Most crippling weakness

      Освальд смотрит на него разочарованно.       — Что же. — Он качает головой и грустно усмехается. — Всё в точности как обещал.       Он медленно опускает взгляд на свою грудную клетку, и Эдвард с судорожным вздохом замечает сливающуюся с чёрной тканью рукоять ножа. Освальд накрывает её ладонью и одним резким движением вынимает из груди. Ткань начинает пропитываться кровью.       Подняв взгляд на Нигму, он бросает нож на пол и через пару секунд падает на колени.       Эдвард падает рядом с ним и подхватывает его под руки. Поддерживая голову Кобблпота, он зажимает рану тканью и чувствует вязкое тепло на своих руках.       — Освальд? — Нигма убирает волосы с его лба, пачкая лицо кровью. — Освальд?       Эд часто тяжело дышит и прикладывает дрожащую руку к его шее, пытаясь прощупать пульс. Делает глубокий судорожный вздох. Застывает.       Фаланги пальцев слипаются от начинающей свёртываться крови. Размытым взглядом Эд видит только красный: на руках, на груди, на стекающей изо рта Кобблпота тонкой дорожке. Он чуть крепче обнимает Освальда, всё ещё прижимая ткань к его груди, и чувствует, как неприятно липнет к телу пропитанная уже остывшей кровью рубашка.       Расфокусированным взглядом он ищет брошенный несколькими минутами ранее нож. Виден только тёмно-красный след. Эдвард леденеет.       Сквозь шум в ушах и звук собственного дыхания до него доносится смех. Знакомый, низкий, раскатистый. Эд медленно поворачивает голову, бездумно прижимая Освальда к себе.       И видит своё лицо.       Нигма с резким вздохом распахнул глаза и замер, только через пару секунд позволяя себе выдохнуть.       Было раннее утро — в комнату уже пробивались слабые лучи света. Эд сел на кровать и, закрыв глаза, сжал пальцами переносицу. Дыхание начало выравниваться, и Эдвард с усталым вздохом откинул голову к стене.       В это время в лечебнице было совсем тихо. От этого становилось ещё хуже.       Он устал. Устал постоянно прокручивать в голове планы побега, прекрасно понимая, что никогда их не осуществит. Устал от мыслей, что он может кончить свою жизнь здесь, безумным и всеми забытым. Устал от давящего чувства вины, рисующего способы убийства единственного человека, которому он всё ещё доверял.       У него по-прежнему не было доступа к сильным препаратам, а попытка внушить себе, что с ними будет только хуже, провалилась. Гораздо легче было бы существовать с болящей головой и тремором в конечностях.       Эдвард медленно повернул голову к двери, услышав шаги в другом конце коридора. Скоро завтрак.       — Ты какой-то странный сегодня. — Как сквозь вату услышал Нигма.       — Что? — Он оторвался от тарелки с не самым аппетитным содержимым и взглядом встретился с Марком. Точно. Марк.       С момента инцидента прошло уже около месяца, а значит подобие дружеских отношений длилось примерно столько же. Эдвард не был уверен, можно ли назвать эти взаимоотношения дружбой. Но Джефферсон всегда слушал, что он рассказывал, делился сигаретами и даже со временем перестал реагировать на загадки недоумённым взглядом. Сначала эта дружелюбность настораживала своей необоснованностью, но со временем Эд просто решил принимать её. Тем более что собеседник из Марка был действительно хорошим.       Он был единственным в этом месте, с кем можно было просто поговорить. Возможно, именно в этом и заключалась причина, по которой они сошлись. Нигма довольствовался общением и старался лишний раз не задавать себе этот вопрос.       Эд не вдавался в подробности о своей жизни. Да и сам о Марке знал только то, что до падения мостов он был адвокатом. И, кажется, такое положение вещей устраивало их обоих.       — Я говорю, ведёшь себя странно. — Марк нахмурился.       — Мигрень, — севшим голосом прохрипел Эд, возвращаясь к рассматриванию порции.       — Ты гипнотизируешь тарелку уже минут десять. И даже не заметил, что я сел напротив.       — Я в норме.       — Э-эдвард? — протянул Марк, поднимая бровь. Он никогда не называл его «Эдом».       — Да? — Нигма оторвал взгляд от тарелки и посмотрел на мужчину.       — Что-то случилось, так ведь?       — Нигма. — Голос охранника позволил ему уйти от ответа на вопрос. — Идём.       Эд пожал плечами и встал из-за стола.       Гордон побрезговал бы посещать Аркхэм лишь ради разговора с ним, на встречу с Освальдом можно было рассчитывать только в полицейском участке. Поэтому, честно говоря, у Эда не было ни единого предположения, кем и с какой целью была организована встреча.       Впрочем, ему было плевать.       — Здравствуй, Эд.       Нигма замер, преступив порог комнаты для визитов, а затем медленно подошёл к столу, не сводя с Люциуса напряжённого взгляда.       — Полагаю, лучше сразу объяснить цель своего визита, — начал Люциус. Эд поднял бровь. — Помнишь это дело? — Фокс протянул ему папку.       — Маньяк, семь лет назад убивавший определённый типаж женщин. Не был найден, дело закрыли. — Эд пробежался глазами по страницам, стараясь не выдать волнения. — Помню. Дай угадаю, убийства начали возобновляться?       Люциус кивнул.       — Почерк убийств похож, но не идентичен. — Он протянул ему вторую папку. — За месяц убито уже двое женщин. Все они того же типажа, что и семь лет назад. Но почему убийце нужно было выжидать семь лет, чтобы продолжить? Уезжал? Сидел по другой статье?       Эд ничего не отвечал, хмурясь и всматриваясь в содержимое протокола.       — Убийца, орудовавший семь лет назад, едва дотягивал до пяти футов восьми дюймов. Какой примерный рост у нападавшего месяц назад?       — Судя по нанесению увечий, не ниже шести футов.       Эд кивнул.       — И смотри. — Он указал на снимок. Люциус молчал, давая Нигме продолжить. — Что ещё можешь сказать по характеру ранения?       — Левша бы так не ударил.       — Именно. — Эд кивнул, сдержав улыбку. — Те преступления были совершены левшой. Здесь же явно был правша. Значит, это не может… — Эдвард внезапно замолчал. — Ты ведь не из-за этого здесь.       Люциус вздохнул.       — Слишком… просто для тебя.       — Я знаю, что ты не взрывал Убежище. Если на суде тебе понадобится помощь, я могу начать сбор доказательств уже сейчас.       — Вот как. — Эд усмехнулся. — Мне не нужна помощь. И очень сомневаюсь, что надо мной в принципе будет суд. Это Аркхэм, Фокси. Всем плевать.       — Большинство горожан до сих пор думает, что ты виновен.       — Мне плевать, что они думают, — презрительно бросил Эдвард.       — Даже если так, это опасно для тебя.       Нигма посмотрел на него удивлённо и замер.       — Гордон уничтожил чип, — как можно спокойнее продолжил Эд. — Других доказательств нет, зато есть сотни свидетелей, готовых сказать что угодно. Как ты собираешься доказать что-то?       — Не будут лишними хотя бы мои показания.       — Зачем тебе предлагать мне помощь?       — И ты можешь сам себе помочь.       — Ты не ответил на мой в…       — Сдай Кобблпота.       Эдвард похолодел.       — Что? — медленно произнёс он после паузы.       — Сдай Кобблпота, — так же спокойно повторил Люциус. — Будешь сотрудничать со следствием — появится шанс уменьшить срок. А если я докажу твою непричастность ко взрыву Убежища, шансы повысятся.       — Так вот зачем ты здесь. — Эдвард горько усмехнулся. — Чтобы использовать меня против Пингвина. Твоя идея или Гордона?       — Не в этом де…       — Твоя или Гордона? — срывающимся голосом почти прокричал Эдвард.       — Гордона, — негромким, но ровным голосом ответил Фокс. — По большей части.       — А сейчас ты пообещаешь мне минимальный срок, хорошего адвоката, помощь в суде. — Эд покачал головой и усмехнулся, а потом резко сменил интонацию: — Ты думаешь, я настолько тупой?       — Кобблпот уже не отвертится. Только то, что он совершил после взрыва мостов, потянет минимум лет на двадцать. У тебя же есть шанс. Я действительно могу дать показания в суде. Могу доказать твою невиновность и помочь с адвокатом.       — Слушай, Фокси…       — Ты болен, Эд.       Нигма замолчал и перестал улыбаться.       — Я не буду давать ложные показания. Но не хочу, чтобы ты сидел здесь за то, чего не совершал. Ты сам знаешь, что здесь тебе не помогут. Отсиди положенный за фактически совершённые преступления срок, а с Убежищем я помогу. А потом уезжай из Готэма. Найди специалиста.       Эдвард хмурился и молчал, не смотря на Фокса. Люциус вздохнул.       — Если, конечно, не хочешь похоронить свой ум здесь.       Нигма понял, что Фокс ушёл, когда услышал грохот захлопывающейся железной двери.

***

      — Не запрокидывай голову.       Мужчина, выглядящий лет на двадцать, обернулся, прикрывая нос рукой.       — Хуже делаешь, — продолжил Освальд.       Он закатил глаз, смотря на попытки заключённого не залить кровью пол, и протянул ему платок.       — Спасибо, — говоря в нос, поблагодарил тот.       — И с такой техникой ты скорее выбьешь себе пальцы, а не сможешь нормально защититься. — Освальд посмотрел на его сбитые костяшки.       — Пока не жалуюсь. — Тот шмыгнул носом и вытер платком кровь. Освальд поморщился.       — Как давно ты здесь?       — Почти две недели.       — И уже синяк на полглаза.       Мужчина нахмурился.       — Тебя ведь зовут Роберт Бейли, — спокойно произнёс Освальд. Роберт напрягся. — Я работал с твоим отцом.       — Мой отец уже давно не у дел, и если вы хотите сказать, что он кому-то задолжал, я не поверю вам. У моей семьи нет долгов, — быстро и чётко проговорил мужчина, сразу же изменившись в лице.       — Я не говорю, что у него есть долги. — Освальд пожал плечами.       — А вы мистер Кобблпот, да? — Заключённый слегка прищурился. — О вас часто говорят здесь. — Он внимательно посмотрел на Освальда. — Вы и правда хромаете, — задумчиво произнёс он, забыв прижать платок к носу. Пара красных капель оказалась на его робе. Освальд глубоко вздохнул.       София когда-то ставила в пример своего отца и говорила, что Освальду не помешало бы завести какую-нибудь живность. Цыплят, например. Роберт, конечно, жёлтым оперением и клювом похвастаться не мог, но с основной задачей быть не особо приспособленным к жизни справлялся отлично.       — Вы… хотите научить меня драться?       — Не совсем.       Полагаться только на физическую силу в месте, подобном Блэкгейту, было почти тем же самым, что после ограбления надеяться на силы полиции.       — Слушайте, если вы думаете, что я могу обладать какой-то сверхважной информацией, то вы ошибаетесь. Меня почти не посвящали в дела семьи.       Освальд хмыкнул.       — Не думаю, что тебе может быть известно что-то, чего не знаю я.       Роберт нахмурил брови и посмотрел на Кобблпота в упор.       — Если вам просто нужен собеседник, могли бы прямо сказать. И вот. — Он протянул Освальду перепачканный платок. — Ну, в смысле, я постираю и верну.       Освальд не мог поверить, что именно так зародилось что-то, помогающее ему держаться до назначения даты суда. Временами общение с Робертом напоминало ему общение с Мартином, с поправкой на то, что мальчик был сообразительней и при разговоре с ним не надо было задирать голову. За пару недель он даже успел если не привязаться, то привыкнуть к нему, к его ужасающей прямолинейности и постоянным переспросам.       Месяц после встречи с Эдвардом тянулся медленно. Слишком… спокойно. Не было новостей ни от Эда, ни от Гордона. По делу Софии продвижения тоже не предвиделось. Даже в Блэкгейте почти ничего не происходило. Но Освальд давно понял суть этого города, и подобное затишье не могло не тревожить его бесперебойно срабатывающую интуицию.       И вот, проведя три месяца в заключении, он наконец предстанет перед судом. Оставалось сделать последний шаг. Кобблпот давно нанял адвоката, продумал шаги полиции, отрепетировал речь. Но сейчас его сжирала непонятная, заполняющая грудную клетку тревога, причину возникновения которой он объяснить не мог.