Номер четыре

Винтовку принтер, разумеется, целиком не распечатывает. Ияр просит меня представить каждую деталь по очереди. А когда я спрашиваю, как это работает, объясняет, что он считывает образ из моего мозга, а потом вносит в каталог. Откуда принтер, соответственно, уже выбирает и печатает предмет. Умно. И все это без компьютера. Просто силой мысли. – Мозг – это личный компьютер каждого, – это Ияр говорит в ответ на мой комплимент. – У кого-то более мощный, у кого-то менее. – В лотке выдачи появляется одна деталь за другой. – В него, сразу после окончательного формирования вживляют датчики, считывающие волны, регуляторы, фильтры, базовую начинку в общем. Чтобы человек мог полноценно взаимодействовать с системой. Уже потом каждый выбирает, какие области хочет усилить. Ну, граждане выбирают. Техникам это делают по предписанию. – Какая область усилена у тебя? – интересуюсь, одновременно в несколько движений собирая оружие. Пристегиваю ремень, вешаю винтовку на плечо. Патроны принтер печатает тоже по одному. И кажется, что делает он это невыносимо медленно. – Я занимаюсь с роботами. С техникой, – Ияр словно с интересом смотрит на то, как я набиваю магазин. – У меня установлены импланты, которые улучшают когнитивные функции, объем памяти, обращение к архивным данным требует меньше времени. Вот как они это теперь называют. Архивные данные. Мне б такой имплант в бытность студентом. – То есть ты ничего не забываешь? – один магазин заканчивается, загоняю его на место и берусь за второй. – Мозг ничего не забывает, – Ияр качает головой. – В нервной ткани остается след, связь между нейронами никуда не исчезает. Нужно просто сделать нужный запрос. И тогда мозг воспроизведет требующийся импульс. Ага, звучит просто, кто бы говорил. Только вот на деле это устроить бывает крайне затруднительно. Озвучиваю это Ияру. – Твой мозг совершенно тебе не подконтролен, – Ияр подбирает из лотка нож, крутит в пальцах. – Ты пользуешься лишь малой долей его функций. Это как взять книгу и прочесть только аннотацию. Если… – он стискивает рукоять, – если останемся живы, я попробую установить нужные импланты. И ты увидишь, что можешь намного больше. Заманчиво, чего уж. Но это только, если выживем. Что очень сомнительно. Но вслух я говорю совершенно другое. – Мы останемся живы, – распихиваю по карманам магазины. – У них импланты в мозгу профессиональные, – Ияр протягивает мне нож. – Ускоренные реакции, улучшенные рефлексы. Они куда быстрее тебя. Так что в ближний бой вступать нельзя. Но разберешься с одним – второй активирует защиту. Ее это оружие просто не пробьет. Но у меня есть идея. Попробую устроить, чтобы они прошли в зал технического обслуживания. Там сканеры для сломанной техники. Немного перенастрою их и включу все на полную мощность. Тебе не страшно, у тебя нет имплантов. А у них будет сбой. Тогда, возможно, получится их… – Ияр сухо тяжело сглатывает, – типа… – Убить, – киваю. – Понял. Что у них за оружие? – У этих, думаю, излучатели на основе… – начинает было Ияр. – Не, – прерываю его. – Я все равно не пойму. Просто объясни мне, что будет, если в меня попадут. Ияр нервно усмехается, царапает шею. Скребет ногтями прямо по подсохшей крови. – Запускается процесс уничтожения на клеточном уровне, – он вздрагивает, когда беру его за запястье, чтобы оттянуть руку от шеи. – Проще говоря, от тела останется только неорганика. И... Макар, – он вдруг смотрит в глаза. – Если попадут в конечность, можешь успеть… – он запинается, – отделить поврежденную часть. Возьми, – он достает свой инъектор. – Переключи на третью позицию. Будет сильное обезболивающее местного действия. – Спасибо, – забираю инъектор из его снова подрагивающих пальцев. – Надеюсь, не пригодится, – Ияр опускает руку. Да уж. Я тоже надеюсь. – Идем, – предлагаю ему. – Покажешь, где этот зал технического обслуживания. – Да, – отзывается Ияр. – Конечно. *** – Здесь, – Ияр обводит рукой просторный восьмиугольный зал. Слева стоит в полуразобранном состоянии нечто с массой странных приборов-манипуляторов. – Модуль связи сгорел, – Ияр замечает мой взгляд. – Деталь напечатал, но пока вот… Не успел установить, – он снова царапает шею, но сразу отдергивает руку. – Теперь уже не моя головная боль. Оглядываю помещение в попытках найти стратегически-выгодную позицию. – Большой зал, – говорю зачем-то. – Для одного робота. В голове чехарда. Глаз не зацепляется ни за одно мало-мальски пригодное укрытие. Зал просматривается как на ладони. Гиблое место. – Это сейчас, – Ияр коротко взмахивает рукой, и я тупо наблюдаю, как зал трансформируется. Теперь он напоминает лабиринт из проходов между изолированными боксами. – Три месяца назад от электрической бури пострадало тринадцать единиц. Едва хватило места. – Я буду здесь, – указываю за ближайший бокс слева от входа. – Одного сниму сразу. Главное, не дергайся, ложись на пол, закрой голову руками. И… – Скорее всего я вырублюсь, – Ияр ежится. Кажется, разговоры об убийстве ему неприятны. – Излучение вызовет у них сбои, но у меня защиты вообще почти никакой. С каждой минутой все интереснее. – Какие последствия? – спрашиваю коротко. – Никаких, – Ияр снова расцарапывает шею. – Теоретически. Ясно. Весь план провонял этим «теоретически». Сплошные догадки. Давать заднюю поздно. Я проворонил этот момент еще в машине. Да и что бы это дало. Я бы все равно подох в пустыне без еды и воды. К тому же… Плевать. Я все равно должен быть уже шестьсот лет как мертв. – Ладно, – проверяю, легко ли вынимается нож, поправляю ремень винтовки на плече. – Чего там со временем? – Четыре минуты, – одними губами говорит Ияр. В его глазах отсутствует всякое выражение. – Ну, удачи нам, – хлопаю его по плечу и отступаю в узкий проход между боксами. Ияр молча кивает и исчезает за пленкой, закрывающей проход. *** Шаги раздаются минут через десять томительного ожидания. За это время я успеваю перебрать в голове сначала все возможные на мой взгляд варианты хода боя, потом того, что могло там случиться у Ияра. Конечно, оптимизмом они не блещут. Надейся, как говорится, на лучшее, но… – Не замедлять шаг, – голоса уже совсем близко. – У тебя пять минут. – Да, – шелест пленки. Время растягивается, я слышу, кажется, биение своего сердца. Винтовка вдруг ощущается легкой, будто из картона сделанной. Я стреляю с позиции на одном колене, отдача мягко толкает в плечо. Боец нелепо взмахивает руками, валится на пол. Из-под его простреленной головы сразу же растекается темное густое пятно. Последнее я скорее додумываю, чем вижу. Вернее, просто знаю, что так произошло. Рядом с головой о бокс словно ударяет горячая, узконаправленная волна. Но я уже за углом. Повезло. Он быстрый, этот, из безопасности. Определенно быстрее меня. Мать его! И вдруг – звук падения. Глухой, будто кто-то на колени грохнулся. Короткий задушенный стон. В ушах странно звенит. Перекатом преодолеваю просвет между двумя боксами, используя это время, чтобы посмотреть, что произошло. Короткого взгляда достаточно. Даю очередь в зажимающего виски ладонями бойца. Пули словно… Исчезают. Словно входят в мягкую невидимую преграду. Защита. Черт… Одним прыжком сокращаю расстояние между нами. Словно в замедленной съемке он поднимает оружие, но я ударом ноги вышибаю его у него из рук. Автомат, или что это там, с лязгом катится по гладкому темному покрытию пола. На этом моя фора заканчивается. Молниеносный удар – и я отлетаю к стенке бокса. Дыхание перехватывает, кажется, я отбил себе к чертям всю спину. Успеваю предупредить его рывок к отлетевшему в сторону оружию очередью под ноги. Это, скорее, действует, как эффект неожиданности, чем что-то еще. Он тормозит буквально на секунду, но этого мне хватает, чтобы броситься наперерез. Он действительно намного быстрее. Даже с моими развитыми навыками боя и при условии, что излучение сканеров притормозило его импланты. А оно лупит так, что это, звоном в ушах, ощущаю даже я. Обмениваемся серией ударов. Бьет он. Я, в основном, защищаюсь. И даже на это у меня уходит вся возможная концентрация. Я не выдержу такой темп и пять минут. Паники нет. Тело выполняет то, чему я так упорно его учил. Нож доставать нет пока никакого смысла. Терять единственное действенное оружие не хочется. Он теснит меня к боксу. Окажусь у стены – лишусь места для маневра. Ладно. Как ему жизнь в партере? Подсечка почему-то срабатывает. Видимо, излучение действительно неплохо работает. Он валится на пол, пытается было вскочить, но я наотмашь бью ногой в лицо, и тут же сам оказываюсь на полу. Обычный человек давно лежал бы в нокауте, но этот успел ухватить меня за щиколотку. Чудом успеваю перекатиться, уходя от удара. Кулак оставляет на покрытии вмятину. Впрочем, возня эта долго не длится. Я пропускаю пару ударов по лицу, левый глаз перестает толком что-либо видеть, во рту кровь, а пальцы левой руки не слушаются, кажется, они сломаны где-то внутри ладони. В итоге, я закономерно оказываюсь лицом вниз, с заломленной левой рукой. Что ж… Ею можно пожертвовать. Я всегда умел терпеть боль. – Кто ты такой?! – хрипит он мне на ухо. – Отвечай! – Никто, – отвечаю честно. Поехали. Боль обжигает. В плече и локте хрустит. Не знаю, почему я не ору. Наверное, потому что на это нужно время. Которого катастрофически мало. Нож выскальзывает легко. Как и должен. И тут же оказывается по самую рукоять всажен в глаз моего противника. Я словно упускаю момент, когда лезвие входит в глазницу и вижу уже только результат. Левую сторону словно током бьет от боли. Удивительно, что перелом не открытый. Мне повезло. Он просто не ожидал, что я сам сломаю себе руку. Мог ведь вырубиться от болевого. Повезло. Одно слово. Ияр. С трудом поднимаюсь на ноги. Стены покачиваются, идут рябью. Ияр лежит у самого входа. Нижняя часть лица у него залита кровью из носа. Хватаю его за воротник и волоком тащу из зала. Оставляю в коридоре, возвращаюсь в помещение. Поднимаю свою отлетевшую в горячке боя к дальней стене винтовку, на всякий случай делаю по паре контрольных в голову каждому. Так, чтоб мозги в кашу. Мало ли, что у них здесь за возможности у медицины. Подбираю их оружие, вешаю на плечо. Пригодится. Звон в ушах исчезает. В дверном проеме появляется Ияр. Вытирает тыльной стороной ладони нос и губы. – Как ты? – голос плохо слушается, хрипит и срывается на последнем слове. – Ничего, – Ияр смотрит на свою испачканную в крови ладонь. – Жить буду. Что с рукой? – Променял на удачный удар, – хмыкаю. Ияр подходит ближе, проводит ладонью вдоль моей руки. Морщится. – Надеюсь, удар был очень удачный, – роняет он. – У тебя двойной перелом со смещением. Это еще повезло. – Сам взгляни, – предлагаю. – Надо, кстати, нож достать. – Я достану, – Ияр подходит к трупу, наклоняется. Я вижу, как его трясет мелкой дрожью. Вот я придурок! – Стой, – пара шагов, и я кладу здоровую руку ему на плечо. – Ты и так много сделал, – Ияр пытается смотреть на труп, но постоянно отводит глаза. – Я тоже должен. Скребет пальцами над ключицами, снова раздирая подсохшие корки. Что сказать, я не знаю. Поэтому просто осторожно беру его за руку. Ладонь у него ледяная. Влажная. Мелко дрожит. Безотчетно стискиваю пальцы. В глазах у Ияра влага. Зрачки растеклись по всей радужке. Виден только алый ободок. Никогда не был силен в идентификации чувств. Но в груди что-то почти нежное. Почти до боли. Но говорю я, как всегда, несуразное: – В первый раз меня вообще стошнило. Трупы – дело такое. Черт. Ияр фыркает, смаргивает. Кажется, мне удалось немного разрядить обстановку. – Просто… – он заминается. – Типа это же человек. – Был, – отпускаю его руку. – Не думай о нем, как о человеке. Сейчас – это простой труп. Все там будем. – Чего? – Ияр озадаченно склоняет голову набок. – Расхожее выражение, – концентрация адреналина в крови постепенно понижается, и меня начинает вести. Рука как будто чугунная, от боли перед глазами мутно. Все же наклоняюсь, выдергиваю нож. Вытираю окровавленное лезвие об штанину. Блядь. – Тебе надо в медблок, – Ияр словно чувствует мое состояние. – Идем. – Ага, – выдыхаю. – Это хорошо бы. В голове кисель. – Давай мне это, – Ияр забирает у меня оружие и мягко подталкивает к выходу. И когда мы уже идем по коридору вдруг спрашивает: – Было очень больно? – Ты о чем? – не сразу понимаю о чем он, а когда понимаю – уже поздно, потому что Ияр поясняет: – Когда он сломал тебе руку. – Ну… – язык словно живет своей жизнью, – технически, я сам ее себе сломал. – Сам? – Ияр даже слегка замедляет шаг на пару секунд. – Но вы же… – Дело было плохо, – воспоминания словно размыты, я помню этот момент так, если бы знал его по чьему-то рассказу. – Другого выхода не было. Или был, но я его не увидел. Решил, что рукой можно пожертвовать. – Никогда ничего не ломал, – бормочет Ияр. Или мне кажется, что бормочет. В ушах шумит. С усилием тру лицо ладонью. Помогает слабо. – Сколько у нас времени? – интересуюсь. – Пока их начальство поймет что к чему. – Сложно сказать, – Ияр смотрит на меня и в его глазах озабоченность. Я так паршиво выгляжу? Наверняка даже хуже. – Вероятно, часов шесть. Не больше. Хорошо бы свалить как можно быстрее. – Ложись, – Ияр взмахом руки активирует медблок. – Сейчас все исправим. С трудом забираюсь на лежак. Впрочем, тот умудряется мне помочь. В итоге, словно сам укладывает в нужную позу, переливаясь подо мной волнами. Что-то едва слышно свистит, Ияр сосредоточенно поджимает губы. – Программа по сращиванию кости трехчасовая, – он царапает шею, явно глубоко запуская ногти. Трех часов у нас нет. – Что будет, если прервать? – интересуюсь. – Ну, смотря на каком этапе, – Ияр все расцарапывает кожу. – Если… – Если полтора часа, – перебиваю его. – Ну двигать рукой сможешь, но с опасностью смещения. – Зафиксируем это дело и нормально, – решаю. – Запускай на полтора часа. – Хорошо, – кивает Ияр. Руку обдает теплом. Так. Ладно. С этим разобрались. Теперь дальше. – Что с твоим чипом слежения? – тяжело сглатываю. Слюны во рту почти нет. – Запущу сканирование, – Ияр прикрывает глаза. – Попробую найти. Можешь поспать. На это уйдет время. Хорошая идея. Молча киваю и закрываю глаза. *** – Макар, – кто-то словно гладит меня по плечу. – Слышишь? Прикосновение приятное. Хочется задержать его ещё хоть ненадолго. Правда потом меня выдергивает в реальность. Так резко, что я аж вздрагиваю. Ияр отдергивает ладонь. – Что там? – прислушиваюсь к себе. Левая рука напоминает о себе только теплом в местах переломов. – Час прошел почти, – Ияр стоит перед койкой опустив голову. – Я нашел чип. Хоть какие-то хорошие новости. Только как-то не очень весело звучат. – Что-то не так? – приподнимаюсь. Койка под моей спиной выполняет то же действие. – Типа… – Ияр смотрит на свое предплечье, – чип я нашел примерно. Но заглушить его на имеющемся оборудовании я не могу. – Так вытащи его, в чем проблема? – на пробу шевелю пальцами левой руки. Это получается. – Как? – в глазах у Ияра почему-то стыд. Ну, конечно. Я идиот. То, что очевидно для меня, ему даже в голову не пришло. Да и не должно было. – Ну… – подбираю слова, – механическим путем. Не думаю, что он глубоко. Щеки у Ияра идут красными пятнами. Он смотрит на свое предплечье, потом на меня. – Что мне надо сделать? – и я вижу, как он стискивает ладони в кулаки. Нельзя его заставлять это делать. – Да ничего, – пытаюсь ему улыбнуться. – Я сам все сделаю. Подожди полчаса. Пока можешь собрать вещи. Принтер не забудь. Сложи в машину все. Ияр молча кивает и уходит. А я просто закрываю глаза. *** Возвращается Ияр почти ровно через полчаса. В руках у него какой-то белый пакет. – Повязка, – отвечает он на мой немой вопрос. – Не даст костям сместиться. Она компенсирует движения мышц. Распечатал вот. – Спасибо, – сажусь, чувствуя, как тянет во всем теле болью. Но это уже совсем не то, что было. С этим можно работать. Ияр молча вскрывает пакет. В нем короткая белая лента. Но все мои вопросы отпадают, когда она сама вдруг обматывается вокруг руки, мягко стягивается, фиксируя. – Садись, – прошу его. – Разберемся с чипом. Ияр так же молча усаживается рядом. Так близко, что еще немного, и мы бы соприкоснулись плечами. Достаю из кармана его инъектор – чудо, что я не раздавил или не потерял его во время боя. Перевожу в третью позицию. – Где чип? – интересуюсь. Ияр обозначает пальцами участок посредине внутренней стороны предплечья. Касаюсь рядом инъектором. На месте прокола остается едва заметная красная точка. Откладываю его, достаю нож. – Надо бы продезинфицировать, – прошу Ияра. По лезвию тут же проходится едва заметная красная полоса. Ладно. Перед смертью не надышишься. Прохожусь пальцами по предполагаемому месту разреза, а потом провожу ножом. Ияр хрипло выдыхает. Его откровенно трясет. – Ничего, – говорю хрипло. – Лучше, не смотри. Он только мотает головой. Крови много, поэтому тормозить нельзя. Скольжу кончиком ножа в ране, помогаю себе пальцем. На поиски уходит минут пять. В итоге я натыкаюсь на инородный предмет. Это тончайшая пластинка из какого-то плотного темного материала. Осторожно вынимаю, ломаю на две части. Тут же за работу принимается медблок. Края разреза стягиваются на моих глазах. Ияр все молчит. – Эй, – зову тихо. – Кожу так легко разрезать, – он сдавливает пальцами предплечье. – Я не знал. Ну твою ж мать. – Просто нож хорошо заточен, – помедлив, осторожно хлопаю его по спине. – Такой что угодно разрежет. – В глаз легко было его воткнуть? – глаза у Ияра лихорадочно блестят. – В глаз… – начинаю было, но осекаюсь, понимая, в чем дело. И что мне ответить? Это же определенно какой-то важный с точки зрения ебаной психологии момент. Вместо этого мне тупо хочется погладить его по спине. Может, снова взять за руку. Прикосновениями общаться легче, чем словами. Молчание затягивается. Ияр поверхностно часто дышит. А потом вдруг спрашивает: – Что ты чувствовал, когда это сделал? Это он о чем? О глазе? – Облегчение, – пожимаю плечами. – Типа, что все закончилось. – Нет, – Ияр мотает головой. – Нет. Когда разрезал мою кожу. Вот оно что. А что я мог чувствовать? Херово мне было. Вот что я чувствовал. Как будто это не очевидно. Но суть-то ясна. Я ж не совсем деревянный. – Это не одно и то же, Ияр, – вдруг понимаю, что впервые назвал его по имени. – Он был нам врагом. Не знаю, заслужил ли он смерть, но выхода у меня не было. Я ничего не чувствовал, когда убивал его. А когда… Когда я доставал чип, – сглатываю, – я знал, что помогаю тебе. Хоть мне и не нравилось делать так с тобой. Понимаешь? Ияр молчит с минуту. Смотрит в пол. А потом неловко спрашивает: – Могу я тебя обнять? Слышал, что раньше… – Можешь, – даю ему возможность не пускаться в путанные объяснения. И тогда Ияр разворачивается ко мне всем корпусом, коротко смотрит в глаза, потом дергано подается ближе и, наконец, смыкает руки у меня на шее. Я почему-то задыхаюсь. Банально перехватывает где-то за грудиной. Проглатываю странное ощущение и осторожно хлопаю Ияра по худой спине. А он хрипло выдыхает мне в шею и прижимается ближе, уже всерьез. Так, что ноют отбитые ребра. Почему-то я его не отстраняю.