Бойфренд для секса

Чимин побежал. Юнги был у них дома и, судя по второму сообщению, которое его сестра прислала сразу после первого — он находился там прямо сейчас. Чем больше он думал об этом, тем сильнее ускорялся его шаг. Чёрт, неужели у Мина вообще нет чувства такта? Какого хрена он заявился к ним домой тогда, когда его гарантированно застанет мать и сестра? Стресс заставил его внутренности скручиваться в тугой узел. И потом, что, если он вошёл, как раньше — без звонка и особых предупреждений? Как на это отреагировала Джихи? Пак так и не ответил на сообщения сестры. Слова Джина крепко засели в голове, где, в свою очередь, смешивались со словами Юнги. Никогда не жалей. Прими свой выбор. Сможет ли он однажды с уверенностью сказать, что сделал это? Чимин правда не знал, но догадывался, что скоро узнает. Он хотел, чтобы Юнги попал под его чары. Он хотел, чтобы старший смотрел только на него, так, как смотрел на него Чимин в последнее время. Его лицо, его улыбка, его глаза… Пак и сам не понял, как стал одержим им. Юнги — особый сорт наркотика, зависимость, которая порабощает людей, после чего безжалостно уничтожает, как только становится ясно, что один из двух влюбился. Но этим «одним» всегда будет не Мин, какая ирония. Чимин хотел прикоснуться к нему и оставить себе навечно. Он всё ещё помнил тот день в караоке, когда чуть не заплакал прямо перед Чонгуком — даже тут всё упиралось в чёртового Мина, который имел наглость так сногсшибательно касаться его раньше… Тот, кого он должен был любить, пытался доставить ему удовольствие, а он в этот момент фантазировал о другом. Примерно тогда Пак краем сознания подумал о том, что бежать уже поздно. Мин Юнги повсюду. Его влечение к нему слишком сильное, и слишком опасное. Пока он был только бойфрендом для секса, ничем иным, как парнем, который угрожал ему и использовал в своих грязных интересах… Не то что бы ему не нравилось, конечно… Но как же Юнги удалось занять место в его сердце, которое Чимин так тщательно паковал в подарок одному симпатичному старосте? Он ничего не знал, но был готов к тому, чтобы узнать. Он пришёл к себе домой, едва ли не задыхаясь от волнения. Чимин солгал бы, если бы сказал, что не испытывал ни малейшего давления, особенно после того, как в последние дни так жестоко отвергал Юнги, которого вместо этого хотелось уложить к себе в кроватку, да побыстрее. Он провёл рукой по лицу и вошёл внутрь, сразу подмечая обувь Юнги у входа. Биение его сердца стало ненормально быстрым. — Джихи? Ты где? — спросил Пак, тихо входя в дом. Он прошёл в гостиную, ожидая увидеть Юнги где-нибудь на диване или около него, но, к его удивлению, Мина в комнате не обнаружилось. Неужели старший всё же ушёл? Чимин вздохнул с облегчением, но тут же напрягся, услышав смех, доносящийся из столовой. Смеялись сестра, мать… И кто-то третий, более сдержанно и низко. Его сердце пропустило удар. Он бросился в комнату и открыл дверь, замерев при виде Юнги, сидящего между двумя женщинами. Чимин уставился на парня, как на привидение: его глаза жадно блуждали по лицу брюнета, сидящего в его извечной кепке с серебряными серьгами, которые придавали ему ещё больше сексуальности. Не говоря уже о цепочке, на которой висел чей-то зуб. Он сменил школьную форму на чёрную футболку и кожаную куртку. Мин был чертовски красив и определённо это знал. И самое главное: у него была улыбка на лице. Улыбка, которая могла убить Чимина одним фактом своего существования. Юнги поймал его взгляд и насмешливо посмотрел в ответ. На какую-то секунду блондин выдохнул, пока не увидел, что именно его семья делала с Мином, и над чем они так вдохновенно смеялись не далее, как пару секунд назад. Его взгляд упал на фотоальбом, который лежал перед Юнги и демонстрировал самые позорные фотки в его жизни, в частности ту, где он в возрасте трёх лет валяется в ванной абсолютно голый. Пак мысленно выругался, а его подсознание ехидно заметило, что Юнги там, в принципе, уже всё видел, так что стесняться своей наготы перед ним попросту глупо, однако поминая о всех ужасах, которые содержало это толстое коричневое чудовище, Чим покраснел и поспешил захлопнуть альбом. — Мама! Джихи! Почему вы не сожгли этот альбом и посчитали хорошей идеей демонстрировать его каждому встречному? Они засмеялись. — Ты оставил своего друга одного, когда он пришёл делать совместное домашнее задание… Причём не в первый раз, молодой человек, — женщина укоризненно покачала головой. — Моим долгом было позаботиться о нём. Чимин бросил быстрый взгляд на Юнги. — Мы… Я просто не планировал делать проект на больную голову. И прекрати показывать мои самые идиотские фотографии, когда приходят мои одноклассники! Юнги прислонил подбородок к руке, а локоть к столу. Пак уставился на него, чувствуя себя неожиданно плохо. Он догадывался, что тот снова собирается играть на его нервах. Брюнет выглядел ложно грустным, по крайней мере, в такой степени, чтобы убедить в этом мать Чимина, но не его самого. — У нас действительно будет кол, если мы потерпим неудачу… Я не хочу рисковать этим, даже если тебе придётся работать не совсем здоровым, — его тон был низким и печальным, но глаза выдавали Мина своим озорным блеском. Пак сжал альбом в руках. Эта маленькая трагикомедия убедила его мать, так как та кивнула головой, пробормотав, что учёба должна быть в первую очередь, и что Чимин и так пропустил школу. Блондин вздохнул, понимая, что потерпел поражение и не сможет сбежать сегодня вечером к Тэхёну. — Хорошо, давай работать, — резюмировал Пак. — Тебе не нужно смотреть это. Блондин побежал прятать альбом от греха (и Мин Юнги) подальше. Жар на лице не оставлял надежды на то, что его стыд остался незамеченным, особенно кем-то вроде старшего. В любом случае, Пак скорее откусит себе язык, чем позволит Юнги разглядывать этот кошмар, именуемый семейным альбомом. Его друзья уже сделали это, когда пришли сюда впервые, и Чимин ещё неделю не мог отделаться от ехидных шуточек. Иногда ему казалось, что его мать его ненавидит. Когда он вернулся в комнату, женщина уже ушла. Пак вздохнул, осознавая, что его нервы ещё не раз испытают на прочность за этот вечер, когда увидел, как Джихи сидела рядом с Юнги и предлагала ему фастфуд самым ужасным способом из всех возможных. — Держи, оппа, — она поднесла чипсы к губам Мина, и он слегка улыбнулся, прежде чем принять угощение. Чимину казалось, что ещё немного — и его стошнит. Его младшая сестра хлопала ресницами, и Пак видел, чёрт возьми, какое влияние это оказывало на Мина. По правде говоря, блондин был близок к тому, чтобы сказать, что ей попала пыль в глаза, и помахать ведром с водой над её головой, дабы облегчить боль. И хуже всего было то, что Юнги не отказывался от предложенного флирта, что, впрочем, не мешало ему отвратительно слащаво улыбаться Чимину. Он подумал, что спит. Неужели Мин Юнги снова решил показать, что он умеет улыбаться? Всё, на что обычно имели право окружающие — это его маленькая саркастичная улыбочка, а тут он вдруг швыряется такими улыбками в его сестру? Пак демонстративно кашлянул и похлопал по столу. — Пойдём в мою комнату и покончим с этим. — Что? Нет, я сейчас говорю с оппой! — начала жаловаться Джихи. — Почему бы тебе просто не позвонить своему парню, если ты так хочешь поговорить со своим оппой, ммм? — слегка раздражённо отозвался Чимин. И, ничего не добавляя более, он взял Юнги за руку и потащил в комнату, как трофей, втихаря радуясь своей маленькой победе. Пак облегчённо вздохнул, когда они перешагнули порог его спальни, после чего поспешно закрыл дверь. Его семья истощала его: вот почему он старался никогда и никого не приводить к себе домой. Это было слишком рискованно. Он ударился головой о дверь, обвиняя себя во всех грехах. Он не знал, как далеко зашёл флирт его несносной младшей сестры и Мина, но ещё по лукавому взгляду старшего понял, что тот просто дразнит его. Во всяком случае, это именно то, чем он занимался на протяжении всего того времени, что они общались. — Твоя комната — синоним к слову беспорядок, — заметил Юнги, оглядывая помещение пристальным взором. Глаза Пака расширились от страха: он вспомнил, что ничего не прибирал во время своего депрессивного периода. Блондин повернулся и в панике положил руку на глаза Мина. — Не смотри! — смущённо пробормотал он, чувствуя, как его уши становятся ещё более красными. — Я собираюсь убрать этот кошмар, так что не смотри. Он увидел улыбку на губах Юнги. Последний кивнул, признавая своё поражение и поднимая руки вверх. — Хорошо, хорошо. Вперёд и с тряпкой! Чимин раздражённо оторвал руку от чужого лица, после чего проверил, что Юнги в самом деле закрыл глаза. Обернувшись, Пак, как ненормальный, начал носиться по комнате в попытке растворить этот беспорядок в воздухе за несколько мгновений. Наконец-то наступил момент, когда он был слишком занят для того, чтобы думать о своих чувствах. Серьёзно, долгие размышления над чем-либо ещё ни разу не доводили его до добра. Чёрт, он должен был заставить Юнги влюбиться в него, а не позволять дурачить себя на протяжении десяти минут! Да и в каком месте сам Чимин мог показаться ему сексуальным? Брюки Винни-Пуха как элемент школьной формы — определённо не самая возбуждающая вещь, его позорная детская фотография — тоже, как и комнатный апокалипсис, развернувшийся сейчас посреди груды сваленной на кровати одежды, с которой нужно срочно что-то сделать. Сейчас их разница в возрасте была ещё более заметной: Юнги наверняка считал его ребёнком, очень тупым и неряшливым, к тому же. Он сгрёб свою одежду и запихнул в шкаф, решив, что разберётся с этим тогда, когда в его комнате не будет стоять предполагаемый краш с закрытыми глазами. Он быстро прибрал свой стол, удовлетворённо замечая, что в его комнате стало чище. — Неплохо, — вынес вердикт Пак, вытирая пот со лба. — Мы можем начать работать. Он подошёл к своей сумке, чтобы взять тетрадь и необходимые материалы. Чимин услышал скрип кровати и понял, что Юнги обосновался на его лежбище, что, почему-то, приятно грело душу. Сам Мин Юнги возлежал на кровати. На его кровати! Блондин мысленно ударил себя по лицу. Дерьмо, почему он ведёт себя, как настоящая фанючка, стоит только Юнги появиться в его поле зрения? С большим трудом, но Чимину удалось временно отбросить свои навязчивые мысли и прикинуться, что он совсем не лужа рядом с таким вот по-домашнему уютным старшим. «Просто веди себе нормально. Так, как ведёшь себя обычно. Ради бога, не завали миссию не выглядеть в его глазах, как озабоченный безнадёжно влюблённый кретин», — увещевал себя Пак. — Что мой свитер делает на твоей кровати? — спросил Юнги, стаскивая предмет одежды, тщательно (но недостаточно, если речь идёт о ком-то вроде Мина) спрятанный под подушкой Чимина. Иии… Миссия провалена. Только вот в GTA это не казалось таким непоправимым, как сейчас. Лицо младшего сменило пять оттенков за пять секунд, и, чёрт возьми, кому-то правда стоило дать ему Нобелевскую премию как первому человеку-хамелеону в мире. Он почесал горло и повернулся, чтобы смущённо рассмеяться в ответ на вопрос Юнги. — А-а? Он правда всё это время был там? Я не знал… Должно быть, нечаянно забыл отдать тебе… Ха-ха… В этот момент у Чимина возникло только одно желание: быть раздавленным невесть откуда свалившимся на голову кирпичом или съеденным во внеплановом зомби-апокалипсисе. Всё стало ещё хуже, когда Юнги поднёс свитер к лицу и начал принюхиваться. — Случайно, не так ли? Занятно, потому что этот кусок ткани полностью пропах тобой, — с наслаждением протянул Юнги, в котором, как оказалось, весьма силён фетиш на смущающихся мальчиков. Чимин выдернул свитер из его рук. — Это неправда! Я… Я собирался вернуть его тебе… Но каждый раз забывал, а потом ты вообще не ходил в школу! — младший пытался оправдать себя, но оба подростка прекрасно сознавали, насколько глупо и неправдоподобно это звучит. — Я постираю этот свитер и отдам тебе. Не выдумывай того, чего нет, — отрезал Пак, положив злополучную вещицу на свой стол. Он сел на стул, краем уха улавливая насмешливые хмыканья со стороны Мина. Его взгляд упал на увесистую энциклопедию: если он ударит старшего по голове, каков шанс, что тот забудет всё, что случилось в этой комнате? Чимин покачал головой. Нет. Он ещё не настолько отчаялся. — Ну и куда ты пошёл? Давай работать здесь, — предложил Юнги, похлопывая по месту на кровати рядом с собой. — К тому же, у тебя всё равно нет второго стула, если это, конечно, не завуалированный способ посидеть у меня на коленях. Пак какое-то время колебался, прежде чем прикусить губу и решительно встать. — Тогда я попрошу стул Джихи, — ответил он. Он прошёл мимо Мина, направляясь к двери, но его остановила проворная рука старшего, перехватившая парня за запястье. — Не беспокой свою сестру ради этого. Хватит всё усложнять, просто иди сюда, — Юнги вздохнул, решив не дожидаться действий от безнадёжно тупящего Пака, и притянул его к себе. Чимин чуть не задохнулся, когда почувствовал, что его тянут на кровать, и издал писк, спотыкаясь об одну из ножек. Ожидая болезненного приземления, блондин закрыл глаза, но всё, что он почувствовал — это свой учащённый пульс и уверенные руки старшего на спине. — Если это тебя так сильно беспокоит, я могу спросить её, — Юнги отпустил младшего, расцепив руки, покоящиеся на его затылке. Глаза Чимина расширились, и теперь уже он схватил поднимающегося Мина за руку, наконец-то выпрямляясь и находя силы посмотреть Юнги в глаза. Эти чёрные омуты очаровательны. — Нет! Лежи там, где лежишь. Даже не пытайся заигрывать с моей сестрой, она слишком молода для этого дерьма, ясно? В глазах Юнги мелькнули шальные огоньки, а уголки его губ разъехались в ухмылке. — Ох… Слишком молода? Ты уверен, что дело только в этом, Чимин-и? — Конечно. В чём ещё? Брюнет облизнул губы и поднял взгляд, делая вид, что задумался. — Я не знаю… Может быть, ревность? — Даже не мечтай. Давай работать, чёрт возьми, раз ты решил припереться в субботу вечером, — Чимин зол, но не на Юнги, а, скорее, на то, что тот слишком хорошо разбирается в людях, чтобы вестись на его детскую ложь. «Чимблз, на твою ложь не поведётся даже ребёнок. Даже очень тупой ребёнок, смирись», — возник в голове образ лучшего друга, от которого Пак досадливо отмахнулся. Не до тебя сейчас, болезный. Старший словно издевался над ним, понимающе ухмыляясь и вытаскивая из сумки необходимые вещи. … Поэтому Чимин начал работать, чтобы забыть о своём смущении. Тишина быстро установилась в комнате, и лишь изредка Мин вставлял какие-то ремарки, говоря младшему, что делать, а тот просто кивал и делал, не задавая лишних вопросов. Минуты тянулись одна за другой, складываясь в пары, а после — в десятки. Они не разговаривали: Юнги пытался поддразнивать Пака, но Чимин не был настроен на шутки, когда его чувства перемешались в один грёбаный коктейль, дай бог, чтобы не Молотова. Он хотел съесть Мина взглядом, прикоснуться к нему и почувствовать себя девочкой-подростком рядом со своим кумиром. Мин Юнги — его кумир. Брюнет пробудил в нём желания, которые выходили далеко за рамки того, что он чувствовал с Чонгуком. С младшим он буквально заставил себя поверить в то, что будет счастлив, просто глядя на него и держась за ручки при отсутствии свидетелей. Но он… В конце концов у Пака появились более сильные потребности, более смелые желания… Возможно это было связано с его грязным бэкграундом. Возможно с тем, что он уже чувствовал чужие руки на своей коже и это оказалось приятнее, чем тому бы хотелось. Возможно и такое, что этому вообще нет никакого объяснения. Всё, что он знал, так это то, что хотел, чтобы Мин Юнги всецело принадлежал ему. И он не мог больше ждать. — Я расстался с Чонгуком, — выпалил он, нарушая только устаканившуюся тишину. Он не осмелился отвести взгляд от своей тетради, но почувствовал, как рука Юнги безвольно зависла в воздухе, переставая писать. — Если мы будем отвлекаться от проекта, то никогда… Чимин вздохнул. Нет, Юнги точно издевается, и с этим нужно срочно что-то делать. — Ты был прав. Я просто ныл без всякой на то причины, и в конце концов решил, что пора положить конец этой грусти. Очевидно, мы не созданы для того, чтобы быть вместе… Он сжал свою ручку от волнения. Юнги ничего не ответил, и это беспокоило Чимина, который, однако, так и не осмелился оторвать свой взгляд от тетрадки и проверить лично, что происходит со старшим. — И потом… Есть ещё что-то. Очень, очень важное что-то. Он быстро посмотрел в сторону и вздрогнул от пристального взгляда Юнги на его шею, который ощущался кожей даже при отсутствии зрительного контакта. Он чувствовал, как ком в горле разрастается всё сильнее, мешая дышать. Чимин закрыл глаза и провёл пальцами по месту, куда вперился взглядом Юнги. Он должен был успокоиться. Всего лишь один глубокий вдох, и всё пройдёт. Пак собирался что-то сказать, когда матрас продавился под тяжестью чужого тела, вновь опустившегося на него. Чимин почувствовал горячее дыхание на своей шее и неожиданно повернул голову, едва ли не сталкиваясь лбами с Мином, лицо которого оказалось в нескольких дюймах от его. Блондин замер, щурясь от неожиданной близости, от чужого дыхания, бьющего по губам, от мятного запаха, который стал лёгким желаннее воздуха. Он опустил глаза к губам старшего, прежде чем вернуться ко Вселенным, разлившимся во взгляде брюнета. — И что же это? — наконец сказал темноволосый, приближаясь к нему с предвкушающей улыбкой на лице. Чимин начал отползать назад, когда увидел Мина настолько близко, но упустил момент, когда следовало опереться на руки, и в конечном итоге упал на спину, тут же приподнимаясь на предплечьях и испуская лёгкий удивлённый стон. Он замер, увидев хищный взгляд Юнги из-под опущенных ресниц, и его тело окончательно сдалось под натиском чужого доминирования. Руки Мина опустились по бокам от его тела, не давая ему убежать. Пак тяжело сглотнул, а его грудь вздрогнула от неуместного прилива благоразумия. Он оказался в клетке. Клетке, не просто построенной Мин Юнги, а целиком и полностью состоящей из него. Какая жалость, но он не хочет убегать. Ледяная рука старшего приземлилась аккурат на его горящее бедро. Волна дрожи пробежалась по позвоночнику вместе с большим пальцем Юнги, скользящим вверх по его ноге. Младший сжал живот под прикосновением: его дыхание стало тяжелее, а его глаза не могли оторваться от лихорадочного взгляда темноволосого. Охваченный страстью Мин Юнги выглядит так, что, глядя на него, не жалко и умереть. Чимин сжал простыни, не зная, как реагировать на эту внезапную близость. Он пытался собрать свои мысли в единую кучку, но они были слишком смущены происходящим и стыдливо разбегались по голове. Пак увидел, как Юнги прижимает голову к его шее, а его волосы приятно щекочут ключицу. Он мог бы рассмеяться, но вместо этого резко захрипел, когда почувствовал, как губы Юнги невесомо касаются его уха, покусывая светлый локон, выбившийся из общей копны волос. — Вот почему ты надел серьгу обратно? — хриплым голосом уточнил Мин. И тот хотел всё отрицать, честно. Он надел серьгу исключительно из-за боязни, что прокол зарастёт. Почему-то именно сейчас казалось жизненно необходимым оправдать себя, но вместо этого из горла вырвался новый хрип, вызванный рукой Юнги, поднимающейся вверх по рёбрам. — Ты сделал это, чтобы возобновить наши старые отношения? — продолжил он, дуя на покрасневшее ухо блондина. Чимин закрыл глаза и откинул голову назад. Его губы непроизвольно раскрылись, когда брюнет укусил его в шею, тем самым решив заставить сказать хоть что-то. Он издал жалобный писк и сжал губы, желая ответить, но снова забывая чуть ли не своё имя, не то что какие-то там отдельные слова. — Юнги… — наконец прошептал он, как ребёнок протягивая руки навстречу старшему. — Чимин, мы собираемся ужинать, твой друг хочет присоединиться? — спросила мать Пака, открывая дверь. Реакция была моментальной. Чимин толкнул Юнги на другую сторону кровати, резко выпрямляясь и глубоко дыша, чтобы успокоить разбушевавшиеся гормоны, и посмотрел на миссис Пак, которая вошла в его комнату в самый неподходящий момент. — Чёрт, я же говорил тебе стучать, прежде чем заходить! Он сжал челюсти и попытался успокоиться. Сколько раз она уже входила в его обитель без стука? Так почему бы ей было не сделать этого снова? Он лихорадочно высматривал в лице матери что-то, что указывало бы на то, что она видела больше, чем следовало. Женщина закатила глаза. — Очень хорошо, я непременно постучу, когда буду уходить, — она повернулась к такому же потрёпанному Юнги. — Так ты будешь ужинать с нами? Пак чуть расслабился, когда понял, что на сегодня их пронесло, и повернулся к Юнги, который быстро взял себя в руки и прямо сейчас тепло улыбался его матери. — Мне очень приятна ваша компания, миссис Пак, но я должен идти домой — моя младшая сестра ждёт меня, — его голос был таким непривычно мягким, что даже Чимин удивился, хотя уж он-то, казалось, слышал всю палитру эмоций Мина. Женщина ответила встречной улыбкой и кивнула. — Да, уже поздно. Приходи в гости ещё, когда захочешь, хорошо? Брюнет кивнул и вежливо попрощался с матерью своего бойфренда для секса, как бы тупо это ни звучало. Дверь закрылась, и в комнате снова воцарилась тишина. Пак собирался что-то сказать, но смутился, чувствуя, как темноволосый встаёт с кровати. Он посмотрел на него с немым вопросом в глазах, на что тот закинул сумку на плечо и ответил: — Я иду домой. Чимин кинул на него долгий взгляд и медленно кивнул, признавая поражение. Да и на что он вообще рассчитывал, если на то пошло? Его мать угробила своим появлением всю атмосферу. Любой бы сбежал после такого, и Мин — не исключение. — Извини за мою маму… Я… Ты не должен был лгать, чтобы уйти. Она бы не заставила тебя остаться насильно. Юнги удивлённо приподнял бровь. — О какой лжи идёт речь? — Ну, ты знаешь… Твоя «сестра», — выдавил он, имитируя пальцами кавычки. — Но это была правда, — всё так же непонимающе отозвался Юнги. Чимин мысленно чертыхнулся, находя это невероятно странным. Он был на сто процентов уверен, что Джихи сказала ему о том, что у Юнги нет братьев и сестёр, когда ещё в неделю их рокового договора он попросил у сестры известную ей информацию о Мине. Неужели она соврала? — Кто сказал тебе, что я единственный ребёнок в семье? Блондин смущённо посмотрел на него: он никогда не признается, что выпытывал некоторые подробности его жизни у Джихи. — Ну, так я провожу тебя до двери? — беззаботно уточнил Чимин, выходя из комнаты и молясь, чтобы это прокатило. Юнги внимательно следил за младшим, и тот буквально чувствовал неверящий взгляд на своей спине. Его сердце забилось быстрее, но он поспешно взял себя в руки, наблюдая за тем, как Юнги ожидает его у двери, завязывая шнурки на ботинках. Он мог временно заблокировать свои эмоции, но не мог перестать думать. Что случилось бы, если бы его мать не вошла в комнату? Как далеко зашёл бы Юнги, если бы они были одни? Пак изначально собирался признаться ему в своей симпатии, когда тот принялся делать вот это вот всё с его телом, да и сердцем заодно. Но Чимин не хотел совершать ту же ошибку, что и с Чонгуком. Даже если он жаждет Мина до дрожи, даже если его тело готово расплавиться и безвольно стечь к ногам брюнета, он должен держаться до последнего, чтобы не умолять. Именно Юнги должен быть тем, кто упадёт в его сети, именно он будет проигравшим в их затянувшейся игре без победителей. Он испытал прилив слабости, но теперь собирался взять себя в руки и начать действовать. — Почему ты так смотришь на меня? — спросил Юнги, выпрямившись. — Неужели я настолько красив? Чимин тихо рассмеялся, желая ответить, что да, он был самым красивым парнем в его жизни, но младший не должен был быть первым, кто сдастся ради поцелуя на прощание. Пак подошёл к нему, скрестив руки, и чуть приподнялся на носочки, ровняясь ростом с Мином и уменьшая пространство между ними. По блеску чужих глаз Пак понял, что заставил старшего понервничать, и победно ухмыльнулся. — Что? Неужели ты хочешь, чтобы мы продолжили то, на чём остановились? — улыбнулся Юнги, подаваясь навстречу Чимину. — Нет, — решительно отрезал тот. Он осмотрел Мина, который перестал улыбаться после его ответа, и медленно толкнул язык в правую щёку, наблюдая за реакцией. Чимин резко схватил Юнги за воротник, прежде чем приблизить своё лицо к чужому и выдохнуть прямо в губы Мина. Он не знал, где набрался такой дозировки храбрости и дерзости, но знал, что сбил темноволосому дыхание, и одно это стоило всех сокровищ мира. — Ты знаешь, что я собираюсь делать дальше, Юнги? — спросил он, почти касаясь своими губами чужих. Он опустил руку на ключицы брюнета, слегка водя пальцем по шее старшего. — Я заставлю тебя хотеть этого больше, чем сейчас хочу я, — он слегка укусил старшего в шею, прилежно повторяя всё то, что тот вытворял с ним несколькими минутами ранее. — Ты захочешь моё тело и мои пальцы на твоей коже… — он подул на его губы, слегка касаясь их своими, но не позволяя перерасти этому баловству в полноценный поцелуй. В действительности же у него было только одно желание: убежать куда подальше, спрятаться и закричать в подушку, прекрасно сознавая, кто тут на самом деле охотник, а кто — дичь. Но адреналин иногда может творить удивительные вещи с сознанием, не так ли? — Я буду лучшими тапочками в твоей жизни, чёрт возьми. Он убрал руку с шеи Мина и поправил ворот его куртки с озорной улыбкой на лице, которая, впрочем, тут же исчезла, стоило старшему подать голос, всё такой же спокойный и холодный: — Это вызов, малыш? Первое испытание, которое у нас было, ты проиграл… Уверен, что хочешь попробовать тягаться со мной снова? Нет. Нет, мать вашу, Чимин уже ни в чём не уверен, но если отступит сейчас, то будет выглядеть по меньшей мере тупо. Он приблизился к уху старшего, прикусывая мочку и еле различимо шипя: — Я уже начал. Так что держись, Мин Юнги.