***
Насвистывая мотивчик какой-то маггловской песни, которая случайным образом вспомнилась, Гарри не спеша направился в сторону подземелий к уже не такому и страшному кабинету, каким он казался раньше. Тихо постучав и неуверенно переминаясь с ноги на ногу, юноша вдруг подумал, что профессор может быть чем-то занят, ведь он на завтраке и не был толком. Ответом ему послужила тишина и брюнет уже собрался уйти, как разворачиваясь чуть не снес кого-то с ног. Почувствовав терпкий запах различных трав, он быстро отпрянул, поняв, что перед ним стоит никто иной, как профессор Снейп. — Мистер Поттер, вы спустились сюда в такую рань чтобы сбивать людей с ног? — спокойным голосом проговорил зельевар, изогнув бровь. — Доброе утро, профессор. Извините, я не хотел, но у меня к вам есть разговор. На лице мужчины не дрогнул ни один мускул. Хоть в глазах его на секунду промелькнула искорка удивления, которую уже не без труда уловил гриффиндорец. — Что ж, в таком случае проходите. Снейп открыл дверь, снимая с них запирающие чары, и прошел вглубь кабинета, никак не обращая внимания на юношу, словно зная, что тот и так пойдет за ним. Пройдя снова в ту маленькую каморку и удобно усевшись в кресло, профессор разлил чай и жестом пригласил сесть рядом. — Так, о чем вы хотели поговорить? — Профессор, давайте пожалуйста без этих формальностей хотя бы когда мы наедине? — Хорошо, как пожелаешь. — Спасибо. Так вот. Зелье, которое вы мне дали, вероятнее всего имеет некий побочный эффект. После его приема меня начинает клонить в сон и у меня начинается ужасная ломота во всем теле. Возможно вы смогли бы разобраться в чем дело и как-то попытаться устранить этот недостаток? — Побочный эффект, говоришь? — Задумчиво проговорил Снейп, моментально напрягшись, — Хорошо, мне понадобится немного твоей крови, чтобы я мог понять, что именно так влияет на твой организм. После утвердительного кивка зельевар достал из небольшой шкатулки серебряный кинжал и чашу. Все его тело было напряжено как струна, а перед глазами невольно всплыли картинки из прошлого. Никто не знал об этом, но чуть больше восемнадцати лет назад, в октябре 79-го года Лили, его дорогая Лили была с ним, принадлежала ему. Они так любили друг друга, собирались сразу после окончания школы собрать все вещи и сбежать ото всех. Но в порыве злости на этого недоумка Поттера он совершил ужаснейшую глупость, из-за которой потерял любовь всей своей жизни навсегда. Как он не пытался, как он не вымаливал прощение, она была непоколебима и так не смогла простить его. У него возникали подозрения на счет ребенка Лили, он и раньше подозревал, что это его сын, ведь по срокам все совпадало! Но мальчишка был точной копией Джеймса за исключением таких родных глаз. Мужчина искренне ненавидел себя все эти годы, а когда он уже не мог справляться со своей ненавистью, он стал вымещать ее на мальчишке, который был так похож на того, кто навсегда увел его любимую. Он понимал, что мальчик был ни в чем не виноват, но его ненависть была превыше всего. И вот сейчас, спустя столько лет, сомнения вновь поселились в его голове. А все дело в том, что в зелье, которое он давал Гарри, содержался очень редкий цветок — Мышецвет китайский. Он был вполне безобидным, но лишь у нескольких древних родов, которых можно на пальцах сосчитать, он вызывал такие побочные эффекты и Поттеры, как и Эванс, в их списки не входили, в отличие от рода Принцев. Раньше Снейп практиковался в области колдомедицины и такие вещи он не мог не знать. А вот у него самого были точно такие же эффекты, если не сильнее. Был только один способ проверить, но для этого ему придется отправиться в поместье Принцев в котором он не был со дня своего восемнадцатилетия. Собрав небольшое количество крови в серебряную чашу, Снейп пообещал Гарри проверить его теорию по поводу побочных эффектов и попытался выставить мальчишку из кабинета как можно скорее, ссылаясь на очень важные дела. Еще бы. Ему ведь еще предстояло придумать как выпросить разрешение у слишком уж проницательного директора на посещение родового поместья и о том, как провести махинацию по определению родства так, чтобы никто об этом не знал. Он сам-то еще не был к этому готов, чего уж говорить об остальных?***
Гарри немного насторожила резкая смена настроения профессора, однако у каждого свои тараканы в голове и юноша не стал над этим заморачиваться. Сейчас он решил найти Джинни и поговорить с ней о предстоящем балу. Уже подходя к лестницам, ведущим из подземелья, Гарри уловил мелькнувшую где-то на периферии платиновую макушку, но, когда обернулся, понял, что ему просто показалось. Он тяжело вздохнул, стараясь скрыть свое разочарование и двинулся вверх по лестнице прямиком в гриффиндорскую башню. В субботу почти все студенты отправились в Хогсмид, и он уже не надеялся встретить девушку где-нибудь в школе, однако та нашлась в гостиной гриффиндора, читающая какую-то книгу. Он подошел сзади и положил руки ей на плечи, чуть сжимая их, отчего девушка резко вздрогнула, вскакивая с дивана и роняя, как Гарри мог уже заметить, учебник по гербологии. -Боггарт, Гарри, нельзя же так пугать людей! — Извини, Джин, я не хотел тебя напугать, — улыбнулся брюнет, перелезая через спинку и плюхаясь на соседнее место, ловко поднимая учебник с пола. — Грызешь гранит науки? Еще немного и мне начнет казаться что ты превращаешься в Гермиону. — Нет, у нас просто тест в понедельник. Мне стало ужасно скучно, вот я и решила потратить время на полезное дело, — смущенно пролепетала гриффиндорка, падая на место рядом с Гарри. — Послушай, я чего тебя искал, собственно говоря. Скоро ведь бал в честь Хэллоуина и я хотел бы спросить, не хочешь ли ты пойти туда со мной? — под конец Гарри чуть смутился и надеялся, что в создавшемся из-за туч полумраке Джинни не разглядит румянца на его щеках. Хоть между ними и была раньше симпатия и они даже не раз целовались, Гарри отчего-то почувствовал смущение. — Ох, Гарри… — казалось девушка просто потеряла дар речи, так неожиданно было это предложение. Она видела, что искра между ними постепенно гаснет, что парень отдаляется от нее и она уже не надеялась восстановить их отношения. Она долгое время пыталась поговорить с ним о них или просто о чем-нибудь другом, да просто обратить на себя внимание в конце концов, но все было тщетно. И вот сейчас он сам приходит к ней с этим предложением, сидит рядом, ждет ее ответа и улыбается как раньше. Это дает ей надежду, и она только бросается ему на шею, крепко обнимая и жарко шепча — Конечно, Гарри! Конечно я пойду с тобой на бал! — Я рад, — улыбается юноша, обнимая девушку за талию. Он не знал чем заняться пока его друзья не вернулись из Хогсмида, поэтому он решил провести время с Джинни. Хоть их отношения и подпортились, они не чужие друг другу и по правде говоря он скучал по общению с ней. Они обсудили свои планы на будущую жизнь, ведь во время войны они не то что поговорить об этом не могли, у них даже не было возможности подумать об этом. Как и ожидалось Джинни собралась податься в квиддич. Она рассказывала о своих матчах, да и в принципе об игре с таким неподдельным восторгом в глазах, что становилось сразу понятно — она нашла свое призвание в жизни. А Гарри все еще думал над тем, чего же хочется ему. Раньше он думал, что очень хочет стать аврором или мракоборцем, однако после войны он понял, что это не его — навоевался и увидел достаточно крови. Ему хотелось чего-нибудь тихого, спокойного. Все чаще он думал о том, что вместо того, чтобы кого-то убивать, он хотел бы помогать людям и дальше, поэтому его выбор склонялся в сторону колдомедицины. Но у него впереди было еще около девяти месяцев для того, чтобы окончательно все обдумать. В целом, время проходило вполне себе неплохо.***
Драко проснулся с каким-то плохим предчувствием. Возможно он снова накручивал себя, в последнее время это стало входить в список его самых любимых занятий, и он проводил за ним все свободное время. Просыпаться в четыре утра тоже стало входить в список его привычек. Кошмары стали сниться ему каждую ночь и после них он не мог уснуть заново. Он думал. Очень много думал. Он думал о своей семье, о том, каким же все-таки несчастным он был. Он вспоминал свое детство и каждый раз это заканчивалось тихой истерикой в подушку. Многие не знающие его люди считали, что они самая дружная семья, что Драко купается в любви родителей и является просто избалованным папочкиным сынком. Глупые люди, не могут отличить игру на публику от реальности! Ну кто им дал право судить их, не зная всего? Все, кто утверждал, что Драко счастливчик и везунчик — конечно, ведь он родился и вырос в одном из самых влиятельных родов, которые всегда имели много денег, почет и уважение у других волшебников и в их распоряжении были сила и власть — были просто ослами! Нет, Драко Малфой никогда не был счастлив. Отец лет с четырех порол мальчишку даже за самую маленькую оплошность. Он не раз поднимал руку и на Нарциссу, и каждый раз мальчик бросался к маме, вставая между ней и отцом, за что тот в итоге запирал ребенка в комнате лишая всего чего только можно, кроме еды, конечно. Дорогая одежда скрывала синяки и кровоподтеки, которые мужчина не жалея оставлял на хрупком мальчишеском теле, кожа которого была слишком тонкой и синяки могли появляться от любого удара, однако она не могла скрыть их от него самого. Родители очень часто ругались, отправляя его самого в комнату и грозя, что, если он не пойдет туда сам, его просто напросто свяжут с помощью инкарцеро. Мальчик послушно направлялся в свою комнату, не издавая ни звука, ведь, во-первых, он Малфой, а Малфои не имеют права плакать или проявлять каких-либо других эмоций, а во-вторых он просто боялся навлечь на себя гнев Люциуса. Он не хотел, чтобы отец снова силой затащил его в подвал и больно бил своей тростью. Драко тихо закрывал дверь в свою комнату, применяя какие-никакие запирающие заклинания, забивался в самый дальний угол и тихонечко, почти беззвучно плакал, больно кусая ладошку, чтобы не дай бог никто не услышал. Он был мальчиком, оставшимся абсолютно без внимания взрослых. Мама хоть и любила его, однако все равно была холодна с ним и Драко только с невероятно сильной обидой вспоминал то время, когда мама читала ему на ночь, рассказывала о каких-нибудь очень сильных и знаменитых волшебниках, когда она учила его каким-нибудь заклинаниям, хоть и теоретически. Он очень хотел хоть чем-нибудь заглушить эту зияющую дыру в душе. Все его глупые выходки по отношению к тому же Поттеру были лишь попытками привлечь к себе внимания, ведь это как раз то, чего ему так не хватало. Иногда отчаяние настолько переполняло его, что он просто хотел кричать вслед шрамоголовому придурку: «Эй, обрати на меня внимание! Я нуждаюсь в нем. Я нуждаюсь в дружбе, поддержке, понимании, в любви, в тебе в конце концов! Не игнорируй меня, тупой баран!» Когда ему исполнилось пятнадцать, он стал вымещать свою злость на ни в чем не повинной стене. Он раз за разом сбивал руки в кровь, неумело накладывая ранозаживляющее заклинание на дрожащие руки, но это быстро перестало помогать. А на шестом курсе, после того как Поттер запустил в него Сектумсемпру, Драко понял, что ему нужно было все это время. Лежа в луже собственной крови вперемешку с водой и чувствуя, как кровь постепенно покидает его сосуды, а сознание его тело, он понял, что это именно та боль, в которой он нуждался все это время, она отвлекла его от боли внутри. Он не хотел умирать, он не был готов к этому и был ужасно рад тому, что Снейп оказался рядом вовремя и смог его спасти. Лежа в больничном крыле и глядя на проступающую кровь сквозь повязки он уже знал как будет справляться со своей душевной болью. С этого все и началось. Он начал применять на себе режущие заклинания. Он делал это на тех местах, где никто посторонний их ни за что бы не заметил, потому что он делал это не для внимания других, а для самого себя. Тело, и без того покрытое небольшим количеством шрамов, стало покрываться новыми, долго заживающими и периодически кровоточащими. Он старался, правда старался делать это как можно реже, но получалось у него из рук вон плохо. Еще эта влюбленность дурацкая. Зачем она ему, спрашивается, сдалась, если она невзаимная? Неужели ему и так мало страданий? Он чувствовал себя каким-то ненормальным, когда на долгое время залипал, откровенно пялясь на точеный профиль Поттера. Он ловил каждую его улыбку и представлял, что она адресована ему. А с этого года Поттер… стал так же улыбаться и ему. Как он должен был воспринимать это? Как ему к этому относиться? Он совершенно не знал ответы на эти вопросы. Но он понял, что не намерен просто так сдаваться. Он станет ему другом. Ну, он хотя бы попытается. Он готов рискнуть и поставить на кон все, что у него есть, лишь бы только в итоге получить то, о чем так мечтает. Уже очень давно рассвело, темпус показывал десять часов. Парень никогда так поздно не вставал с постели, а потому он решил встать и принять наконец душ, а после водных процедур он направится на кухню к домовикам, как делал накануне вечером в компании Гарри, потому что его желудок был пуст, как карманы нищего.***
Рон Уизли готов был биться головой о стену от того как ужасно он себя чувствовал! Ему с каждым днем было все труднее и труднее сдерживать свои чувства при себе. Он, конечно, знал, что все считали его глупым, но неужели Гарри считал его таким тупым, что надеялся на то что Рон не заметит его взглядом в сторону змеиного факультета! Он, по правде говоря, не знал на кого он там пялится, ведь каждый раз, когда он пытался это вычислить, друг словно что-то чувствовал и его глаза сразу же начинали бегать по всему помещению. Нет, все-таки он действительно был тупым. Погода еще сегодня была до ужаса отвратительной, но гриффиндорец все равно хотел наведаться в Хогсмид, а оттуда может и на Косую аллею в гости к Фреду и Джоржу. Давненько он не наведывался в лавку Всевозможных волшебных вредилок. Он хотел позвать с собой Гарри, чтоб как раньше посидеть втроем в Трех метлах, выпить по сливочному пиву. Они стали так мало времени проводить вместе, что рыжеволосый хотел выть от тоски. Он так скучал по своему***
В магазине Всевозможных волшебных вредилок как всегда было полно народу начиная от первокурсников, заканчивая старшими курсами. Глаза разбегались от огромного количества разнообразных штуковин для розыгрышей. Все кругом блестело, прыгало, летало, пищало, звенело, издавало какие-то другие звуки. А в дополнение к этому шел еще шум и гам, издаваемый посетителями. В общем, голова шла кругом. Близнецы нашлись на втором этаже. Они переваливались через перила и зазывно кричали, перекрикивая друг друга: — Скорее! Покупайте всевозможные вредилки! Вы не пожалеете! С нашими вредилками ваши розыгрыши станут гораздо веселее! Подходите, покупайте! — Эй, ребята, привет, — позвал их Рон, стоя с Гермионой чуть в стороне. — Хей, какие люди! — воскликнул Джордж, обнимая младшего брата, а затем и Гермиону. — Рады вас видеть, какими судьбами? — Фред широко улыбнулся, проделывая то же, что и его брат несколько секунд назад. — Мы вот к вам в гости решили зайти. И кстати говоря, Джордж, мне нужна была твоя помощь в выборе одной штуковины. — Не проблема! Сейчас со всем разберемся! — Джордж радостно схватил братишку за рукав его куртки и потащил в низ, а Гермиона и Фред остались наедине. Девушка сразу же почувствовала себя неловко. Она стеснялась заговорить с уже взрослым парнем, который так пристально разглядывал ее. Неловкое молчание, повисшее в воздухе, стало давить на девушку, и она уже думала какой бы найти повод чтобы ретироваться отсюда куда-нибудь подальше, как Фред заговорил: — После всего произошедшего мы так и не успели нормально поговорить. Я хотел поблагодарить тебя. — За что? — задала глупый вопрос Гермиона, хоть и прекрасно знала, о чем говорит парень. Во время битвы за Хогвартс девушка словно чувствовала, что обязана находиться рядом и почти всю битву была неподалеку от Фреда. И черт возьми, интуиция вновь не подвела ее. Она словно в замедленной съемке видела, как стена начинает рушиться прямо на бессознательного парня. Она моментально использовала мобиликорпус и спасла его от неминуемой смерти. Она тогда так испугалась за него, что адреналин просто сделал все за нее. — Ты спасла мне жизнь, Гермиона! Если бы не ты, я был бы мертв. Ты представить себе не можешь как много это для мня значит, и я тебе просто по гроб жизни обязан, — воскликнул парень и в порыве эмоций крепко обнял опешившую девушку, продолжая шептать слова благодарности. Не зная что делать, девушка подняла руку и зарылась ею в огненно-рыжие волосы, превращая аккуратную прическу в непонятный вихрь. Она чувствовала, что ему нужны были объятия и она не стала отталкивать этого вечно веселого и просто взрывного парня, прижимая к себе чуть крепче, словно маленького. Она не знала сколько они так простояли, однако отпускать друг друга крайне не хотелось. Однако им пришлось разомкнуть объятия, когда со стороны лестницы послышались веселые голоса Рона и Джорджа. Отойдя друг от друга на исходное расстояние, оба почувствовали неприятный холод, который появился после их объятий и никак не хотел уходить. Они пробыли в магазине еще некоторое время и уходя оба пообещали навещать близнецов чаще.***
День был невероятно грустным, напряженным и скучным. Гарри не знал куда деть себя от скуки и сделал все домашние задания, которые были заданы на следующую неделю. С Драко он за весь день так и не встретился. Блондина не было за завтраком, во время обеда он его тоже не увидел и на ужин тот не пришел. Гарри начал волноваться, а потому достав карту Мародеров, он быстро произнес заветное: «Торжественно клянусь, что замышляю шалость, и только шалость!» и стал выискивать нужное ему имя. Точка с именем Драко Малфоя весь день находилась то в слизеринской комнате старосты, то на несколько минут появлялась в их гостиной. Неужели Малфой избегает меня? Неужели все-таки передумал идти с ним на примирение? А если тот просто плохо чувствует себя? Гарри боялся. О отчаянно боялся быть отвергнутым, он боялся, что его бросят, даже не сблизившись с ним. Но ведь вчера Драко был искренен с ним! Или ему только так казалось? — Нет, не думай об этом. Без поспешных выводов, помнишь? Все будет в порядке, — шепотом успокаивал себя Гарри, уже лежа в своей кровати. Он столько неприятностей пережил. В его жизни было столько дерьма. Можно ему хоть немножечко счастья? Решено, завтра же прижмет Малфоя к стене и не отпустит, пока тот не сознается почему избегал его весь день. Да, именно так он и поступит! А сейчас он ляжет спать, чтобы во сне снова иметь возможность обнимать с до невозможности ужасным характером, но такого красивого блондина.