***
Эдвард поставил сумку, в конце поездки словно потяжелевшую в несколько раз, у входа в свою новую квартиру. Закрыл входную дверь и осмотрелся. Комната была ничем не примечательной. Светлая и просторная. Обезличенная. С тихим стоном Эдвард упал на первую попавшуюся горизонтальную поверхность, в роли которой выступил небольшой диван бежевого цвета. Ночь, дорога и поиск жилья совсем вымотали его. И ещё те слова Освальда… Проснулся Эд ближе к вечеру с лёгкой тошнотой и болящей головой. Налив в стакан воды и приложив его ко лбу, включил какой-то новостной канал. — Сегодня, около полуночи, в психиатрической лечебнице Аркхэм произошёл мощный взрыв. Больше всего пострадало правое крыло здания. Спасательные работы всё ещё продолжаются, на данный момент известно о двадцати трëх жертвах и более пятидесяти пострадавших. Все жертвы опознаны, среди них — Эдвард Нигма, признанный виновным несколькими месяцами ранее в подрыве Убежища, пристанища обездоленных в тяжëлое для города время. Причина трагедии пока не установлена. Полиция придерживается версии об утечке газа, однако местные жители считают, что это месть человеку, подорвавшему Убежище. Иначе как объяснить, уверяют они, что центром трагедии стало именно правое крыло, а самого подрывника настигла такая же участь, как и сотни его жертв?***
Дорогой гроб из красного дерева уже давно исчез под слоями земли, но Освальд, тяжело опершись на трость, продолжал отстранённо смотреть на надгробие с выбитым на нём «Эдвард Нигма». Нога болела от длительного пребывания на холодной влажной земле, необработанные порезы на ладонях неприятно ныли, но Освальд не двигался с места. Это… отрезвляло. Показывало альтернативу. Отъезд Эда действительно не был высокой ценой. В гробу находилось не его тело. Остальное Освальд вполне мог пережить. — Хей. Низкий, но мягкий голос Освальд узнал сразу: Лесли. Он даже не заметил, как та подошла почти вплотную. Она положила около надгробия букет белых лилий, ставший единственным ярким пятном, не считая букета чёрных калл, принесённых Освальдом. — Всë ещë не верится, что его больше нет, — сказала Ли после какого-то времени, проведëнного в молчании. — Не могу выбросить это из головы. Его последние минуты. Думаешь, это была месть за Убежище? Освальд пожал плечами и продолжил смотреть на надгробие. Лесли вздохнула. — Я понимаю, что тебе тяжело сейчас, но откладывать нельзя. Без твоего участия ничего не выйдет. — Я знаю, — ответил тот равнодушно. Ли положила ладонь ему на плечо. — Он тоже не был для меня чужим человеком. Мне очень жаль. Освальд кивнул, не вникая в смысл сказанного, и даже не заметил, как она ушла.***
— Возьмите Пингвина под стражу. Голосом Гордона прозвучала фраза, которую Освальд ожидал, но надеялся не услышать. Все наводки были использованы: здание мэрии оккупировано, комиссар в бегах, новоизбранный мэр схвачен. Участие Кобблпота больше не нужно. Кобблпот больше не нужен. Как предсказуемо. Никто из полицейских не сдвинулся с места. Освальд, приподняв, словно в ожидании чего-то, брови, остался таким же расслабленным. Джим нахмурился и попытался приблизиться к нему самостоятельно. Тут же зазвенело оружие, и Гордон оказался прямо под его прицелом. — Как же мне нравится этот твой взгляд! — сказал Освальд с довольным смешком. — Растерянность и с опозданием доходящее осознание. — Ты планировал это с того же дня, когда предложил свой план, — констатировал Гордон. — Искал метод, как не только свергнуть верхушку, но и вывести из строя действующих мэра и комиссара. А потом меня. Освальд хмыкнул, вскинув брови и задрав подбородок. — Ты правда думал, что я не пойму, к чему всë идёт? Поверю, что ты бы смирился с потерей власти в городе? Что не захотел бы вернуться в полицию? Гордон молчал. — Ты пришёл бы ко мне, рано или поздно, — продолжил Освальд, и в его голосе прозвучало больше горечи, чем иронии. — Посмотрел бы сверху вниз, сказал, что нужно моë содействие. Использовал бы, а потом бросил бы гнить за решëтку! — выкрикнул Освальд так, что в ушах начало звенеть. Ему так хотелось доказать Джеймсу — одному из немногих ныне живых, кто видел его на самом дне — что он теперь некто больший, чем шестёрка Фиш, вынужденная подстраиваться под каждого. Он обвёл вокруг пальца всю действующую верхушку мафии, выстроил свою империю, стал королём Готэма. Но обращённый на него взгляд Джеймса Гордона оставался таким же, как и в их первую встречу. Эд был прав. Он никогда не был в глазах Гордона кем-то большим, чем мальчик с зонтиком. И никогда не будет. Джим продолжит пользоваться им, продолжит требовать помощи, а потом презрительно поморщится и бросит за решëтку. Освальд должен был понять это ещë много лет назад, но почему-то каждый раз давал Гордону шанс. Возможно, из-за глупой сентиментальной мысли «он ведь спас меня тогда». Или просто неспособности признать, что от него больше проблем, чем пользы. Но везде есть грань. — Будешь высовываться сейчас — тебя просто уберут. Тебе нужна поддержка со стороны официальной власти и полиции, включая комиссара и мэра. — Так вот же он! — воскликнул Освальд. — Комиссар, к величайшему сожалению, пока отсутствует, но! Господин мэр, — торжественно сказал он, подойдя к тому вплотную. — Я ведь могу рассчитывать на вашу поддержку? — спросил он. Обри нахмурился и опустил голову. — Господин мэр? — сказал Освальд с нажимом. Потом кивнул одному из полицейских, и тот вдавил в его грудь пистолет. Обри, не поднимая головы, часто закивал. — Замечательно! Вот видишь, Джим! Всё не так уж сложно. Гордон на его беспечный тон никак не отреагировал. Такое поведение Кобблпота пугало. Не жестокостью, а своей безрассудностью. Пингвин — стратег и параноик, ищущий заговор в каждом неосторожном слове и проверяющий еду на наличие ядов. Он не мог не понимать, к чему приведут его действия. И это не было похоже на какую-то из ступеней очередного многоэтапного плана. — Продолжишь в том же духе — будешь лежать там же, где Нигма. Освальд моментально изменился в лице. Уголки губ опустились, взгляд сделался колючим и злым. — О, мистер Гордон, насчëт моей жизни не беспокойтесь. Сейчас это не главная ваша забота. Произнеся это, Освальд не спеша направился к выходу, но потом вдруг резко замер и развернулся на каблуках. — Чуть не забыл, — сказал он с широкой улыбкой. Он протянул руку ладонью вверх одному из полицейских, и тот вложил в неë пистолет. Джеймс непонимающе нахмурился. — Скажу откровенно: меня давно не покидала эта мысль. Произнеся это, он выстрелил Гордону в колено. Правое. Потом осмотрел скривившего от боли Джеймса оценивающим взглядом и презрительно поморщился. Манерным движением бросил оружие на пол и направился к выходу. Он помнил своё наставление: сделай город своим или сожги его дотла.***
— Оззи, ты, как вижу, с первого раза не понимаешь, — сказала Барбара притворно дружелюбным тоном. — Что же, повторю ещë раз: проваливай отсюда, — произнесла она и, нахмурившись, отпила из бокала. — Я предлагаю решить это мирно. Этот клуб ведь явно работает не только по своему основному назначению, а тебе только недавно даровали помилование. Как думаешь, Джим одобрит? Даст ли очередной шанс? — произнëс Освальд и улыбнулся. Барбара ответила ему такой же фальшивой улыбкой. — Я любезно предлагаю такую сделку: ты уходишь с незапятнанной репутацией и без проблем с законом, а я, так уж и быть, забираю клуб и лишаю тебя всех связанных с ним проблем. — Какое заманчивое предложение, — ответила Кин елейным голосом. — К сожалению, вынуждена от него отказаться. — Тебя ведь поймают, эта власть или следующая, — сказал Кобблпот и пожал плечами. — Это лишь вопрос времени. Но как же объяснить малышке Барбаре Ли, что с мамой ей можно общаться только через специальное окошко? — Убирайся отсюда, — приказала Барбара, уже не пытаясь любезничать. — Леди, — обратилась она к своим сотрудницам, — покажите этому мужчине, в какой стороне выход. — Ты сама свидетельница: я пытался решить это без крови, — сказал Освальд с таким скорбным выражением лица, словно действительно сожалел. Послышался свист и треск стекла, и на полу оказалось около десятка тел с аккуратными отверстиями во лбах. Освальд, положив обе ладони на трость, не сдвинулся с места, словно ничего не произошло. — Ты… — начала Кин, трясясь от злости и смотря на Кобблпота исподлобья. — Я распорю твою глотку и… При попытке приблизиться к нему на лбу и груди Барбары появились красные точки. — За это, — Освальд обвëл комнату взглядом и уже сам приблизился к Кин, — я должен бы убить тебя. Но… Знаешь, Барбара, у нас есть история. Так что я, пожалуй, проявлю сегодня милосердие. — Не надейся, что я это просто так оставлю, — ответила Барбара и, задев Освальда плечом, направилась к выходу.***
Работать (теперь официально!) на Освальда Кобблпота было… здорово. Необходимость носить строгие костюмы и туфли вместо удобной одежды и кроссовок, Роберта, конечно, неописуемо расстраивала, но в комплекте с ними шли проживание в особняке и не последняя в городе должность. В общем, чувствовал себя Бейли вполне комфортно. До того момента. Зал «Айсберга» заливал голубой свет, играла какая-то музыка, а интерьер действительно теперь был под стать своему владельцу. Зонтики на потолке смотрелись мило. Ничто не напоминало о событиях того вечера. Но из головы не выходил запах металла и зрелище десятка тел на мраморном полу. — Что ты имеешь в виду под «Гордон в бегах»?! — услышал Роберт возмущëнный возглас Освальда, когда подошëл к барной стойке. Мужчина, стоящий рядом с ним, что-то ответил, но из-за шума Берт ничего не расслышал. — Как можно было не уследить за человеком, который не способен даже… убежать? Уйти? — снова выделился из общего шума высокий голос Пингвина. После ещë пары причитаний Кобблпот закончил и повернулся к бару. Тогда Роберт наконец обратился к нему: — Мистер Кобблпот… — Не сейчас. — Но это очень… — Я сказал: не сейчас! Не успев дать отчëт своим действиям, Освальд, не глядя, выстрелил два раза по направлению звука. Из толпы сначала раздались крики — потом всë резко стихло. Даже музыка, казалось, стала тише. Он медленно обернулся с выражением испуга на лице. Роберт стоял неподвижно, словно боясь шевельнуться, а в стене, в паре дюймов от него, виднелись два свежих отверстия от пуль. Освальд открыл рот, словно собираясь сказать что-то, но лишь продолжил смотреть на него изумлëнным взглядом. Роберт, сильно побледневший, поспешно удалился. В зале снова стало шумно, словно ничего не произошло. Освальд рассеянно несколько раз перевëл взгляд от своего бокала в сторону пострадавшей стены и обратно.