Хватит убегать

      Домой мы приехали ближе к десяти вечера. Я понимала, что мне надо отвлечь Диму от его мыслей об отце, чтобы он не закрылся в себе, поэтому потащила его на «Щелкунчика». Изначально я не стала рассказывать ему, куда мы направляемся, потому что его бы это не вдохновило. Не думаю, что мой парень любит подобные развлечения, но для меня просмотр балета на зимних каникулах значит очень много. Родители всегда собирали всех моих двоюродных братьев и сестер и устраивали нам такую вылазку в центр города. Я не столько любила Новый год, сколько эту прогулку. Возможно, мне захотелось, чтобы эта традиция ужилась и в наших отношениях с Димой. — Балет? Серьезно? — спросил он, когда я покупала билет в кассе. — Да. — Яночка, милая, мне кажется, ты перепутала: он не будет таким как в «Уличных танцах». Это же скукотища.       Мы отошли от кассы и я посмотрела на своего парня. — Ты хоть раз был на нем? — Нет, — честно ответил он. — Так почему ты утверждаешь, что это скучно? — я приподняла одну бровь.       Он ухмыльнулся, но ничего не ответил. Я пошла в сторону театра, и мне не надо было даже оборачиваться: я знала, что он идет следом.       По началу он притворно зевал и дул губы, но, после того как ему сделали замечание, он все же обратил свое внимание на сцену. Выходили мы из театра в тишине. — Домой? — спросила я. — Почему не показали мышиный бой?! — возмутился Дима. — Я между прочим ждал его!       И он стал возмущаться, что некоторые моменты не совпадали, а затем расхваливал мне игру актеров, как будто бы я не видела этого. Он честно признался, что у него остались двоякие чувства после просмотра и что балет — не такое уж и скучное представление. — Ты голодна? — Немного. — Тогда пойдем, здесь недалеко есть хорошее местечко, тут готовят самые лучшие в мире блинчики! Честно! — Но дома много еды. — Она же прошлогодняя, — он скорчил недовольную гримасу.       Я закатила глаза в ответ на его остроумную шутку, но все же согласилась перекусить блинчиками. И не зря. Они, действительно, были очень вкусными. В заведении царила новогодняя атмосфера: все было украшено белоснежными фонариками, которые являлись единственным освещением. Официанты ходили в красных колпаках и были слишком жизнерадостными для людей, работающих первого января. По телевизору, который занимал практически всю стену, крутили «Один дома» и уходить из этого места не хотелось.       Дима заказал нам сладкие блинчики с клубникой и какао с маршмеллоу. Пока мы ожидали заказ, я уговорила его сделать пару фотографий в этом месте, и девушка с соседнего столика помогла мне реализовать это. Думаю, я долго еще буду рассматривать эти фотографии: на одной мы с Димой смотри в камеру и улыбаемся, на следующей он смотрит на меня, а я устремила свой взгляд куда-то за камеру, на сомом деле, там показывали мой любимый момент из фильма, а на последующих мы просто смеемся. Но самой любимой, однозначно, будет фотография, где Дима взял меня за подбородок и повернул к себе для поцелуя; девушка успела запечатлеть момент, где между нашими губами оставались считанные миллиметры. Мне хотелось сохранить эти фотографии от чужих взглядов, поэтому я решила, что ни за что не выставлю их в социальные сети.       Когда мы зашли домой, веселые и лишенные всех сил, на кухне горел свет. — Вано, ты дома? — позвал Дима. — Да.       Так вышло, что день был слишком эмоционален, и вчерашняя драма вылетела у меня из головы. Я разулась и пошла к своему другу. — Привет, — тихо сказал я.       Ваня сидел на подоконнике и пил виски. «Всё плохо», — подумала я. Он даже не взглянул в мою сторону. — Вы не поговорили?       Он отрицательно мотнул головой и достал сигарету из пачки «Parlament». Я закусила щеку изнутри, не зная, что сказать. — Иди в комнату, — прошептал Дима мне на ухо и подошел к Ване.       Я послушалась его. Мне хотелось помочь другу, но я понимала, что там, на кухне, от меня нет никакого толка. Поэтому я решила действовать по другому. Я набрала номер такси и тихонько пробралась мимо ребят: Дима тоже взял в руки бокал. Надеюсь, за время моего отсутствия они ничего не натворят. Машина подъехала довольно-таки быстро, и уже через десять минут я стояла возле квартиры Кати, девушки моего лучшего друга. — Касинская, мать твою, открывай! — я постучала пару раз по двери, потому что звонок она игнорировала.       Дверь открыл мужчина лет пятидесяти в теплом темно-синем халате. — Здрасте, — ангельски улыбнулась я. — А Катя дома?       Он пару раз поморгал и открыл дверь шире, пропуская меня в квартиру. Я не бывала раньше у Кати, но разглядывать обстановку у меня не было времени. Ее отец, как я предположила, махнул головой в сторону крайней двери и сказал, что сейчас вскипятит нам чайник. я поблагодарила его и извинилась за столь поздний визит.       Катя не спала: она сидела в кресле и смотрела на стену. Ее взгляд был пустой. Она не сразу заметила меня. Возможно, из-за темноты, которая царила в ее комнате, а может быть из-за того, что была полностью погружена в свои мысли. — Привет, — осторожно говорю я.       Она поднимает на меня свои глаза, и я замечаю, что они опухшие и покрасневшие. Она внимательно осматривает меня, при этом кидая взгляд за спину. — Я одна. — Зачем ты пришла? — спрашивает она охрипшим голосом. — Хотела узнать, как ты. — Зачем? — Я волнуюсь за тебя.       Она истерически засмеялась. — Серьезно? Что же ты не волновалась обо мне, когда твой лучший друг играл моими чувствами? — О чем ты? Ваня любит тебя! — встала я на его защиту.       Катя поднялась с дивана и подошла ко мне. — Любит? Любит?! По твоему, это любовь?! Он начал со мной встречаться, чтобы затащить в свою постель мою подружку. Так проявляется это замечательное чувство? — Почему ты говоришь так? — я просто не понимала её. — С чего ты взяла, что Ваня делала так? — Потому что он сам об этом говорил Ане. — И ты веришь ей?       Она вытерла слезы со своих щек и сделала два шага назад. — Теперь да. — Ты серьезно веришь этой чокнутой? Она налетела вчера на Колесниченко сама, он пытался ее отпихнуть. — Возможно, вчера он не хотел ее. Но еще пару месяцев назад, всё, о чем он думал, это как заполучить ее. — Я не верю, — я начала ходить из стороны в сторону. Ваня не мог так поступить. Он любил Катю. — Спроси у него, — она села обратно на диван.       Я стояла в проходе еще пять минут, просто не зная, что сказать, прежде, чем Катя заговорила со мной. — Мне жаль, что так вышло. Ты нравилась мне, как подруга. Но сейчас я не хочу иметь с тобой ничего общего. Ты — яркое воспоминание о Вани. А помнить его — больно. Прошу тебя, Ян, пойми меня, как девушка. Я хочу, чтобы эта боль прекратилась, — она задыхалась от нехватки воздуха, заглатывая те всхлипы, которые вырвались из нее. Не переставая, Катя вытирала слезы тыльной стороной ладони. И от всей этой картины мне самой становилось не по себе. — Пожалуйста, оставьте все меня в покое. Ни на день, ни на два… Навсегда… Прошу…       В комнату зашел ее отец. увидев в каком состоянии его дочь, он не удивился, просто сжал ладони в кулаки и позвал свою жену. Та прибежала через секунду и присела рядом с Катей, обнимая ее. — Думаю, Вам пора, — он указал мне в сторону двери. — Да, извините, — я быстро накинула на себя верхнюю одежду в коридоре и обулась на ходу. — Девушка?..       Я оглянулась, посмотрев глаза этому мужчине. Только сейчас я заметила мешки под ними: похоже он уже долгое время не спал. — Передайте Ивану, что ему лучше не появляться здесь больше. — Хорошо, — я опустила глаза в пол и уже собиралась уходить, когда вспомнила для чего я здесь. — Извините, но я не смогу это сделать. — Что? — Я не могу гарантировать вам, что он больше не придет к ней. Но у меня есть предложение. — Какое же? — удивился он. — Уговорите Катю выслушать его… — Нет, — перебил ее отец меня. — Дослушайте, пожалуйста. Я обещаю, что сделаю все возможное, чтобы он больше не появлялся в жизни вашей дочери, если вы поможете мне реализовать их разговор. Хотя бы пять минут. Каждый заслуживает быть услышанным. Если Катя прогонит его после этого, то, поверьте мне, это будет их последняя встреча.       Он смотрел на меня с минуту, прежде, чем согласился. Уезжала я довольная тем, что смогла добиться хотя бы этого. Я не знаю, как ему удастся убедить Катю поговорить с Ваней, но я сделаю все возможное, чтобы она узнала его версию. Не хочу, чтобы она верила этой рыжей стерве.       Когда я приехала в дом Димы, компания парней пополнилась Лешей и Мишей. Я решила, что мне там делать нечего, поэтому опять постаралась проскользнуть незамеченной. — Ты же скажешь об этом Яне? — спросил Ваня серьезным голосом.       Я замерла на ступеньках, прислушиваясь. — Я понимаю, что должен… — Дим, она моя подруга! Не сделаешь это ты, сделаю я. — Колесниченко, как ты себе представляешь это разговор? «Милая, помнишь, я говорил тебе, что мой богатенький отец возвращается домой? Так вот, одна из причин, это моя женитьба с дочкой его партнера».       Я прикрыла рот ладонью, не веря своим ушам. — Думаешь, Радевич обрадуется? — закончил свою мысль Дима.