Выбор

       — Мари, ты дома!        Прилетев самым первым самолётом в Париж, город святых сердец, любви и самой роскошной сладкой выпечки, первым делом все вернулись в свою родную школу, проведя классный час с руководителем Миз Бюстье. За этим пятнадцать минут, каждый ученик смог рассказать о великолепии другого города, воодушевленно жестикулируя руками. На такой счастливой ноте учительница смеялась, улыбалась，а то и делала замечания Алекс и Ким, которые в свою очередь успели сбегать в столовую на обед.        По звонку об окончании урока, которого и не было вовсе, каждый, беря своим сумки и чемоданы в руки, направились на автобусную остановку, откуда потом поехали по домам. Алья, узнав об уезде Маринетт, напекла в дорогу очень много домашнего печенья с шоколадной крошкой, дабы в дороге не голодать. И предупредила Феликса насчёт того момента, чтобы они ничем в туалете самолёта не вытворяли, иначе бы сама лично прилетела и отрезала его дольки.        Но до этого момента не дошло. При полете домой, пара вновь выбрала последние места, дабы никто не видел их нежных объятий и улыбок, дарящие тепло и некую детскую привычку, когда ты хочешь чего-то, но не можешь. Голубоглазый блондин очень сильно хотел в тот момент хотя бы на долю секунды прикоснуться к манящим губам, но в данный момент нельзя было. Лишь лёгкие поглаживания рук под пледом.        Пока они летели, Маринетт могла с радостью залезть в планшет, где в открытую была поставлен фон в виде сделанной фотографии с нею самой и сидящим напротив мужчиной, где они обнимали друг друга и смотрели в глаза. Конечно, это сделала мулатка на свой фотоаппарат, не забыв перекинуть ее по почте блондину, не забыв гаденько хихикнуть, прислав его с усиками таракана.        Играя в одну ферму или же постоянно рисуя со стилусом, девушка не заметила как самолёт приземлился и всему классу не пришлось выходить по трапу к автобусной остановке, где их ждал школьный автобус. Девушку дом встретил с солнечной погодой с прохладным ветерком. Уже начала ноября, погода в такой момент была в праздник для всех.        Натаниэль не знал о ее приезде, да и он сам был на работе, отчего можно было сделать сюрприз. Тихо открыв дверь, заходя внутрь дома, в котором так сильно витал запах запекающихся в печке круассанов, потихому раздулась, сняла верхнюю одежду, направилась прямиком в центр запаха — на кухню.        Увидев там Лилу, тихо напевающую под нос мелодию, не ожидая видеть золовку, резко повернула голову в сторону, замечая макушку и два больших голубых глаза. Взвизгнув от неожиданности, подбежала и стала обнимать. Ей ее так не хватало, чтоб поговорить о женском, отчего можно было взвыть от пустой головы своего мужа, который начал потихоньку бесить. Но, это гормоны.        — Лила, — увидев немного выпирающий живот сквозь платье, брюнетка указала на все это пальцем, — а что это у тебя?        — Ох, милая, — быстро усадив сестру мужа за стол, попутно накрывая его, ставя чашки и тарелки, девушка решила рассказать. — Помнишь мою проблему с тем, что я не могла забеременеть? Я тогда постоянно покупала тесты и каждый раз проверяла на них — есть две полоски или нет.       — Помню…        — Ну так вот, — на стол был поставлен поднос с круассанами, что вышли из духовки. — Когда ты уехала, когда мы с Натом были одни, я почувствовала себя нехорошо. Очень сильно подташнивало. И тогда я решила записаться к врачу, который мне выдал о том, что я жду ребёночка, нам сейчас шестнадцать недель… Я этого не знала, так как признаков никаких не было, но врач заверил, что такое бывает.        — Значит, я теперь стану тетей? — прошептала Маринетт, начиная глупо улыбаться. О, да! Она станет самой лучшей тетей, которая сможет шить маленькие пеленки и распашонки маленькому ребёночку. — Это же здорово!        — Ну, да! — беззаботно улыбнулась Лила, садясь рядом с золовкой, она намеревалась расспросить про Лондон. — Как съездила? Что нового увидела?        — Хорошо. Познакомилась с одной парой, у которой все это время жила. — рассказывая об учебных днях, Маринетт боялась рассказать по поводу отношений с самим учителем английского языка. Ей так страшно было рассказывать о потерявшейся невинности и о том, что на нее несколько раз хотели напасть из-за Буржуа. Но шатенка сама решила спросить:        — А что насчёт учителя английского языка?        — Я… с ним встречаюсь! — резко как пройденное лезвие по коже высадила Маринетт, пытаясь не смотреть на жену брата. Теребя края своей кофты, пытаясь не взорваться эмоционально, брюнетка все же попыталась успокоиться.        — Эй, — на плечо положили ладонь, — все нормально… Я рада, что у вас с Феликсом все хорошо!        — Правда? — не веря своим глазам спросила Маринетт. — Значит мне не нужно бояться тот, что Натаниэль набьет ему лицо?        — Совершенно нет, он наоборот будет рад за тебя.