On a bet.

      Вливаться в привычное русло тяжело, особенно после таких бурных выходных. Для Чимина же это вообще подвиг, поскольку парень старается еще и избежать встречи с младшим, который настойчиво хочет ее добиться. Пак вновь натягивает рукава белого свитера на себя и думает, что он будет делать в среду, когда с Чонгуком придется встретиться на дополнительных занятиях.       Пак неловко заходит в пустую аудиторию и присаживается на второй ряд. До пары еще около получаса, а его экономика плакала оттого, что Чимин даже не открывал учебник. Блондин снимает очки, откидывает с лица отросшую челку, что упрямо лезла в глаза, и начинает читать параграфы. Буквы расплываются, перед глазами лишь лицо Чона, который не собирается покидать его мысли. Чимин злится и захлопывает книжку: чертов Чон Чонгук, как выкинуть тебя из головы? После их совместной поездки, Чонгук явно стал чувствовать себя увереннее с Паком, а последний, в свою очередь, наоборот, стал смущаться его компании. Чимин начинает замечать за собой глупую улыбку, учащенное дыхание и постоянное желание быть рядом с Чонгуком. Пора завязывать с этим, но как объяснить это своему сердцу, когда оно так отчаянно бьется, когда пульс так учащается, а навязчивый образ брюнета все чаще закрадывается в подсознание Пака? Ответ прост: никак. Чимин бы очень хотел не подпускать младшего так близко, но что сделано, то сделано. Теперь остается лишь избегать частых встреч и давиться горечью разочарования. Черт возьми.       Дверь издает характерный хлопок, когда Чонгук, быстро среагировав, закрывает ее и прижимается к ней спиной. Чимин начинает быстро собирать вещи в рюкзак, становясь в проходе и смотря на носки потёртых вансов.       — Привет, хён, — бархатный голос окутывает кабинет, заполняя пространство красивым тембром младшего. Нотки раздражения явно чувствуются, но есть еще кое-что, что перекрывает все недовольство Чонгука. Волнение.       — Привет, Чонгук, — Чимин закусывает губу и смотрит, как Чонгук бросает рюкзак на ряд, где сидел Пак, а после останавливается у начала кафедры, перекрывая путь к двери, — знаешь, мне тут спешить нужно, я бы хотел…       — Читал, значит, книжку по экономике, витал в облаках, и тебе не нужно было никуда. А как я появился, так сразу дела, хён? — Чонгук нахмурился, немного облизывая колечко пирсинга в нижней губе. — Что происходит, Чимин?       — Ничего. Мне правда нужно… — Пак делает пару шагов в сторону двери, но Чонгук быстрее. Он ловко встает прямо перед Паком, чуть придерживая того за локоть и прижимая бедрами к парте, и заставляет старшего опустить взгляд в пол.       — Давай поговорим, хён. Объясни мне… я что-то сделал не так? Ты избегаешь меня уже два дня. Все воскресенье провел в домике с Тэхёном, а сегодня проигнорировал на входе. Что происходит? В чем я виноват?       — Ни в чем, правда… — Чимин чуть попятился назад и окинул Чонгука быстрым взглядом: младший продолжал упрямо исследовать его, старался словить зрительный контакт и продолжал глазами умолять.       — Тогда почему ты избегаешь меня, Чимин?       — Дело… дело не в тебе, — Пак глухо выдыхает и замирает, когда чувствует большую и теплую ладонь поверх талии через мягкий кашемировый свитер. Чонгук двигается чуть ближе и, благодаря своему росту, спокойно дотрагивается носом до светлой макушки.       — Я слушаю.       — Мне, — Чимин замирает, прислушиваясь к ощущениям и стараясь не поддаваться эмоциям, анализирует запущенность ситуации и… сдается, — неловко.       — Неловко? — Чонгук удивленно смотрит на парня, ловя взгляд шоколадных глаз буквально на секунды, — Почему?       — Я так облажался перед тобой… напился, лез к какому-то парню, еще и… — Чимин изобразил рвотные порывы и вновь уткнулся в пол, считая трещинки на паркете, — И вообще, мне очень-очень стыдно за свое поведение. Я все думал: как смотреть тебе в глаза после выходных. И решил, что избегать тебя — самое лучшее решение, — Чимин не солгал, он просто сказал часть правды. Не хватало, чтобы Чон еще узнал о его чувствах.       По пустому помещению прокатился вздох облегчения, а после — громкий смешок младшего. Чимин упрямо нахмурился и пробубнил что-то вроде «чего смеешься?», когда Чонгук дотронулся длинными красивыми пальцами до его лица.       — Чимин, посмотри на меня, — мурашки пробежали по телу Пака, когда тот поднял взгляд на младшего. Глаза Чонгука изображали неподдельную радость и искрящееся счастье, вкупе с задорными нотками. Младший широко улыбнулся, обнажив белоснежные зубы, а сердце Чимина сделало сальто и изъявило желание покинуть грудную клетку, потому что Чонгук улыбнулся так ярко и тепло, что щемить в груди стало невероятно сильно, — Перестань делать это. Перестань винить себя за обыденные вещи.       — Они не обы-       — Хён, я так счастлив сейчас, — Чонгук заправил Паку за ухо белоснежную прядку, облокачиваясь левой рукой на стол позади Пака, становясь еще ближе, — я думал, ты больше не захочешь меня видеть, что ты обиделся и не хочешь разговаривать со мной. Я так испугался, хён…       Чимин приподнимает голову, смотря неуверенно в глаза напротив, ловя каждую эмоцию с прекрасного лица. Пак хотел бы, чтобы они стояли так всегда, чтобы Чон всегда так облокачивался, чтобы проводил нежно пальцами по его руке, лежащей на парте. Он чуть колеблется, но выдыхает и кладет руку на грудь младшего, скрытую под темной водолазкой, воодушевленно улавливая тихий хриплый выдох, похожий на стон.       — Почему, Чонгук-а? Что-то случилось? Мне есть, на что злиться? — голос Чимина звучит невероятно нежно и искренне, он успокаивает Чонгука, заставляя его улыбнуться и еще раз провести пальцами по бледной щеке.       — Надеюсь, что нет, Чимини-хён.       — Хорошо, — Чимин неловко улыбается и выпрямляется, заставляя Чона убрать руку с парты, но не с его талии, — извини за этот детский сад. Я был неправ.       — И ты прости, хён. Я рад, что между нами все хорошо, — Чонгук бегает взглядом по лицу старшего, а после резко наклоняется вперед и обхватывает хрупкое тельце руками. У Чимина ступор, до мозга не доходит происходящее, он не может понять, что Чон Чонгук обнимает его. Брюнет же не спешит отстраняться. Будучи почти на полголовы выше хёна, он держит левую руку на крепкой спине, а второй проводит по отросшим волосам Пака, утыкаясь носом в макушку и вдыхая легкий цитрусовый запах. Ему нравилось, как пах старший, его это успокаивало.       Через пару минут Чимин решается переместить руку с груди друга на его спину. Он неловко проводит пухлыми короткими пальчиками по мощным лопаткам, чувствуя, как напрягается Чонгук от его прикосновений, а потом просто обмякает в руках брюнета, позволяя себя крепко, но нежно обнимать. Его маленькие ладошки идеально размещаются на стройной талии Чонгука, а носом Пак утыкается в мощную шею, вдыхая аромат туалетной воды с нотками сигарет.       — Не пугай меня так больше, Чимини, — голос Чонгука звучит неожиданно, низко и с придыханием, будто парня накрыли эмоции. Он крепче прижимает к себе хрупкое тельце хёна, чуть прикрывая глаза, — никогда не оставляй меня, хён. Что бы ни случилось, никогда. Пообещай.       — Гук-а, — блондин легко отстраняется и берет лицо младшего аккуратно в ладони, — я могу с уверенностью сказать: мое отношение к тебе никто и ничто не изменит. Обещаю это тебе, я останусь рядом несмотря ни на что.       — По рукам, хён, — Чонгук счастливо, но устало улыбается и вновь обнимает маленькое тело перед собой. Слишком хрупкий.       Такой хрупкий, что Чонгук боится его разбить. Но разбить придется.

***

      — Это вновь очередная попойка? — Чимин глухо выдыхает и смотрит на открытый шкаф, ища взглядом что-то, чтобы выглядеть прилично на очередной вечеринке у Намджуна.       — Для большинства — да, но для тебя это лишний повод посмотреть на мое прекрасное лицо, — голос младшего становится ехидным и самоуверенным, а вскоре раздается череда смешков.       — Мелкий засранец, издевайся дальше над хёном. Помощи от меня не дождешься, — в итоге Чимин вытаскивает какую-то слишком оверсайз белую хлопковую рубашку и рваные джинсы и бросает это все на диван.       — Каюсь, хён, прости грешника, — голос Чонгука звучит насмешливо, но тепло, отчего Чимин счастливо улыбается, — я заеду в девять.       — Но сейчас уже полдевятого, — удивленно восклицает Чимин, оглядываясь на часы, — я не успею собраться.       — Тогда мне придется подняться и помочь тебе, куколка, — довольный смешок от младшего, заставляет Пака залиться краской до кончиков ушей.       — Йя, Чон Чонгук!       — Прости, хён. Я помню, что ты не любишь это прозвище, — Чимин слышит, как хлопает дверца автомобиля и как младший вставляет ключ зажигания, а после слышит горячий шепот, что заставляет мурашки бегать по телу и кровь разгоняет, — но я не сдержался.       Старший глухо сглатывает и думает, что бы ему сказать, но Чонгук опережает.       — Буду через полчаса, хён. Время пошло, — и сбрасывает трубку.       Чимин, конечно, кроет его благими словами, когда моет и сушит голову, когда натягивает на себя обтягивающие джинсы и огромную рубашку, когда укладывает волосы и когда наносит немного макияжа. И ругает Чона, когда видит себя в зеркале и понимает: он действительно сексуальная куколка. В этом образе он выглядит горячим, а Чимину нравится выглядеть горячим. Но только для Чона. Поэтому Чимину не терпится увидеть реакцию младшего на свой образ.       Чонгук дотошно пунктуальный, а потому звонит ровно в девять и просит спуститься, не забыв куртку, так как на улице холодно. Чимин небрежно хватает кожанку Джэ, своего соседа, прощаясь, и вылетает из подъезда пулей, натыкаясь взглядом на Чонгука, который облокотился на черную иномарку и не торопясь затягивался сигаретой. Чимин перекинул кожанку и телефон в другую руку, а правой быстро выхватил сигарету из рук младшего и притоптал ее носком. Чонгук ухмыльнулся и окинул парня довольным изучающим взглядом.       — Не большевата куртка?       — Чуть-чуть, — Чимин улыбнулся рассматривая Чонгука. Он никогда не сможет им налюбоваться.       — Чья она?       — Моего соседа. Она подходила под образ, а у меня кожанки нет, вот я и одолжил, — Чимин словил чуть недовольный взгляд Чонгука, а потом младший выхватил куртку из рук блондина и бросил на заднее сидение, — Чонгук?       Младший быстро стянул свою черную кожанку и накинул ее на плечи старшего. На хрупком теле Чимина такая вещь смотрелась огромной и делала Пака еще меньше, чем он есть, но это было не важно. Однако внимание Пака было приковано к оголенным рукам младшего и его потрясающему рукаву, на который открылся замечательный вид из-за черной майки с коротким рукавом. Чонгук осмотрел хёна удовлетворенно и открыл ему пассажирскую дверь.       — И что это такое, Чон Чонгук? Ты сам сказал мне надеть куртку!       — Решил, что лучше ее надену на тебя я, — Чон довольно улыбнулся и вырулил со двора.       — Что за упрямство. Мне та кожанка тоже нравилась… а теперь ты щеголяешь тут в одной майке.       — Ты такой забавный, когда ревнуешь, хён, — Чонгук широко улыбнулся, но взгляд от дороги не оторвал, стараясь сосредоточиться на ней, хотя и безумно хотелось посмотреть на Пака.       — Твоя самооценка растет с каждым днем, Чонгук, — выдыхает блондин, стараясь скрыть смущение, — я вообще про то, что на улице не лето, дурак.       — Ох, не волнуйся, хён. Рядом со мной сидит такой горячий парень, думаю, я не замерзну, — Чимин со всей силы ударяет маленьким кулачком по плечу, а Чонгук заливается смехом, — ладно: один-один, хён. Не бей меня, ни то эти крохотные ручки устанут.

***

Can We Kiss Forever? — Kina feat. Adriana Proenza

      Вечеринка шла своим чередом. Чимин уже чувствовал себя увереннее в компании Чонгука и его друзей, а потому заливисто смеялся над шутками чертовски пьяного Хосока и позволял руке Чона периодически гулять по его плечам, чуть задевая оголенные ключицы. Бросив взгляд на брюнета, что обсуждал музыку с Юнги, Чимин широко и тепло улыбнулся. Чуть потрепав его за бедро, Пак заставил Чонгука нагнуться к нему, чтобы перекричать громкую музыку.       — Хочу на воздух.       — Хорошо. Я возьму твою куртку.       — Я и сам могу сходить, Чонгук, — Чимин убрал руку с бедра младшего и чуть дернул плечом.       — Мне так будет спокойнее, — Чонгук дотянулся до своей кожанки на краю дивана и накинул ее Паку на плечи. Махнув парням, он крепко схватил Чимина за руку и повел в сторону второго этажа.       — Чонгук, я хотел на воздух вроде бы, — Чимин покосился на их соединенные руки и постарался расцепить крепкую хватку младшего, но Чонгук перехватил его крохотную ладошку покрепче и переплел пальцы вместе.       — Я и веду тебя на воздух, Чимини, — от этого низкого и хриплого «Чимини» у старшего бабочки запорхали в животе и сердце упало куда-то в пятки. А Чон лишь приветливо улыбнулся и завел Чимина в какую-то комнату.       Она была довольно-таки большой, сделанной в темных тонах и стиле минимализм. Большая кровать, стол, синтезатор и шкаф с зеркалом в пол — больше в ней не было ничего. Темные плотные шторы были приоткрыты и колыхались от свежего прохладного воздуха, так как за ними скрывался вход на большой балкон.       — Выходи, хён, я сейчас, — Чонгук улыбнулся и подтолкнул Чимина за талию к балкону. Блондину не нужно было повторять дважды. Из-за громкой музыки и запаха алкоголя его начало немного мутить, поэтому глоток осеннего воздуха был как спасательный круг для него. Чимин пораженно ахнул, смотря на ночную красоту: балкон был большим с мягким диваном под козырьком, небольшие светильники играли роль светлячков, а море звезд озаряли темное небо. Загородный дом Намджуна был действительно прекрасен, но природа была в десять раз прекраснее. Чимин с наслаждением втянул запах хвои и чуть размял плечи, так как куртка лишь холодила, а не согревала. В этот же момент на его хрупкие плечи лег невероятно теплый флисовый плед, а Пак удивленно дернулся.       — Я испугал тебя, хён? — голос Чонгука был невероятно близко, буквально ласкал мочку правого уха, а тяжелое дыхание лишь разжигало в Паке невероятно сильное желание прижаться к младшему, — Ты замерз.       — Тебе холоднее, — Чимин посмотрел на обнаженные руки, что обнимали его поперек талии, и постарался накрыть их краешком пледа. Чонгук негромко рассмеялся и крепче прижался к старшему сзади, кладя голову на плечо. Слишком тихо и спокойно, ни один из парней не хотел разрушать этот момент. Им хотелось остаться так навечно, чтобы мир замер, а красота вокруг продолжала окутывать их с головой.       — Ты заболеешь, Чонгук-и… — тихо сказал Пак, немножко поворачивая голову и ловя очаровательную улыбку младшего.       — Не заболею, хён. Ты ведь меня согреешь? — брюнет провел ладонью по крашеным светлым волосам, затем пропустил их сквозь пальцы, портя укладку, но не получая сопротивления.       Чимин аккуратно развернулся в кольце рук, заставив сердце угомониться, и раскрыл руки с пледом в стороны, чтобы Чонгук смог попасть в теплый плен. Младший удовлетворенно хмыкнул и прижал Чимина к перилам, обхватывая тонкую талию длинными жилистыми руками и смотря на невероятно красивое лицо. Старший обнял Чона за спину, чуть сглатывая от невероятной близости младшего. Губы пересохли, но куда интереснее было наблюдать за мимикой парня напротив, нежели за своим состоянием.       — Тебе нравится здесь?       — Тут очень красиво, — Пак посмотрел направо, туда, где светилась полная луна желтоватым светом, — невероятно красиво, Чонгук-а.       — Я рад, что тебе нравится. Ты можешь приезжать сюда, когда захочешь. Этот дом наш с парнями, так что теперь он и твой тоже. Ты был в моей комнате.       — Почему это ты так добр? — улыбнулся Чимин, возвращаясь к своему занятию: рассматриванию лица младшего.       Чонгук же не уступал хёну в этом, с улыбкой наблюдая за счастливыми глазками-полумесяцами, что быстро и восхищенно бегали по его лицу взглядом, за носиком-кнопочкой, румяными от прохлады щечками и круглыми губками. Да, на губы Чонгук обратил все свое внимание: полные, розовые, аккуратные и чертовски манящие. Они покрылись легкой корочкой от сухости, и Чонгук из последних сил держался, чтобы не впиться в них.       — Считай это дружеской услугой, — про «определённо не дружескую» Чонгук упоминать не стал, разглядывая красивую улыбку своего хёна. Такой крошечный в его руках, такой домашний и полюбившийся ему, что Чон не представлял его с кем-то другим. Ревность доходила до своего предела, потому что Чимин его и только. Собственник внутри Гука не позволял кому-то смотреть на него, хотеть его. Только Чонгук может желать Чимина.       — Дружеской услугой? — Чимин вопросительно, но с широкой улыбкой на лице посмотрел в глаза брюнета.       — Ага. Я все еще должен тебе за мою твердую четверку по психологии за этот семестр, куколка, — прошептал Чонгук в ухо старшего, заставляя того звонко рассмеяться и прикрыть рот маленькой ладошкой. Чонгук не мог налюбоваться блондином. Он был слишком красив, слишком идеален. Все мысли последние две с половиной недели крутились лишь вокруг Пака, и Чонгук смирился с тем, что он не получит свой байк. К черту его, когда он обрел нечто большее. Это маленькое чудо, что сейчас жмется ближе к его большому и теплому телу, что смотрит так преданно.       Что заставляет его сердце так сжиматься от такой невероятно сильной влюбленности.       — Чимин-а, — Чонгук набирает побольше воздуха в легкие и ждет, пока его хён посмотрит на него своими шоколадными глазами, — прости меня.       — За что? — Пак удивленно хлопает глазками, смотря в темные омуты напротив.       — За все. Ты уже пообещал мне остаться рядом, но все равно, я хочу извиниться. За все резкие слова, возможно, которые я сказал по ошибке, не зная тебя. За все издевки или боль, что когда-то причинил, — «или причиню», — за все, Чимини. И… прости меня вот еще за что.       — За что, Чонгук-и? — Чимин немного хмурится, но взгляд не отводит, старается прочитать. Но ему не обязательно делать это, ведь его самого уже прочитал Чонгук.       — За это.       Взрыв происходит, когда тонкие холодные губы касаются пухлых, чуть обветренных, но определенно сладких, напротив. Чимин пораженно делает шаг назад, упираясь бедрами и поясницей в ограждение, а Чонгук прижимает старшего к нему, обхватывая за шею. Плед спадает с парней, как и кожаная куртка с Чимина, когда Пак осторожно кладет руки на талию Чона. Младший проводит пальцами по щеке и целует нежно, проводя языком по нижней губе, заставляя Чимина чуть подаваться вперед с каждым новым прикосновением. Живот стягивает в невыносимо сильном узле, бабочки носятся там чертовски быстро, а Чимин продолжает тонуть, не желая прекращать происходящее. Он чуть поддается губами навстречу брюнету, слыша тихий низкий стон в ответ, и позволяет Чонгуку целовать грубее, с напором и некой собственнической ноткой. Спустя минуту жарких поцелуев, рука младшего сползает на бедро и чуть сжимает его, заставляя Чимина приоткрыть рот и впустить язык брюнета внутрь. Мозг блондина работает медленно, он лишь тонет в новых чувствах, позволяя Чонгуку обвести языком его десна, нёбо, а после — скользнуть по собственному влажному языку. Это стало краем, потому Пак тихо хнычет и прикусывает колечко пирсинга в нижней губе Чона, самостоятельно целует сначала в губы, затем в уголок, в родинку под нижней губой, потом снова в губы, заставляя Чонгука улыбаться и наслаждаться происходящим. Младший вновь напористо целует Чимина, выбивая воздух из легких, и нежно отстраняется, проводя напоследок пальцем по нижней влажной губе хёна. Брюнет смотрит на раскрасневшегося парня перед собой, впитывая каждую деталь и понимая, какой же Чимин все-таки красивый.       — Чонгук?       Младший реагирует на хриплый голос почти сразу, счастливо улыбаясь и поднимая куртку с пола, накидывая ее на плечи блондина и укутывая его в плотную ткань, желая согреть, хотя и мало помогает.       — Ты сказал, что не оставишь меня, Чимин-хён, что бы ни случилось. Так вот, я хочу, чтобы ты знал, что я не оставлю тебя тоже. Пока ты сам не попросишь меня уйти, я буду рядом. Ты мой, а я твой, и я хочу, чтобы ты был со мной каждую секунду, как воздух вокруг. Будь рядом, и я обещаю тебе, я буду предан тебе.       Чимин скромно, почти застенчиво улыбается и вдруг тянется к губам напротив, легко целуя его в уголок.       — Будь рядом со мной всегда, Чонгук-и. Потому что я никогда не попрошу тебя оставить меня.