И тогда дьявол избил свою жену

      Наутро над домом повис унылый промозглый туман, но Рей он ничуть не беспокоил. Она проснулась живой и в теплой постели, а на тумбочке стоял стакан с апельсиновым соком, и никакая плохая погода не могла испортить этот миг.       Выделенная ей комната для гостей была лучше любого обиталища, где ей доводилось жить — что, впрочем, неудивительно при нынешней системе опекунства. Рей отлично выспалась под светлым пуховым одеялом, стены радовали глаз мягкой синевой, а мебель была белой. Казалось, Рей попала в настоящий кукольный домик. Все выглядело таким нереальным.       Она встала с постели, окунаясь в сказочное туманное утро. На одном из столбиков кровати висел халат, красный, под цвет ее пижамы, и она с удовольствием завернулась в него перед тем, как выйти из комнаты.       Рей знала, что доброта, как правило, не ведет ни к чему хорошему, но у Леи был прекрасный дом, муж и хороший, пусть и странный, сын. В конце концов, именно Лея вызвала ей врача и спасла от верной смерти в канун Рождества. Похоже, судьба наконец-то решила улыбнуться никому не нужной бродяжке.       Дом словно опустел. Рей спустилась вниз и заглянула в огромную кухню, с восхищением потрогала сверкающие приборы из нержавеющей стали, провела пальцами по дорогим гранитным столешницам. Как же тут было красиво... Каждая вещь находилась на положенном ей месте, начиная от формочек для печенья на стенах до пледа, с нарочитой небрежностью наброшенного на спинку дивана.       Рей присела на краешек дивана, позволив себе на минуту прикрыть глаза. Нет, Лея была к ней слишком добра, чтобы воровать в ее доме, поэтому сейчас Рей решила просто насладиться нежданной крышей над головой — так, как делала всегда.       Позади что-то скрипнуло.       Очнувшись, Рей круто развернулась и увидела Бена — его фигура темнела на лестнице. Заметив ее взгляд, он распахнул глаза и спешно ретировался, взбежав по ступенькам, но на самом верху вдруг нагнулся и уставился на нее между перил. Этим утром на нем была синяя клетчатая пижама и тапочки, которые, впрочем, нисколько не приглушали его шагов.       — Ты что-то хотел? — Рей подняла брови.       Бен моргнул и помотал головой. Влажные черные волосы взметнулись и вновь опустились на его плечи.       Рей повернулась и облокотилась на изогнутую позолоченную спинку дивана, рассматривая Бена. С этим парнем явно было что-то не в порядке. На своем веку она ублажила достаточно членов и кисок, чтобы читать людей достаточно хорошо.       Рей подперла подбородок сложенными руками.       — Что, надеялся снова застать меня голой?       Бен замотал головой еще быстрее. Несмотря на свои габариты, он напоминал Рей застигнутого врасплох испуганного кролика или возрастного девственника с причудами. Девственники ей не нравились, а таких вот странных до жути чудил она вообще терпеть не могла. Но обижать сына Леи тоже не хотелось.       — Значит, мамочку?       — Нет! Я просто… — Бен покраснел. Голос у него был глубокий и мужественный, совсем не соответствующий его трусливой нервозности. — Я волновался, что она задержалась допоздна, вот и все. Я живу, чтобы заботиться о ней.       — Что?! — прыснула Рей. — Тебе сколько лет, приятель?       — …Двадцать… двадцать восемь, — он сел на ступеньку и засопел, подтянув длинные ноги к груди. — Вру. Мне тридцать два.       — Ничего себе. Ты меня заинтриговал. А где твоя мать? Хочу поблагодарить ее перед уходом.       Бен внезапно вскочил и ринулся вниз, замерев лишь на последней ступеньке, сжимая блестящие стальные перила.       От неожиданности Рей спрыгнула с дивана, глядя, как дергается его кадык. Она нахмурилась, но секундой позже он шарахнулся от ее взгляда, вновь превращаясь в застенчивого щеночка. Бен принялся заикаться, силясь что-то сказать, и Рей с облегчением поняла, что если понадобится, то она без труда надерет ему задницу.       — Мама хочет, чтобы ты задержалась!.. — наконец выпалил он. — Ради церкви. На два дня, — и нервно затеребил свои несуразно огромные руки. — Она хочет, чтобы ты осталась. Она попросила меня п-п-помочь тебе сегодня.       — Она велела тебе проследить, чтобы я ничего не украла, так?       — …Ну… ну…       Рей закатила глаза и отмахнулась. В принципе ожидаемо, хотя вряд Бен способен ей помешать, пожелай она своровать что-нибудь.       Она отвернулась и направилась в кухню, слыша, как Бен плетется следом, буквально чувствуя спиной его нервный бегающий взгляд. Достав из холодильника клубничный йогурт, Рей проткнула крышку двумя пальцами и, запрыгнув на стойку, ими же зачерпнула йогурт. Бен с порога завороженно смотрел, как она набивает рот.       — У меня простуда, — объяснила Рей, постукивая пятками по выдвижным ящикам.       — У нас… у нас есть ложки, — он, волнуясь, подошел к столешнице и открыл ящик, избегая взгляда Рей. — То есть… ты можешь взять ложку, если хочешь.       — Мне и так нормально.       Бен покосился на нее и застыл, наблюдая, как она вытряхивает розовый йогурт на язык. Он сглотнул и потянулся рукой вниз — он явно чувствовал себя не в своей тарелке. Боже… Да он пытался спрятать стояк, который Рей со стойки даже не могла увидеть. Неужто ему правда уже за тридцать?       Длинное лицо Бена, усыпанное родинками, было печальным. По его виду можно было решить, что ему нравится заниматься всякой дрянью, но вел он себя совсем по-другому. Рей прищурилась и облизнула губы.       — Как ты заботишься о маме? — полюбопытствовала она. — Твой папа тоже живет здесь? Разве это не его работа?       — Нет. Его вечно нет дома. У мамы много дел, так что я слежу за тем, чтобы у нее всегда был ужин, а в доме чисто. Ей без меня никак.       — …Ну да, — Рей слизнула остатки йогурта и спрыгнула на пол. — А вы кто по вероисповеданию?       Бен покраснел и переступил с ноги на ногу, стоило ей приблизиться. Рей потешилась ощущением власти, но недолго. Ухмыльнувшись, она опустила взгляд на его пах, который он старался прикрыть широкой ладонью. На мгновение ей показалось, что она снова очутилась в старшем классе — до того, как бросила школу, конечно. То была не слишком приятная история, впрочем.       Он кашлянул.       — Мы — ветвь христианства.       — А… Круто.       Поддразнивать его было забавно, но Рей не желала смеяться над ним. Лея проявила к ней доброту, да и ей самой не нравилось издеваться над людьми. Она прошла мимо Бена в гостиную и вновь уселась на диван перед телевизором.       Бен побрел следом и опустился на пол, скрестив длинные ноги. Рей вскинула бровь, разглядывая его до тех пор, пока он не поднял глаза, и его бледное лицо зарделось снова. До чего же Бен был огромным… Выше шести футов, настоящий шкаф… Но его нельзя было назвать уродливым. Приметным, это да. Но не уродливым.       Рей решила оставить его в покое, и до обеда они тихо смотрели «Полицейских», пока ей не понадобился перерыв на туалет.       Зевнув, Рей поспешила в свою комнату — Бен потащился за ней хвостиком, но завис у порога комнаты, не решаясь войти. Со смешком Рей скрылась в ванной и закрыла за собой дверь.       — До чего ты чудной, приятель.       Вернувшись, она обнаружила Бена внутри — он водил кончиками пальцев по смятым простыням. При ее появлении он отшатнулся, споткнулся и рухнул на постель, лопоча извинения, но Рей, сделав вид, что ничего не заметила, вышла в коридор. Наверное, некоторые странности это нормально для членов религиозных общин?..       С Беном на хвосте она прогулялась по оставшейся части огромного дома. У Леи было пять спален, четыре ванные, и везде обстановка напоминала пятизвездочный отель — с мягкими постелями и дорогими безделушками. Рей заглянула в тумбочки, проверяя их на наличие Библии, и полюбовалась картинами, развешенными на стенах. Ничто не выбивалось из общего стиля. Все было подобрано идеально и со вкусом.       Когда она проходила мимо спальни Бена, тот резким движением загородил собой дверь, но Рей и так не собиралась вторгаться в его личное пространство. Хотя могла. Могла даже потрахаться с ним прямо сейчас — но не стала.       Спустившись вниз, она взяла бутылку с водой и уставилась в телевизор. Бен сел на другой конец дивана, не сводя с нее глаз.       — У тебя есть хобби? — нарушила тишину Рей.       Бен моргнул.       — Хобби? У меня? — и пожал плечами, в очередной раз безудержно краснея. — Я люблю цветы, но у меня черная рука. Они всегда умирают.       — Ох… А можно посмотреть? У меня зеленая.       Он помедлил, но отвел ее на террасу к небольшой оранжерее. Внутри не оказалось ничего особенного: изолированные окна не пропускали холод, но все, что тут было — пустой горшок и мешок с землей. Рей заметила сноп мертвых стеблей в пакете для мусора, но не стала задавать лишних вопросов.       — Я люблю кактусы, — запинаясь, сказал Бен, — но им нужно много солнца. А здесь холодно, — он вытащил из мешка единственное живое растение — увядающую сансевиерию. — Вот этот… еще ничего.       Рей заворчала и забрала растение, рассматривая поникшие плотные листья. «Змеиную кожу» очень сложно загубить. Бен что, совсем недоумок?       — Ей нужно тепло и солнце, — вздохнула она и занесла сансевиерию с горшком в дом. — Боже… бедняжка.       — Но… но мама говорит…       — Просто давай поставим ее на мое окно.       Поднявшись к себе, Рей решила для начала увлажнить растение в раковине. Бен, источая нервозность, держался за ее спиной, наблюдая, как она убирает увядшие листья и гниль. Приведя сансевиерию в удобоваримое состояние, Рей поставила ее на комод, чтобы слабое растение не погибло от сквозняка.       — Видишь? — просияла довольная Рей, дернув плечом, и халат слегка сполз вниз. — Через две недели появятся зеленые ростки. И всего-то понадобится немного света и свежего воздуха.       Бен не откликнулся. Оглянувшись, Рей увидела, что он неподвижно пялится на ее голое костлявое плечо. Рей нахмурилась и подтянула халат. Ну да, так уж вышло, что она тощая. Не над чем тут смеяться.       — Спасибо… спасибо — опомнившись, выпалил Бен. — Похоже, ей тут правда лучше, — он заломил руки. — Спасибо тебе.       — Да какие проблемы, — Рей протиснулась мимо него к двери. — Ты когда-нибудь пробовал бульон с рисом?       — Нет… Но я люблю готовить. Мне нравится пробовать новые рецепты.       — Замечательно. Бульон с рисом — это как рамен, но для нищих. Давай я тебя угощу.       Бен пошаркал за ней, бормоча, что вовсе не желает ее утруждать. Рей только фыркнула, не обращая внимания на его нытье. Ей не нравилось, когда ее опекали, особенно когда это пытался делать чудаковатый воцерковленный девственник. Она покажет ему, что можно приготовить простые, но очень вкусные штуки.       Бен упирался не слишком долго. В итоге покорно уселся у столешницы, слушая болтовню Рей о еде, а вскоре и обо всей ее несчастной жалкой жизни. Он смотрел на нее не отрываясь — навязчивым взглядом человека, никогда в жизни не видевшего женщины. И только кивал, пока она суетилась, занимаясь готовкой.       И все-таки здесь было мило.