с Чонгуком наедине.