***
На следующий день Рэйчел пришла как можно раньше. Она не хотела задерживаться дома, хотя это здание давно перестало быть для неё домом. И она не хотела слушать вечные крики и споры своих родителей, пока те собирались на работу. Это уже стало привычным, настолько, что если не было криков, то Гарднер начинала переживать. А так не должно быть. Класс был почти пустой к приходу Гарднер. Было всего пару одноклассников, которые по непонятным причинам решили прийти в школу также рано. И Рэйчел была чертовски рада тому факту, что Зак не был в списке таких людей. Ей не хотелось слушать его вечное ворчание и смотреть в вечно недовольное лицо. Хотя, стоит отметить, если бы у неё был выбор, слушать ссоры родителей или ворчание Айзека, то Рэй, без промедления, выбрала бы второе. Не потому что она ненавидела своих родителей или типа того, просто... ей нужно было хоть иногда не слышать их ссор, будто они вернулись в прошлое, где постоянно улыбались, ездили в парки по выходным и ели мороженое. Нужна смена обстановки, если можно так сказать. Рэй – а Рэйчел всё же нравилось это прозвище, родители чаще всего называли её полным именем – осмотрела класс, а после, вздохнув, прошла к своему месту и села за парту. Ей остаётся довольствоваться быстро уходящими минутами покоя и тишины без постоянного бубнежа её соседа. И Гарднер отвлекается от своих почти призрачных мыслей, когда парта опять подрагивает. Рэйчел даже не заметила как прошло время и пришёл Айзек, а после развалился на стуле, даже не приготовив тетради и учебник к уроку. Рэйчел не видела смысла даже здороваться. Да и Зак не горел желанием с ней общаться. По его лицу мёртвоглазая поняла, что настроения у него нет от слова совсем. Прозвенел звонок, громко, протяжно и иногда с противным скрипом, будто механизм звонка покрылся ржавчиной. Рэйчел бы не удивилась, если это оказалось правдой. Сейчас должна была быть литература, один из любимых уроков Рэй. Она любила читать. И она не зависит от жанров. Ей было интересно читать всё, начиная от романа по типу мыльных опер по телевизору, заканчивая замудрёнными детективами Агаты Кристи или другого талантливого автора. У Рэйчел много самых разнообразных изданий в книжком шкафу, которые ей либо дарили, либо покупали родители по её редкой прихоти. А теперь родители не покупают книг и, к сожалению Рэйчел, она перечитывала свои книги по несколько раз. Но иногда ей удаётся выйти в библиотеку, где она набирает интересных книг, чтобы читать их во время очередной родительской ссоры. Зак тихо выругался, когда открыл учебник. Рэйчел не обратила на это внимания, сфокусировавшись на страницах учебника и необходимом тексте. Ещё в первую неделю перед школой Рэйчел прочитала все учебники вместо любимых книг. И каждый она читала по несколько раз, и не ради лучшего понимания материала и получения знаний, а ради разнообразия, которое и так бывает чертовски редко. Учитель что-то говорил на фоне о эпохе, что они начнут изучать, перечислил пару имён известных писателей и также стили, характерные для данного временного отрезка. И Рэйчел слушала. Не из-за того, что не знала всего этого, нет. Ей просто было нечем заняться. Недовольное шипение с правой стороны от неё привлекло блондинку, из-за чего та посмотрела на источник звука, на разъярённого Айзека, что внимательно всматривался в напечатанный классическим шрифтом текст. – Тебе понравился рассказ? – шёпотом спросила Гарднер, надеясь, что их диалог всё же не затянется. Спросила она, опять же, чисто из интереса, без намерений завязать диалог. – Отвянь, – злобно прошипел в ответ Зак. Он чувствовал, как Рэй пристально смотрит на него своими огромными голубыми и мёртвыми глазами. Можно даже сказать глазищами. По телу будто прошёлся холодок из-за её долгого взгляда, – Что смотришь?! – Зак хоть и пытался сдерживать себя и не закричать, но всё равно был слишком шумный. Рэйчел опять легонько пожимает плечами, из-за чего светлые локоны опять упали на хрупкие плечи, поймав на себе блики солнца. Кто угодно бы сказал, что это красиво. Кроме Зака. Мёртвый взгляд полностью портил эту сцену, лишая её любой красоты. – Тихо, ты привлечёшь внимание, – через пару секунд ответила Рэйчел, переводя взгляд обратно на учителя. Зак только стиснул зубы, не желая признавать, что она, дохлая рыбёшка, коих ещё поискать нужно, полностью права. Остальные двадцать минут урока они провели молча, за своими делами. Рэй старалась слушать учителя, изредка поглядывая в окно, а в то время как Айзек, матерясь и чертыхаясь, читал – а может и делал вид, что читал – произведение. Настало время читать произведение вслух, хотя до сих пор никто не мог понять зачем это нужно. Учитель пару секунд смотрел на учеников, что опустили глаза в книги, а затем вздохнул, выбрав того, кто сегодня будет читать. Учитель, женщина в преклонных годах, на удивление без седины в волосах, совершенно была недовольна чтением одного из своих учеников – он учился у неё в прошлом году. – Айзек Фостер. Его имя прозвучало для него как приговор. Он ненавидит читать, особенно вслух. Но ему оставалось только сжать кулаки до боли в костяшках и глубоко вздохнуть, попытавшись таким образом успокоиться. Читал он плохо. Чертовски плохо для своего возраста. Рэйчел то и дело искоса смотрела на него, пытаясь понять: он действительно так ужасно читает или просто решил позлить учителя. Зак то и дело почти перед каждым словом останавливался и взглатывал, пытаясь прочесть следующие фразы. И даже если он не делал длительных пауз, он всё равно читал по слогам, будто неуверенный в том, что читает. Рэйчел слышала разочарованные вздохи учителя и смешки с соседних парт. И была уверена, Зак тоже их слышал. И сама Гарднер еле сдержалась от самодовольной улыбки. Она понимала, что она лучше него. Намного лучше, с ровным голосом и хорошей речью. Она была лучше него и ей это до чёртиков нравилось. Она была лучше, несмотря на то, что младше. Учительница не выдержала, после чего попросила начать читать другого, в это время подходя к парте Айзека и Рэйчел. Она что-то говорила Заку, на что тот недовольно хмурился, но лишь кивал – будто он и сам не знает, что читает, как бы он сказал, хуёво. Рэйчел предпочла не слушать данный диалог и отвлечься на знакомый текст.***
– Зак, можно спросить? – с наступлением перемены задала вопрос Рэйчел, убирая учебник и тетрадь в школьную сумку. – Э? – брюнет, что до этого был увлечён своими мыслями, вздрогнул, недовольно покосившись на Рэй, – Нахуя спрашивать-то? Я же не знаю, что ты собираешься спросить. Просто вещай и всё. Голубоглазка кивнула, отведя взгляд слегка в сторону. Она снова еле сдержала себя от самодоводьной улыбки. – Почему ты так плохо читаешь? – Рэйчел не осуждала его, нет, ни в коем случае. Она понимала, что у него могли быть причины так плохо читать, но всё же... самовлюблённость всегда была с Рэйчел, как и эгоизм, что она показывала редко. Мать часто упрекала её в излишней любви к себе, особенно когда Рэйчел называла свою новую вышивку более красивой, чем вышивка миссис Гарднер – они иногда вышивали вместе по инициативе Рэйчел, ведь она очень хочет наладить отношения с родителями. – А тебе интересно? – ответил вопросом на вопрос Зак, недовольно фыркнув, – Да так, херня полная. – И ты не хочешь ничего менять? – Ну, для пятнадцатилетнего лба я действительно слишком хуёво читаю, – признался Айзек, – Но мне и не сдалось хорошее чтение. Умею и уже хорошо. Рэйчел просто кивнула, ответив сухим «ясно». Зак раздражённо цокнул языком, а после отвернулся от Рэйчел. Её взгляд действительно бесил. Бесил почти также сильно, как ёбанные лживые твари – Зак предпочитал называть лжецов именно так – или счастливые люди. Вновь захотелось кого-нибудь прибить. На этот раз более жестоко, а не просто пару раз ударить головой об подоконник. Чтобы было настолько больно, что жертва даже не смогла бы встать с пола и позвать на помощь – она бы давно сорвала голос от криков. От таких мыслей на лице сама собой появляется ухмылка. А затем исчезает, стоит только Заку опять посмотреть на Рэйчел. И она, и её взгляд бесил, конечно же, но при этом не вызывал никакого желания пройтись пару раз кулаками ей по лицу. Кто захочет избивать тряпичную куклу, от которой не дождёшься ни противодействия, ни страха в глазах? Зак вспоминает, как Гарднер говорила, что ей всё равно, изобьёт он её или нет. И от таких воспоминаний лицо полностью перекашивается гримасой отвращения.***
Рэйчел вздыхала, надевая физкультурную форму. Она никогда не была сильна в спорте, поэтому уже давно смирилась к своему низкому баллу по этому предмету. И нелюбовь к физкультуре у неё была, не сильная, не до такой степени, что хотелось прогулять. Но всё же была. Прошло уже несколько дней с момента её знакомства с Айзеком, а их отношения до сих пор были, мягко говоря, натянуты. Зак постоянно твердил, что от неё блевать тянет, в то время как Рэйчел даже не хотела разговаривать с ним. И на самом-то деле, никто из них и не хотел улучшать эти отношения. Для каждого такие отношения были сродни с мусором, ненужным, от которого хочется избавиться как можно быстрее. Солнце сильно слепит глаза, из-за чего Рэйчел щурится. Пока солнечно и тепло их уроки физкультуры будут происходить на улице под палящим солнцем. Рэйчел эта перспектива не очень радует, но она послушно выходит на улицу и дожидается звонка. Скрежет ржавого металла механизма звонка доходит даже до спортзала. Голубоглазая хмурится, когда учитель физкультуры – слегка припозднившийся, кстати, – сказал о разминке, а после про бег по беговой дорожке. Если Рэй и была немного гибкой, то вот с бегом она не дружила от слова совсем. Всё же рост играет здесь свою роль. Зак замечает её слегка недовольное выражение лица – но глаза при этом такие же мёртвые – и идёт к ней. – Чего с ещё более кислой миной стоишь? – спрашивает он, желая вывести её хоть на какие-нибудь эмоции, будь то явный гнев или раздражение, чтобы они ярким огнём горели в её глазах. А то иначе он действительно начнёт думать, что она просто чей-то неудавшейся эксперимент по искусственному созданию людей. Вот прозвучал звонкий глас свистка, прерывающий беседы одноклассников между собой. Тренер показал ученикам пару упражнений для разминки, сказал не отвлекаться и опять куда-то удалился гордой походкой восвояси. Те, что были послабее, как Рэйчел, и большинство девчонок, предпочли более легкие занятия вроде вращения рук или поворота туловища, а также разминки ног. Парни наоборот же, решили взять что посложнее, к примеру, отжимания. Некоторые даже захотели подтягиваться на турниках, стоящих недалеко от потрёпанного здания спортзала. Пока Рэй неторопливо потягивалась к мыскам, она успела заметить, что ее хулиганистый сосед по парте зацепился ногами за одну из перекладин турника и очень ловко качает пресс. Его чёрная толстовка – Рэйчел даже удивляется, как можно носить такие вещи в жару – под силой тяжести свисает вниз, оголяя его торс, капюшон толстовки также висел, давая рассмотреть его лицо получше. Его длинная чёлка наконец не скрывала его лоб и нос. На его обычно недовольном и раздражённом лице сейчас играла самодовольная ухмылка. Не только Гарднер наблюдала за Заком, на него таращилась еще половина класса. Можно с уверенностью сказать, что они уже поняли, что он просто решил похвастаться хоть какими-то своими способностями: раз ума ему не дано, то пусть хоть похвастается физической силой перед всеми. Но вот снова приходит учитель физкультуры, говоря своим громким басом всем ученикам вставать на беговую дорожку. Многие при его словах недовольно закатили глаза и начали вздыхать – мало кто в их классе любил бег. Рэйчел, конечно, бег тоже совсем не радовал, но что поделать – урок есть урок. Вот голубоглазая уже пробежала четверть всей дорожки, как мимо нее, чуть быстрее, проскакивает Кэтти, одетая в свободную белую футболку и коротенькие чёрные шорты, что оголяли её бёдра, и в этот же миг, рядом с девушками, пролетает Зак и тут же стремительно, как молния, убегает прочь. Рэйчел дёрнулась от неожиданности и остановилась из-за сбитого дыхания, облокотившись руками себе на колени, а ее одноклассница запуталась в своих длинных ногах и упала на землю, невольно вскрикнув от тупой боли в пояснице – благо она успела изменить угол падения и упала на спину. Хотя... может это Зак ее толкнул? Он, уже вдалеке, оборачивается и видит встающую и отряхивающуюся Кэтти, которая одновременно с этим недовольно фыркает и морщится. Он начал заливаться громким и хриплым смехом, не обращая внимания на косые взгляды в его сторону. Раз он не может напрямую избить её – эта шлюха практически никогда не ходила одна да и к тому же могла легко подобрать слова, чтобы ввести Айзека в полный ступор, как было в столовой, например, – то он будет просто строить ей небольшие пакости, как сейчас, подстраивая всё под несчастный случай. Конечно, он не слишком уж умён, чтобы проработать такой план, что на него даже никто не подумает, но ведь главное поиздеваться над этой садомазахисткой. Как она над ним. Рэйчел смахивает прядь волос, прилипшую ко лбу, после чего глубоко вздыхает, на этот раз точно восстанавливая дыхание. Она даже не удивлена такому быстрому бегу от Зака. Всё же, ростом он высок, а длина ног в беге тоже имеет не последнюю роль. Голубоглазая выпрямляется, а после продолжает бежать, не обращая никакого внимания на причитания недовольной Кэтти. Что ж, ей лучше не попадаться на глаза Заку во время физкультуры. Когда Рэйчел добежала круг, то ушла с беговой дорожки, освобождая одну полосу одноклассникам, что либо хотели пробежаться подольше, либо просто пытались заработать себе дополнительную оценку за долгий и выносливый бег. Хотя Рэйчел вообще не интересовалась их мотивами. Таких как Рэйчел, решивших обойтись одним кругом, была почти целая половина класса. Ученики разговаривали между собой, смеялись, некоторые сидели своей небольшой компанией на зелёной траве, слегка блестящей в лучах солнца, или на слегка развалившихся ступеньках, ведущих ко входу в спортзал. Рэй же решила посидеть в одиночестве, ведь ей неинтересны темы, которые обычно затрагивают люди в её возрасте. Сев под тенью дерева – всё же двор школы был не скуп на растительность – блондинка подтянула к себе колени, сложив на них руки. Тёплый ветерок приятно гулял по коже, играясь с прядями волос, как кот играется с клубком пряжи. По телу расходится приятная прохлада, что так нужна в жаркий, душный день, особенно после бега, из-за которого потовые железы начали работать активнее прежнего. Взгляд мёртвых глаз Гарднер устремляется на Айзека, что всё же тоже сошёл с беговой дорожки и разминал шею, иногда начиная разминать руки. Он не вызывал в ней желания общаться, конечно же нет, но Рэйчел признавала, что наблюдать за ним было... интересно. И Рэй практически сразу отметила тот факт, что Айзек тоже был один, как и она, несмотря на большое количество людей в их классе. Но вот она сама не хотела ни с кем общаться. А вот с Айзеком никто не хотел связываться, даже если он и был не против короткого общения (которое было нужно, чтобы потом было легче набить собеседнику рожу, естественно). Что ж, Гарднер и не отрицает, что этот тип полностью отталкивает от себя. А хорошие девочки не общаются с хулиганами, верно?***
Рэйчел медленно открывает дверь. Петли, заржавевшие от отсуствия ухода за ними, скрепят. Это должно было привлечь внимание находящихся в доме, но нет, Гарднер стоит в прихожей одна. С кухни слышится звук бьющейся друг о друга посуды, что говорит о том, что в доме есть другие люди помимо Рэйчел. Голубоглазая вздыхает. У её матери сегодня выходной. Положив школьную сумку на одну из тумбочек в прихожей, Рэйчел медленным шагом направляется к кухне. Родители всегда учили оповещать её о своём приходе. – Мам? – тихо спрашивает Гарднер, чуть выглянув из дверного проёма. На кухне уже не было вчерашних пьяных бутылок, разбросанных по полу. Даже не смотря на потрескавшийся ламинат и подёрганные обои, было сравнительно чисто. Солнечные, слегка преломлённые из-за тонкого оконного стекла лучи падали на старую мебель, немного обрамляя её. Благодаря свету можно увидеть пыль, хаотично парящую в воздухе. У люстры на потолке почти выгорела лампа, так что свет на кухне не включали. Днём и так было достаточно светло, но ночью постоянно мигающая лампа изрядно раздражала пьяного – хотя и трезвого тоже – отца. Так что Рэйчел уже несколько недель молчала о потухшей лампочке в своей комнате. Но ей хватало и света солнца днём и света голубой и яркой луны ночью. Женщина, на вид лет 30, с собранными в высокий и неаккуратный пучок волосами, обернулась на тихий зов, а после вернулась к своему делу – готовке. Рэйчел была уверена, что готовила её исключительно для себя. Она долго не могла нормально поесть из-за ссор с мужем, поэтому хоть сегодня решила немного изменить привычный образ жизни. Рэйчел только пошла обратно в прихожую и, взяв школьную сумку, пошла на второй этаж, себе в комнату. Голубоглазая решила не продолжать разговор со своей матерью – мама была занята, да и если бы Рэй попыталась бы завязать диалог, то неё бы начали кричать – и просто тихо пошла в комнату, дабы сделать домашнюю работу и перечитать пару новых книг. Может, если удастся, Рэйчел сможет выйти на улицу и погулять. Она чувствовала себя более безопасно и свободно, когда отца нет дома. И Рэйчел была уверена, что не хочет знать, где он пропадает.***
Прошла неделя. Рэйчел успела привыкнуть к Заку за такое короткое время. Он уже не раздражал её – или, по крайней мере, не так сильно как раньше. Его бурчание и постоянное недовольство уже было настолько обыденным, что представить день без этого было сложно. – Эй, Рэйчел, подожди! Гарднер остановилась и повернулась на звук, дабы увидеть того, кто её окликнул. Уже закончились все уроки и, как и ожидалось, все хотели уйти как можно скорее. К ней подбежал тот самый парень, которого она отвела в медпункт. Его рыжие волосы были растрёпанны, изумрудные глаза уже не были тусклыми, как тогда, когда она его как будто спасла, а горели явным дружелюбием и радостью. На его лице блистала, почти что в прямом смысле этого слова, улыбка. – О, привет, Эдди, – как обычно, с полным безразличием, проговорила Рэйчел, а после её глаза упали на предмет, что он держал в руках, – Ты как? Уже выписали из больницы? – ради приличия спросила Рэй. Она знала, что его отправят в больницу, знала, что у него что-то серьёзное, по типу сотрясения мозга. И также она знала, что должна выглядеть хорошей девочкой. – Да, всё хорошо благодаря тебе! Кстати... в общем, – Эдвард улыбнулся шире. О боги, она помнит его имя. Его имя так красиво звучит из её уст, что Мейсон захотел, чтобы она позвала его по имени ещё раз. – Это тебе! Эдди протянул ей коробку, что до этого держал в руках. Она была вытянутая и небольшая, завёрнутая в красную декоративную бумагу с небольшими золотыми узорами, расходящимися по всей поверхности. – Мне? – Рэйчел удивлённо моргнула. Принимать подарки было приятно, но непривычно. Родители часто говорили, что она не достойна никаких подарков. Иногда они хотели забрать её шкатулку, которую подарили ей ещё в детстве, – Спасибо. Рэйчел тут же потянулась к коробке и взяла её, начиная рассматривать. Гарднер было действительно приятно получать подарки, хоть и голос в голове твёрдо твердил, что она не заслуживает, что она должна вернуть. И сначала она действительно хотела вернуть. После тщательного осмотра подарка – Рэй и сама не понимала, зачем так внимательно смотрит на коробку – блондинка уже собиралась протянуть коробочку обратно, извинившись, что взяла, поступила не подумав. Но Эдди не дал ей сказать этого: – Я надеюсь, тебе понравится! – радостно воскликнул он, – А ещё... спасибо! Ты очень помогла мне и... Рэйчел заметила, как он начал нервничать, будто собирался сказать то, что ей точно не понравится. – Рэйчел, может... – Гарднер увидела на щеках Эдди розоватый румянец, – Мы сможем провести завтрашний день вместе? Рэйчел уставилась на него на пару секунд, а после, слабо кивнула, выражая своё согласие. – Нет, не против. Эдди не раздражал её. Его могли бы сравнить с солнцем, таким же ярким и радостным. Он не ворчал, как Зак, не пытался настроить всех против кого-то, как Кэтти. Эдвард был самым лучшим человеком для совместного время сопровождения. Он замер, а после улыбнулся так широко, что можно было увидеть его зубы. В глазах заплясали новые огоньки, не похожие на ту радость, что он испытывал пару минут назад. Как же он всё-таки был счастлив. Она, Рэйчел, самая красивая девушка в его жизни, самая изящная, сейчас согласилась проводить с ним время. – Правда? – он не поверил счастью, свалившемуся ему на голову будто огромной наковальней. Все мысли резко спутались, а в животе всё скрутило. Желудок будто опустел и начал медленно переваривать сам себя, вызывая язву. Но это всё было будто оплата за тёплое ощущение в душе, которое медленно распространялось по всему телу. И Эдди нравилось это чувство. – Правда.***
Рэйчел заходит в комнату и закрывает дверь. Не на замок, ведь иначе её будут ругать. Слушать оскорбления в свой адрес голубоглазой не хотелось. Даже если сейчас она была похожа на человека, чьё сердце не дрогнет ни под какими оскорблениями... Внутри всё болезненно сжималось, когда отец называл её сумасшедшей, а мать называла её ужасной дочерью, мерзкой, отвратительной. Она садится за стол и достаёт из сумки коробку, подаренную Эдди. А затем медленно и аккуратно открывает её, разворачивая декоративную упаковку. Сердце резко застучало в ушах, и Рэйчел смогла понять из-за чего. Рэй было любопытно, что внутри. Это оказалась коробка с шоколадными конфетами, а также было небольшое письмо, что Эдди написал для неё. «Я влюбился в тебя с первого взгляда, Рэйчел».