В туманной сути бытия

      Трое суток я скиталась между старинных стен замка, ища себе оправдания, аргументы в пользу этого ребёнка, но с каждым днём всё больше и больше осознавала то, что я ненавижу плод этой запретной любви. Я не желала носить в себе существо, что будет рождено от Люциана. Как бы я не старалась доказать себе, что это не самый худший вариант, и сейчас я делаю для вожака стаи ликанов больше, чем когда-то делала для главы клана Вольтури... Всё было напрасно.       Днём я выходила на балкон, что нависал над двором, где тренировались вервольфы, а между ними нередко показывался и альфа, но, увидев его, я тут же уходила, чтобы не вызывать его внимания к своей скромной персоне.       Разумом я прекрасно осознавала, что мне не удастся избавиться от ребенка, даже, если бы я очень этого захотела, поскольку он слишком живуч, а тем временем между мной и Люцианом зрел серьезный разговор, которого я боялась больше, чем появления на свет этого уникального бессмертного гибрида.       В тот глубокий вечер я вышла в коридор, чтобы, преодолев его, оказаться в библиотеке, книги которой могли бы отвлечь меня от мрачных дум. Он бесшумно подкрался ко мне, с силой прижал к стене спиной, обведя горячим дыханием мою шею.       – Ты избегаешь меня? – требовательно прозвучал его вопрос, не оставляя мне шансов на побег.       – Нет, – солгала я, стараясь держать себя в руках.       – Тогда почему так долго не появлялась в нижних этажах, да и во дворе? – он хотел знать правду.       – Мне надоело. Хочу побыть одной.       – Лжешь, – сладко прошептал он.       – Если хочешь так думать, то не смею тебе перечить.       – Ты стала слишком... деликатна...       – Не хочу вызывать негативные эмоции, – мягко продолжала я.       Он замер, когда его губы коснулись моей ключицы.       – Что это? – испуганно произнес он.       – О чем ты? – удивилась я.       – Я слышу внутри тебя сердце.       – Ну, конечно, я ведь ещё жива, – попыталась я сгладить этот момент.       – Нет. Второе. Оно так бешено стучит...       Я опустила взгляд, пряча глаза.       – Ты... – начал было он. – Беременна?!       – Представь себе, – стремительно обретя уверенность, подхватила я. – Такое иногда бывает, когда два половозрелых, способных к воспроизведению себе подобных существа не покидают общей постели, при этом мужская особь регулярно оплодотворяет женскую, не используя средств защиты.       – Судя по твоему тону, ты не рада, – догадался он.       – К сожалению, – заключила я.       – Почему?       – Потому что ношу в себе монстра.       – А дети Аро Вольтури не были монстрами? Хочешь сказать, что Агнесса и Адам полноценные человечные создания?       – Кстати, об Агнессе. Ты собирался позвать её сюда вместе с Леоном, – опомнилась я, пытаясь уйти от разговора о ребёнке.       – В этом больше нет необходимости. Майкл совершенен. Этот гибрид выведет стаю на новый уровень эволюции.       – Я рада, что у тебя всё получилось, – немного фальшиво прозвучало моё замечание.       – Не смей с ним ничего делать, – указав на мой живот, пригрозил Люциан. – Если он умрёт, я найду способ, как причинить тебе боль.       – Ты с ума сошел? Во-первых, мне не удастся его убить ни при каких обстоятельствах. Во-вторых, неужели твоя любовь ко мне способна переродиться в ненависть?       – Способна, если ты лишишь меня этого ребёнка.       Я молча смотрела на него сквозь мрачную темноту. Он же, сверкнув голодом неоново-голубых глаз, скрылся в сумраке коридора.       – Твою мать! – прошипела я в полном одиночестве, возвращаясь в свою комнату, ложась на кровать, чтобы немного отдохнуть от этого эмоционального перенапряжения.       Отныне возле моей спальни дежурили двое ликанов, не зависимо от их положения в стае. Они же следили за регулярным проветриванием помещения. Хелма составляла мой рацион питания, стиснув зубы, заставляя себя подчиняться приказам вожака. Она поставляла еду, а другие самки готовили пищу.       Я слонялась из угла в угол, спала и бесцельно сидела у открытого окна, глядя на улицу с южной стороны, на которой не было ничего, кроме пропасти, уходящей глубоко под землю. Всё теперь вертелось вокруг меня, той, что носила в себе наследника первого ликана второго поколения, пока он сам вместе с ученым-генетиком пытался усовершенствовать ген Майкла Корвина и вживить его в члена своей стаи, чтобы продолжить создание гибридов, поскольку его подопечный категорически отказывался кусать кого-либо.       Дни шли без особого определения своей цели. Я стремилась скоротать время чем угодно, лишь бы не думать о том, что внутри меня развивается зверь, которого я уже ненавижу.       Сегодня, спустя пять месяцев моих в основном моральных мучений, настал тот день, которого я ждала с ужасом и коварным опасением, день появления на свет этого исчадия тьмы, порождения похоти и лунного света, адского пламени, разгоряченных страстей и буйной запретной любви оборотня.       – Зовите врача! – приказала я, держась за большой живот, выглянув в коридор, где находилась моя стража.       Я не чувствовала ничего: ни боли, ни радости, ни гнева... Просто мне хотелось поскорее изгнать из себя это существо. Конечно, чего я ещё могла ждать, каждую ночь проводя с Люцианом?       Упав на постель, потеряв последние силы к самообладанию, я впала в бред. Жар охватил всё моё тело. Я осознала, что ни с Агнессой, ни с Адамом мне не приходилось переживать подробных страданий. Вероятно из-за того, что они были желанными детьми.       В какой-то момент я вдруг вспомнила крохотную избушку в старом поселении посреди долины, ночь, факелы и призрачный огонь. Сейчас глаза мои были закрыты, пот проступил на лбу. Я была без сознания, а в голове всплывали картинки из недавнего прошлого: древняя ведьма, её рассказ о моём будущем, а потом напиток, который лишил меня памяти, но голоса, доносившиеся из реальности, пытавшиеся меня вернуть назад, не давали до конца осознать слова колдуньи, однако я смогла вспомнить все её пророчества.       Затем изображения менялись. Теперь я оказалась мысленно в Вольтерре. Белые простыни, светлая комната, ласковый рассвет, что падал на моё обнаженное, прикрытое лишь лёгкой тканью, тело. Рядом был Аро. Он коснулся губами моего плеча, я прошептала его имя...       И вот я уже в древнем Риме, в котором начался мой жизненный путь, сижу в огромном амфитеатре, построенном пару лет назад Титом Флавием Веспасианом, который он назвал Колизеем. Здесь сегодня убьют нескольких гладиаторов. Толпа орёт в исступлении, ожидая хлеба и зрелищ, но легионеры медлят открывать решетки, за которыми томятся бойцы. В клетках, что спрятаны под ареной, рычат большие кошки, а дети, сидящие позади меня плачут. Их голоса смешиваются с голосом новорожденного, что доносится до моего сознания из реальности.       Очнулась я от этого бреда через час, когда всё уже было закончено.       Хелма сидела на краю моей постели, держа в руках крохотный свёрток, обмотанный белой тканью.       Я устало посмотрела в их сторону.       – Где Люциан? – прошептала я высохшими губами.       Тут же ко мне подошла пожилая женщина, что прислуживала раньше, положила мне на лоб холодное мокрое полотенце. Это убавило мой жар, но лучше стало лишь немного. Потом она поднесла деревянный ковш с водой, позволив мне сделать только один глоток.       Моё дыхание было тяжёлым, отрывистым, поверхностным. Казалось, что я вот-вот умру, а ведь это было бы для меня самым лучшим выходом из моего нынешнего положения. Но этого не случилось.       Хелма подсела ближе и улыбнулась мне, что было для меня дико, ведь я никогда не видела её со столь мягким выражением лица. Она вся светилась от счастья.       – Ну, – тихо произнесла я, поскольку на более мощное звукоизвлечение у меня не было сил.       – Это девочка, – пролепетала соловьём девушка из стаи ликанов.       Я тяжело вздохнула. Казалось, будто этот вариант был куда более выгодным для меня, ведь, в случае рождения мальчика, он стал бы оборотнем, а особи женского пола являются только носителями гена, но в тот же момент я поняла, что теперь эта крошка должна будет занять место своего отца, в случае его гибели. Она обязана будет вести свору бешеных псов на охоту, войну и ещё чёрт знает куда... Королева вервольфов... Звучало красиво, но, если вдуматься в смысл, становилось жутко не по себе.       Я уже представила её взрослую, одетую в обтягивающие джинсы чёрного цвета, алую рубашку со слегка распахнутым воротом, в высоких сапогах, в которых она сможет прятать холодное оружие, сидящую на спине Рейза в образе зверя, а вокруг неё сотни ликанов, что жаждут крови смертных. Мне стало мерзко. Я не желала подобной участи для своего ребенка, даже, если я ненавидела его всем своим сердцем, поскольку он был плодом моей слабости к вожаку вервольфов и буйной страсти Люциана.       Он осторожно прокрался в спальню, в которой находились мы, взял у своей соратницы наследницу, бережно придерживая её крохотное тельце в своих сильных руках, и улыбнулся ей.       – Она прекрасна, – почти неслышно сообщил он.       – Не знаю, – ответила я. – Не видела.       – Так посмотри, – настоял он, сев рядом со мной.       – Мне не интересно, – фыркнула я, но взгляд всё-таки упал на ребенка.       Её глаза мгновенно вспыхнули ярко-синим светом и тут же погасли. Внутри меня зародилось тепло к этому существу, которого секунду назад я была способна бросить в пропасть за окном. Я впервые улыбнулась за последние пять месяцев, не отрывая от неё взора.       – Что это было? – удивилась я тем переменам, что произошли во мне по отношению к ней.       – Это её дар, – пояснил Люциан, ласково взглянув на меня.       Я ощутила то, что мне было неведомо до сих пор – счастье и полное моральное удовлетворение, которые я уже не рассчитывала когда-либо почувствовать снова, спустя столько лет после их предыдущего проявления.       Он переложил девочку на мои руки, а я завороженно смотрела на неё. Это было маленькое сокровище, плод любви Люциана и моей ненависти, впитавшее в себя лишь то, что делало её самой красивой и самой искренней.       – Какое имя ты предпочитаешь для нашей дочери? – поинтересовался он у меня.       Я несколько секунд молчала, а потом с уверенностью ответила на его вопрос.       – Элина.       – Элина? – несколько удивился он. – Что ж, да будет так.       Теперь всё в резиденции Виктора было перевёрнуто с ног на голову: спальня отделана в светлых тонах, а ликаны ездили в детские магазины за необходимыми вещами – памперсами, бутылочками, сосками и прочей ерундой, которой пользуются смертные. На мои возражения Люциан лишь говорил, что хочет для своей дочери нормальную жизнь. Я же усмехалась, напоминая, что мы живём в средневековом замке среди сотни вервольфов.       Она росла очень быстро, впрочем, как и все сверхъестественные дети, однако, медленнее, чем ребенок вампира, поэтому к маю, через полгода после своего появления на свет, она выглядела как пятилетняя. Её вьющиеся белые волосы напоминали ангельские. Глаза светло-голубого цвета вспыхивали при знакомстве с новым существом, тут же располагая к себе собеседника. Это было поистине чудо.       Мы гуляли вместе в фруктовом саду, деревья в котором были усыпаны бледно-розовыми цветками. Её смех, казалось, снова возвращал меня к моей вечной жизни, даря мне радость обретения этого сокровища. Люциан же души не чаял в своей дочери, стараясь отдать ей всю ту любовь, которую отвергала я все эти годы.       Элина жила в заботе и тепле. Её лучшим другом стал Майкл Корвин, который был слабо склонен к агрессии, а значит не имел способности причинить вред малышке.       Казалось, будто снова наступили счастливые и спокойные времена, ведь гибрид, которого так жаждал вожак, был создан, дельцы смерти не знали о его существовании, а я забыла даже думать об Аро и возвращении в Вольтерру.       В то утро я отправилась на конную прогулку по окрестностям замка за пределами крепостной стены вместе с подарком Люциана – Ноксом. Природа пахла весной и легкой дымкой от раннего рассвета.       Я направлялась в сторону деревни ликанов, чтобы убедиться в благополучии населения. Из оружия у меня с собой был только кинжал из серебра, спрятанный в сапоге, на случай встречи с дикими оборотнями.       Продвигаясь в глубь леса, я заметила тень, мелькнувшую меж деревьев. Пришлось остановиться и осмотреть местность. Взгляд никого не заметил, но я чувствовала присутствие посторонних.       – Кто здесь?! – крикнула я.       В ответ звенела лишь тишина и слышалось дыхание коня. Я повторила вопрос. Снова никто не ответил, но через мгновение я была сбита на землю одним прыжком какого-то существа.       Я успела лишь выхватить нож и вонзить в его сердце, но это не помогло, а лишь ослабило нападавшего. Я села на него сверху, прижав лопатками к земле так, чтобы мне удалось его рассмотреть: черный плащ, ярко-голубые глаза, бледная кожа.       – Ты вампир? – догадалась я.       – Да! – прохрипел он, резко приняв вертикальное положение, всё ещё находясь в моей хватке, пока я держалась за него, обвив торс ногами, с силой прижал меня к стволу дерева, чтобы заставить меня ослабить сопротивление.       Я сильно ударилась спиной, но боль была терпимой, однако, через мгновение кто-то третий повалил его на траву. Моё сознание было несколько туманным, поэтому мне удалось лишь различить несколько мрачных фигур, что разорвали тело на части.       – Госпожа, Вы в порядке? – уточнил один из спасителей, приблизившись ко мне.       Разум начинал просветляться, и я опешила, узнав в человеке, что защитил меня, Деметрия.       – О, нет! – произнесла я, осознавая всю серьезность сложившейся ситуации.       – Вам помочь? – мягко продолжил он.       – Нет, благодарю, – отказалась я.       Мне пришлось немного постоять молча, чтобы привести свои мысли в порядок, но это была мера, которая не повела за собой стратегических успехов.       – Как вы здесь оказались? – обратилась я к нему и тем, кто находился за его спиной – Алеку и Джейн.       – В Вольтерру поступили сведения, – начала подручная Аро Вольтури, – что в Будапеште кто-то активно обращает новорожденных нашего вида.       – То есть, Вы прибыли сюда по приказу старейшин?       – Да, госпожа.       – А то, что я жива, вас не смущает? – удивилась я.       – Мы были в курсе. Аро предупредил нас.       – И ещё, – подхватил её брат, – он просил передать Вам это послание.       Он протянул мне конверт. Я раскрыла его, читая слова, написанные ровным, красивым готическим почерком, в котором я тут же признала руку своего мужа.       "Дорогая Иоанна,       я знаю, что ты приняла решение, которое должно привести к последствиям, возможно, желаемым для тебя, но я не имею права позволить тебе совершать ошибки, о которых ты будешь жалеть в ближайшем будущем.       Люциан забрал тебя в своё логово, но я уверен, что ты нуждаешься в более светском обществе, нежели в том, что окружает тебя теперь.       Ты, вероятно, уже догадалась, что я был в курсе всех событий, которые должны будут случиться в ближайшие несколько лет, когда начинал охоту на вожака ликанов. Да, Элис Каллен просветила меня, и я не раскаиваюсь в этом. Я был в курсе того, что ты станешь его любовницей, матерью моих детей и, самое главное, в один прекрасный день уйдешь с ним. Я знаю, это звучит ужасно, но, как бы я не хотел демонстрировать тебе свою холодность, я вынужден признать: я не могу больше без тебя. Все мои мысли сводятся к одной точке, вокруг которой вращается моя вселенная, и эта точка – ты.       Я устал лгать самому себе, что я остыл к тебе. И сейчас хочу, чтобы ты знала самое главное: даже, если ты совершила сотню ошибок, пока была с ним, я готов снова принять тебя в стенах нашей резиденции в Вольтерре, как раньше быть твоим мужем и любить только тебя. Мне надоело бесцельно скитаться между каменных стен, зная, что меня никто не ждёт в теплой постели, которую мне одному не удастся согреть, ведь я... вампир.       Прошу принять мою исповедь. Вряд ли кто-то другой мог прочитать подобные слова от меня за всю историю человечества. Изливая свою душу тебе в этом письме, молю лишь об одном: сжалься над несчастным узником власти и окажи сострадание к моему и без того истерзанному сердцу.       Навеки твой, Аро Вольтури".       Я опустила лист бумаги и посмотрела на своих спутников.       – Что прикажете передать? – поинтересовался Деметрий.       – Скажите ему, что, несмотря на его обман, я готова его простить, но о моем возвращении пока не может быть и речи.       Я замолчала и немного подумала о смысле этого письма.       – Организуйте нашу с ним личную встречу, – попросила я.       – Мы свяжемся с ним в ближайшие дни и сообщим Вам, – холодно заключила Джейн.       Я снова села в седло, закрепленное на Ноксе и отправилась в замок.       В тронном зале собралась свора ликанов. Люциан расхаживал между ними, пока Элина сидела в величественном кресле на возвышении, играя в фарфоровую куклу.       Прямо передо мной к вожаку подошел один из его соратников, что-то тихо сказал. Мне не удалось различить слов, но по выражению его лица, я поняла, что ему сообщили о моем столкновении с одним из наследников Виктора, а после и с подданными Вольтури.       – Хелма! – воскликнул альфа.       Девушка появилась среди вервольфов, покорно склонив голову.       – Уведи Элину, – строго приказал он.       Она немедленно приступила к выполнению его поручения.       Он смотрел на меня, как на предателя, и я чувствовала, что внутри него закипает ненависть, презрение, злоба и гнев.       Люциан отпустил всех, кто присутствовал здесь, по-прежнему угрожающе глядя на меня. Я со страхом ждала того момента, когда мы останемся с ним один на один. Дверь за моей спиной хлопнула, и я осознала, что этот миг настал.       – Где ты была? – не позволяя мне уйти от ответа, спросил он.       – Ездила с Ноксом по лесу, осматривала территории, – честно ответила я.       – И ни с кем не сталкивалась? – он дал понять, что ему известно абсолютно всё.       – Посылаешь своих псов шпионить за мной? – дерзко усмехнулась я.       Он подошел ближе, замахнулся рукой и одарил меня звонкой пощечиной. Я приложила ладонь к своей коже, что ощутила жаркую боль.       – Отвечай! – приказал он.       – На меня напал делец смерти, я защищалась, но силы были не равны, а потом мне на помощь пришел некто, кем оказался Деметрий. С ним вместе были Джейн и Алек. Всё?! Ты удовлетворен?! – вспыхнула я огненным гневом.       – О чем вы говорили?! – прошипел он, ухватив меня за горло.       – Отпусти меня! – захрипела я, пытаясь схватить ртом воздух.       Он выполнил мою просьбу и сделал шаг назад, начав расхаживать передо мной, заложив руки за спину.       – Твой… – он с трудом пытался подобрать слова, – муж… Сказал своим кровососам, что ты мертва. Они теперь доложат ему, что видели тебя живой и невредимой! Что ты прикажешь теперь делать?!       – Люциан, ты же знаешь, что моей вины в этом нет, – постаралась я смягчить его, приблизившись, касаясь рукой его плеча, укутанного плащом.       – Знаю, но на него нахлынут воспоминания о тебе, и он захочет тебя вернуть!       Я провела пальцами по его щеке, уколовшись его щетиной.       – Но на меня не нахлынут, и я не захочу возвращаться, – успокоила его я и в подтверждение своих слов коснулась губами его уст, дабы не оставить ему надежды на сомнение в моих намерениях.       Отстранившись, я заглянула в его глаза. Они излучали понимание и благодарность, но в одно мгновение стали злыми и голодными.       – Я хочу тебе верить, – признался он, но внутри закипала ненависть, – только мне сказали, что ты попросила о встрече с Аро, прочитав его письмо. Вампиры не просто так появились в здешних краях, я прав?       Я сделала шаг назад.       – Что скажешь теперь? – бескомпромиссно прозвучал его вопрос. – Зачем ты хочешь его увидеть?       Я опустила взгляд, начиная терять самообладание.       – Я жду ответ! – напомнил он.       – Ты пять месяцев держал меня взаперти, чтобы я не удумала убить нашего ребенка. Я бы очень хотела избавиться от него, но мой неуязвимый организм не позволил бы мне это сделать, ты забыл об этом, когда пригрозил мне расправой за гибель Элины во чреве. Я не желала её появления на свет до тех пор, пока это не произошло. Потом, лишь единожды заглянув в её глаза, я поняла, что она – самое лучшее, что случилось в моей жизни. Я отдаю себе отчет в том, что это был своего рода гипноз с её стороны, но я рада тому, что так получилось. Она была зачата в ночь полной луны и рождена с её чарами, впитав в себя её магию, что оставила свою печать в волосах нашей дочери.       – Ты солгала мне! – заключил он. – Сказав, что не захочешь возвращаться к нему и, что на тебя не нахлынут воспоминания, что ты имела ввиду? Ты до сих пор его любишь?       – Ради тебя я совершила достаточно, чтобы ты не сомневался в моих чувствах! – вспомнила я о своих жертвах во имя создания неповторимого гибрида для Люциана.       – Неужели ты так искусно лгала мне всё это время?! – он недоверчиво окинул меня презрительным взглядом.       – Нет! – запротестовала я. – Я не лгала тебе! Всё, что я делала, было по-настоящему! Я тебя любила, ровно, как и сейчас! Я была с тобой предельно честна и откровенна, не ведя двойную игру! Просто сегодня, когда я встретила подданных Вольтури, я…       – Ты захотела быть с ним?!       – Нет! Я прочитала письмо.       – Что в нем было?       – Аро писал, как сильно любит меня и тоскует. Ему тяжело, я видела это в каждой букве, в каждом завитке каллиграфического почерка. Поверь мне, я испытала лишь жалость к нему, не более!       – Вас с ним связывает гораздо большее, чем тебя со мной!       – У нас с ним двое детей, прошу, не забывай об этом… – взмолилась я.       – Это не проблема! – воскликнул он, сделав шаг вперед.       Он схватил меня за волосы и потащил вверх по лестнице, уводя прочь из тронного зала. Толкнув дверь, что вела в мою комнату, он бросил меня на постель, плотно задернул шторы, чтобы не видеть на моём лице отвращения ко всему тому, что он собирался совершить со мной. Его действия были резкими, уверенными, жестокими.       Несколько ударов по лицу, ссадины на моих плечах заверили меня в искренности и серьезности его намерений. Он сорвал с меня одежду, нарушив целостность её швов, сбросил с себя то, что сковывало его движения, затем одной рукой сжал моё горло, а второй – зафиксировал мои запястья у меня над головой, вдавив их в подушку, чтобы у меня не было возможности сопротивляться. Поначалу, я старалась всеми своими немощными силами прекратить его безумие, просила, плакала, умоляла, взывала к голосу его совести, пытаясь открыть его сознание на то, что он творил в этой комнате, но все мои попытки увенчались провалом. У него была цель, подстегиваемая инстинктами дикого, свирепого волка, и он шел к ней уверенно, несмотря ни на что, даже на мои стоны, вызванные его грубыми, жестокими толчками где-то между моих тазовых костей.       Эту боль я могла стерпеть, но обида, что разрывала мою грудь, заставляла слезы литься по моим щекам. Люциан же смотрел на меня глазами, свободными от сочувствия и жалости. Он ненавидел меня, поэтому не стал стыдиться своих грязных животных желаний, а просто бездушно и жестоко насиловал и без того слабую плоть той, которую бесконечно любил пару часов назад, той, что подарила ему самое большое счастье за всю его восьми вековую жизнь. Теперь всё это было неважно. В голове пульсировала лишь одна мысль: «Скорее бы всё это закончилось!».       Я пыталась поймать его взгляд, не имея возможности сказать ему, попросить прекратить эту пытку, но он не смотрел на меня. Это был зверь, которого уже невозможно остановить, ведь он перешел к той стадии войны, когда все средства кажутся идеальными для достижения заветной цели – мести. Кровавой, жестокой, подлой, безжалостной мести.       Огненное пламя разлилось внутри меня. Глупец! Он, видимо, не догадывался, что женщина не может забеременеть в любой момент, а только в определенные дни, но, я решила так, раз уж это его так подстегивает, так забавляет, то пусть радуется своей ничтожной победе, которая не приведет к окончательному выигрышу в этой эпопеи. Я позволила ему думать, что сегодня он что-то сумел доказать, но это было не так на самом деле.       Он поднялся с постели, взял тканевые лохмотья, что час назад были моей одеждой, распахнул окно и выбросил их в пропасть, которая чернела внизу.       – Теперь ты никуда не денешься! – прохрипел он, возвращая себе приличный вид.       – Ты пожалеешь об этом! – бросила я ему, укрываясь алой простыней, на которой, к счастью, не было видно моей крови, вытекшей из порванных ран на моих внутренностях и коже, что зажили в считанные мгновения.       Он ушел, зло усмехнувшись напоследок. Я запомнила его выражение лица – победитель, которые проиграл сегодня битву со своим инстинктом.       Я хотела найти ему оправдание, простить, но каждый аргумент в его пользу покрывал контраргумент, который не давал мне возможности спасти авторитет Люциана и уважение к нему в моих глазах. Это было мерзко, подло, жестоко… Со мной всякое случалось за последние две тысячи лет, но такого не позволял себе никто, и ни один из близких и любимых мною людей не предавал меня так больно, что сейчас я просто закрыла глаза ладонями и заплакала, обернувшись красной тканью, чтобы прикрыть свою наготу, ведь она была противна мне самой.       Я пролежала так до ночи, а потом, спустила ноги на пол и приступила к созданию плана по своему спасению. Одно я знала точно – я могла оставить Элину с её отцом, поскольку он её действительно любил, а значит, не мог причинить вреда.       Я нуждалась в побеге и решилась на него сегодня же.