***
Войдя в лавку, Гробовщик запер вновь двери и, даже не позаботившись о свете, который бы не помешал в сгустившемся из-за темного неба мраке, направился в подвальное помещение. Перед тем как исчезнуть, он вытащил из корзины лилии, бросив их на свой стол, словно те ему мешали. Проследив за движениями мастера похоронных дел, Грелль хотел было направиться следом за ним, однако брошенные Гробовщиком цветы привлекли его внимание. Одинокие, обреченные в немом бессилии на медленную гибель, лилии лежали на столе Легендарного жнеца, а с их насыщенных зеленью листьев срывались блестящие капли влаги. И что за странности? Зачем Гробовщик так рьяно опустошил корзину и унес ее, бросив напоследок, что направляется за чайником. — А в воду опустить не догадался? Занятой какой, — недовольно проговорил Грелль, подходя нерасторопно к столу Гробовщика. Руки его нежно коснулись стеблей и, собрав их, диспетчер поднес к своему лицу цветы, ощущая, как от них веет изысканным ароматом, чистотой, а их смертельная бледность была по душе Греллю. Сжав в руках букет, Сатклифф принялся расхаживать по приемному отделу лавки, ища глазами сосуд, в который можно было бы поместить эти цветы. Однако взору Сатклиффа представлялись только невзрачные банки Гробовщика, помеченные какими-то странными символами и расставленные на запыленных полках. Потянувшись к одной из них, Сатклифф поддел стеклянное дно кончиками пальцев и, осторожно поворачивая, он приблизил банку до края полки. Подняв глаза, он заметил, что и в ней было какое-то содержимое, не похожее на жидкость. Что держал у себя в банках Гробовщик, только черту было известно. Хотя, не раз Сатклиффу приходила мысль, что здесь могли бы находиться ингредиенты и растворы для приготовления бальзамической жидкости. Поддев еще кончиками пальцев, Грелль не ожидал, что банка сорвется с полки и полетит прямо ему в лицо, однако, Грелль был весьма увертлив. Секундой позже банка упала на пол, а Грелль застыл в неудобной для него позе, что помогла ему избежать неприятной травмы. Крышка банки отлетела в сторону, а на полу оказались рассыпаны игольчатые, кристаллоподобные образования, что стали стремительно розоветь, стоило было их поверхности соприкоснуться с воздухом. Вместе с тем обоняния Грелля коснулся какой-то запах тухлятины, отчего сморщилось его лицо, и только потом, когда Сатклифф вновь осторожно вдохнул, он ощутил, что этот запах был схож с запахом гуаши. «Надеюсь, он не отраву держит в банках», — подумал Грелль и, наклонившись, подобрал банку. Подошвой своих ботильонов Сатклифф, не долго думая, смел розовые кристаллы под стол Гробовщика. Пусть находка окажется случайной для мастера похоронных дел. Взяв в руки банку, Сатклифф отложил цветы и направился к выходу из лавки, подумав о том, что дождевая вода будет куда полезнее для лилий, да и признаться, Греллю не очень хотелось расхаживать по лавке Гробовщика из-за таких пустяков. Отперев двери, диспетчер ощутил, как следом же в его легкие ворвался непередаваемый запах свежести, навеянной дождем. Крупные капли продолжали барабанить по крыше и, скатываясь с нее, они собирались в желоб, откуда уже быстротечно направлялись в водосточную трубу. Найдя отвод, откуда струей вытекала вода, Сатклифф подставил банку и, сполоснув ее, набрал достаточное количество воды, что вполне хватило бы для лилий. Вернувшись обратно в лавку, Сатклифф прикрыл двери и погрузил стебли собранных цветов в банку. Цветы красиво раскинулись, и теперь придавали столу Гробовщика более эстетичный и уютный вид. Довольство отразилось на лице Сатклиффа, какую же благую он работу сделал! Теперь-то он точно заслуживал чашки чая, но почему Гробовщика так долго нет? Диспетчер, не обременяя голову голыми предположениями, решил направиться в подвал, откуда несло неприятным холодом. Стук каблуков Сатклиффа, как бы осторожно ни ступал Грелль, выдавал его приближение, а тяжелые стены передразнивали его эхом. Воздух показался Греллю затхлым, распространял зловоние. В нем плавал землистый запах какой-то гнили. Не просто тление и едкий, острый запах крови, но, казалось, будто само разложение разлагается. Этот воздух до глубин впитался здесь и сделал это место еще отвратительнее. Но для Гробовщика это место было настоящим розовым садом. В полумраке Греллю удалось разглядеть темную фигуру мужчины, который стоял у секционного стола. Необъятный интерес охватил разум Грелля и тот, идя на поводу своего любопытства, медленно, будто плывя, направился к Гробовщику, ощущая, как запах сырости и гнили перестал вызывать в нем отвращение. Мужчина же давно обнаружил появление Грелля, однако его внимание было так сосредоточено на трупе, что он и не соизволил повернуться. На краю стола располагалась та самая корзина, на дне которой лежали новые инструменты: несколько различных по форме скальпелей, тонкие пинцеты, иглодержатели, прямые и изогнутые иглы и целое множество шовного материала самых разных размеров. Его бы хватило, если бы пришлось восстановить человека, сшивая по кусочкам. Грелль не упустил возможности заглянуть внутрь и понять, что цветы, оказывается, были лишь отвлекающей имитацией содержимого корзины, но на самом деле они не были первоочередной важностью для Гробовщика. Подобное не совсем понравилось Греллю, но о скрытности жнеца он прекрасно знал, оттого без труда пришел к умозаключению, что за всеми этими действиями крылся какой-то смысл. Грелль старался не издавать звуков и даже не дышал, переборов в себе желание броситься с укорами на Гробовщика, который заставил так неприлично долго ждать даму. Из-за широкой спины седовласого сложно было рассмотреть то, над чем он возился: само тело трупа было накрыто покрывалом, а обнаженной выступала только та часть, что располагалась выше шеи. Локти мастера похоронных дел были разведены, а руки, казалось, напряжены. Грелль встал на цыпочки и вытянул шею, чтобы узреть работу Гробовщика, но внезапно на его глаза попалось то, что Грелль точно не ожидал увидеть. Это было личное дело, лежавшее на манипуляционном передвижном столике, а принадлежало оно Селине Говард. В тот момент невозможно было описать то лихорадочное, противоречивое и раздраженное чувство духа, которое охватило жнеца. — Ах ты вор! — завопил Грелль, подобно даме, обнаружившей, что у нее похитили сумочку. От такой неожиданности Гробовщик выронил с грохотом инструменты, что держал в руках. Лицо его побледнело, но на губах появилась улыбка, что выражала его смирение в том, что его разоблачили. Он повернул голову в сторону Грелля, и тут же с нее съехал цилиндр, бесшумно падая на грудь трупа. Гробовщик молча взглянул на него: странное выражение было в его глазах, не унылое, не задумчивое, а надменное, страстное, повелительное. — Ты зачем украл дело? Ну-ка быстро возвращай!— продолжил Грелль и живо потянулся руками за делом. Не дав Греллю дотянуться до личного дела, Гробовщик лег грудью на него, стараясь не пачкать документ руками. Внезапная улыбка придала его глазам свет: блестящий и вместе с тем зловещий. И, оставшись возмущенным такой манерой поведения, Сатклифф схватился за одежду Гробовщика, принимаясь настойчиво оттаскивать его. — Отдавай обратно! — Не шуми так, Грелль, я верну тебе дело, как только покончу с этим, — Гробовщик выпрямился и отшагнул в сторону, открывая взору Сатклиффа изуродованное, зверски растерзанное лицо Селины, которое потеряло всякие человеческие черты. — Только ради этого мне понадобилось дело, — Гробовщик медленно приблизил указательный палец к фотографии девушки, что была приклеена к личному делу. Но сейчас сложно было сказать, что это мясо, почти изодранное от черепа и лицевых костей, имело сходные черты с лицом, что было на фотографии. Тень ужаса скользнула по телу Грелля, словно внезапно сорванная одежда. — Это же не по твоей вине с ней такое случилось? — спросил диспетчер, почувствовав, что затронул щекотливый вопрос, и что продолжать этот разговор – рискованно. Взгляд Сатклиффа был направлен на лицо девушки и, кажется, даже сам жнец оказался потрясен увиденным. Руки его разжались, выпустив складки на одежде Гробовщика. — Отчасти по моей, — ответил седовласый с мукой унижения, прекрасно осознавая, что будь он более бдителен, подобного удалось бы избежать. Грелль смотрел на него в молчании, удрученный, ошеломленный, с таким чувством, как будто бы нечто бесконечно чистое и драгоценное превратилось в пыль у его ног. Затем он начал ходить взад и вперед около стола с медлительной, однако полной бешенства, грацией, напоминающей Гробовщику, против воли и желания, движения пойманного зверя. — Быть того не может. Что же ты теперь намереваешься делать? — спросил Сатклифф, остановившись у ножного конца стола. — Постараюсь вернуть ей прежний облик. Но не гарантирую, что то лицо, которое я вновь создам, будет, как и прежде, достойно трудов модных фотографов. Едва ли ее назовут английской «красавицей», когда настанет час похорон, — в голове Гробовщика царил хаос, и его ощущения делились между гордостью, экстазом и страданием. Тронутый его сожалеющим тоном, Грелль не сразу нашел в себе силы приблизиться к Гробовщику, чувствуя, что едва тот был готов взвалить на себя ответственность за сказанные странные слова, находясь в том измученном возбужденном состоянии. Внезапно до слуха донесся звон колокольчика — тот самый, что доносился до Гробовщика, когда в его лавку входили клиенты. Неожиданные звуки приближающихся шагов достигли слуха седовласого и тот, не теряя ни минуты, схватился за свой цилиндр и, больше не сказав и слова, направился в приемную. Гробовщик точно помнил, что замкнул двери, и что ни одна живая душа не должна была застать его за такой опасной работой. Грелль же, совершенно не придав значения этому, вовсе забыл закрыть на замок двери лавки. И Сатклиффа в момент охватил подагрический укол совести. — Как я и говорил, все готово, — донесся приглушенный голос Гробовщика откуда-то сверху. — Может это ошибка? — прозвучал другой, более низкий и суховатый голос, что, кажется, был знаком Греллю. — Нет, истинная причина смерти установлена, — владелец лавки поддерживал разговор, живо отвечая на все вопросы, что были ему заданы. — А где же документальное подтверждение? — Осталось в секционной, подождите, пока я его вам принесу, — снова послышались приближающиеся шаги Гробовщика. — Я бы хотел пойти с вами, — шаги Гробовщика оборвались. Диспетчер, не растерявшись, быстро накрыл лицо трупа покрывалом и, взяв протокол вскрытия, перенес туда все данные с личного дела Селины Говард, обозначив и причину смерти, из-за которой девушка скончалась. К счастью, жнецы устанавливали ее сразу же, как только переходили к процессу сбора пленок жизни. Такое трудоемкое дело как вскрытие господствовало только в мире живых и слава смерти, что так! Заполнив корявым почерком протокол, Грелль взял личное дело и, бросив его в корзину с инструментами Гробовщика, замер в ожидании, вслушиваясь в звуки и голоса, что доносились до него. — Зачем? Вы хотите увидеть выпотрошенное тело дочери? — с иронией спросил Гробовщик, показывая своим тоном, что аристократ выглядел в его глазах неэтичным из-за своего излишне назойливого поведения. — А я, как клиент, не имею права? — отвечал мужчина, неотступно шагая за мастером похоронных дел. — Почему же, имеете. Только в вашем случае не было бы лишним иметь еще и терпение. — Право, Гробовщик! Вы меня утомляете. Отчего бы нам с вами просто не спуститься и не забрать заключение с того самого места, где вы пролили свет на истину? Не считайте меня параноиком, но у меня теперь есть основания получать убедительные сведения. Наступила тишина, казалось бы, даже воздух отяжелел, оседая неподъемным грузом в секционной. — Хорошо, пройдемте, — последовал голос Гробовщика и Грелль, удивившись этой ничем не оправданной рискованности Легендарного, тут же спрятался за большим баком, который был заполнен формалиновым раствором. Через пару минут в секционном зале появились две фигуры, одна из которых принадлежала Гробовщику, вторая же смутно знакомому для Грелля господину. Несомненно, это был отец Селины, что не так давно раскуривал сигару и расхваливал Гробовщика. Выглядел он весьма опрятно, как подобает английской знати, привыкшей жить роскошной жизнью. Однако Грелль для себя усек одну важную вещь: этот круг английского общества был куда лицемернее, чем другие. Полные вредных и ядовитых внушений, оскверняющих умы, они могли быть до той поры чистыми и безмятежными, пока не настанет тот момент, когда удастся приобрести то, что они преследуют. Тогда уже и приходилось оставлять мысли, которые они силились втолковывать, а они в свою очередь были совсем не искренними. И эта самая искренность, будучи совершенно немодной, была не понятна и будет всегда не понятой высшим, следовательно, более лицемерным кругам английского общества. Вошедший же мужчина был их типичным представителем. Гробовщик вел себя уверенно и, направившись к секционному столу, он одним движением взял протокол. Под тенью цилиндра невозможно было увидеть его глаз, которые, должно быть выразили удивление, когда столкнулись с незнакомым ему корявым спасительным почерком. Пальцы его сильнее сжали документ, оставив вмятины. Обернувшись, Гробовщик шагнул к господину и, не колеблясь, протянул ему протокол. Аристократ же, в свою очередь, ощутив зловоние, не рискнул подходить ближе. Однако ему удалось умерить свой пыл, как только он увидел аккуратно лежавшее тело дочери. Смотреть на ее нагое и распоротое тело ему перехотелось уже только от одного запаха, так что к его радости было то, что труп был накрыт. Приняв протокол, он опустил придирчивый взгляд на бумагу, где была изложена информация. — Ясно, значит, этот докторишка будет жить, — сказал он небрежно, словно получил неудовлетворительный результат. — Что же, спасибо вам, господин Гробовщик. Теперь дело остается за малым. Вы мне скажите, какие еще материалы вам могут понадобиться для похорон? Я предоставлю все. — Вы всегда так бледны, или запахи на вас дурно влияют? — спросил Гробовщик, улыбаясь и рассматривая под тенью цилиндра и волос мертвенное лицо Теодора. — Может обсудим это на свежем воздухе? — Да-да, извольте. Свежий воздух будет кстати, не сочтите за грубость, — сказал господин и, держа в руках бумагу, направился к выходу вместе с Гробовщиком. Седовласый, сопроводив его до лестниц, приостановился и, обернувшись, направил взгляд в сторону бака, за которым показался Грелль. Он смотрел на него с готовностью разорвать ледяные узлы молчания, но ни один звук не сорвался с губ Гробовщика. И внезапно появившаяся улыбка, придавшая свет его блестящим из-под челки глазам, могла свидетельствовать о бесконечной благодарности мастера похоронных дел.Глава 3
3 мая 2019 г. в 20:12
Порывистый ветер, поднявшийся из ниоткуда, беспощадно срывал листья с деревьев, чьи ветви трепетали, будто бились в страхе. Вместо прежних беспечно плывших облаков небо охватила зловещая серость. Густые тучи, слившись в одно сплошное неподъемное полотно, грозно нависли над верхушками деревьев, что теперь выглядели как острые штыри, устремленные ввысь. С первыми раскатами грома тревожно вспорхнули черные вороны, протяжно каркая и покидая кладбище, ставшее для них обителью. Теперь же птицы спешили найти себе укрытие, пока дождь не застал их врасплох.
Алые пряди Грелля вились подобно змеям из-за дуновений ветра. Сам жнец тем временем мягко приземлился на крышу лавки и, ощутив, как по коже пробежался мерзкий холодок, поспешил войти внутрь помещения. Мокнуть под дождем Греллю не хотелось и было бы кстати, если бы Гробовщик встретил его с горячим чаем, о котором уже мечтал жнец. Возвращаться обратно в департамент диспетчеру не хотелось, ведь если он встретится так скоро с физиономией Уилла, тот непременно будет ворчать о том, что Сатклифф неисполнительный работник. К тому же Грелль был более чем уверен, что дело девушки непременно найдется в пределах департамента жнецов и с большей вероятностью в кабинете Ти Спирса. Пусть же Уилл думает, что Сатклифф старательно ищет дело, а тем временем Грелль с удовольствием потянет время и погостит у Гробовщика. Спрыгнув с крыши, Грелль попытался отворить двери лавки, но у него ничего не вышло. Лавка была заперта. Удивившись, Грелль в нетерпении заглянул в окно, за которым был сплошной мрак и непроглядная тьма.
— Закрыто? Странно, где же его носит-то? — задумался Сатклифф, и в его голову пришла мысль о том, что Гробовщик может оказаться сейчас на кладбище. Конечно! Где же еще быть мастеру похоронных дел?
Жнец направился в сторону кладбища, отмечая про себя, что выглядело оно впечатляющим особенно в красках серости и мрака, навеянных тучами. Местность была охвачена запахом плесени и влажной травы. Одинокие могилы покоились в просторах ухоженной земли, в глубинах которой царствовал мир мертвых. Так мог подумать любой непосвященный человек, но жнец-то знал, насколько мир мертвых был обширен. Это была особая система, простейшим элементом которой была и оставалась душа. Мир живых был так ограничен в возможностях, так обманчив, что Грелля охватывала радость за то, что он жнец по существу. Кое-где были расставлены цветочные венки, да и те, не выдерживая порывистых движений ветра, рассыпались, а их лепестки исполняли под грубыми дуновениями настоящую пляску смерти. Не так далеко от кладбища тянулась кипарисовая роща, в которой, если бы удалось совершить пешую прогулку, удалось бы обнаружить пару безымянных крестов. И вся эта атмосфера породила в голове Грелля мысль, что все прежде живое, утратившее свою плоть, но тлеющее под землей, противилось забвению. Вскоре жнец обнаружил, что на кладбище никого не было, а искомой фигуры Гробовщика он так и не встретил.
«Да что за дела? Неужели и впрямь придется возвращаться в департамент? О, нет, как же не хочется! Гробовщик, появись ты откуда-нибудь», — подумал Грелль, надеясь, что его мысли материализуются. Но Грелль продолжал одиноко стоять на кладбище, находясь в окружении безмолвных могил. Недовольно вздохнув, диспетчер собрался было уйти, но замер в оцепенении, когда услышал свое имя.
— Грелль? — прозвучал низкий вкрадчивый голос.
Впечатление мрака и наступившее затем безмолвие, казалось, захолодило атмосферу и странная, магнетическая сила заставила Грелля поднять глаза на Гробовщика. Его темная фигура стояла неподалеку от жнеца, а в руках мастер похоронных дел нес корзину с белыми лилиями.
— Гробовщик! Вот так встреча, — протянул Грелль удивленным голосом, словно бы мыслей о встрече с Легендарным жнецом у него и в помине не было. Задорно улыбнувшись, энергичный жнец быстро сократил расстояние и, остановившись напротив Гробовщика, опустил взгляд на лилии.
— На могилы несешь? — спросил диспетчер и, протянув руку, коснулся кончиками пальцев бархатистых лепестков. — Их ведь ветром унесет.
— Нет, в лавку, — ответил мужчина, с легкой улыбкой на лице. — А ты за душами явился?
— Да, работа, как всегда, — соврал Грелль, продолжая трогать цветы, покоившиеся в корзине. — Но я был бы не против того, чтобы ты угостил меня чашкой чая прямо у себя в лавке, вижу, ты не очень нагружен работой.
— На самом деле все не так, — ответил Гробовщик, стараясь деликатно донести до Грелля, что гостей в своей лавке он сегодня не настроен принимать.
Брови Сатклиффа взмыли вверх, а на лице появилось негодование. Что за полоса невезения? На работе не расслабиться, да и в Лондоне тоже.
Внезапно прогремел гром, и с неба начали обрушиваться первые крупные капли дождя.
— Неужели ты оставишь леди мокнуть под дождем? — Грелль кокетливо похлопал ресницами, а после продолжил менее уверенно. — И не думаю, что в такую погоду к тебе придет много клиентов, да и на кладбище поработать под дождем не удастся, — быстрая речь Грелля, что звучала почти без передышки, привела Гробовщика в тупик, и он встретил вопросительный взгляд зеленых глаз, чистых и ясных, как сам свет.
На губах седовласого вырисовалась улыбка, выражающая скорее насмешку, после услышанных от Сатклиффа аргументов. Гробовщику хватило и пары секунд, чтобы понять, почему Грелль так настойчиво напрашивался к нему в лавку: всему причина – утомляющая и неинтересная работа, которой нагрузил его Уильям. И здесь мастер похоронных дел не ожидал искреннего признания Грелля, ведь догадаться о его намерениях было так просто.
— А ведь ты прав, что-то я об этом не подумал, — сказал Гробовщик, досадуя от собственной недогадливости, хотя под видом этого исступления, в который ввел его Грелль своей назойливостью, Гробовщик скрыл желание воспользоваться Сатклиффом.
— Тогда не будем терять времени, мокнуть под дождем мне совсем не идет, — Грелль ликующе улыбнулся, радуясь тому, что Гробовщик так легко поддался его уговорам.
Мужчина широко улыбнулся, позавидовав такой инициативности Сатклиффа, против которой не было желания протестовать. Имел бы сам владелец лавки столько энергии и проворности, сколько было в этом жнеце, так его бы ни за что не настигли неприятности, которые лишили седовласого прежнего покоя. Вскоре Грелль и Гробовщик покинули кладбище, направляясь в похоронную контору, под крышей которой удалось вовремя укрыться от настигшего дождя.