Мёртвоглазая и псих с гетерохромией.

Зак очнулся с тупой головной болью. Зрение сначала было в расфокусе, каждая деталь размывалась, а слишком мелкие предметы вообще исчезали из поля виденья. Всё, что сейчас было отчётливо видно: тёмная стена здания школы, белое, слегка сероватое низкое небо, а также что-то голубое, обрамлённое чем-то желтоватым. Это была Рэй. – Ты как?! – зрение ещё не до конца пришло в норму, а эта обычно молчаливая девчонка уже задавала ему вопросы и хваталась за его руки, как обычно делали в страхе. – Чё это за хуйня сейчас произошла? – Айзек прищурился, дожидаясь, когда же наконец картинка перед глазами станет чёткой, а не чересчур мыльной. – Похоже ты упал в обморок. Зак недовольно сощурился, принимая сидячее положение. Снега было не так уж и много, но достаточно, чтобы растаявший от тепла тела брюнета снег впитался в ткань толстовки. Из-за всей этой влаги на затылке и вдоль спины, а также где-то на руках, появилось неприятное ощущение, от которого хотелось как можно скорее избавиться. – С чего вдруг? Гарднер пожала плечами, а после вздохнула. Вздохнула так, что создалось ощущение, будто бы она наконец избавилась от какого-нибудь тяжёлого груза на своей спине. – Ты в порядке? – уже более настойчиво спросила блондинка, что дало Заку понять: пока она не получит ответ, она не отстанет. – Да нормально, – Зак небрежно махнул рукой, показывая, что для него это действительно пустяки, – Что-то ты какая-то странная. Рэйчел непонимающе уставилась на него и слегка склонила голову в бок, как обычно делала, когда мало что понимала. – Ай, забей, – в итоге сказал брюнет, с тяжёлым вздохом поднявшись на ноги. Гарднер, что до этого сидела рядом с Айзеком на корточках, тут же вскочила вслед за ним и опять вцепилась своими костлявыми пальцами в толстовку. – Зак! Не делай резких движений! Парень пару раз недоумевающе моргнул. Чего это она? Ведь она обычно была всегда скупой на эмоции, а сейчас этих самых эмоций на её лице было чересчур много. Конечно не таких, какие бы побудили в брюнете желание всё крушить и ломать, разбивать в щепки, избивать тупых людишек и приносить им в жизнь насилие и отчаяние, лишать их радости и надежды на проведение хорошего вечера, но эмоции были. Как же непривычно. – Не, ну ты реально странная какая-то. Неужели тоже по бошке досталось, что мозги на место встали? Так странно было видеть не только такой спектр эмоций на её бледном лице. Было также непривычно видеть такой взгляд, направленный именно на брюнета. Зак никогда не испытывал какой-либо ласки или нежности, что уж там говорить о банальной заботе. Не о той заботе, которая выгодна (ведь Лаура заботилась о Айзеке ради новой партии денег), а об искренней заботе. И сейчас в голубых глазах Рэйчел Зак мог заметить непонятное волнение. Волнение за него. Это и было непривычно. – Да не смотри ты на меня так! – в итоге поспешил добавить Айзек, пока Рэйчел продолжала сверлить его таким взглядом. – Зак, тебе нужно к медсестре, – голос был таким же тихим, но на этот раз в нём отчетливо слышалась настойчивость и решимость, будто бы Гарднер уже давно решила во что бы то не стало отвести Зака если не к врачу, то хотя бы к школьной медсестре. – Нахрена? Тупой вопрос. Конечно, Зак был тупым, но не настолько, чтобы не понять зачем ему нужно во врачебный кабинет. – Зак, – также настойчиво продолжала Гарднер, вдруг сложив свои ладони в замок, будто бы сейчас умоляла его сделать то, о чём она просит, – Пожалуйста. Зак завис. Он даже не знал, что и думать. Рэй всё-таки действительно странная девчонка. Но он уже успел привязаться к ней и поэтому не мог просто так взять и избежать её компании в целом. Каждому человеку нужно что-то хорошее в жизни. – Да пустяки, успокойся. Дома отлежусь и всё зашибись будет. Такой ответ Рэйчел не убедил, но она всё же расцепила свои руки и стало кивнула в знак того, что а итоге они пришли к компромиссу. – Хорошо, но всё же, Зак, – голубоглазая сделала паузу и пождала губы, – Не напрягайся слишком, хорошо? – Хорошо-хорошо, только заткнись наконец. Далее они шли в тишине, при этом Гарднер не отрывала своего взгляда от друга, который всё же держал руку на животе, что всё ещё неприятно покалывал и болел, и была готова сразу же схватить брюнета, случись что.

***

На город медленно опускались сумерки. Белое небо потихоньку чернело, а фонари, расположенным вдоль однообразных улочек медленно загорались, освещая пространство мягко-жёлтым цветом. Сейчас не было слишком позднее время, так что некоторые люди всё же гуляли на улице, в парках, заходили в магазины за покупками. Температура скоро окончательно понизится и не будет выходить за пределы нуля, так что многие на улице уже надели тёплые куртки и обмотались шарфом. А Зак ходил в этой сраной синей куртке даже дома (и его очень бесило, что Лаура решила экономить на отоплении и поставила обогреватель в своей комнате и в ванной. В её комнате брюнет околачиваться конечно же не мог, а сидеть слишком долго в ванной комнате – довольно странно и потом эта сумасшедшая, решившая, что мать из неё по определению хорошая, начнёт орать целый день. А слушать оры не только ночью, но и днём не хотелось совсем). В комнате было теплее, чем на улице благодаря тому факту, что комната Зака находится рядом с комнатой Лауры и тепло из комнаты его горе-мамаши попадало и в его небольшую обитель. Это было уже хоть что-то. Также парень уже давно бросил попытки заграбастать обогреватель и себе, но в итоге был полный пиздец, так что Зак полностью прекратил все свои попытки это сделать. Холод добирался до кожи даже под тёплой курткой и накинутого сверху тонкого одеяла, так что брюнет попытался хоть как-то отвлечься от этого. Читать он, конечно же, не собирался, да и не умел особо, а книг в его доме мало, только одни учебники да и только. А телефона и в помине не было, потому что уж больно Лауру душила жаба покупать Заку телефон за её деньги. Но, благо сегодня было о чём подумать и над чем размышлять (Зак вообще не любил думать и хоть как-то размышлять, но раз это единственный шанс отвлечься от сраного холода – он не против. В комнате же особо физической нагрузкой не позанимаешься, а выйти сейчас на улицу, чтобы выпустить эмоции на случайном прохожем – навлечь на себя очередной скандал. Ведь сейчас Зак целиком и полностью зависит от Лауры, а лишаться и тех мелких вещей, которые у него есть, не хотелось совсем). Сегодня Рэйчел была действительно странной. Очень странной. Айзек, разумеется, мог списать всё на тот факт, что просто редко видел на её лице эмоции, но факт остаётся фактом. Это было странно. При их знакомстве она оставила впечатление о ней, как о слабой, слишком умной девчонки, которая всегда ходила с пофигистическим выражением лица. А сегодня у неё эмоции как фонтан били. И брюнет даже задумался о причине. Возможно, причиной всего этого была сегодняшняя его драка с тем идиотом, который был у сраной Кэтти на побегушках, как бродячий пёс, после пару ласк. Такое сравнение действительно проходило, ведь тот парень – тупое животное, которого используют и выводят для себя выгоду. В голову вдруг полезли совсем неприятные мысли, от который Зак попытался бы избавиться. Но они уже слишком сильно засели в голове и не давали теперь нормально мыслить. Ведь Зака тоже используют для своих целей. Тупой инструмент, которого выгодно иметь под рукой и использовать для грязной работёнки или для получение денег в виде алиментов. Брюнету никогда не нравилось признавать тот факт, что он нужен только для выгоды. Что его существование важно только из-за денег, что Лаура получает каждый месяц. Умом, которого, на деле, почти-то и нет, парень понимал, что это так, возможно, он даже смирился с этим фактом, ведь именно то, что сам Зак и является инструментом, помогал ему выжить. Но где-то в области сердца всё равно неприятно кололо, а по коже проходилась дрожь. Зак вздохнул холодный воздух, а после опять попытался подумать о другом. Для Рэйчел же он не инструмент, верно? И она переживала за него, так ведь?

***

Зак, заходя в дом, случайно хлопнул дверью, так что с кухни послышались недовольные вопли (Лаура обычно имела привычку, когда ей нужно было прийти на кухню, переставлять обогреватель из своей комнаты на кухню, а самой ждать несколько минут в ванной комнате, дожидаясь пока воздух в соседней комнате будет достаточно тёплым). Зак решил не обращать на это внимания и просто направился в комнату. Лаура должна была вскоре уйти из дома по делам, про которые Айзек предпочёл бы не знать совсем. Но после её ухода он сможет спокойно посидеть и отогреться в ванной или на кухне, если она опять не перетащит обогреватель. Взгляд разных глаз резко упал на окно, которое покрылось инеем. Уже наступила зима и в этом году она была более жестокой, нежели ранее. На стеклянной поверхности уже образовались разнообразные узоры, завитки, похожие на лианы цветов. Солнца сегодня не было, оно было скрыто тяжёлыми серыми тучами, так что солнечные лучи не пытались согреть землю, не проникали через окна в дом, заботливо обрамляя мебель, стены и пол. Зак вздохнул, когда услышал хлопок входной двери и голос за стенкой. Он не вслушивался в слова и даже не интересовался, что ему там сказала Лаура. Айзек широко улыбнулся, через окно увидев, как Лаура покидает район дома и выходит на другую улицу, а после делает рывок и тут же бежит на кухню, даже не закрыв дверь в собственную комнату. Тяжёлая куртка, весьма длинная, слегка мешалась, но Зак всё-таки добежал до тёплого места в доме. За столом, держа в руках стакан с каким-то содержимым (наверняка, спиртным, а не водой из-под крана), сидел мужчина, которого и выбрала Лаура на роль своего парня или сожителя, Зак не вникал в это ненужное для него дерьмо. Брюнет не любил, что этот хмырь постоянно дома и очень радовался, когда он уходил куда-то по своим делам как и Лаура. А что за дела у этих двоих намечаются под вечер его не интересовало, главное, что в то время весь дом был в его распоряжении и он мог спокойно посидеть в ванной комнате и пошататься где-нибудь на улицах и поискать беспечных людей, чтобы выпустить накопленный за день пар. Мужчина выглядел на лет 40 (хотя Зак бы не удивился, будь ему меньше, а выглядит он так из-за алкоголя, который употребляет половину своей жизни), с морщинистым лбом, что говорило о том, что мужчина часто хмурился, темными мешками под глазами и небритой щетиной. Лицо его блестело в свете старых ламп, будто бы покрытое хорошим слоем масла, которого в этом доме было маловато. Одежда была старой и застиранной, и кое-где виднелись непонятные пятна, с которыми не справился стиральный порошок. – Чего припёрся? Услышав хриплый и совсем неприятный голос, слишком низкий для такого телосложения мужчины, Зак нахмурился. Наверное, одной из его мечт было навалять этому ублюдку, который, возможно, был даже хуже Лауры: постоянно брал у неё деньги, которые явно должны были пойти на самого Зака, да и сам в это время не спешил обеспечивать Айзека хотя бы нужными для существования вещами. Лаура, конечно, была той ещё сучкой, но она хотя бы не наглела и позволяла себе выделить деньги из своего бюджета на Айзека. Разумеется, Зак ненавидел её за постоянную ложь и лицемерие, например, на людях она всегда выражала свою любовь к нему, притворяясь несчастной женщиной, от которой ушёл муж, а не проституткой. Зак всегда хотел ей набить лицо, разбить нос и оставить фингалы под глазами, но здравый смысл останавливал его от этого. Отношения у Зака с этим лишним человеком в доме были хуже некуда и сам Айзек старался не контактировать с ним вообще, а то, он мог поклясться, себя он уже не сдержит от необдуманного нападения на этого алкаша. Брюнет уже отвёл взгляд на нож, что лежал на небольшого размера столе, явно после готовки — тонкая сталь ножа была покрыта пищевыми пятнами. Айзек уже был готов в случае чего подбежать, несмотря на неудобную куртку, схватить нож в правую руку, сильно сжав пальцы и оборонятся. Он был готов в случае чего нанести сильный и решающий удар, способный убить. Но мужчина только усмехается, а после поднимается с места, берёт свою куртку со стула, надевает, а после уходит, будто бы не выдерживая компании пятнадцатилетнего мальчишки. Ну и что, Заку же лучше. Он вздыхает тёплый воздух, снимает куртку и кладёт на подоконник, который казался поразительно чистым. Или ему просто кажется, а на деле на нём большой слой пыли. Но Заку всё равно, ведь пыль всегда можно стряхнуть, да и он особо не привередлив. Не желая садится за стол, парень опускается на тёплый пол, а после скрещивает руки на груди — так теплее. Сидя на кухне, хоть и старой, в некоторых местах пыльной и с редкой паутиной по углам, Зак чувствовал себя более спокойно. Он вообще чувствовал себя спокойно в одиночестве. Ведь никого нет, как и нет желания кого-нибудь прибить за излишние эмоции, которые беззаботные люди могут себе позволить. Могут себе позволить. Брюнет мотает головой, из-за чего растрёпанные пряди только больше спадают на лицо, мешая некому обзору. Зак пришёл сюда греться, а не размышлять о всяком. Особенно о том, что не приносит никакого удовлетворения. Зак даже как-то блаженно прикрыл глаза, а после почувствовал непонятную усталость и желание провалиться в дрёму до самого возвращения горе-мамаши. И даже когда она будет пинками выгонять его с кухни, Зак не будет жалеть, что поступил именно так. Так он хотя бы сможет поспать в приятном, успокаивающем тепле, даже не обращая внимания на шум нагревателя. Только Зак провалился в лёгкую дрёму, то почувствовал непонятно резкое движение и не успел схватиться за куртку — видно он действительно заснул, а сейчас уже пришла Лаура. Зак сонно потёр глаза, не желая из открывать даже тогда, когда он вынужден быстро переставлять ноги, чтобы его не тянули по полу, даже когда он чувствует мурашки по коже из-за резкой смены температуры: приятное тепло кухни явно контрастировало с холодом небольшого коридора. Послышался скрип и Зак тут же открыл глаза, но было поздно — он упал на очищенную от снега дорожку, ведущую к его дому. Он даже мало что понял. Только холод пробрал до костей, как он почувствовал, что вся одежда, его волосы и кожа были мокрыми. Пахло неприятно и даже Заку хватило мозгов понять — это далеко не вода. Холодно. На улице и так было холодно, а будучи мокрым холод только усилился минимум в три раза, так что брюнет тут же схватил себя за плечи, в надежде сохранить мнимое тепло, и сорвался с места, чтобы забежать обратно в дом. В голове была только одна мысль: «Добраться до тепла». Но он не успел. Заместо холода появился невыносимый жар, а кожу начало сильно жечь, словно он опрокинул перекись водорода на свежую рану. Затем жжение усиливалось, проходило по всему телу и Зак почувствовал запах гари. Инстинктивно зажмурившись, парень быстро свалился на землю, в надежде добраться до снега, холодного, влажного, снега, что сможет потушить огонь, возникший после одного чирка зажигалки, что сейчас лежит потухшая на тротуаре. В ушах стоит сильный звон, так что брюнет даже не слышит, как кричит, как напрягаются голосовые связки, как он срывает голос от резкой боли, окатившей всё тело, чудом не касающуюся ног. Холод уже не казался таким суровым. Всем телом кинувшись в снег, Зак издал облегчённый вздох. Но боль не прекратилась. Только что полученные ожоги ныли, приносили ужасную боль, в ушах так и стоял треск горения плоти, а запах гари его волос всё ещё витал в воздухе. В глазах резко начало темнеть, конечности как-то онемели, и Зак был даже рад, что уже ничего не чувствовал.