"Милый, не надо..."

       Миновав мелкий и узкий коридор, который обшарпанными темными стенами дышал сыростью и прелью, Деймон наконец-то добрался до ветхой запертой какой-то слабой щеколдой двери. В его голове, что раскалывалась от волнения и переизбытка эмоций, вертелись странные мысли. Неприятие всего произошедшего еще прочно держалось за его сознание. Брюнет совершенно не заметил, как пролетело время с момента того тревожного звонка, оповестившего его о том, что Елена в опасности. Его Елена. Сальваторе впервые почувствовал настолько сильный укол совести и безысходности. Он как-то смог ее потерять. Весьма глупым образом он невольно исключил из своей жизни эту девушку, за которую был готов отдать жизнь. Деймон едва ли мог смириться с мыслью, что всегда терпеливая и понимающая Елена однажды покинула его дом и больше не вернулась. Но теперь парень четко понимал, что есть риск не просто потерять ее присутствие, но и ее драгоценную жизнь. Напряжение охватывало его тело, мыщцы ныли и болели, но он разъяренно мчался к той двери, ударившись плечом об стену и с размахом ударив по бетону кулаком, не имея сил сдержать свой гнев, распалящий все ужасные чувства внутри него. На костяшках сжатого кулака проступили мелкие капельки крови, но Деймон не обратил на это никакого внимания и лишь двинулся к двери, которая была в досягаемой близости. Он ощупал хлипкое тонкое полотно, нервным беглом взглядом осматривая щеколду, и вскрыл дверь, один раз навалившись на нее. Теперь освящаемая тусклым светом, тесная и вонючая коморка предстала перед его растерянными льдисто-голубыми глазами.        — Елена! — инстинктивно выкрикнул он, и этот хриплый вопль был настолько громким, что эхом ударился об облезлые стены мелкой комнатушки. Деймон рванулся вовнутрь, рассмотрев стройный силуэт привязанной к стулу шатенки, что еле смогла поднять голову и взглянуть на своего спасителя. В ней будто бы вовсе не осталось сил. Понурая, обездвиженная, она сидела там, в полумраке, и из-под опушенных ресниц смотрела на Сальваторе, слишком злого и слишком шокированного, чтобы вновь пошевелиться. Он заметил, как Гилберт с истинной радостью и благодарностью смотрела на него, но не могла показать улыбку. Однако карие, прикрытые от слабости глаза сияли неподдельным счастьем. Не все было потеряно для нее, и где-то в глубине души Елена надеялась увидеть перед собой этого упрямого и целеустремленного брюнета.        — Деймон… Над… Надо уходить. — почти беззвучно пробормотала она и поняла, что вот-вот снова провалиться в странный сон, потеряв сознание. Наверняка они чем-то накачали ее, чтобы избежать истошных визгов и резких движений, пробуждавшихся вместе с инстинктом самосохранения. Гилберт была в этом уверена. — Они… Нельзя было верить м… — обессиленно прошептала девушка, и каждое слово давалось ей с огромным трудом. Тяжело вздознув, она сдалась. Шатенка закрыла глаза и расслабленно откинулась на спинку стула.        — Нет… нет, нет… Елена, посмотри на меня! Эй… — взволнованно пролепетал Деймон, моментально подбежав к стулу и встав на колени перед упавшей в обморок девушкой. Он лихорадочно нашел пульс на ее запястье, убедившись, что его безумные опасения были напрасны, и осторожными касаниями попробывал разбудить Гилберт. — Черт! Елена… Эй… Кому нельзя было верить? М… Кто же… Мейсону? Мэтту? Матери? Мистеру какому-нибудь… Черт побери! Елена, очнись… Майклсону? Что я несу, придурок. М… м… Стоп. Кай, Макалай… Или моей, моему… сука! Да я не знаю, Елена… Очнись! — безостановочно говорил парень, продолжая аккуратно тряэсти Гилберт за плечи и хвататься за края веревок, пытаясь их развязать и выпутать шатенку из плена. Непослушные, дрожащие пальцы не могли добраться до основания узла, и Сальваторе прибывал в дикой панике.        — Она не проснется в ближайшие два часа. Примерно. — твердо и будто даже ликующе прозвучали эти слова позади Деймона. Жесткий, уверенный и стальной голос, до невыносимости знакомый. Застыв от удивления, Деймон не сразу смог обернуться на вход в коморку и рассмотреть появившуюся на пороге персону. Нет, парень ошибался. Это было не удивление, а настоящий шок.        — Вселенная издевается надо мной. — монотонно высказался Сальваторе, поднявшись на ноги и повернувшись к пришедшему мужчине. Оставалось думать только об одном: либо глаза обманывали его сейчас, либо сердце раньше. Коварная довольная улыбка, восторгающая всем случившимся, растянулась на лице напротив Деймона. Эта крупная, такая раздражающая фигура вошла в комнатушку, и следом пришел какой-то темноволосый, бледный незнакомец.        — Забери девчонку. Уведи ее отсюда. — твердо распорядился Джон Гилберт, и его повелительный тон был для незнакомого парня совершенно привычным и обыденным. Проведя изучающий взгляд по комнатке и стулу с бессознательной дочерью, Джон усмехнулся и, не разжимая крепкую хватку, с которой держал в руке ружье, кивком поблагодарил незнакомца. Бледный, словно неживой парень вместе со стулом подхватил Елену и понес к выходу, когда же Сальваторе, пораженный увиденным, не имел возможности ни что-то сказать, ни сдвинуться с места.        — Эй! Куда ты ее понес! Вернись, сукин сын! Отдай мне Елену! Черт возьми! — наконец-то выйдя из оцепенения и вскипев от неистовой злости, выпалил брюнет, сразу же ринувшись в сторону удаляющейся Елены, но дверка перед ним резко захлопнулась и большая, сильная ладонь Джона толкнула Деймона, отшвырнув к стене напротив. Даже не ожидав подобного, Сальваторе сбился с ног и упал на пыльный, грязный пол, подняв переполненный ненавистью холодный взгляд на Гилберта, который в очередной раз восторженно и победоносно хмыкнул.        — Вот и пришло время во всем разобраться, мелкий гаденыш. — с устрашающей злобной улыбкой прошипел Джон и, с призрением наблюдая, как Сальваторе встает с пола и отряхивается, брезгливо сморщился. Деймон, ощущая огненный ком назревшей ярости, с поразительным бесстрашием и уверенностью кинулся на Джона, собираясь со всей силы вмазать ему по наглому, омерзительному лицу, но тот выставил перед собой ружье, которое уперлось в грудь брюнета. — Что ты сейчас можешь, мелкий Сальватор? У тебя нет ни оружия, ни Елены, ни вытаскивающего тебя из дерьма дорогого папочки. Что ты можешь, если у тебя нет ничего и никого?        — Тогда стреляй! — хрипло рявкнул парень, и если бы взглядом можно было бы испепелить, от Гилберта осталась бы лишь горстка пепла. Столько злости, шока и истинного бешенства за считанные секунды собралось внутри Деймона, который неподвижно стоял перед ненавистным отцом Елены и чувствовал, как в него упирается готовое в любой момент выстрелить ружье. — Стреляй, сволочь!        — Нет. — Протяжно отозвался Гилберт и, убрав ранее поставленный прицел, с пылавшим в зрачках пренебрежением оглядел напрягшегося, похожего на подготовившуюся к смертоносоному прыжку пантеру Деймона. Его черные, взлохмаченные волосы словно предупреждали о стадии дикости и бешенства, в которой находился разгневанный парень. Кожаная куртка еще была немного пыльной после падения по вине Гилберта, что стоял и радостно, как ребенок, ухмылялся. — Убить тебя сразу слишком просто. Нужно хотя бы недолго посмотреть на твои муки.        — Я вообще охреневаю от того, что тут происходит, черт возьми! Какого хера вообще? Что за цирк?! Нахер тебе все это надо? — запыхавшись от собственной распиравшей его злости прорычал Сальваторе.        — Ууу… Тебе объяснить? — снова мерзко заулыбавшись, сказал Джон.        — Уж попробуй. Ибо я охуеваю от того, что ты выкрал свою же дочь, а теперь собираешься грохнуть меня! Все эти слежки, испытания, гребанный «O'hara bank», долбанутый Энзо… Ради чего все это? Что за бред… — чувствуя, как по-сумасшедшему грызутся в его голове несостыковывающиеся мысли, выговорился Деймон и, прислонившись к стене, зажмурил глаза, понимая, что теряет всякий контроль и связь с адекватной действительностью.        — Да, тебя можно понять. — спокойно промолвил Джон Гилберт, тихо кашлянув, и Сальваторе непонимающе изогнул брови, ввергая себя в больший шок от происходящего. — Пожалуй, можно начать с простого. — добавил он. Мужчина пинком толкнул дверь коморки и что-то еле различимо пробубнил, при этом крепко держа ружье наготове. После этого в комнатушку, мелкую, противную, с запахом сырости и гнили, ленивой походкой вошел Энзо с такой же лидирующей и ехидной улыбкой, что и у Джона. Сент-Джонс в отличие от Гилберта держал в руке пистолет.        — Ты сообразительный, но наивный. — сквозь бесячую улыбку бросил Энзо и, будто наслаждаясь безвыходным положением и жалким видом загнанного в угол в прямом и переносном смысле Деймона, спрятал оружие в карман куртки, скрестив руки на груди. — Неужели за все эти годы я бы не нашел похотливую мразь, которая под наркотой разделалась с моей девчонкой? — с особой, пропитанной болью и гневом интонацией произнес Сент-Джонс и прищурил глаза, когда же Джон приблизился к тяжело вздохнувшему Деймону и пнул его под коленку, от чего тот, пытаясь скрыть стон и зажмурившись, согнулся возле стены, но даже не попытался что-либо сделать против двух мужчин, зная бесполезность этого.        — Значит, отряд мстителей собрался… — язвительно откликнулся Сальваторе, хмыкнув и уже оправившись от на мгновение накатившей на него вспышки боли в ноге. — Но какого хрена ты тут делаешь, чертов Гилберт?!        — Понимаешь, узнал печальную историю этого парня и осознал, что он станет отличным напарником. Но инициатор, собственно, я. Не вечно же мне терпеть твои выходки, придурок. — Джон Гилберт плюнул себе под ноги и глянул на Энзо, который в упор смотрел на Деймона. И по одному этому взгляду было видно, насколько сильны были свои счеты Сент-Джонса. — Я бы мог тебя простить, но… Ты спутался с моей дочерью и все окончательно испортил. Для себя.        — То есть, дело даже не в Елене? — проявив уже больше интереса к загадочным фразам Гилберта, спросил Сальваторе, не убирая с голубых глаз пелену злости и недовольства.        — А ты, видимо, смерти не боишься… Даже бежать не пытался. — подметил Джон, и его как всегда округлившиеся и покрасневшие от злости глаза заиграли новым блеском.        — Не боюсь. — неохотно отозвался брюнет. — Если знать за что, можно и сдохнуть. Только я хочу быть уверенным, что Елена в порядке и в безопасности.        — За это можешь не волноваться. Без тебя-то ей точно лучше, щенок. — грубо пробасил Гилберт, отчего у Сальваторе снова появилось непреодолимое желание ударить его, но он сдержался, до побелевших костяшек сжимая кулаки и закусывая губу. — Но тебе точно будет херово, Сальватор. Обещаю. Скажи спасибо папочке, в большей степени он виновен, знаешь ли… А ты еще и так сильно на него похож! Удивительно просто. Я мог бы размазать Джузеппе, но зачем, если можно бить по самому больному? По сынишке. Такому жалкому и отвратительному. Был наслышен, что у твоего старого мудака должен был появиться еще один недоносок, но тут уже судьба сыграла мне наруку. Даже не пришлось мараться… — хмыкнув и задумавшись, Гилберт сделал небольшую паузу, чтобы подметить как разрасталась ярость на бледном, серьезном лице Деймона. — Но моя месть по старым поводам переросла в настоящую войну, знаешь ли. Прямо в тот момент, когда ты спутался с моей дочерью. Эх… Тебе даже не понять как сильно я тебе ненавижу, гаденыш…        — Представляю. Потому что я ненавижу тебя в десятки раз больше. — сипло прорычал Деймон, что вызвало нервную улыбку у Энзо, которого тоже доводила эта стычка. Впервые Сальваторе смог раскрыть какую-то искреннюю эмоцию Сент-Джонса, ранее такого загадочного и закрытого от всего мира. Но образ коварной и всемогущей стены рушился от каждого слова Гилберта.        — Мейсона помнишь? Он был хорошим шпионом… Но Паркер его даже привзошел. С таким-то умом… А ты очень тупой, Деймон. — с определенным презрением выделив его имя, продолжил говорить Джон. — Ты что-то начинал говорить про банк. Ах да… Банк, частью которого я владею. — пробубнил пожилой мужчина и разразился странным смехом, что напряг даже Сент-Джонса, но он не показал вида.        — План с банком мне уж очень понравился. Но увы… — подхватил слава Джона Энзо и наигранно показал на лице разочарование и досаду. — Ограбление было бы схваченным, ты ведь понимаешь. Тебя бы сто процентов поймали, Сальватор, как бы ты ни старался. А вместе с этим вскрылись бы все твои грешки… Лет на двадцать бы хватило, а потом ты бы вряд ли вышел. И ведь не отвертелся бы. А самое главное, что Джон помогал мне.        — Это было выгодно. — подтвердил тот, крепче сжав ружье. — Мне досталась бы страховка, я бы отомстил Джузеппе и навсегда изолировал тебя от Елены. Всё до нельзя идеально. Но к черту планы. Ты натворил необратимое, потрепав нервы моей дочери… Ты сдохнешь как самая последняя мразь, Сальватор. И ты это заслужил.        — Может и так. — глухо пробурчал Деймон и нервозно усмехнулся, едва ли свыкаясь с полученной от Джона информацией. Сердце бешенно колотилось, в голове ничего не укладывалось, но из последних сил брюнет пытался держаться за логическую цепочку. — Но что тебе мой отец-то сделал? Нахрена… Нафиг продумывать наполеоновские планы ради каких-то старых споров? Нахер надо?! Черт возьми…        — Хочешь знать, чем любимый папочка провинился? — теперь взгляд Джона стал намного строже и даже Энзо, до этого уверенно прожигавший ненавистью Деймона, отошел от Гилберта на пару шагов дальше и достал пистолет, словно тот от забирал у него часть тщательно скрытого страха. — Я скажу, Сальватор. Мне не сложно. Хотя… Ты и сам, наверное, помнишь. Твоя мать настоящая шлюха. Истинная шкура. И ты сейчас тоже не будешь возражать. Но и ты подонок, щенок… Всё сразу донес своему отцу. Спасибо. Серьезно. Спасибо, что благодаря тебе я лишился почти всего, что ранее у меня было. Спасибо, что из-за твоей чертовой честности я потерял всякий нормальный статус. И это дело рук Джузеппе. Я ненавижу его. Ненавижу тебя. И эту старую суку Лили, на которую повелся и потерял абсолютно всё. Она свалила и даже тебя, нахлебника малолетнего, бросила. А что остальные? Сам знаешь, что хреново стало. Твой папаша страдал и меня разорял, ты в подушечку плакал. Вот ирония судьбы же: опять ты начал возле моего дома крутится, дочь мою трахнул и к себе подселил. Но ты получишь должное, Сальватор. Получишь. И за себя, и за отца отбиваться будешь… А Лили и сейчас ко мне подлечь успела. Одно удивительно: тебя сдавать она наотрез отказалась. Я хотел ее грохнуть, признаюсь. Но вот рука не поднялась. Какое-то прям чувство не позволило. Знакомо же, Деймон, будь ты проклят… Ну? Вспомнил, наверное? — последнюю фразу Джон не просто прокричал, а проревел так, что показалось, будто стены ветхой и вонючей комнатушки заходили ходуном. Энзо поежился от громкости грозного голоса Гилберта, а Деймон непоколебимо стоял перед ним и нервно улыбался. До него дошло. Спустя долгое время всех свалившихся на него обстоятельств. Парень впервые соединил всё воедино и понял, какой же подставой была вся его жизнь. — Но я добрый. Дам тебе возможность сказать что-нибудь напоследок. — проговорил с прежней сталью Джон и, словно забыв про присутствие внимательно рассматривающего его Сент-Джонса, в ярких порывах своего гнева направил ружье прямиком в сердце Деймона, который, даже не покачнувшись, ухмыльнулся и уставился синим взглядом в ликующие темные зрачки Гилберта.        — Милый, не надо… — саркастично произнес Сальваторе, точно и четко повторив сказанную много лет назад матерью фразу, когда сам брюнет находился под дулом пистолетом. Легкое дежавю. Невероятный гнев Гилберта, безысходность Деймона и прицел. Последние слова брюнета пронеслись по коморке, и следом застыла тишина. Но быстрый, гулкий звук выстрела прорезал ее, пронесясь по всему зданию к самому сознанию тихо плачущей в другой комнате Елены, для которой вместе с этим звуком выстрела рухнул весь мир. Она осознала это.