Бойфренд для секса

Чимин вышел из школьного туалета, глубоко вздохнув. Разговор с Чонгуком порядком озадачил его, как будто он нуждался в ещё одном пинке после методичного оплакивания своих чувств. Гук заставил его сомневаться в самом себе, благодаря нему Чимин теперь чувствовал себя виноватым. Он должен был знать, что в то время, пока Чонгук умело скрывал свои переживания, он тоже зашёл в тупик, и ему тоже нужна была помощь. Неправильно ли хотеть помочь ему, даже если он больше не хочет быть с ним? Он не знает. Ему нужно подумать об этом немного больше. Чимин посмотрел на часы в коридоре и подавился слюной, когда увидел, что двенадцать часов уже пробили. Кажется, кое-кто убьёт его за опоздание. Он схватил свой телефон и испугался ещё сильнее, когда понял, что Юнги не отправил ему ни сообщения с угрозами или гневными претензиями. Молчание брюнета показалось страшнее, чем возможные упрёки. Чимин сглотнул и поспешил на крышу, заранее зная, что Юнги, вероятно, будет зол. Может быть, он уже ушёл, устав дожидаться непунктуального блондина? Он не был бы удивлён, учитывая жёсткий характер старшего. Пак ускорил шаг и быстро поднялся по лестнице, оказываясь на крыше. Его взгляд судорожно охватывал пространство, пока сердце сжималось ещё немного, не видя никого на назначенном месте. Конечно, на что он надеялся? Юнги не стал бы ждать так долго. Но Чимин всё равно остался. Не то чтобы у него были какие-то надежды на то, что Мин придёт — просто хотелось проветрить голову. Нежная улыбка невпопад тронула губы. Почему он чувствовал себя счастливым? Он завалил экзамен, Чонгук засыпал его обвинениями, а Юнги наверняка выжидает момента, чтобы убить за провокации. Его отцу всё ещё плевать, хотя он несколько смягчился после какого-то времени, проведённого за рассматриванием чиминовых волос и трагичных вздохов, сопровождающих процесс. Его друзья трусливо бросили его, семья — тоже. Так почему же ему хотелось смеяться прямо сейчас? Раньше его окружало великое множество людей, с которыми он вёл себя соответственно их положению в социуме: заигрывал с девушками, чтобы вызвать зависть у врагов и отвести подозрения у друзей, дружил с верхушкой школы (читай: тупицами из футбольной команды), и избегал таких типов, как Мин Юнги. Родители считали его идеальным сыном, у него были более менее приемлемые оценки. Раньше он был Пак Чимином, который заставлял многих желать занять его место. И это было чертовски иронично, потому что, в конце концов, сегодняшний Чимин, несмотря на свои многочисленные проблемы, не хотел занять место старого. Он смеялся. Кто бы мог подумать? Однако его смех — в меру громкий, но отчего-то отчаянный и истеричный — быстро оборвался криком испуга. По его позвоночнику пробежала дрожь, когда парень ощутил ледяную свежесть на шее. — Это то место, где ты начинаешь сходить с ума окончательно? Чимин шагнул вперёд, нервно массируя затылок. Он вздрогнул от плохого предчувствия и повернулся к Юнги. — У тебя такое холодное дыхание, что я заболею, если ты будешь стоять рядом. Юнги пожал плечами и сел на пол, опуская свою сумку рядом, как обычно. Смех Пака трансформировался в нежную улыбку. Так или иначе, но Мин пришёл. Его пульс отбивал чечётку, пока сердце болезненно пульсировало, разрывая грудную клетку. Чимин знал, что он никогда не привыкнет к этому сладкому чувству, которое неизменно зарождается в нём, когда старший рядом. Он прикусил губу и занял своё место рядом с брюнетом. — Извини за задержку. Чимин посмотрел на старшего. Разумеется, он заметил это искривлённое лицо, не признающее вины перед кем-либо. Но Пак, тем не менее, не мог не чувствовать себя счастливым, глупо улыбаясь на скупое сожаление в ответ. Потому что он пришёл, и пусть «извини за задержку» нельзя назвать извинением мечты, Юнги хотя бы открыл рот, чтобы уточнить, что, как надеялся Чимин, означало, что ему не плевать. — Всё в порядке, — Пак слегка подтолкнул его, нежно улыбаясь, играя на очаровании и милашности, чтобы получить то, что требуется. В ответ брюнет лишь повернул голову в противоположном направлении, но оба прекрасно понимали, что он делает это нарочно. Его улыбка стала шире, когда он увидел, что Мин пытался сдержать неумолимо разъезжающиеся уголки губ. Юнги взял свою сумку и достал один из тех дерьмовых сэндвичей, которые продавались в их кафетерии. Значит, он просто ходил за едой? Чимин нервно усмехнулся: на отстойную булку с непонятным содержимым внутри его променяли впервые. Мин невозмутимо захрустел хлебом, а Чимин надулся, чувствуя, как тянет живот. Какого чёрта, спрашивается, он тоже голоден! — Эй, я тоже хочу есть! Я хотел быть более пунктуальным, поэтому даже не успел купить еду! — Ну так съешь себя, как предложил твой приятель. Блондин удивлённо приподнял брови. — Ты знал, что это был он? — Вы, ребята, откровенно плохи в конспирации. Я буквально сидел прямо перед тобой, а он смеялся, активно что-то печатая в твоём телефоне. Да и, будем честны, я не представляю, в какой Вселенной ты мог бы сказать, что хочешь, чтобы я съел тебя, не померев от стыда. Пак хихикнул, немного успокоившись. В самом деле, он тоже не представлял, при каких обстоятельствах будет приставать к брюнету с непотребствами. Это правда, что Тэхён не очень талантлив в том, что касается хотя бы базовых умений притворства, но Чимин полагал, что именно это и делает его таким очаровательным. Он почесал затылок, всё ещё чувствуя себя странным образом разочарованным. — Но факт остаётся фактом: ты опоздал, как и я, к назначенному времени. Его улыбка испарилась, когда старший вспомнил про это. Он не хотел оправдывать своё отсутствие. Не хотел говорить с Юнги о Чонгуке. Он слишком долго истязал себя этими отношениями, и не хотел, чтобы потенциальное будущее уверилось в том, что у него может что-то выйти с прошлым. Пак был совершенно уверен, что Мин будет критиковать его, говоря, что он просто слабак, не способный двигаться дальше, и будет прав. Чимину стоит забыть о Чонгуке хотя бы ради приличия, хотя бы на время, которое он проведёт со старшим. Он хочет жить и наслаждаться моментом здесь и сейчас, и чёрта с два его за это кто-то осудит. Пак коварно посмотрел на Юнги: гениальные в своей тупости идеи зарождались в его голове. Чимин медленно наклонился и сократил расстояние между ними. Он заметил, что Юнги рефлекторно отступил назад, и улыбнулся, продолжая свой путь. Пухлые губы коснулись чужой мочки, и Мин подумал о том, что этот ребёнок использует его же приём. И он работает. — Как я могу быть прощён, хён? Брюнет выпал в осадок, пустым взглядом пялясь на младшего и думая, что он слишком быстро учится. Конечно, он не такой чувствительный, чтобы растечься по полу от одного только касания, как это происходит с Чимином, но старший определённо заинтересован, как далеко тот может зайти. Приём с ухом неплох. Хорошая попытка. Тем временем, Паку не потребовалось даже прикосновения, чтобы начать чувствовать нездоровое возбуждение. Он не знал, чувствовал ли Юнги такое же напряжение, как и он, всё, о чём он имел отдалённое представление, так это то, что он, возможно, только что подписал себе смертный приговор. Его тяга к Юнги усиливалась с каждой секундой, которую он проводил рядом с ним. Между ними действительно химия, только, сдаётся Чимину, их преподаватель по химии за такое по головке не погладит. Он задержал дыхание, когда увидел, что брюнет начал двигаться. Его пульс учащался, а сам блондин судорожно думал, что же творится в голове Юнги, и какие шестерёнки могут быть ответственны за такое. Пофигистическое выражение лица Мина заставило Пака усомниться в том, что он поступил правильно, провоцируя старшего. Пожалуй, он ещё слишком неопытен, чтобы тягаться с кем-то вроде Юнги. Чимин чувствовал сильное желание забрать свои слова назад, но стоило ему открыть рот, как его желудок снова дал о себе знать, напоминая, что он голоден, самым нетривиальным способом. Чёрт. Его живот может написать пособие, как обломать эротическую атмосферу за пять секунд. Старший удивлённо повернулся к нему, заставляя Чимина чувствовать себя максимально неловко. Он извинился, нахмурившись и отступая назад, прислоняя руку к животу. — Я сказал тебе, что голоден… — Закрой глаза, — перебил его Мин. Пак приподнял брови, не ожидая, что тот ответит ему. Блондин озадаченно посмотрел на Юнги, до конца не понимая его просьбу. — Закрыть глаза? Но зачем? — Ты хотел быть прощённым, верно? Закрой глаза и не заставляй меня повторяться. Чимин вздрогнул. Не зная, почему, он начал чувствовать тошноту, жалея обо всём, что сказал до, да и вообще о том, что появился на свет. Парень в последний раз посмотрел в глаза брюнета, пытаясь прочитать его мысли, но, как всегда, перед ним возникла стена из покер фейса и ожидающего взгляда. Он прочистил горло и наконец закрыл глаза, колеблясь и немного боясь того, что будет дальше. Никогда не следует недооценивать противника, особенно, если это Юнги. Он почувствовал движение рядом с собой и понял, что Мин выпрямился. Тишина окружила его со всех сторон, и он понял замысел старшего: при притуплении одного из органов чувств остальные обостряются до предела. О да, прямо до него. Он услышал хруст суставов и догадался, что старший присел на корточки. — Старичок, — не удержавшись, буркнул Чимин. — Заткнись, — отрезал Мин. Нежное прикосновение между полураздвинутых ног — должно быть, Юнги просунул между ними колено. Пак невольно приоткрыл рот, чувствуя, как начинает задыхаться. Стресс назойливым облачком осел на его губах, заставляя бессознательно скользить языком между верхней и нижней. Разум метался между навязчивым желанием открыть глаза и понять, что происходит, и между тем, чтобы всё же оставить глаза закрытыми и досмотреть шоу до конца, как бы странно это ни звучало. Его сердце пропустило удар, когда он начал визуализировать вещи, которые вытворял с ним Мин. Неужели Юнги собирается… поцеловать его снова? «Пожалуйста, только бы да», — губы Чимина жгло, буквально таки сжигало от одних только воспоминаний. Что ни говори, но целовался Мин фантастически. Тысяча мурашек пробежала по коже, и его щёки внезапно начали краснеть. Он почувствовал шелест разворачиваемой обёртки, доносившийся откуда-то сбоку. Достаточно быстро, впрочем, звук сместился вправо, раздаваясь прямо рядом с младшим, когда Юнги сурово продолжил: — Если хочешь заслужить прощение, не открывай глаза. Это ясно? — Да. Какую извращённую игру ведёт этот тип? Это ли то самое напряжение, о котором говорил Тэхён? Чимин никогда не чувствовал ничего подобного. Юнги никогда не действовал так открыто. Но у него не было времени подумать о чём-то большем, так как он почувствовал внезапное давление на свои губы. Стало жарко, а потом холодно, и потом снова жарко. Его сердце вновь пропустило удар, и он удивлённо отступил. Скользнув языком по губам, Пак нахмурился: — Что это такое?! — Заткнись, кусай и ешь. Его слова подтвердили мысли Чимина. На вкус это как тот самый отстойный сэндвич из их столовой. Вот только зачем он кормит его им? Надеется отравить? Паку было неудобно принимать еду из чужих рук, причём не в переносном смысле, как можно было подумать, а в самом что ни на есть прямом: соус размазывался по лицу, какие-то куски сваливались обратно в обёртку, всё вокруг покрылось крошками — никакой эротики, только суровый реализм. И потом… Это был не поцелуй. Но опять же, у него даже не было времени, чтобы возразить, так как давление на его губах усилилось. Он глубоко вздохнул, не зная, почему согласился играть по правилам Мин Юнги. Чимин немного приоткрыл рот и захрустел хлебом, который поднесли к его лицу. Он сделал небольшой укус и медленно пережевал, чувствуя себя нездоровым человеком, сексуализирующим еду. Он почти мог чувствовать чужой парфюм на своих губах, и ядовитую кровь, бегущую по венам. Он выучил эти движения наизусть, он выучил каждую чёрточку и мимическую морщинку на лице Юна, и, признаться честно, его самого это пугало до невозможности. Чёрт, как же раздражает. Но несмотря ни на что, его живот, казалось, успокоился, когда наконец заполнился едой. Он не позавтракал этим утром, у него был только скромный ужин вчерашнего дня, и чёрт, если это является причиной, по которой Мин Юнги кормит его, то это было лучшим решением — не есть сегодня. Он наклонился снова и открыл рот, чтобы сделать очередной кусь. Пак изо всех сил пытался игнорировать присутствие Юнги. Еда с закрытыми глазами была не такой уж ужасной идеей, хотя, наверное, ему стоило поволноваться насчёт странных фетишей старшего. С другой стороны, ему ли говорить о странностях, если его тайной фантазией являлись парни в костюмах пилотов? По крайней мере, он держал это при себе. Чимин наклонился, чтобы сделать ещё один укус, с досадой обнаруживая, что на этот раз соус не просто забился в уголках губ, а стёк ниже, устремляясь к подбородку. Он поднял руку, чтобы вытереть светлую струйку, но она была тотчас заблокирована Юнги. Пак вздрогнул от удивления: брюнет был настолько тихим, что Чимин почти забыл о чужом присутствии. — Я должен стереть это, иначе оно прилипнет к моей коже… — Чимин попытался объяснить Мину свою позицию, и сглотнул, когда не услышал ответа. Он снова попытался пошевелить рукой, но давление на неё только окрепло, не давая пресечь увлекательное путешествие соуса по подбородку. Дерьмо, какого чёрта он делает?! Юнги высвободил чужое запястье из захвата, и Чимин почувствовал непреодолимое желание открыть глаза и увидеть выражение лица напротив, но, помня правила игры, всё же сдержался. Он мгновенно ощутил прикосновение к подбородку: палец Юнги нежно стирал ошибку, которую он совершил. Впрочем, ему не впервой. — Спасибо, но я мог… Его снова прервали, но на этот раз пальцем, приложенным в определённом жесте к его губам. По позвоночнику пробежала дрожь, вызвав в теле целую смесь из ощущений. Все его рациональные мысли исчезли за секунду, а на их место пришёл убийственный режим «Чимин пошёл вразнос». Неужели Юнги хотел, чтобы он… ? Скорее всего, отдала приказ к действиям больная фантазия Пака. В любом случае, было очевидно, что старший просто глумится над ним, прекрасно понимая, что Чимин ничего с этим не сделает. Для него он был просто ребёнком. Блондин услышал тихий смех, и это лишь подтвердило его мысли. Юнги играл с ним. Сообщениями ли, вызовами, провокациями… Всё это воспринималось им на расслабоне, тогда как Чимин действовал всерьёз. Пак почувствовал, как минов палец начал двигаться назад, и принял решение, по степени спонтанности примерно такое же, как тот далёкий минет в туалете с Чонгуком под окнами. Он медленно раздвинул губы, вбирая в себя фалангу. Кетчуп смешался с майонезом, и Пак старался не думать о менее привлекательной стороне их игрищ с едой. Чимин почувствовал, как дрожит палец Юнги, зная, что удивил его. Пак еле сдержал ухмылку и продолжил движение языком, прежде чем зажать кончик пальца между зубов. Его возбуждение быстро дало о себе знать, когда он осознал, что Мин чувствует, как тепло и уютно у него в ротовой полости. Он хотел продолжения, не так ли? Чимин точно знал это. Юнги бы давно убрал палец, если бы дела обстояли иначе. Он хотел увидеть эмоции Мина. Не удержавшись, он открыл веки, и его потемневшие на пару тонов глаза сразу вперились в карие напротив. Какими бы комплиментами девушки не осыпали бы его внешность, этот взгляд, полный желания, всегда будет лучшим из них. Тем временем его язык продолжил ненавязчиво дразнить кожу Мина, и Чимин чуть не обкончался скончался, увидев, как Юнги закусывает губы в попытке не застонать. Пак улыбнулся и выпустил палец Юнги изо рта, напоследок целуя его в самый кончик. — Сэндвич был неожиданно хорош сегодня! И с этими словами Чимин, взяв сумку, собрался уходить, напоследок взглянув в чужие глаза, полные растерянности. — Ага… Куда это ты собрался, Пак Чимин? — Я собрался опоздать на занятия, конечно же, — съязвил тот, направляясь к выходу с крыши. Юнги выпрямился, сложив руки и ощутимо колеблясь. Этот жест не остался незамеченным и был вознаграждён злорадной ухмылкой. Мин смотрел на него, нахмурившись. — Ты действительно собираешься уйти сейчас? Блондин сделал вид, что не понимает, о чём тот говорит. — Сейчас? Ой, да, думаю, что так я и поступлю. Он подошёл к старшему, с удивлением обнаруживая, что тот почти с облегчением выдыхает, видя, что Чимин не уходит. Пак уменьшил расстояние между их лицами: его глаза блестели от озорства. Чимин провёл рукой по шее Юнги и приблизил его, надавив на затылок. Чиминов взгляд скользнул по розовым губам, юркому языку, иногда мелькающему среди них, и его сердце сжималось всё больше и больше, желая соприкоснуться с ним. … Но он не должен. Ещё как должен. Не сейчас. Он наклонился вперёд, прежде чем медленно приложить губы к щеке Мина. — Спасибо за еду, хён! И с этими словами Пак поспешил покинуть Юнги, пожав ему руку и порадовавшись возмущённому взгляду вслед. Не только Мин здесь умеет обламывать. Чимин засмеялся и поспешил обратно в класс. Он покачал головой: так необычно приятно держать поводья в руках. Блондин собирался заставить Мин Юнги потерпеть поражение любой ценой, а потом с радостью воспользоваться проигравшим пари на всех поверхностях их грёбаной школы.

***

Чимин спешил собрать вещи и скорее свалить домой. День был особенно долгим и нудным, а последний урок так и вовсе навевал тоску, заставляя безостановочно зевать на каждом слове преподавателя. Он вообще не понимал науку, как не понимал и то, почему их система образования такая топорная. Какого чёрта его километровая реакция с углеродом дала абсолютно не тот результат, что на доске? Что тут, мать вашу, вообще вытесняет водород? Он вздохнул: так много вопросов и так мало ответов, но не дай Боже спросить об этом учителя, который на любые уточнения брызжет слюной. К сожалению, всё, что он мог сделать в данной ситуации — это тупо вызубрить, иначе родители его убьют. У него и без того слишком много проблем в школе в последнее время. Чимин снял шапку и провёл рукой по волосам. Этот запрет на показ его скальпа начал нервировать ещё после первых двух дней. Было лето, было жарко, и ему приходилось расходовать шампунь в два раза больше обычного. Он выпрямился и вышел из класса, когда перед ним возникла рука, не дающая ему пройти. Пак нахмурился и посмотрел на человека, блокирующего его путь. — Чего тебе надо от меня, Сону? — Ого, наша принцесса злится! Я не сделал ничего плохого, хорошо? Блондин посмотрел на него и вздохнул. — Извини. Ну так что? — Нам нужен игрок. Твой друг Тэхён отказался прийти сегодня вечером. Пак посмотрел на него, ещё более озадаченный ситуацией, в которую его вогнала привычка медленно складывать вещи в сумку. Обычно он заменял Хосока в качестве вратаря, потому что никто не хотел этого делать, а он был полным отстоем в футболе, но Тэ играл за нападающего. … Чимин просто не мог находиться на поле, посреди беспорядка и суматохи. Они все это знали, поэтому он стоял на воротах. Кроме того, почему Тэ отказался играть сегодня вечером? Нашёл очередную девушку для соблазнения? Пак был уверен в этом почти на сто процентов. — И что, неужели ты собираешься отказаться сейчас, месье блондин? Думаешь, что ты выше всех, не так ли? Его замечание обескураживало. Чимин пристально посмотрел на него, пытаясь понять, что с этим придурком Сону не так. Он был одним из тех, кто отвернулся от него после окрашивания, и тех, кто распускал слухи о нём просто из-за того, что тот перестал быть полезным. — Я никогда такого не говорил. — Хорошо, тогда докажи это, выйдя на поле. Сону насильно впихнул форму Паку в руки, прежде чем покинуть коридор, и за ним, мерзко хихикая, последовала его свита. Чимин со вздохом пошёл за ними, сжимая нагрудник и ведя рукой по лицу. Да ладно, неужели у него не осталось какой-нибудь смертельной болезни в запасе, чтобы никуда не идти? Команды были сформированы быстро, и Пак не особо удивился, когда его выбрали последним. Он посмотрел на игроков, стоявших позади лидера, который, казалось, кричал на него, чтобы тот убирался из их команды. Зачем они, спрашивается, вообще брали его на поле, если он тут нахрен никому не сдался, как и они ему? Наконец, общими мучениями он был помещён в ту же команду, что и Хосок. Последний был удивлён, увидев его здесь, и Чимин даже пытался заговорить с ним, но быстро понял, что тот этого не хочет, избегая его взгляда на протяжении всего распределения. — Давай, мы настраиваемся! — закричал Сону, играющий за команду противника. Пак без особого энтузиазма поплёлся в угол поля: без Тэхёна он чувствовал себя очень одиноко. Чимин невесело усмехнулся, понимая, что никогда не скажет ему об этом: Ким будет чувствовать себя излишне гордым и ещё не раз припомнит блондину его минутную слабость. Он также отметил отсутствие Чонгука. Не то чтобы Чимин хотел его видеть, напротив, он не был уверен, сможет ли встретиться с ним сейчас. Это даже облегчило его участь, и хотя Чонгук недвусмысленно дал понять, что готов двигаться дальше, что, если Чон всё-таки солгал? Это было как-то связано с его проблемами? Чимин правда хотел помочь ему, как другу, конечно, но всё же. Он понимал, каково это — оказаться полностью безоружным перед лицом целого ряда испытаний, а потому не хотел делать то, в чём обвинял других. — Чимин, твою мать! Шевели задницей, мы играем! Блондин подпрыгнул на месте, судорожно оглядываясь по сторонам. Он посмотрел на остальных игроков и побежал в указанном направлении, немного растерянный. — Вон там! — Что? Он собирался повернуться, чтобы посмотреть в нужную сторону, как почувствовал нечто, что определённо выходило за рамки простого футбола. Его глаза расширились, а мышцы внезапно напряглись. Кто-то только что коснулся его зада? Он повернул голову назад, но там никого не было, все играли в некотором отдалении. Его сердце медленно вернулось к прежнему ритму, а сам Пак нервно усмехнулся, обзывая себя параноиком-извращенцем, которому от проблем в личной жизни уже мерещатся домогательства. Тем не менее, он не мог не чувствовать неприятного покалывания где-то возле поясницы. А галлюцинация ли это? Хм? Пак провёл рукой по ягодицам. Нет, он определённо что-то почувствовал. И это был явно не один из тех шутливых ударов, что игроки отвешивали друг другу до и после матча. Однако у него не было времени думать об этом ещё, так как капитан команды вновь начал орать на него, призывая к действиям. Пак попытался забыть о случившемся и продолжил свой путь. К сожалению, он всё ещё ничего не понимал, и в целом был слишком смущён происходящим. Он чувствовал себя лишним среди всех этих бегущих парней, кричащих и свистящих друг на друга со всех сторон, что просто раздирало его барабанные перепонки на мелкие кусочки. Он хотя бы ради приличия попытался определить, где может находиться мяч, и наконец увидел его, кочующего от ног к ногам. Его товарищ по команде также заметил мяч, как и тот факт, что образовался короткий промежуток времени, когда его никто не вёл. Парень мельком взглянул на Чимина, взглядом показывая, что пас принимать будет именно он. Блондин запаниковал, не совсем понимая, что ему следует делать. Он нервно сглотнул и приготовился поймать летящий на него мяч, когда снова почувствовал давление на ягодицы. Нет, пожалуйста, только не сейчас! Пак собирался повернуться, чтобы увидеть, кто же в их команде носит гордое звание лапальщика-извращенца, но на свою беду совсем забыл про мяч, который несся к нему с небывалой скоростью. Чимин пошатнулся, когда почувствовал, как он ударяет его в живот, и схватился за повреждённую часть тела, неосознанно закрывая глаза. Он начал падать и почувствовал резкую боль в лодыжке, как вишенку на торте в довершение всех прочих бед. … И через долю секунды он оказался на земле, держа болезненно пульсирующую ногу и крича от ощущения удара молотком по лодыжке. Но он знал это чувство: оно возникло не из-за мяча, и не из-за того, что он шатался, пока приземлялся на пятую точку. Это больше было похоже на… Как будто кто-то ударил его.