Рваный парашют

      Лежу на кровати. «Мне кажется или я тут уже был? Да, точно…но я раньше никогда не лежал в больнице. " — подумал я, посмотрев в окно. Вдруг, в палату вошёл мужчина средних лет, в коричневой шапке-ушанке и строгом растегнутом пальто, под которым была белая рубашка, прервавший ход моих мыслей. Я узнал в нем своего папку.       — Отец! — крикнул я.       — Россия! — воскликнул он, подбежав ко мне и обнял, — я так рад, что с тобой все хорошо!       — Хех, а что произошло-то? — недоумевая спросил я.       — Тебя ударили битой и ты упал в обморок на несколько часов, — зайдя в комнату, смотря в какой-то лист бумаги сказал тот незнакомый, но знакомый врач, — мы уже подумали, что смерть, но ты опроверг наши предположения.       — Ты нас так напугал. Ещё больницы все были забиты пациентами, но Франция, — отец кивнул в сторону врача, — спасибо ему, выделил нам палату.       — Ой, да не за что, я думаю, на моём месте Вы бы поступили также, Союз, — теперь уже знакомый Франция улыбнулся и посмотрел на меня.       — Франция?       — Да, я, кстати, знаком с тобой. Ты меня просто не помнишь. Мы с твоим отцом сотрудничали очень давно, когда ты был ещё совсем маленький. А потом наши пути разошлись и мы перестали обращаться. Как вырос ты! На папу похож — сказал француз.       — Да? Не знал, — рассмеялась я.       — У меня к вам плохая новость, — быстро переменился в лице Франция. Мы с отцом напряглись, — место ушиба пришлось на часть, где находится правое полушарие мозга. Это часть отвечает за память и алгоритмы взаимодействия c различными предметами.       — А вы не ошиблись? — с испуганным лицом спросил батя.       — Нет, это точно. Россия может потерять частично или полностью память, если уже этого не сделал. Но видя по тому, как он узнал Вас, СССР, возможно все обошлось, — продолжил француз.       — Это хорошо, — с облегчением вздохнул отец.       — И ещё, Россия… — спросил Франция.       — Да? — ответил я.       Врач протянул мне пакет, в котором была налита вода и плавала маленькая синяя рыбка. Я заметил, что у нее один передний плавничек очень плохо двигался, но рыба плыла.       — Что это? — снова задал вопрос я.       — Помнишь, вчера приходил человек? Я не знаю, кто он тебе, поэтому не буду называть его «другом» или «знакомым».       — Помню.       — Он вчера уранил пакет и там что-то разбилось. Помнишь?       — Помню-помню.       — Это оказался аквариум с этой рыбкой, сделанный под горшок с цветами. Жалко, что разбился. Красивый был. А эта рыбка плавником упала на осколок. Рыбу мы спасли, а аквариум выкинули. Я думаю, этот подарок предназначался для тебя, — Франция сунул мне в руку этот пакетик. Батя насторожился.       — Это что ещё за человек приходил? — грозно спросил он.       За дверью послышались всхлипы. Все замолчали. Мы переглянулись и решили выйти из палаты. Там стоял этот самый Америка. По его лицу катились слезы, но как только подошёл я, он глянул на меня и вытер слезы, даже не снимая очки.       — Вот он вчера приходил, — сказал Франция.       — Саш, Вы чего? — спросил отец Америку.       Тот просто молча ушел, начав опять рыдать, но беззвучно.       — Александр! — батя побежал за ним, а француз повел меня в палату собрать вещи.       — Я хотел задать вопрос, — начал Франция.       — Да?       — Что за порезы у тебя на руке?       — Ай, да так. Не важно, — махнул я рукой.       — Ты режешься?       — Нет!