Petit Biscuit, Lido — Problems
Сокджин крутился около плиты, бурча себе под нос и бросая взгляды на замотанного в одеяло Чонгука и развалившегося на кресле Намджуна. Вот и посидели компанией, как говорится. У Чона температура под тридцать девять, озноб сильный и кашель сухой. Вся вечеринка накрылась, из-за чего больше всего негодовал Хосок, который хотел на халяву попить пиво. Его даже простуда младшего не останавливала, но остановил грозный Сокджин, который одним своим взглядом пригвоздил всех к полу и сказал «Чонгук лечится». Буквально через два дня после ночной поездки с Чимином, Чонгук почувствовал недомогание, а после и вообще слег, хрипя в трубку друзьям, что, кажется, он умирает. Старший хён моментально вооружился сумками с продуктами и лекарствами (не без помощи Намджуна) и притащился к брюнету после пар. Чонгук был ему очень благодарен, когда в очередной раз чихнул и протянул руку к салфеткам, что так услужливо подал Нам. — Как себя чувствуешь, Гуки? — блондин за плитой помешивал половником уже кипящий кимчиччиге. Он бросил на младшего обеспокоенный взгляд, когда тот разразился сильным кашлем. — Лучше всех, Сокджин-хён, — прохрипел Чонгук и вновь завернулся в кокон из пухового белого одеяла, кидая на телевизор незаинтересованный взгляд. Намджун, развалившийся на большом белом кресле слева от него, громко жевал чипсы из ближайшего гипера, периодически переключая каналы, останавливаясь на каком-то интеллектуальном шоу. Чонгуку вообще всегда было комфортно в компании старших, Намджун и Сокджин были идеальной парой, уже практически женатой, если верить словам младшего Кима. Они почти не ругались и потрясающе дополняли друг друга. — Я слышу, — нахмурился Ким и выключил плиту, устало проводя ладонью по лбу. Он закатывает рукава своего синего свитшота и приоткрывает на кухне окно, выходя из-за острова и становясь напротив парней, — Чонгук, я приготовил кимчиччиге, сделал поострее. Съешь сразу, как спадет температура, смотри, чтобы не остыло! Чай с имбирем заварен, пей раз в час. Вечером сфотографируешь градусник и отправишь мне, я скажу, нужно ли принять жаропонижающее. И таблетки свои пей! Господи, оболтус! Чимина всегда кутает, а сам? Декабрь на дворе, а ты в своей кожанке щеголяешь да джинсах рваных. Умнее будешь, — блондин забирает со спинки стула свое бежевое пальто и наблюдает, как Намджун встает с кресла, ставя миску с чипсами на столик, — включи сильнее отопление пола, если холодно, ты не обнищаешь. На кухне открыто окно, закроешь вечером. Перед сном проветришь квартиру. Если что — звони, мы приедем хоть ночью. — Никуда мы не поедем ночью, — бурчит Намджун, но недовольно шипит, получив толчок под ребра и хриплый смешок от младшего, — Айщ, Джинни. — Тихо! — огрызается Ким и переводит взгляд на Чонгука, что выглядит чертовски мило в безразмерном худи и огромном белом одеяле со своими глазами-бусинками, — дверь закроем. А тебе бы поспать. Поправляйся, — Ким улыбается и направляется к двери. Нам машет Чону на прощание и семенит следом за своим парнем, доставая ключи от машины из кармана. Дверь издает характерный звук при закрытии, и свет в коридоре гаснет. Чонгук остается один. Передача, что смотрел Намджун, Чонгуку не интересна от слова совсем, книги он все перечитал, даже в приставку играть не охота. Сейчас бы к Чимину в теплые объятия и спать завалиться. Чонгук шумно выдыхает и ложится на велюровый диван. На часах почти семь, занять себя нечем, все мысли где-то, а состояние оставляет желать лучшего. Он устало прикрывает глаза и просто позволяет своим мыслям быстро сменять друг друга в голове. Однако они все всё равно возвращаются к одному человеку, смс от которого Чонгук ждал с нетерпением. Паку Сокджин строго-настрого запретил совать нос в квартиру младшего до его полного выздоровления, потому что младший собирался к семье на Рождество, и ему было необходимо закрыть сессию безупречно. Пак постоянно писал Чонгуку, присылал селфи и скидывал музыку, развлекая этим младшего. А Чонгук что? Чонгук скучает, хочет Чимина рядом так сильно, что кости трещат. Он безоговорочно влюблен, но счастлив, что Чимин его и только. В девятом часу вечера после того, как Чон поел невероятно острый кимчиччиге Джина, что аж глаза заслезились, и чуть было не провалился в сон, прозвенел дверной звонок. Чонгук удивленно уставился на коридор и устало поплелся в сторону входной двери. Сообщений от Сокджина не было, Намджун ничего не забывал, а Юнги и Хосок слишком заняты каким-то супер интересным проектом. Чонгук машет большой ладонью, чтобы датчик движения сработал и открывает дверь нараспашку, пораженно смотря на Чимина. Блондин неловко улыбался, был одет в зимний пуховик, теплый шарф и вязаную шапочку, а в руках держал черный пластиковый пакет. — Привет, Чонгуки. Извини, что без приглашения… я спросил твой адрес у Тэхёна, решил навестить, пока Сокджин-хён не убил меня. Вот, — Пак протягивает «кокону» пакет, все еще улыбаясь и оглядывая сонного парня, — мило. — Я соскучился, — ни «привет», ни «пока», ни «спасибо». Молодец, Чон Чонгук. Старший очаровательно заливается краской до кончиков ушек и шире улыбается. Его глаза превращаются в узкие полумесяцы, и пухлые губы обнажают белые зубы. — Я тоже. Угостишь чаем? Чонгук чуть ухмыляется, и приоткрывает дверь шире, чтобы Чимин мог спокойно пройти мимо него. Блондин прошмыгивает, чуть задевая оголенные руки младшего холодной мембранной тканью. Брюнет захлопывает дверь и несет пакет на кухню, доставая из него деревянную коробочку с ччуком. Чимин проходит следом, удивленно озираясь по сторонам и улыбаясь Чонгуку. На Чимине вновь широкий свитер крупной вязки и черные джинсы. Ужасно милый. — Нравится? — хрипит Чонгук, облокачиваясь о столешницу поясницей. — Очень! После общежития твоя квартира кажется просто огромной, — Чимин хмыкает и проходит в гостиную, утопая в мягком ковре ногами, смотря в панорамные окна. — Пойдем, проведу тебе экскурсию, — Чон бросает одеяло на диван и хватает прохладную крохотную ладонь, сразу сжимая ее в своей. Младший удивленно оглядывается по сторонам. Гостиная Чонгука очень большая, просторная, но минималистичная с панорамными окнами. Желтый велюровый диван — единственное яркое пятно, вся остальная мебель белая или черная. В углу стоит увлажнитель воздуха, который тихо бурлит, напротив — музыкальный центр и телевизор во всю стену с приставкой, пару цветов и кофейный столик. Сама гостиная соединена с черной матовой кухней: современный гарнитур, большой остров с двумя раковинами, кофемашина в углу, духовка, большой холодильник. Чонгук ведет Чимина налево от прихожей по узкому коридору, на стенах которого висят фотографии и картины известных художников. — Не говори мне, что это оригиналы, — не поверю, — Чимин пораженно оглядывается и ловит задорный взгляд брюнета. Чонгук показывает ванную — просторную мраморную комнату с душевой, ванной и двумя раковинами. В ней много света и всяких баночек, бутылочек, скляночек, над чем хихикает Пак. — Моя спальня, — Чимин заглядывает в комнату и ахает от красоты. Комната Чона отделана деревом и светлым камнем, чувствуется мужественная нотка во всем дизайне. Кровать прикреплена к задней стене и находится на некотором расстоянии от пола, будто космический корабль, подсвеченная электрическими лентами. Слева находится большое окно и темные шторы в пол. Справа — дверь в гардеробную и большой суккулент в углу. Две прикроватные тумбочки и большая картина на стене напротив кровати, красиво обрамленная светящимися геометрическими линиями. — У тебя очень минималистично, — кивает Пак и улыбается, — мне очень нравится твоя квартира. Так просторно и столько света! — Я рад, — Чонгук улыбается Чимину самой влюбленной улыбкой и смотрит так нежно и тепло, что блондин не может не улыбнуться в ответ. — А где стол? У тебя же должен, наверное, в доме быть компьютер, — Чимин оглядывает спальню еще раз, чтобы убедиться: компьютера нет точно. — Он в студии. Мы просто не дошли туда, — Чонгук подталкивает Пака за талию к коридору, а после — к небольшим ступенькам, все также подсвеченным и ведущим к черной двери. Чонгук дергает за ручку и впускает завороженного Пака, улыбаясь его реакции. Чимин, словно ребенок, ходит по его дому с открытым ротиком и разглядывает комнаты, как экспонаты в музее. Комнатой оказывается небольшой кабинет, выполненный в коричневых и черных цветах, такой же минималистичный, как и вся квартира. По правую сторону стоит небольшой диванчик, стена напротив двери вся сделана под полки, которые заставлены книгами, что поражает Чимина до глубины души: так Чонгук любит читать! Слева стоит идеально прибранный деревянный стол с большим экраном компьютера, а в самом углу — небольшой синтезатор. — Ты играешь? — первый вопрос, который прилетает в лоб Чонгука сразу, как парень впускает Чимина внутрь. — Да, иногда. Юнги-хён любит тут прятаться от Хосок-хёна, — смеется Чонгук и плюхается на диван, наблюдая за парнем из-под густой челки и поражаясь красоте Чимина, — в благодарность он подучил меня, и теперь я могу спокойно играть, когда захочу, без его помощи. — Поразительно, — Чимин с улыбкой проводит рукой по клавишам и присаживается на стул, взглядом спрашивая разрешение. Чонгук машет рукой и прикрывает глаза, все еще не до конца осознавая, что его Чимин у него дома. Температуру как рукой сняло, а квартира новыми красками заиграла. Младший никогда не спорил с тем, что его родители окупили свое отсутствие в жизни сына дорогой квартирой и машиной, хотя в детстве их присутствия Чонгуку очень не хватало. Однако сейчас он им вдвойне благодарен за такой подарок в честь поступления: реакцию Пака не заменит ничто. Чимин разминает кисти и кладет руки на белоснежные клавиши, щурясь и пытаясь вспомнить что-то из школьного музыкально репертуара. — Я хотел сыграть что-то классное, но кроме «Собачьего вальса» ничего и не помню, — хихикает Чимин, Чонгук смеется в ответ и подходит к инструменту. Пак собирается встать со стула, но Чонгук сажает его обратно, беря стул из-за стола и присаживается рядом.Ludovico Einaudi — Nuvole Bianche
Ноты убраны в стол, а значит играть придется по памяти. Чонгук вздыхает и аккуратно нажимает пальцами на клавиши, улавливая краем глаза реакцию Чимина. Вторую ноту берет легче, вспоминая партитуру Юнги, постепенно разгоняясь. Музыка интересовала Чона всегда, однако родители настояли, чтобы младший пошел на бизнес-управление, из-за чего давнее желание писать треки сошло на «нет». Но сейчас, играя любимому человеку, Чонгук вновь захотел ощутить родительскую поддержку и уверенность в своих силах, в своем таланте. Звуки, вылетающие из-под пальцев Чона, были поразительно красивыми и нежными. Брюнет уже не думал ни о чем, просто сливаясь с композицией, поглощенный удивительным тактом. Длинные тонкие пальцы сами находили уже изученные клавиши, легко касаясь их. Юнги бы им гордился. Закончив играть, Чонгук смотрит на притихшего Пака, у которого в глазах плещется буря эмоций, и чуть ли не слезы на глаза наворачиваются. Чимин задумчиво кусает пухлые губы и мнет край свитера, откинувшись на спинку стула. — Минни? Ты расстроился из-за того, что я тебя сделал в игре на фортепиано или из-за песни, малыш? — Чонгук нежно улыбается и проводит рукой по волосам Пака.NF — You're Special
Чимин смущенно улыбается и легонько бьет крошечной ладошкой по плечу младшего, бормоча что-то неразборчивое. Чонгук перехватывает ладонь Пака, поднося ее к горячим губам и целуя каждый пальчик, задевая прохладное кольцо на пальце Чимина. — Где твой пирсинг? — улыбается Чимин, ведя свободной рукой по смоляным волосам Чонгука. — Снял на время. Во время болезни не рекомендуется его носить, — Чонгук влюбленно смотрит на блондина и сильно сдерживается, чтобы не поцеловать парня. Чон все-таки болеет, а Чимину сейчас нужно оставаться здоровым, не дай боже подхватит простуду. — Пойдем поедим кашу, — Чимин заставляет младшего подняться со стула, выключает свет и тянет Чонгука по ступенькам вниз в гостиную. Пак заставляет брюнета устроиться на угловом диване недалеко от окна, заботливо укрыв одеялом и чмокнув в нос, словив благодарный взгляд младшего. Сам же Чимин идет на кухню, доставая ложку и разогревая чайник. Он смотрит на младшего, что переключает каналы по телевизору, и заваривает больному чай с имбирем и медом, ставя это все перед младшим на столике. Чонгук начинает с радостью есть еще теплый и чуть сладкий ччук, расспрашивая Пака об универе и его оценке за первый экзамен по бухгалтерии, что так удачно прогулял сам Чон. Чимин воодушевленно рассказывает, а младший слушает и улыбается. Спустя полчаса, Чонгук спрашивает, не боится ли Пак заболеть, а старший отвечает что-то про крепкий иммунитет. — Не хочешь остаться у меня, малыш? — Мм? — удивляется Пак. — На ночь. Раз уж ты не боишься заболеть, почему я должен тебя отпустить одного ночью домой? — Чонгук ставит контейнер на столик и тянет блондина ближе к себе, усаживая Чимина к себе на бедра и укладывая руки на тонкую талию парня. — Не уверен, что это будет удобно, — смущенно бормочет Чимин и укладывается поверх брюнета, крепко прижимаясь к теплой груди. С Чонгуком Чимин всегда чувствует себя защищенным и таким хрупким. Ему нравится. — Кому неудобно-то? Мне очень даже удобно, — Чонгук целует хёна в светлую макушку и перекладывает Чимина на диван рядом, ловя надутые губки и ухмыляясь. Пока Пак не успел понять, что к чему, Чонгук быстро целует старшего в пухлые губы и улыбается. — Принесу тебе что-нибудь переодеться. Давай поиграем в приставку, хён. Чонгук возвращается с хлопковыми домашними шортами и кофтой цвета хаки. Пак быстро переодевается под тяжелым взглядом младшего, что не мог оторвать взгляда от плоского бледного живота Чимина, его стройных ног и острых ключиц, а после усаживается на диван рядом с младшим, облокачиваясь на его грудь. Чонгук передает блондину джойстик, включая какой-то Бит’эм ап, и лениво целует Пака в висок, пока старший пытается убить как можно больше противников, от усердия высовывая кончик языка. Младший очень хорош в играх, особенно компьютерных, и Плейстейшн, но когда рядом сидит Пак Чимин, есть занятия более интересные. Например, смотреть как Чимин негодует, когда умирает в очередной бродилке. Или любоваться его оголенными щиколотками, что так соблазнительно выглядывают из-под пухового одеяла. Чимин вообще весь идеальный, нежный и домашний. Он вообще весь для Чонгука. Чонгук жмет на паузу и тянет Чимина на себя, улыбаясь и зарываясь носом в светлую макушку. — Ты чего, Чонгуки? — Соскучился, — по-детски бурчит Чонгук в волосы хёна, чуть покачиваясь с ним в объятиях. Плечи старшего подрагивают от легкого смеха, а потом Пак накрывает ладони младшего на своей талии. — Я сижу рядом с тобой на диване уже третий час, Чон Чонгук. Имей совесть, чертов собственник, — хохочет Чимин, подставляя шею под влажные поцелуи. — Ох, хён, ты еще собственника не видел! Но что делать, если мне тебя мало? Мы не виделись два дня. Два, Чимини-хён! Такой большой срок. — Как же ты жил раньше без меня? — Вот и сам не понимаю, — Чонгук улыбается, потому что Чимин уловил его игривое детское настроение и отвечает. Порой такие светлые моменты нужно создавать, ведь жизнь — череда различных событий, плохих и хороших. Сохранить их у себя в памяти становится целью Чона.Bebe Rexha feat. Tory Lanez — Steady (feat. Tory Lanez)
Чимин дергается от особенно смачного поцелуя в основание шеи и смотрит в зеркальное отражение телевизора: справа уже расползается небольшое красное пятнышко, которое точно станет ярче с утра. Засосы долго не проходят. Чонгук неторопливо мажет горячими губами по светлой шее, позволяя себе немного попроказничать и периодически оставлять несильные засосы, чуть прикусывая шею. Чимин быстро сдается и расслабляется в руках брюнета, водя по его кистям пальцами, вырисовывая какие-то символы на его ладони. Чонгук же только распаляется: тянет собственный свитшот с любимого тела чуть вниз за рукав, оголяя ключицу и припадая к ней губами, чуть проводя по ямочке под ней влажным языком. От этого действия Пак тихо выдыхает, издавая еле слышный стон, и зарывается рукой в волосы парня. — Чонгуки? — Иди, пожалуйста, ко мне, — нетерпеливо и томно шепчет брюнет, откидываясь на диванные подушки. Чимин моментально вновь оказывается на крепких бедрах, шустро окольцовывая шею брюнета и смотря в глаза младшего, когда в собственных чертики пляшут. Чонгук же не торопится, чудо свое разглядывает и каждую деталь ловит взглядом, изучает лицо перед собой. Чимин явно смущается такого пристального взгляда, но взгляда от Чонгука не отводит, лишь улыбается застенчиво и щечками краснеет. — Самый красивый на свете, — шепчет Чонгук и целует в челюсть, укладывая руки Паку на бедра, — самый красивый и мой. — Не собственник он, ага, — задорно смеется Чимин, посылая вибрацию губам младшего, когда тот целует кадык. — Я такого не говорил! Говорил лишь, что мне незачем с тобой быть собственником, пока все знают, что ты мой, — Чонгук зарывается длинными пальцами в волосы Пака, заправляя прядки за ухо, продолжая покрывать шею нежными поцелуями и вдыхать запах парфюма старшего. У Чонгука явно зависимость под названием «Чимин», и от нее не так просто избавиться. Чимин хнычет и пытается поймать тонкие губы своими, но Чон противится, ускользает и дразнит, любуясь своим мальчиком. Чимин дуется и не выдерживает: блондин рычит и прислоняет младшего за плечи к спинке дивана, подползая ближе к его торсу и целуя в подбородок. Чонгук ухмыляется и позволяет Паку вести, а сам забирается рукой под кофту и ведет костяшками по позвоночнику. Блондин сам распаляется, краснеет и как-то уж совсем пьяно улыбается прежде чем прислониться горячими пухлыми губами к венозной шее. Чонгук стонет, хрипло и громко, потому что это, черт возьми, Пак Чимин, его скромный Чимин, который сейчас прикусывает кожу под подбородком, нахально метит и по бедрам скользит, возбуждая Чонгука еще больше. Пак мажет губами до основания шеи, а после ехидно улыбается и ведет по ней языком. — Черт, Мин, — рычит Чонгук, стараясь прекратить постоянное трение Пака о его пах. Чимин же забавляется, и черный свитшот чуть наверх тянет, укладывая руки на идеальный пресс и ведя по нему пальчиками. — Поцелуй, — Чимин дует губы и тычет в них пальчиком совершенно очаровательно, но Чонгук слишком возбужден, чтобы думать об этом. Он резко подается вперед и моментально обхватывает пухлые губы своими. На вкус Чимин очень сладкий, вероятно из-за большого количества бальзама. Чонгук посасывает припухшие губы, наслаждается ощущением, вновь чмокает, заставляя Чимина тихонечко хныкать от умопомрачительно возбуждающих звуков. Чимин приоткрывает рот, и Чонгук не медлит, быстро проникая в него языком, обводя им горячее небо. Язык Пака влажный и очень горячий, сама ситуация набирает обороты. Чонгуку уже все равно на обещание, данное самому себе, не трогать Пака минимум месяц. Но как тут, черт возьми, удержаться, когда Чимин все продолжает тереться бедрами о бедра Чона, стонет так шикарно и сам языком в рот младшего проникает несдержанно. Чонгук плавится и не выдерживает: грубо притягивая старшего к себе, Чонгук чуть приподнимает бедра, имитируя толчок, и ловит надрывный стон губами, нахально улыбаясь такой реакции. Чимин отрывается от губ напротив, но ненадолго. Он смотрит на Чонгука внимательно пару секунд, а потом тянет ладошки к черному свитшоту, задирая его до груди. — Сними, — и Чона снова кроет от этого нежного возбужденного голоса. Старший так очаровательно просит, невероятно смущаясь, хотя сам просто дьявол-искуситель, когда двигается на его коленях. Чонгук позволяет стянуть с себя ненужную ткань и дает Паку время, чтобы разглядеть его. Младший нетерпеливо тянется к пухлым губам, но Чимин прикрывает рот ладошкой и качает головой. Он ведет по плечам Чона, спускается к груди, плавно очерчивая пресс и останавливается на кромке домашних штанов. В следующее мгновение он проделывает тот же путь только губами, чуть сползая с бедер на колени Чонгука, влажно целуя младшего в ключицу, спускаясь поцелуями по груди к прессу. — Блять, — хрипло стонет Чонгук, прикрывая глаза руками, когда Чимин целует его живот и кубики, сидя, широко расставив ноги по обе стороны от коленей младшего, — малыш, я не могу… это слишком. — Я вижу, — голос Чимина непривычно низкий, охеренно возбуждающий, томный. Блондин смотрит на Чонгука взглядом полным похоти, и младший не понимает, где эта тонкая грань между ангелочком Пак Чимином и вот этим Чимином, что сейчас явно нарывается. — Чимини, я не уверен, что ты хочешь этого, — глухо сглатывает Чонгук и старается не возбуждаться еще больше, хотя куда уж там. — Возможно я и не готов к сексу, но… — Чимин закусывает губу и смотрит на бугорок на пижамных штанах младшего, — позволь мне помочь, Гуки, — Чимин нежно целует в область сердца и смотрит преданно, так, что сердце Чонгука сжимается. Он стонет и несдержанно кивает. — Пожалуйста, малыш. Чимин быстро целует своего парня в уголок губ и опускает руки за резинку штанов. Чонгук помогает блондину стянуть пижаму до коленей, оставаясь в одних келвинах, а после удерживает Пака за талию, когда тот съезжает на лодыжки Чона и касается возбужденного члена ладонью. Гук шипит и закусывает губу, чтобы не застонать в голос. Блядский Пак Чимин, отговорите старшего от этого, ни то у Чонгука скоро сперма из ушей польется. Чимин же смотрит игриво, даже улыбается краешком рта, доводя этим Чона, и приспускает резинку боксеров, сразу обернув ладошку вокруг возбуждения младшего. — Чимин, блять, — рвано стонет Чонгук, откидывая голову на диванную подушку. Пак улыбается и ведет рукой вверх, касаясь покрасневшей головки пальчиками, пачкая подушечки в предэякуляте. Чонгук уже не сдерживаясь хрипит от удовольствия, стоит Чимину чуть быстрее задвигать рукой на члене. Чимин бы никогда не подумал, что будет мастурбировать своему парню, сидя у него на коленях, но сейчас он ловит себя на мысли, что это не противно ни капли. Наоборот, ему так нравится наблюдать, как Чонгук хмурится, как сладко стонет и закусывает нижнюю губу, как открывается его рот, когда Чимин проводит большим пальцем по дырочке уретры. Чимин наклоняется и начинает покрывать влажную от пота шею младшего поцелуями, ведя ладонью по кругу, ловя хриплые рыки Чона. Ему нравится солоноватый привкус на языке, но еще больше ему нравится, что Чонгук так открыт перед ним. — Черт, Чимин, я скоро. Боже, — Чонгук хнычет и начинает чуть толкаться бедрами в кулак парня, сжимая в ладони его кофту. Чимин вновь сползает чуть ниже и начинает двигать рукой чуть быстрее, задевая пальцами чувствительную головку. Сверху раздается хриплое чонгуково «блять, блять, блять», а после брюнет громко несдержанно стонет, кончая Паку в кулак. Чимин довольно улыбается, еще пару раз проводя рукой по покрасневшему члену, и тянется свободной рукой к пачке салфеток на столике, что так любезно оставил Намджун, будто знал, что тут будет происходить спустя пару часов после их с Джином ухода. Чонгук тяжело дышит, проводя рукой по мокрым волосам и наблюдает за Паком мутными взглядом. Тот встает, вытирает руки и живот младшего и кидает салфетки куда-то на столик, после помогает Чонгуку натянуть боксеры и домашние штаны, затем укладываясь на грудь своего парня и довольно улыбаясь. — Все хорошо, малыш? — Мне кажется, это я у тебя должен спросить, Минни. Все точно хорошо? — Чонгук взволнованно заглядывает в карие глаза напротив, подмечая насколько Чимин доволен. — Лучше некуда, — хмыкает Пак и сладко целует Чонгука в подбородок, — я рад, что мы сделали это. — Хён, но тебе ведь тоже нужно помочь, — Чонгук хмурится, когда видит, как Чимин качает головой из стороны в сторону. — Ты… немного опоздал с этим, Гуки, — смущенно признается Пак, и Гук замечает небольшое пятнышко на шортах старшего. Брюнет довольно улыбается и прижимает Чимина к себе, целуя его в макушку несколько раз и прикрывая глаза в приятной истоме. Чимину же очень нравится прижиматься к обнаженной груди младшего. Чимин целует его в ключицы, поглаживая по плечам и ловя такие же пропитанные нежностью поцелуи в макушку, а после смотрит в панорамное окно. На улице ночь, красивая луна стоит высоко в небе и будто наблюдает за двумя парнями. Неожиданно за стеклом пролетает что-то белое, затем еще раз и еще. Чимин завороженно смотрит, как белые хлопья опускаются вниз, мягко приземляясь на серый асфальт, а потом счастливо смотрит на Чона. Тот тоже заметил снег, расслабленно наблюдая за белоснежными хлопьями. — Он же первый в этом году? — Первый, хён, — довольно улыбается Чон, прижимая Пака к себе, укутывая свое чудо в одеяло. Простуды как и не бывало, — ну, теперь можно с уверенностью сказать, что мы связаны судьбой. — А до этого ты сомневался? — Пак светит своими глазками-полумесяцами, прикрывая ладошкой рот, когда заливается звонким смехом, — То есть ты веришь только в приметы? — Нет, малыш, — Чонгук нежно целует Чимина в губы, улыбаясь ему после, — я верю в нас, а остальное неважно.