Спящая

«Приведи ко мне Тельвиета!» - этот приказ разбудил меня, пульсируя в голове назойливой мыслью. За окном царила глубокая ночь. Даже в комнате очертания предметов скорее угадывались, нежели были действительно видны. Привести Теля? Значит, юноша не спит, раз Лорд не может прикоснуться к его разуму. Прислушавшись к ночной тиши, мой слух различил, едва уловимые звуки из-за окна, лютня. Словно музыкант едва-едва касается струн, или даже ветер мягко касается звонкой стали. Чтобы не разбудить подругу, мне пришлось обратиться к истинному зрению и одеваться с его помощью, ориентируясь на сияние поля предметов. Не самый удобный способ, но Лоту беспокоить не хотелось, она и так провела рядом с нами все часы нашей комы. Холодный воздух неожиданно хорошо взбодрил. В кустах за таверной стрекотали сверчки. Вдали от города, небо казалось еще более ярким и безграничным. Тихая мелодия привела меня на задний двор. Во мраке глубокой ночи, наверное, тридцатый час суток, светлые волосы менестреля казались призрачно-белыми. Или он был без талисмана? Казалось, что звезды вплелись в его волосы. Юноша едва слышно мурлыкал что-то себе под нос. - Лорд-учитель потерял тебя и велел привести, - пришлось прервать этот ночной концерт. Тельвиет дернулся всем телом, оглянулся. Не показалось, действительно, без талисмана. Глаза вспыхнули потусторонней синевой. Испугался? Прислушавшись к себе, обратилась к тем потокам, что объединяют учителя и ученика, так странно осознавать себя наставницей. Внутренние энергии отозвались сразу же, позволив мне почувствовать те же эмоции, что и мой ученик. Страх, сомнения, тревога. - Не могу уснуть. Понимаю, что должен. Что сон теперь больше не сон, а маленькая смерть. Но не могу. Долго крутился, но… - юноша оглянулся на меня. Я селя радом, осторожно обняла его за плечо, показывая свое присутствие. Учитель обязан быть ученику еще и поддержкой и даже почти родителем. Правда, разница меж нами такая, что я гожусь ему разве что в старшие сестры. - Что тебя пугает? Я ощущаю твой страх. Расскажешь? – я разворачиваюсь так, чтобы увидеть его лицо. Отслеживать эмоции в духовной связи удобно, но энергозатратно. И я не была уверена, что имею право лезть ему в душу и ковырять там пальцем. Он медленно выдохнул: - Не уверен, что будет правильно волновать вас моими проблемами, - юноша снова уставился перед собой, пытаясь закрыться. Благо, ментальные блоки он ставил из рук вон плохо и наша связь не прерывалась. - Бестолочь, - такое мягкое, панибратское обращение заставило парня удивленно оглянуться, но стоило разъяснить ему всё и сразу, - ты сам захотел быть моим учеником. Силой я тебя на колени не ставила и слова присяги каленым железом не выпытывала. Ты должен меня волновать, потому что и из меня слова принятия личного ученика тоже не выпытывали. Личный учитель для ученика – это и родитель и друг и наставник и воспитатель и защитник в одном лице. Так что давай, рассказывай, что успел себе надумать, -я легко встряхнула его, парень выдохнул и снова на несколько секунд замолчал, подбирая слова: - Мне страшно. Страшно от осознания той ответственности, что я принял на себя. Страшно, что скажу или сделаю что-то не то, -он посмотрел на меня, ища понимания. - Знаешь, чем на самом деле является твой страх, Тельвиет? - Нет, наставница, чем? – в его взгляде недоумение. - Неведением. Нас почти не начали учить, нам передали лишь малую толику знаний. Ты просто не понял еще, чем и кем ты стал, и это тебя пугает. Так что пойдем-ка спать, чтобы уменьшить твои сомнения и начать закрывать бреши в образовании, - я очень старалась подбодрить его голосом. -Как будто бы вы всю жизнь Судьей были… - проворчал он. Но я покачала головой и выдохнула всего одно имя: - Лотанари… - А вы давно знакомы? - Да, мы учились в одной школе. Я видела, как она пробудилась как Судья. И потом мы часто путешествовали вместе. Так что мне доводилось видеть, как она работает. Даже по пути сюда… -я рассказала ему о встрече с разбойниками. Постаралась изложить историю так кратко, как могла. Тельвиет слушал с интересом, судя по его взгляду, он старался представить, как же это выглядело со стороны: - Интересно, что она чувствует в момент, когда становится Судьей? - Не знаю… Но понимаю, что нам это предстоит узнать… кстати, о секретах.. ученик мой, а ты когда собирался рассказать мне о том, что ты аж целый принц отдельного государства? – услышав вопрос, юный колдун прижал уши к голове. - Не принц, изгнанник. Моего отца очень напугало то, что его младший сын родился темным магом. О, он прекрасно понял, что моя мать не изменяла ему. Несколько лет, пока мой дар не пробудился, меня, конечно, обучали как принца. А потом тайно вывезли в одну небольшую академию. Где я и узнал, что, оказывается, погиб. Утонул во время летнего праздника. Отец написал мне письмо, где сообщил, что мол так будет лучше для меня и для государства. Посоветовал даже перебраться в твой, наставница, лес, к темным… Но я, признаюсь, струсил. Так что, пока учился в академии, как колдун, одновременно изучал еще и музыкальное мастерство менестреля. С рождения я любил музыку. Да и учеником я был посредственным, понимал, что колдовство меня не прокормит, - он вздохнул и спрятал лицо в ладонях. Сейчас не было того напускного шутовства. Был просто необычайно одинокий молоденький эльф. - Моя семья приняла бы тебя, если бы ты пришел к нам. Ты не посредственный колдун, ты сильный, но недоученный колдун. Теперь твое образование стало моей проблемой. И я ее решу. А пока, идем спать, ты и так прогулял часть урока, - я поднялась и подала ему руку. Его пальцы сплелись с моими. - Да, идемте. Прогуливать и правда не хорошо, -он положил лютню в чехол.

***

      Признать честно, тем утром мне совершенно не хотелось просыпаться. Не потому, что спала слишком мало, эльфы спят довольно мало, по сравнению с другими расами. Но потому, что в душе моей царил тот же страх, о коем во мраке глубокой ночи мне жаловался мой ученик. Да, там во дворе, я старалась его приободрить и всячески показать, что не боюсь. Но я лгала, лгала ему, и самой себе. Я привыкла к ответственности, всё-таки в моей ауре горела вассальная печать. Колдунья, советница… теперь еще и наставница. Наставница и Судья. Дар, которого я никогда не просила и не хотела, но приняла добровольно.       Свет Сола пробивался сквозь шторы, ощущался на лице и касался ресниц, вынуждая открыть глаза. Второй час утра. Деревня уже давно проснулась. Не потому, что зооморфам нужно еще меньше для сна, чем эльфам, наоборот, они спят много, дремлют днем, но сама деревенская жизнь предполагает ранние подъёмы. Обычные куры, коровы, козы, свиньи, и прочая живность, как правило, требует еды, выгула. Огородом тоже удобнее заниматься с утра. Так что деревня шумела, жила. Впрочем, в моей душе была уверенность, что к седьмому часу утра тут всё затихнет. Народ соберется у ратуши, там, где будет суд. Там, где мне предстояло впервые раскрыться как Судье. Именно этим азам, основам и была посвящена эта ночь и уроки нашего учителя-вестника. Но нужно было вставать, приводить себя в порядок, будить ученика и тренироваться. Загрузить его новыми знаниями.       Что же, тренировка действительно помогла отвлечься. Два часа пролетели даже чуть быстрее, чем мне того хотелось. Ученик посматривал на меня довольно подозрительно, но блокировать разум и контролировать эмоции, я научилась еще до школы. Я – Линг, а значит на мне ответственность. Я-Линг, а значит не должна проявлять слабость. Я колдунья, мне это по силам. Холодный душ смывал пот и разгонял страх. Медитация после завтрака, определенно, лишней не будет. Выйдя из душа, я обнаружила мою подругу и сестру по присяге, у открытого окна. Не мигая, она смотрела на светило. Что же, мысли у нас нередко сходятся. Я тихо вышла из комнаты и спустилась вниз за завтраком. - Ну, кто бы сомневался, - пробормотала себе под нос, узнавая голос Тельвиета. Менестрель уже развлекал народ. Он в душе-то хоть побывал? Или это я так долго мылась? С сюжетами своих песен парень не стеснялся, выбирал всё самое дурашливое, веселое и предельно позитивное. Я не удержалась, и на пару песен осталась его послушать, очень уж жизнеутверждающими были мотивы, бодрили лучше некоторых зелий-стимуляторов. Поймать взгляд ученика оказалось сложно, он больше смотрел на публику, что окружала его, чем на тех, кто скромно наблюдал со стороны. Но мне всё-таки удалось задать ему мысленный вопрос: «Ученик, не хочешь позавтракать у нас в номере?» - я указала взглядом на потолок, хотя уже и так знала ответ. «Благодарю, наставница, но мне и тут хорошо. Лучше вы с леди Лотой спускайтесь, повеселю и вас», - он озорно подмигнул, но тут уже я отрицательно покачала головой, лишь забрала поднос и поспешила наверх. В селах слухи расходятся слишком быстро, наверняка тут уже все знают о трех Судьях, а я не хочу внимания. Удивительно даже, что Тель сумел разрушить это пугливо-раболепное отношение к себе. Или, может, никто не сообразил, что простой менестрель и есть один из трех? А, быть может, зооморфам просто не важно, кто там менестрель, а кто колдун, кто Судья. Прибыли и прибыли, а я зря волнуюсь? Мыслей было много, как и сомнений. Но одно я ощущала точно – это новая ответственность, и мне никуда от нее не деться. Значит, я должна просто продолжать идти вперед, по линии свой жизни, оставив сомнения позади. Всё-равно, поздно пить зелья, когда ты уже прошел сквозь Грани. Взбодрившись, я толкнула двери номера: - Лота, я принесла завтрак.

***

      Признать, мне показалось, что время суда пришло слишком уж быстро. Только что сидела в комнате, записывала то, что выучила во сне, стараясь структурировать знания. Забыть я ничего не смогу, как меня предупредили, но хотелось всё новое уложить в логическую последовательность. Лота делала зарисовки в блокноте…. И вот мы входим в сельский храм. В тот день я даже вытащила из глубин повозки свой парадно-колдовской костюм. Он в принципе не предназначен для работы, слишком неудобный. В нем не побегаешь по кладбищам, не полазишь по развалинам древних замков и руин Древних. В таком одеянии только на официальные приемы. Воротник-стойка почти до боли впился в горло. К тому же, это платье, а я не имею привычки носить платья. Радовало одно, страдала не я одна. Лота тоже была в похожем по крою платье. Только если мое было черное с фиолетовым и серебряным: в традиционных цветах колдунов, то ее было белое с зеленым. Даже Тельвиет был в ритуальном костюме, правда, не церемониальном, а обычном черном, рабочем. Юный менестрель признался, что церемониального у него и не было никогда. Я сделала тогда себе пометку, что по прибытию в лес, обеспечить ученика одеждой и оружием, положенным молодому мастеру-колдуну.       Следуя древней традиции, суд такого уровня происходил в храме. Так сказать, перед лицом Творца. Хотя храма Творца у зооморфов не было. Наши с Лотой фамильяры лежали у нас на плечах, чем напоминали очень дорогие украшения и очень сильно повышали наши статусы в глазах местного населения.       Народу в храме было столько, что просто не протолкнуться. Однако, стоило нам войти, как народ тут же расступился, пропуская к возвышению, где на коленях уже стояли все трое обвиняемых. Лота бросила на них короткий взгляд: - Тайлисса, ты возьмешь на себя тетку малышки Виалы. Ты сильнее. Тельвиет, ты всё-таки светлый эльф, и бросать тебя сразу на самое тяжелое испытание –плохая идея, ты будешь просматривать и выбирать приговор для матери девочки. А я… я возьму на себя эту сволочь… - Лота даже не оглянулась на мужчину, стоящего в центре. Что же, это было мудро. Я не была уверена, что моих душевных сил хватит, чтобы увидеть то, через что прошел бедный ребенок.       Но сначала на возвышение поднялись глава деревни и местный священник, который стыдливо опустил морду, едва посмотрев на меня. Стыдливо и испуганно. Правильно, пусть лучше боится, чем случайно погубит кого-то. Глава осмотрел всех присутствующих, выдержал паузу, ожидая, пока разговоры смолкнут: - Сегодня мы собрались здесь, дабы трое преступников понесли справедливое наказание. Но, осуждая других, мы должны помнить, что тоже являемся сообщниками преступления, поскольку предпочли ничего не замечать. Вина на каждом, кто что-то подозревал, что-то видел и ничего не сделал. И великие боги, во главе с матерью-драконницей прислали нам тех, кто имеет право судить и миловать, ориентируясь на истину, сокрытую в душе, а не на слова. Досточтимые судьи, представьтесь пожалуйста, - глава оглянулся на нас. Лота первой поднялась к нему. Огляделась, рассматривая всех присутствующих. С моего места было прекрасно видно, как похолодел, стал строже взгляд моей сестры по присяге. - Рожденная Судья. Дриада Лотанари Арлиф-Айсрейн, воительница-целительница, - представилась она. Второй подошла я. Тоже скользнула взглядом по мордам присутствующих. Интересно, сколько из них слышало, как девочка плакала? Сколько из них не обратило никакого внимания на то, что ребенок не выходит гулять? А может, есть те, кому Виала жаловалась и ей не поверили? - Пробужденная Судья, темная эльфийка Тайлисса ди-Линг, колдунья, - проговорила я, отслеживая реакцию. Да уж, многие поморщились, кто-то недовольно рыкнул. Колдунов в таких… прости Создатель, светлых селах, часто не любят. Темная сила их возмущает и пугает, а вот тьму в собственных душах не боятся. Помилуй их Творец миров… Тель подошел беззвучно. Менестрель долго собирался с мыслями: - Пробужденный Судья, светлый эльф, ученик леди Линг, Тельвиет Мелодис, колдун, - наконец выдал он. И да, местные зашептались. Еще бы, светлый эльф, при чем характерно-светлый, со всеми внешними признаками, и вдруг, здрасте-приехали, колдун. Местных это прямо в шок повергло. Зооморфы зашептались. Мы терпеливо ждали окончания этой суеты. Наконец, Лота выразительно хмыкнула, привлекая к себе внимание: - Сейчас мы начнем, и у меня будет общее, обязательное к выполнению, распоряжение. Оно дается для вашей безопасности, а не из-за моего высокомерия. Судьи работают с тонкими энергиями, и вам может стать плохо. Поскольку щиты вы ставить не способны, будет лучше, если вы сейчас сядете, или станете на колени. Если в помещении есть хронические больные, или дети, я попрошу их выйти, - распорядилась девушка. По толпе пошло шевеление, народ зашептался, кто-то недовольно заворчал. Лота переждала пик, ожидая, видимо, такого поведения от представителей этой расы, - уважаемые, я никого не стремлюсь обидеть, и не ставлю под сомнение вашу выносливость и силу, но это серьезный вопрос вашего здоровья и даже жизни. Потому, если вы плохо себя чувствуете, или вы еще дитя, покиньте помещение. Третий раз я повторю уже при помощи магии и всё-равно заставлю вас подчиниться, - еще более мрачно предупредил она. Какой-то молодой медведь рассмеялся: - Так на нас магия не действует. - Моя? Подействует, или ты прослушал, что я являюсь целительницей?! – напомнила девушка. Только теперь народ зашевелился, выводя детей и стариков. В помещении храма стало сильно свободнее. Сельчане, нехотя, но всё-таки уселись на пол. На колени не опустился никто, хотя такая поза наиболее безопасна в присутствии Судьи. Пока все устраивались, я украдкой рассматривала храм. Эх, переделать бы его в храм Творца. Акустика тут великолепная, как бы прекрасно звучали песнопения. - Тайлисса, Тельвиет, я прошу вас снять талисманы, и перейти в состояние Судьи. В первый раз вам будет немного непривычно. Может кружиться голова, но постарайтесь дышать спокойнее, и довести всё же работу до конца, - Лота слегка улыбнулась, оглянувшись на нас. Я послушно расстегнула цепочку. Народ в храме испуганно охнул. До моего слуха даже донеслось тихое: - Нежить… - что же, колдунов костерили много какими словами, но вот нежитью меня назвали впервые. Впрочем, помню, похожа, да. Пришлось опустить взгляд в пол, потому как перед внутренним взором сразу же замелькали сцены из жизней тех, на кого я случайно посмотрела. Сцены жизни и сцены причин и дат смерти. Не очень приятно. Совершенно непривычно. И пусть даже у нас, колдунов, есть чары, позволяющие узнать, как именно умер тот или иной призрак или дух, но выглядит и ощущается результат совершенно по-другому. Что же, теперь на собственном опыте мне ясно, почему Судьи выносят всегда только справедливые решения. Почему точно знают кто виновен. Моя сестра по присяге, конечно, объясняла мне, но одно дело - слышать, а другое – видеть.       Лотанари первая направилась к обвиняемому. Решившись поднять голову, я вдруг поняла, что больше не испытываю давления от ее магии, как было всегда раньше. Но и не вижу ее прошлого и ее смерти. Вот, значит, как Судьи узнают друг друга. Мы не можем читать своих.       Я двинулась к супруге обвиняемого, надеясь, что всё сделаю правильно. Мой новообретенный наставник успел показать нам основы работы нашего дара. Но хватит ли этого?       Зооморфиня, заставшая на коленях, посмотрела на меня с ужасом. Она словно видела перед собой что-то жуткое. Пожалуй, так оно и было. Я прикоснулась к ее вискам, заставив неотрывно смотреть себе в глаза. А потом мое сознание раздвоилось. С одной стороны, я прекрасно ощущала, что нахожусь в храме. Осознавала всё, что происходит вокруг, а с другой... Словно со стороны наблюдала всё то, что происходило в жизни подсудимой. Не с рождения, конечно, я видела только то, что интересовало меня. Ее отношение к маленькой Виале. И увиденное мне не нравилось. А после до внутреннего взора доходило ведение о том, каким должен быть приговор. Его придумывала не я, его подсказывали иные Силы. Четкая картинка. Но, прежде чем его огласить, следует рассказать, что именно я увидела.       Лотанари последней отвела взгляд. Стоя сбоку от нее, мне было видно, как по ее щеке сбежала одинокая слеза. Дриада повернулась к наблюдающим: - Для Творца миров свята и любима каждая жизнь. Творец создал и драконов, коих вы почитаете богами… Жизнь ребенка свята особенно. Потому что от детства зависит, каким дитя вырастит. Признаюсь, заглянув в глаза обвиняемому, я удивляюсь и восхищаюсь тем, как им удалось вырастить достойного сына. Как вышло, что только одному, еще совсем юному зооморфу оказалось есть дело до здоровья сестры. Хотя он и не понимал, не знал, что же с ней случилось. А случилось с ней то, что обвиняемый насиловал ее. Избивал. Мучил, потому что ненавидел. Никто не заставлял его взять на себя опеку о малышке, но он согласился, и повел себя с ней как дикое животное, лишенное разума, живущее инстинктами. Потому… объявляю приговор… - Лота развернулась лицом к преступнику. Сейчас ее глаза были по особому холодны: - Ты повел себя как животное. Поддавшись низменным инстинктам. И ваша вера, и наша строго это запрещают. Потому, ты навсегда останешься животным. До конца твоих дней. Ты будешь видеть, слышать, всё осознавать, но управлять тобой будут инстинкты. Ты не сможешь покончить с собой. Для своего тела ты будешь лишь наблюдателем, запертым в нем! Да, свершится правосудие! –как только дриада договорила, зооморф перешел в полную звероформу, становясь волком. Из взгляда исчезли признаки разумности, шерсть потускнела. Гонимый страхом, зверь кинулся прочь. Никто не пытался его удержать. Впрочем, всегда и всем было общеизвестно, что воля Судей необратима. А если нет шанса спасти и очистить душу еще в ее воплощении, то Судья пошлет ее к Творцу.       Лота оглянулась на меня, намекая, что теперь пришел мой черед говорить. Что же, это будет просто и сложно одновременно: - Истинная любовь, - начала я, стараясь подобрать слова, - умирает тогда, когда ее подменяет зависимость. Казалось бы, если ты вырастила уже в любви одно дитя, то и второе полюбишь, даже если дитя не твое. Но невозможно полюбить тому, у кого в сердце любовь мертва. Так вышло и с вашей сестрой. Цепляясь за супруга, страшась вашего осуждения за разорванный брак, она молчала о его чудовищных поступках. Всё видела, всё знала и с ее попустительства ребенок почти умер. Что же… - я перевела дыхание, готовясь озвучить приговор. Мне самой он казался жестоким. Но не я его вынесла, я лишь проводник высшей воли, - с этого дня, следующие десять лет каждую ночь, ты будешь видеть, чувствовать и воспринимать себя своей племянницей. Каждое насилие ты ощутишь на себя, пусть и только во сне. Но свои сны ты будешь помнить так ясно, словно всё происходило на самом деле, - зооморфа дрожала. По ее морде катились крупные слезы. Несмотря на ее попустительство, мне было жаль эту дуру, которая испугалась сплетен больше, чем гибели собственной души. Я замолчала и кивнула ученику.       Менестрель оглядел сидящих сельчан. Его голос прозвучал неожиданно сильно и строго: - Сейчас я могу видеть, что многие из вас считают, что на матери Виалы наибольшая вина. Ведь как же так? Бросила ребенка на родственников, уехала… - губы парня искривились в злой улыбке. Не все видели его мимику, так что по помещению пронеслось согласное ворчание, кто-то закивал. Юноша продолжил: - А теперь представьте… Тем из вас, кто еще молод, будет даже не сложно… вы влюбились в юношу из соседней деревни, или в девушку. Влюбились на столько, что забыв о последствиях, провели с ним или с ней ночь. Всего одну. И вдруг узнали, что ваш любимый вступил в брак, да не с вами. Сволочью оказался тот, кого вы полюбили. Но потом вы узнаете, что вы, или та, с кем вы провели ночь, беременна. И беременность прервана не была. Ребенок у девушки был желанен… ну, или девушка отдала дитя вам, если речь о пострадавшем мужчине. Не важно. Важно то, что вы всей душой любили ребенка. Вот только вы молоды. И нет у вас иных близких, кроме вашего брата, которому вы доверяете всей душой. Он же приютил вас. Кормил со своего стола. Только так случайно говорил, что у них свой ребенок, а и вашего-то кормить, да одевать и обучать надо. А возраст для ученичества подходит. И вы оставляете ребенка брату, уверившему вас, что он позаботится, что он любит ваше дитя как родное. И вы едете работать в город, чтобы не сидеть на шее драгоценного брата. Виноваты ли вы в том, что под шкурой благородного и любящего брата оказалось чудовище? – голос Тельвиета звучал всё более вкрадчиво и холодно. И я видела, как до местных начало потихоньку доходить. Всё больше народу смущенно опускало морды и отводило взгляд. Эльф прошелся по помосту, скользя взглядом по присутствующим: - Вы хотите приговора?! Еще одного развлечения? А не забыли ли вы, что осуждать ближнего имеют право в нашем мире лишь мы, Судьи, Небесная Стража и сам Творец?! Так вот, она не виновна! Хотя ее душа рвется от боли и просит наказания. Только наказывать не за что, - парень грустно усмехнулся и отвел взгляд. Лота всё-таки бросила быстрый взгляд на маму Виалы, словно перепроверяя, потом кивнула: - Тайлисса, Тельвиет, можете надеть талисманы. Суд окончен. Можете встать и быть свободны, - объявила дриада. Сельчане потянулись к выходу. За ними поплелась и супруга преступника. Осталась только единственная оправданная. Когда зал опустел, она тихо спросила у нас: - Леди, лорд… так что мне теперь делать? –что же, на этот вопрос у меня был ответ. Я подошла, осторожно подняла ее с колен, обнимая за плечи: - Вы, госпожа, и ваша дочь, поедете со мной и моим учеником в мой лес. У вашей дочери, из-за всего, что произошло, пробудился колдовской дар, так бывает. Редко, невероятно редко, но всё же. И ей нужно учиться. А вам нужно место, где о вас позаботятся. Моя семья примет вас. - И что я должна буду взамен? - в ее голосе звучало подозрение. И не удивительно, после того, ка кона узнала, что ее столько лет обманывали и предавали. - Полагаю, вас примут прислугой в мой дом. Вы должны будете хорошо сделанную работу. Но, клянусь своим именем и своей магией, что никто и никогда не причинит вреда вам и вашей дочери. Идемте, ваша дочь ждет вас. Надеюсь, вам хватит суток, чтобы собрать вещи?