"Милый, не надо..."

       — Эй, полегче! Что ты делаешь? Что происходит? Я ничего не понимаю… — выражая искреннее недоумение, сказала Елена, пока Деймон, с которым она слишком быстро очутилась в его темной и освещаемой лишь тусклым светом люстры комнате, лихорадочно перебирал на столе вещи, то с шумом отбрасывая их в сторону, то аккуратно перекладывая их на другое место. Шатенка с любопытством смотрела на его суетливо метавшуюся фигуру округлившимися глазами и с осторожностью поглаживала правую руку, что до сих пор оставляла на себе слабую боль и ощущение теплой и сильной ладони Деймона, который всего несколько минут назад грубо сжал ее запястье и быстро потянул за собой, вынуждая направляться по лестнице вверх. Он, словно находясь в панике, не расставался с волнением в своих серьезно сощуренных серо-голубых глазах и перебирал внушительную стопку каких-то бумаг, с недоверием покосившись на стоявший в углу комнаты железный сейф и сразу же отвернувшись, убедившись о точном исключении этого варианта.        — Черт. Где же это… — тихо выругался Сальваторе и с тяжелым вздохом отшатнулся от стола, растерянно глядя перед собой. Он беглыми синими зрачками окинул комнату и облегченно выдохнул лишь тогда, когда его внимание резко затормозило перед лежащей на его темной кровати красной папке. Елена, которая хоть и не знала, что так усердно и старательно разыскивает брюнет, сразу поняла необходимый объект, вызвавший у Деймона довольную ухмылку и особенный блеск интереса внутри по-прежнему нетаявшего льда его глаз. Но Гилберт вместо свойственного ей в последнее время их разговора непонимания ощутила сильный и невидимый удар в легкие, беспощадно лишавший ее воздуха. Не мигая таращась на папку в руках парня, который начал медленно перелистывать белоснежные страницы, Елена безнадежно пыталась отогнать от себя ужасные и коварные мысли, что с ноющей в груди болью подбирались крадучи к ее сознанию. Именно этот изысканный, вызывающий и определенно неразлучимый с черным оттенком цвет запечатлился перед ее карими и в этот миг наполненными и испугом, и грустью, и удивлением глазами, когда на пороге ее дома так нежданно и неуместно появилась Кэтрин. Девушка совершенно не знала, чего ей можно было ожидать, находясь в предверии самого отврательного и жестокого. Но Елена, не смотря на свою нелепую надежду на лучшее, уже точно и здраво понимала, что этот серьезный разговор не закончится кольцом на ее безымянном пальце. Не закончится улыбкой на ее лице, радостным восторгом в ответ на ожидание ребенка. Не закончится чем-то вообще и навсегда оставит в ее памяти нестираемый, неуничтожаемый след необыкновенной решительности в его сосредоточенном взгляде. Боль? Безысходность? Страх? Ей с трудом удавалось разгадать, что таится за идеальным, крепким темным силуэтом, внутри которого на самом деле буйственно прыгало сердце, еле сдерживая себя в грудной клетке.        — Что это? Что происходит? — спросила Елена, поняв, как внезапно ослабел ее мягкий голос. Она с заинтересованностью уставилась на папку, которую Деймон кинул на стол, решив ничего не говорить ему про встречу с Кэтрин, желая услышать все объяснения, каждое слово исключительно от него, напряженного и серьезного. Внутри вновь резко сжался комочек неприятной боли, и нестерпимо кольнуло сердце, что бешенно скакало от испуга.        — Серьезный разговор… — тихо и задумчиво проговорил брюнет, явно бормоча это только для себя, и поднял свои ярко-голубые изучающие глаза на девушку, будто наблюдая за ней и выясняя, стоит ли ей что-то говорить. Не впервые сделав шумный выдох, Деймон нервозно поправил чуть помятый воротник темной рубашки и кивком подозвал ближе к себе застывшую на одном месте Гилберт, что нерешительно сделала несколько шагов в его сторону и уже ощутила, что не может управлять подкосившимися от груза переживаний в ее голове ногах.        — Ты меня пугаешь. — едва слышно призналась шатенка, и Сальваторе так же бесшумно усмехнулся, давая ей понять, что всё не так плохо и в этой ситуации есть место для его улыбки, в которой все-таки таилось ноющее отчаяние и потаенный страх.        — Понимаешь… — неуверенно начал он, и его бархатистый ровный голос сорвался на шепот, от чего Елене стало еще хуже, ведь она полностью понимала как тяжело и трудно ему сейчас это говорить. Но, сделав небольшую паузу и большой вдох, Деймон окинул ее уникальным, любящим и придающим спокойствие взглядом. — Это, конечно, круто. Круто продумывать будущее, строить планы, думать о чем-то, создавать мечты, но… Но всегда есть большое «НО». Я не знал, стоит ли тебе об этом говорить, но понимаю, что сам себя не прощу, если не предупрежу тебя и всё скрою. И я не хочу терять шанс увидеть тебя…        — О чем ты говоришь! Боже, перестань… В смысле? Нет… Я не хочу ничего знать от тебя, когда ты говоришь в таком тоне. — истерично выпалила Елена, у которой каждая пролетевшая мимо нее секунда отбирала остатки терпения и подогревала нервы. Она с тревогой в немного намокших карих глазах посмотрела на не менее взволнованного Деймона, а потом быстро направила свой грустный взгляд в пол, стараясь не видеть это любимое лицо перед собой, которое своим хрипловатым голосом отдаляло ее, отталкивало и заставляло чувствовать внутри странное угрызнение совести.        — Посмотри на меня… — тихо произнес он, вплотную подойдя к девушке и аккуратно приподняв ее лицо за подбородок. Деймон смотрел исключительно в ее глаза, такие наивные и красивые, и не смог сдержать улыбки, какая мгновенно переметнулась на имеющие идеальный контур губы Елены. Он с необыкновенной нежностью смотрел на нее, и ей становилось от чего-то теплее, и только потом шатенка заметила опоясывающие ее сильные мужские руки, которые не собирались ее отпускать. — Просто послушай меня. Хорошо?        — Да… — робко ответила она, сама не веря в правдивость своего ответа и собственное желание услышать от него что-то серьезное в этот вечер. Что-то, что пугало ее вот уже весь день. Он же ближе притянул Елену к себе, прижимаясь к ее хрупкому стройному телу, и крепче сжал ее талию в своих ладонях.        — Так вот. — вновь произнес Сальваторе, но не так холодно как несколькими минутами ранее. — Мы можем бесконечно выстраивать идеальное будущее в мыслях, но нужно быть реалистами. Нужно знать, чего нам необходимо ждать от жизни, которая не всегда может быть долгой и счастливой. Знаешь, наши жизни как раз-таки неидеальны, и у нас могли бы быть шансы это изменить. Но каждая перемена требует рисков. Каждый человек на этой планете должен сначала решиться на риск, чтобы получить желаемое.        — Но при чем тут мы и риск? Ты предлагаешь нам прыгнуть с канатом с моста или подняться в небо на воздушном шаре? — с частичкой иронии в по-прежнему дрожащем голосе выпалила Елена, и Деймон улыбнулся уголком рта. Он осторожно и нежно провел касанием своих рук по спине девушки, и она, получая то необходимое исходившее от него тепло, прижалась к нему, положив голову на плечо и крепко вцепившись тонкими пальцами в его плечи. — Я ничего не боюсь с тобой.        — В этом и проблема. — монотонно сказал он, словно из его слов поспешно исчезли все эмоции. Парень держался из последних сил, и шатенка знала это. Она видела ту злокачественную горечь в синиве его глаз, слышала неадекватное биение его сердца, чувствовала на своей шее его горячее, обжигающее, прерывистое и нервозное дыхание. — Ты привыкла ко мне. Не знаешь жизни без меня точно так же, как и я сам. Мы вряд ли когда-нибудь сможем жить друга без друга, потому что сейчас не представляем того, как существовали раньше. Но риск. Он есть всегда. И опасность, и угрозы… Но к черту это. Риск. Нужно решиться на какой-то смелый шаг, чтобы узнать, будет хуже или лучше. Помнишь с чего у нас всё началось? Помнишь, как произошел наш первый поцелуй? Я так долго пытался не признавать своих чувств к тебе, старался не зацикливать на тебе внимания, отвлекаясь на других девушках. Мы типа считали друг друга друзьями, знакомыми. Я бежал от самого себя, но осознавал, что в этом беге ты все равно наступаешь мне на пятки. Ты постоянно была в моей голове, в мыслях, в фантазиях. И на какой-то миг я уже смирился, что сойду с ума. Ты же не подавала никаких признаков и всегда была спокойной, холодной, равнодушной и все же подавленной, потерянной. Я любил твое присутствие рядом со мной и боялся отпугнуть тебя своей тупой влюбленностью. Но однажды я рискнул. Помнишь? Ты вечером сидела на кухне и пила крепкий чай. Я пришел домой в полной усталости после делишек с друзьями и сел рядом. Ты сразу налила мне виски, сказав, что это меня расслабит и успокоит. Сказав, что это поможет. Но я ответил тебе, что моя помощь — только ты, и я притянул тебя к себе и поцеловал. Я тогда не знал влепишь ты мне пощечину или ответишь. Я рискнул, хоть не знал, чем это закончится. Было два варианта: плохо и хорошо. И сделав первый шаг, я изменил наши с тобой отношения.        — И к чему ты клонишь? — наблюдая за тем, как искрится в серо-голубых глазах напротив теплота и тревога, недоверчиво спросила Елена.        — К тому, что наша жизнь вновь может изменится. И я не уверен в том, в какую сторону. Либо мне повезет и тогда весь мир будет у твоих ног, Елена. Сделаю все, что смогу и дам тебе от жизни самое лучшее. Либо… — Сальваторе, чей голос очередной раз предательски подвел его, шумно выдохнул и отвел взгляд к потолку, словно собираясь с мыслями и готовясь наконец-то что-то озвучить. Что-то, что с необъяснимым трепетом ожидала Гилберт. — Ты, наверное, знаешь о новом деле Энзо. Мы пытались не говорить про него с тобой, однако это необходимо. Он мучает меня и моих друзей уже достаточно времени, чтобы вывести меня из себя. Он, наверное, даже кайфует от этого. Совсем недавно, так сказать… Прости, что скажу об этом. В общем, Эйприл была его девушкой, но Сент-Джонс действительно не знает о моей причастности.        — Я знаю. — только и произнесла Елена. Вместо ожидаемого шока от девушки, Деймон сам почувствовал неподдельное удивление, приподняв темные брови. — Мне уже давно рассказала Кэролайн, которая узнала об этом от Эла.        — Понятно… — протяжно проговорил Деймон, пораженно хмыкнув. — В общем, мотивы для преследования у него неизвестные. Но это так. Я долго того не признавал, но у него и правда слишком сильное влияние надо мной. Слишком много власти. И он не раз уже это подтвердил. Есть какое-то важное дело. Энзо готовит нападение на «O'hara Bank».        — Серьезно? Зачем? — с ярким испугом выпалила Елена, чувствуя новую волну прибывшего страха и волнения.        — Энзо знает всё обо мне и моем отце. Он знает, что мне удастся все качественно провернуть. Сент-Джонс давно готовил этот план, потому что этот банк имеет самый высокий уровень безопасности и сбережений одновременно. Ему нужна помощь. — констатировал он. — И снова риск. Либо я получу охуенную сумму бабла, и всё, что мы с тобою пожелаем, станет нашим. Либо будет провал. Грандиозный провал. Пусть это обойдется для меня каким-то сроком… Но ведь сразу всплывет всё остальное из моей интересной жизни. Тогда меня обратно можно и не ждать. Все будет или слишком хорошо, или слишком плохо. Да, можно было быть уверенным в победе, но отец отказался мне помогать из-за проблем с Викки. И я сам буду разгребать этот риск…        — Но для чего это делать?! Нам это не нужно, Деймон! Совсем! Поверь, мне хватает всего, что у нас есть! Не надо этого делать… — с криком пыталась отговорить и убедить его девушка, с паникой в карих глазах уставившись на грустную и умиленную улыбку на его идеальных губах.        — Дело не в деньгах. — пугая ее своим спокойствием, которое, скорее всего, было вызвано его крайней нервозностью и обреченностью, тихо и успокаивающе проговорил брюнет. Он с отчанием в льдисто-голубом взгляде наблюдал за часто моргающей девушкой, огонек радости которой стремительно угасал в темноте ее страхов и непонимания. — Дело в его влиянии. Я не могу отказаться. Все решено. Елена, пойми… У меня нет выбора.        — Почему? Плевать на его влияние. — стараясь проявить свою стойкость, заявила Елена и скрестила руки на груди, выказывая свое недовольство и возражение.        — Да потому что я не могу потерять тебя, идиотка! — вскипев, прорычал Деймон, и его хриплый голос полностью был лишен столь наигранного умиротворения, обнажая всю скрытую внутри ярость, переживания и боль. Брюнету словно сорвало крышу от напряженния и давления во всей этой мрачной комнате, в которой стояли лишь они вдвоем и смотрели друг другу в глаза в попытках отыскать хоть долю честной слабости. В ответ на его эмоциональный выкрик Елена с недоумением вытаращила глаза, боясь уже не разговора, а поведения парня. — Прости… Я не хотел повышать голос. Просто это уже надоедает и бесит… Я не могу отказаться. Не могу, потому что этот чертов ублюдок угрожал мне тобой. Ты — самое ценное и прекрасное в моей жизни, и что бы ни случилось со мной, я никогда не поставлю под угрозу твою жизнь. Даже если меня разорвут на части, я никогда не потяну тебя за собой. Я люблю тебя, Елена. И буду защищать до самого последнего вздоха. Я не позволю Сент-Джонсу сделать тебе больно или плохо, поэтому иду у него на поводу.        — Но Деймон… — совершенно не осознавая, что ей нужно сказать дальше, растерянно прошептала шатенка. Деймон взял ее лицо в свои ладони, смотря исключительно в ее почти потанувшие в накатившихся слезах глаза и медленно поднес свои губы к ее лбу, оставляя легкий, до невыносимости нежный поцелуй. Он вновь отступил на шаг назад от нее и крепко сжал ее ладони.        — Просто выслушай меня, Елена. — Деймон всего одной этой фразой магическим образом сумел вселить в девушке внушительную дозу доверия и уверенности, окидывая взглядом ярко-голубых и заботливо смотрящих на ее милое и печальное лицо глаз. — Я люблю тебя так, как не любил ни одного человека в своей жизни. Поверь… Поэтому я всегда буду выбирать тебя. Даже если это касается твоей и моей жизни. Ограбление «O'hara Bank» неизбежно. И я не знаю, чем это кончится. Но в любом случае, при любом раскладе я хочу, чтобы твоя жизнь всё равно была самой счастливой на свете. Я хочу, чтобы и без меня ты ни в чем не нуждалась, не зависела от своих странных родителей и не оставалась на дне. Понимаешь? Мне надо быть уверенным, что и без меня ты сможешь стать счастливой. Вот в чем и заключается этот серьезный разговор. Ты просто должна верить мне. И верить в меня. Увы, но через месяц будет необходимо думать, что я вижу тебя в последний раз. Я попрощаюсь с тобой, ведь не буду знать, вернусь или нет. Я просто не знаю… Я, видимо, и не заслужил удачу. Но даже оставляя тебя, я не брошу тебя наедине с проблемами. На этот случай есть это. Елена, умоляю тебя, перестань плакать! — возмущенно проворчал Деймон, когда на щеках девушки прозрачными дорожками появились слезы ее несдерживаемой и неконтролируемой боли от услышанных слов. Она не могла сдержать в этот миг собственные отвратительные эмоции, желая наконец-то выпустить внутреннюю горечь с отчаянным криком, но весь ее голос был скован истерикой. Девушка хватала ртом воздух, задыхаясь в своих же слезах, и была не способна остановить это. Остановить съедающую ее изнутри несносную боль. Она не могла его потерять. Он протянул ей красную папку, но Елена, найдя в себе хоть какие-то силы, откинула ее от себя и, понимая, что не сможет устоять на ногах, села на край кровати, закрывая ладонями заплаканное красное лицо. Ее всхлипы, истерическая, дрожь… Деймон с ноющим колючим ощущением в сердце видел ее плачь, и едва справлялся с рвавшейся наружу яростью, какая с бешенной скоростью закипала на диких градусах в его венах каждый раз, когда на ее красивом и уже родном лице появлялись слезы.        — Я не смогу, Деймон! Нет! Не делай этого! Деймон… Пожалуйста! Не надо… Я не смогу… Я не смогу! Не смогу! Не смогу… — поддаваясь издевающейся над ее сотрясающимся телом дрожи, громко выкрикивала Елена, лихорадочно вытирая руками щеки от потекшей черной туши. Деймон быстро оказался возле нее, рыдающей на краю кровати, и опустился на колени, заглядывая в ее мокрые и опухшие карие глаза и сжимая в своих руках ее ладонь.        — Елена… Прошу, перестань плакать. Елена… — тихо позвал он ее по имени, и только сейчас она разрешила своим истеричным визгам стихнуть и сконцентрировала свое по-прежнему рассеянное внимание на его идеально красивом лице. Приподнятые скулы, невероятно красивая форма носа, такие уникальные изящные темные брови, пронзительные голубые и чуть сощуренные глаза… В этот миг она пыталась видеть лишь то, как он неповторимо красив. Он был для нее красив всегда. Красив, когда с насмешкой и лидерством смотрел на окружающих. Красив, когда с заметным волнением пытался скрыть свои чувства. Красив, когда прибывал в полном гневе, способный разнести всё на своем пути. Красив, когда от усталости слипались веки, пропадали силы улыбнуться, и он просто бросал усмешку. Красив, когда на последних минутах их страсти он едва держался и крепче сжимал в объятиях ее тело, сопровождая тишину своим хрипловатым стоном, а на ровном лбу выступали мелкие капельки пота. Красив всегда и везде. И от этого шатенке стало вдвойне больнее. Она видела перед собой это лицо и знала, что когда-то не сможет смотреть на него с такой гордостью, любовью, нежностью, поддатливостью и безусловной покорностью этой сильной власти в его синих глазах.        — Я не смогу… — снова повторила Елена, еще тише, чем раньше, и Деймон медленным движением своей ладони вытер с ее лица остатки темных пятен туши, смешавшейся с соленой горечью слез. Брюнет с озабоченной тревогой смотрел на нее. Гилберт с озабоченной грустью смотрела на него.        — Послушай меня, прошу… — бархатистым, мягким голосом произнес он, и девушку мгновенно затянуло успокаивающим теплом, что прогнала с ее кожи взбунтовавшиеся мурашки. — Просто ты должна знать, что на этот случай у тебя все есть и будет. В той папке все-все важные документы. Там есть два официальных счета, которые я записал на тебя. Они честные, их никогда не заблокиуют и не прикроют. На каждом из них равная сумма. В общем целом — пять миллиардов долларов. Не удивляйся… Есть ячейка в государственном банке, которая тоже записана на тебя. Там три золотых слитка общим весом на три килограмма. Маловато, наверное, но это не всё. Там есть бумаги на дом. Дом куплен в Майами. Он тоже записан только на тебя и все бумаги на этот дом тоже в той папке. Есть дубликаты документов у Майклсонов, Рика и Логана. Они знают. Поэтому, послушай меня, ты никогда ни в чем не будешь нуждаться. Обещаю.        — Мне плевать, где ты достал эти деньги. Мне плевать, сколько времени ты это готовил и копил. Мне они не нужны! — чувствуя очередной подкат истерики выпали Гилберт, но в ее голове подобно медленно проясняющемуся небу появились первые кусочки здравого сознания, поэтому на этот раз она не предалась только-только заглушившимся рыданиям. Она лишь с новым недовольством и наигранной обидой в возмутившемся и посерьезневшем лице посмотрела на Деймона, у которого ее настрой вызвал поистине любящую и умиленную улыбку. Он ощущал распывающееся по нему тепло довольства, которое было вызвано ее искренними переживаниями и тревогами. Эмоциями. Он поднялся с пола, и Елена проводила его изучающими глазами. Взяв брошенную девушкой папку и кинув ее на стол, Сальваторе опять оказался рядом с Еленой, сев возле нее на кровати и озадаченно направив внимание, поглощаемое мыслями, на стену. И только потом его резко вытянуло из раздумий, потому что рука девушки нежным прикасновением скользнула по его плечу на спину, оставляя за собой невидимый теплый след.        — Я люблю тебя… — с досадой и неподдельной правдивостью произнес Деймон, даже не наградив решительное движение шатенки взглядом, поэтому Елена стала настойчивее и аккуратно повернула его к себе, чуть надавив на шею и забрав на себя его внимание.        — Но я люблю тебя больше. — едва успела сказать Гилберт до того, как Деймон неожиданно накрыл ее губы своими. Это было так внезапно, словно этот порыв парень не согласовал со своим разумом и лишь поддался влечению. Не раздумывая и секунду, она ответила на его требовательный и настойчивый поцелуй, который плавно превратился в губительно нежный, и уже не скрывала свою истосковавшуюся страсть к брюнету, пропуская его черные как смоль волосы сквозь пальцы и наслаждаясь ощущениями, которых на самом деле ей не хватало в течение всего прошедшего ужасного дня, чтобы отвлечься от отвратительных эмоций внутри нее. Деймон с жадностью касался ее губ, то покусывая их, то с наивной нежностью останавливая бешенный ритм и вдыхая кончающийся воздух. От сладости этих родных губ она полностью теряла контроль над собой и своим ослабевшим в стальных объятиях Сальваторе телом. Елене удавалось моментально забыть все, что произошло за несколько последних часов, и шатенка ловила приятный и терпкий аромат его одеколона, которым полностью была пропитана каждая клеточка его тела и черная рубашка, что поспешно полетела вниз, срываяемая тем временем, пока не прерывалось слияние губ. Деймон стал настойчиво гладить руками ее спину, приподнимая белую футболку, которую она надела для домашнего ужина с родителями, и дотрагивался до ее разгоряченной, воспаленной кожи, призывая мелкие мурашки по ее идеальному стройному телу. Он одним рывком уронил ее на кровать и навис сверху, вновь оказавшись сверху и проявляя свою соблазнительную власть, отвергать которую шатенка не хотела и только покорнее отдавалась его главенству над ней, разрешая делать с ее телом всё, что ему придет в безумную от страсти и желания в этот миг голову. Теряя вместе с парнем рассудок в поистине сумасшедших поцелуях, прекратиить которые был не в силах никто из них, Елена крепче сжала в кругу своих рук его сильную спину и обвила ноги вокруг его талии, чувствуя его нарастающее возбуждение, что проявлялось и в хриплом еле слышном стоне, срывающемся с его припухших губ. Углубив поцелуй, Деймон придал ему больше страсти и чувственности, одновременно ощущая то, как руки Елены оставляют сильные следы на его плечах. Брюнет медленно спускался с губ девушки к ключицам, оставляя влажную дорожку жарких поцелуев на шее, и девушка закидывала голову назад, поддаваясь его обжигающему кожу дыханию.        — Я хочу тебя… — осипшим голосом прошептал Деймон, и Гилберт, услышав эту предательскую хрипотцу, почувствовала приятное тепло и тяжесть внизу, сильнее прижимаясь к парню. Она настолько сильно нуждалась в его поцелуях, объятиях и ласках, что даже не могла выразить это в своих движениях, позволяя Деймону грубо сорвать с нее мешающуюся футболку. Она наслаждалась его горячим, шумным дыханием и чуть слышными стонами, когда издевательски проводила рукой по его возбуждению. Деймон быстро справился с остатками ее одежды и облизал пересохшие губы, жадно окинув ее взглядом и изучая каждый сантиметр содрогающегося уже не от истерики, а от нескрываемого желания тело. Когда он поднял потемневший от возбуждения взгляд к ее карим и чуть прикрывшимся глазам, Елена уже от этого почувствовала дикий жар внутри себя, зная, что хочет больше его прикасновений на себе. Он рукой гладил ее шею, то и дело проводя пальцами по губам. Елена совсем ничего не соображала из-за его нежных пыток, выгибаясь навстречу его откровенным ласкам. Уже через короткий миг, не имея терпения к дразнящим касаниям парня, шатенка потянулась к пряжке ремня на джинсах Деймона, с нетерпением и стараниям пытаясь с ним справиться, и своей сосредоточенностью вызывала у Сальваторе довольную и насмехающуюся улыбку. Откинув ее от себя обратно на кровать и чуть приподнявшись, брюнет самостоятельно дернул вниз молнию на ширинке, но с недоумением взглянул на встревоженно взвизгнувшую Елену под ним.        — Нет, Деймон! — обеспокоенно выпалила она и села на кровати, приглаживая свои волосы и потупив беглый взгляд. Она вновь пыталась унять докучающее головокружение, которое было вызвано вовсе не окрыляющей близостью брюнета.        — Что? — с явным удивлением к подобной реакции девушки непонимающе спросил Деймон, изящно изогнув брови. Он с соблазнительной улыбкой наблюдал за тем, как Елена, встав с кровати, накидывает на себя его черную рубашку и направляется к двери. Думая, что эта девушка затевает с ним странную игру, Сальваторе последовал за ней, но шатенка поспешно сбежала по ступенькам вниз и устремилась в ванную, пока он размеренными и ленивыми шагами пытался догнать ее, не понимая, что послужило причиной ее странного побега. Парень чуть прибавил скорости, но резко остановился, поменяв маршрут и стремительно проходя по коридору к входной двери, в которую кто-то неуверенно, но долго стучал.        — Привет, Деймон. Надеюсь, ужин окончен, и я вам не помешала? — как только распахнулась дверь, с любезностью своего мягкого тона произнесла Лили, преодолев порог дома и оказавшись в прихожей. Деймон кинул на нее оценивающий, недовольный взгляд и захлопнул за ней дверь, вместе с тем ловя в ее лице заметное неудобство и интерес. Только в этот миг до него дошло осознание, что он стоит в коридоре в одних только джинсах с расстегнутой ширинкой, поэтому Лили и отвела в сторону выпученные как всегда без причины глаза и пыталась скрыть румянец на щеках от неудобства сложившейся встречи.        — Ужин окончен, но ты помешала. — без воодушевления хрипло пробурчал Сальваторе и без каких-либо стеснений и извинений продолжил стоять в прихожей, пока его мать медленно стягивала с себя ботильоны и удивлялась тому, что еще несколько лет назад это был маленький голубоглазый мальчик с невероятно добрым сердцем, но сейчас, прислонившись к стене, в коридоре был только самоуверенный, нахальный, дерзкий парень с идеальным телом и лицом, с взъерошенными женской рукой угольно-черными волосами, с прищуром голубых затуманенных глаз. Это был уже не ее сын, и она это понимала. Слишком многое она упустила, чтобы считать его частичкой себя. Деймон уже стал самостоятельным, продуманным, решительным, и повлиять на него хоть как-то эта женщина не могла. Лили, определившись, что не будет смущать Деймона и заводить бессмысленные разговоры, наклонилась за своей сумкой, чтобы вместе с ней отправиться в ту дальнюю комнату на втором этаже, куда он ее и поселил. Но не входил в ее планы удивленный смешок, скорее нервозный и шокированный, что издал Деймон. Она непонимающе покинула первый этаж, однако парень ясно рассмотрел четкое сине-алое пятно на ее шеи, едва укладывая эту информацию у себя в голове. На шее его матери был яркий и заметный засос, но она только подняла на него свои добрые и непонимающие глаза и вскоре удалилась.        — Мда уж. — кинув это сам себе, тихо произнес Деймон, стараясь не отдать свой нормальный разум окутавшим его мыслям. Он приосанился и направился в ванную комнату, вспомнив, что там по-прежнему находиться его любимая девушка, которая несколько минут назад без объяснений подскачила с кровати и убежала прочь от него.        — Елена? — позвал ее Деймон, и голос его был слишком игривым и спокойным. Он несильно постучал в дверь и, не получив ответа, с осторожностью и медлительностью открыл ее сам, сразу встретившись со стоявшей перед ним шатенкой. Вид у нее был встревоженный, волосы забраны в пучок, но и при всём этом она натянуто улыбнулась.        — Просто мы забыли про это. — с некой стыдливостью, негромко сказала Гилберт и беззвучно посмеялась над двусмысленностью собственной фразы, вспомнив причину своей спешки в ванную. Ее вновь тошнило, а Деймон очередной раз ни о чем не догадывался. Шатенка протянула ему пачку презервативов, которую она быстро вытащила из шкафчика за секунду до его прихода.        — Ауч. — удивленно вскинув брови, выпалил Сальваторе и оглядел пачку, но потом быстро перевел льдисто-голубой взгляд на Елену. — У меня были.        — Тогда… Продолжим? — спросила она, хотя всё ее тело и мысли молили просто о том, чтобы оказаться в теплой постеле под уютным одеялом и провалиться в сон. После снова появившейся тошноты девушке просто хотелось свалиться на что-то мягкое и не думать об этом. И всё же каждая ее мысль крутилось исключительно вокруг ее тревог. Откажется ли Деймон от своих дел с Сент-Джонсом, зная, что под сердцем Елена хранит его ребенка? Гилберт мучал этот вопрос как и множество других. Но ответа не знал никто.        — Знаешь, наверное, ничего не выйдет… — ответил Сальваторе, и шатенка немного задумалась, на что он это сказал, совсем затерявшись в караване своих мыслей. — У меня было одно дело, на которое из-за тебя я хотел наплевать. Но пришла Лили, поэтому вряд ли ты закочешь заниматься сексом в ее присутствии. Пока. — он сделал шаг ей навстречу, оставив на щеке наивный, легкий поцелуй. И ушел. Опять ушел, оставляя ее с новым огромным грузом раздумий.