"Милый, не надо..."

       — Дженна, дорогая, принеси бокалы. — приобняв суетившуюся возле стола девушку, сказал Клаус и улыбнулся в ответ на обворожительную улыбку прекрасного существа его жизни. — Так ты уверен, что еще никогда не видел его? — в этот раз обращаясь к сидевшему на удобном стуле с изогнутой спинкой Логану, спросил Клаус, поглядывая на настенные часы.        — Говорю же! — вспыльчиво прикрикнул мужчина, лихорадочно поправляя русые волосы, аккуратно лежащие в укладке. — Если бы он не стал угрожать Энди, я бы даже не посмотрел бы на него!        — Смотреть было вовсе не обязательно. Достаточно было бы просто его узнать… — вмешался в разговор подготавливающегося к ужину брата и Фелла, подал голос Элайджа, едва сумев выпутаться из крепких и почти нерасцепляемых объятий Кэролайн, которая забавно захихикала, когда мужчина нежно и как-то по-детски поцеловал ее в щечку.        — Можно было бы обойтись и без твоих ворчливых замечаний. — неодобрительно оглядев чересчур нежно обнимающего блондинку Майклсона, фыркнул Логан и встретился с печалью и не ушедшим испугом во всё еще красных от недавних слез глазах Энди.        На кухне в этот миг зависло тихое и совершенно спокойное, уютное молчание, охватив каждого человека. Дженна наконец-то закончила раскладывать столовые приборы на столе, Клаус сел возле нее на стул, Кэролайн и Элайджа продолжали оставаться в собственном защитном объятии их нежности и любви, которая нещадно ослабляла и смягчала мужчину. Логан же, под давлением чувств своих друзей, насмотревшись на брачную поддержку Клауса и Дженны и необъяснимо адекватную, взаимопонимающую страсть Элайджи и Форбс, чуть ближе пододвинулся к своей девушке, приобняв ее плечи. И этот миг, тихий и до невыносимости переполненный нежностью, был не редким случаем для каждого из них, кто вопреки несчастьям и проблемам нашел свою постоянную поддержку, истинную любовь и неподдельно счастливую улыбку напротив. Все они сидели на кухне, и, казалось, что ничего вокруг не кружилось возле них и их семейно-дружеского умиротворения, пропитывающего светлую просторную кухню.        — Я открою. — подпрыгнув на ноги, отозвался Клаус и направился к двери, издающую настойчивый стук. — Иду-иду.        Пройдя по темному коридору, рыжий Майклсон миновал застеленный цветным ковром путь до входной двери, с гостеприимной озабоченностью спеша открыть дверь. Отворив ее, мужчина сразу же встретился с хмурым и весьма гневным где-то внутри прозрачно-голубых зрачков взглядом Деймона. Он, не изменяя постоянству, стоял на пороге в темно-синих джинсах, черной рубашке и кожаной куртке, и вся эта темнота его изысканного, элегантного стиля неописуемо красиво подчеркивала его идеальные контуры лица и хаотичность небрежно взлохмаченных иссиня-черных волос. Елена же, которая стояла возле брюнета плечом к плечу, и будто даже не дышала, боясь выпустить хоть каплю своего душевного отчаяния, была полной противоположенностью его злостного мрака в своем бледно-фиолетовом чуть выше колен платье на бретельках.        — Привет, Клаус. — едва различимо в напряженной тишине произнес Деймон и обернулся к неуверенному взгляду карих глаз Елены, соблазнительно и ехидно улыбнувшись, ощущая как нервно и тяжело вздымается ее грудь от тяжелых вздохов и бешенных ритмов ее трепещущего страхом и безысходностью сердца.        Они вдвоем зашли в дом, следуя на кухню за широкой и осанчатой спиной Майклсона, но Елена, чувствующая как бы случайное приближение руки брюнета к своей ладони, выдаваемое обдающим ее кожу теплом крепкого тела парня, прибавила шагу и, опередив мужчин, поспешно скрылась в кухне. Это столь странное и уже не новое поведение шатенки не укрылось от пристального внимания Клауса, резко остановившегося в темном коридоре и устремившего требовательный и недопонимающий взгляд на очередной раз устало усмехнувшегося Сальваторе.        — Какого черта, Деймон, вы до сих пор не помирились? — вскипев от постоянной неловкости и молчаливой пропасти между двумя поистине сумасшедшими людьми, почти шепотом прошипел Клаус, не мигая, в упор смотря на брюнета. Деймон лишь спокойно пожал плечами и беглым, вероятно, пытающимся укрыться от укоризненных зеленых и будто светящихся во тьме коридора зрачков Клауса, осмотрел высокие потолки и массивную, крутую деревянную лестницу, по которой быстренько спускались три пары худеньких загорелых ног, спасших парня от обязанности отчетаться перед другом.        — Деймон!!! — радостно взвизгнув, закричала девушка с собранными в хвост светлыми волосами и ненормально расширенными от счастья глазами, и со всех ног кинулась навстречу к парню в черном. Она довольно-таки быстро преодолела несколько метров между ними и с нескрываемым обожанием повисла на его шеи, заключая в удущающе крепкое объятие. — Как же я скучала по всем вам! Греция просто невероятная! — всё ещё на положительных эмоциях громко провизжала Ребекка, с чьих губ не убегала широкая и неподдельно искренняя улыбка, излучающая душевное тепло.        — Привет, Дей. — игриво сказал мягкий с каждой секундой ближе подходящий голос, демонстрируя парням двух необычайно похожих девушек. Мэри-Луиза так же издевательски махнула ему рукой, не скрывая неоднозначную ухмылку, а ее сестра, Вайлери, молчаливо и скромно кивнула Деймону головой из вежливости.        — А она-то что тут делает? — словно уже не ожидая худшего от сегодняшнего напрочь перечеркнутого вечера, устало спросил Деймон, стараясь не наткнуться на коварный блеск темно-синих глаз Мэри-Луизы. Клаус же, определенно боясь, что подобный настрой брюнета может плачевно закончиться для него самого, созвавшего всех на ужин, расстерянно улыбнулся и подыскал оправдание такой нелепой встречи.        — Ну… Я не мог не пригласить их. — на одном дыхании выпалил встревоженный Клаус, получив на свои слова не скрытый смешок и Деймона, и девушек. — Сестренка со своей подругой Вайлери только сегодня приехали из Греции, а Мэрилу…        — А Мэрилу сестра Вайлери, поэтому просто обязана быть здесь, педофил… — засмеявшись где-то на середине своей реплики, блондинка осторожно провела ладонью по плечу Деймона, который нервозно ухмыльнулся.        — Сказала лесбиянка… — бестактно съязвил Деймон, в чьих глазах вновь предательски проступил отчаянный взгляд каких-то усталых и измученных внутренних чувств. Не заводя разговор еще дальше в неудобство для каждого, все вместе они двинулись на кухню, а брюнет и Мэри-Луиза шли позади, немного отставая от остальных.        — Так ты тут с Еленой? Или как? — загадочно поинтересовалась девушка, смотря исключительно на лицо парня. Она еще раз пригладила прямые и ухоженные светлые пряди волос и поправила насыщенного синего цвета платье, как бы невзначай коснувшись ладонью своей груди и плавно спустив руку на бедра, очертив прекрасный контур своей талии.        — Не надейся. Сегодня я не трахну тебя, Мэрилу. — безэмоционально ответил Деймон, уже наравне с Клаусом и Вайлери заходя на заполненную людьми кухню.        — Именно поэтому мы до сих пор терпеть не можем суши… — засмеявшись, закончила рассказывать довольно-таки смешные и все же романтичные истории из их общей жизни с Логаном Энди и очередной раз обменялась любящим взглядом с ним. Остальные же, слышавшие все эти россказни больше сотни раз, изредка вежливо кивали и, заслышав смешки Стар, фальшиво улыбались. И в этом наигранном, но по-прежнему уютном застолье, пожалуй, был всего один честный человек, не убирающий с лица плотную маску равнодушия и безразличия — Деймон. Он сделал еще один глоток красного терпковатого вина и, аккуратно поставив бокал на стол, перевел прищуренный, глубокий взгляд на сидящую напротив Елену, что с ярко выраженной печалью в карих, опущенных в тарелку глаз не произнесла за вечер и слова. Гилберт, словно приняв новую забастовку, молчала именно с того самого момента, как со жгучими слезами ринулась к себе в комнату, узнав о предстоящем ужине. Кое-как успокаивая себя успокоительными таблетками, которые основательно пополнили ее аптечку, она смогла нацепить на себя это простенькое бледно-фиолетовое платье и накрутить крупные шоколадного оттенка локоны. И после всего уничтожающего ее адекватные чувства приступа истерики Елене приходилось терпеливо выдерживать на себе такую ужасную пытку, как полностью сконцентрированный лишь на ней и хищный, поглощающий, уносящий к самому опустощенному дну здравого сознания льдистый взгляд Деймона напротив.        — Деймон, ты рассказал Елене про предстоящую встречу с Энзо? Она его случайно нигде не видела? — осмелившись перевести диалоги подальше от сентиментальных нежностей жизни Логана Фэлла, резко спросил Элайджа, и все взгляды синхронно приковались к брюнету, который не спешил с ответом и продолжал изучающе внимательно и обездвижено таращится на Гилберт, сгорающую от смущения, вызванного чужими непониманиями и неловкостью. Деймон улыбнулся уголком рта, издав что-то напоминающее глухую усмешку, и это стало крайней точкой терпения всех его молчаливых пыток Елены, которая так же молчаливо вышла изо стола и, оставляя всех в легком шоке, ушла куда-то прочь из кухни.        — Я что-то не то сказал? — испуганно спросил Элайджа, когда Деймон, недовольно ухмыльнувшись, тоже поднялся из-за стола и направился вслед за девушкой ленивой и чересчур уверенной походкой, совершенно так же, как и Гилберт оставляя всех в напряженном недоумении.        Брюнет, чувствуя упреки и тихий шепот оставшихся за столом друзей, пытался расстаться с собственными безумными мыслями, взвывающие его чувства только к необузданному раздражению и какому-то непривычному внутреннему страху. Он изо всех сил старался избавиться от температуры его горячих нервов, кипятивших кровь, но уже не мог вернуть себе утраченную холодность, которую вытеснило нервозное биение прыгающего сердца. Деймон был встревожен. Он был встревожен так же, как и все эти долгие четыре месяца, отнявшие его Елену по его же глупой вине. Скрытой, дурацкой и известной только ему с шатенкой и близким друзьям причине.        — Елена… — тихим хрипловатым голосом позвал парень, но девушка, которую он почти догнал, упрямо направлялась к выходу из дома, игнорируя широкие и шумные шаги Деймона позади. — Елена…        — Оставь меня! — резко остановившись на пути по коридору и развренувшись в сторону вплотную подошедшему к ней Сальваторе, шепотом, но чересчур эмоционально рявкнула девушка, на чьем лице вновь читалась отчаянная грусть, что в последнее время настойчиво заменяла слезы. — Мне не надо было приходить сюда. Не надо было… Пожалуйста, отстань…        — Елена, послушай… — еще тише, нежным тоном, какой уже стерся из здоровой памяти девушки, мягко проговорил Деймон, осмелевшись дотронуться до ее плеч, однако Елена быстро отпрянула от него, не позволяя парню даже на миг коснуться ее кожи теплыми сильными руками. — Пойдем со мной. — четко произнес Деймон и медленно, словно выжидающе, поплелся вверх по массивной крутой лестинце, прекрасно осознавая, что Елена, хоть и нехотя, но плетется за ним, переменно издавая едва заметные тяжелые вздохи ее учащенного от страха дыхания. Да, это был страх. Да, она дико боялась. Боялась не того, что пошла вслед за ним наверх. Боялась не того, что он постоянно злился на нее. Боялась не всего того, чего она могла и должна была боятья, потому что истинный страх вызывал у нее он сам. Его темный высокий силуэт. Его хаотично взъерошенные угольно-черные волосы. Его хищный голубой взгляд. Его саркастичные и произнесенные с абсолютной холодностью фразы. Его поступки и реакции, которые могли быть настолько непредсказуемыми, что и сейчас Елена ощущала предательскую дрожь в коленях.        — Что происходит, Деймон? Куда ты меня привел? — возмущенно и робко поинтересовалась девушка, неуверенно оглядывая темную и небольшую, освещаемую лишь тусклым светом высокого торшера комнату. По выделяющимся приметам — письменный стол, высокий шкаф и кожаное кресло, — Елена догадалась, что комнатка, вероятнее всего, была рабочим кабинетом одного из братьев Майклсонов, поэтому на душе шатенке стало чуть спокойнее и она уменьшила количество недовольства в своих карих глазах.        — Ты мне доверяешь? — прикрыв за собой дверь в комнату, резко спросил Деймон, проходя ближе к стоявшей у письменного стола Гилберт, смотрящей на него с нескрываемым презрением и той же обидой. Девушка решила ответить на поставленный брюнетом вопрос уже привычным для нее молчанием, что еще сильнее разожгло в нем огонь буйных чувств ревности, злости и необъяснимой страсти. Деймон сделал еще пару шагов в сторону шатенки, но Елена начала пятиться назад, пока наконец-то не уперлась поясницей в стоявший позади нее стол, загнавший девушку в тупик. Она умоляющим и испуганным взглядом наградила решительного в эту минуту Деймона, который зажал Гилберт между столом и своим телом, оперевшись о деревянную столешницу руками, перекрывающими девушке выход даже с боковых сторон. — Плевать, Елена. Потому что я тебе верю. И мне также плевать на все твои истерики! Я уже устал, Елена. Устал слушать твое нытье. Устал видеть твои слезы. Устал от твоих запретов. Устал от твоей ненависти ко мне. Устал. Я не понимаю, что происходит и что я еще должен сделать, чтобы всё было как прежде! Я просто не знаю! Да, произошло необратимое тогда, но… Но это не повод ненавидеть меня. Хотя бы не пытай меня всем этим, а решись уйти. Раз и навсегда. Елена, я не изменюсь! Ты знала, куда вляпываешься точно так же, как знала о том, кто я. Я не принц. Не герой. Но да, черт возьми, я люблю тебя! И это в корне меняет мое отношение к тебе. Но не к миру и другим людям. Я не хочу показаться грубым только для тебя, но я — монстр. И ты знала об этом. Ты знала, на что я способен, что могу совершить, но продолжаешь строить из себя наивную дурочку! Перестань!        — Деймон, прошу, пусти меня… — ставшие блестящими и мокрыми глаза в упор смотрели на брюнета и умоляли о спасении, пощаде от такого ужаса в ее жизни. Этот хриплый голос, идеал мужчины. Это действительно сводило ее с ума. И теперь, прокричав всё это в порыве собственных неконтролируемых эмоций, Сальваторе лишь вновь напомнил и освежил прошедшие отрывки в мыслях Елены. Она же, старалась противится теплому и крепкому телу, прижимающему ее к столу, и едва сдерживала накатившиеся рыдания, содрагаясь всем своим хрупким силуэтом.        — Вот только не надо плакать, пожалуйста. — снова переведя свой взбесившийся и самовольно вырвавшийся ранее крик на бархатистый полушепот, сказал Деймон и большим пальцем правой руки осторожно и нерешительно вытер маленькую прозрачную слезинку, появившуюся на ее щеке. И… Ничего не последовало. Вопреки всем ужасным ожиданиям Деймона, после этого касания ничего не последовало. Елена не отвесила ему смачную пощёчину, не отпрянула, отскочив в сторону, не зарыдала ещё сильнее и не закричала на него сорвавшимся от истерики голосом. Произошло ровным счетом ничего, и это в какой-то степени стало для Сальваторе личным прогрессом, защитившим его от сегодняшних увечий в качестве возмездия за его уверенные прикасновения. Елена еще раз едва слышно в тиши темного кабинета хныкнула, с болью унося оборвавшееся сердце брюнета к пяткам, заставляя его, сильного и серьезного парня, вздрогнуть от ее слез. Он заглянул своими серо-голубыми глазами в ее лицо, стараясь убедить ее в безопасности и спокойствии, но теперь-то шатенка отвернулась от него, скрывая свои предательские слезы. Она чувствовала, каким напряженными стали его мышцы под рубашкой, когда он вплотную пододвинулся к ней. Чувствовала, какими нежными и страдающими от внутренней боли на миг стали его глаза, а потом его оторвали от нее. Эта умиротворенная молчаливая близость его тепла резко отодвинулась, когда дверь в кабинет с омерзительным скрипом отворилась.        — Всё в порядке? — тихо и несмело спросил появившийся на пороге Клаус, разглядевший сначала вытирающую ладонью слезы девушку, а уже потом возмущенно смотрящего на него Деймона.        — Всё хорошо. — дрожащим голоском сообщила Елена и показала мгновенную будто нервозную улыбку. — Я вызову такси. Мне нужно домой… — только и сказала девушка прежде, чем поспешно выбежала из комнаты, поясняя о своем уходе глухим звуком спускающихся по лестнице шагов.        — Ты — мразь, Клаус. — обреченно вздохнув, отозвался Деймон.        — В данной ситуации мразь — ты, Деймон. Без обид. — заходя в кабинет, без какой-либо язвительности сказал рыжий Майклсон и остановился возле оперевшегося о стол рукой Деймона. — И для начала вспомни, почему она ненавидит тебя, чтобы понять как это исправить.        — Эйприл, кровь и слезы. — с резко появившимся ужасом в мгновенно потемневших синих глазах, тихо прошептал Сальваторе, словно и вправду собираясь вспомнить каждую ужасную деталь того решающего дня, но осанчатый силуэт Клауса уже удалился из комнаты. И оставалось лишь одно — вечное угрызение совести с нотками боли. Боли от потерянного доверия.