Dark side of the Sun

Я открываю глаза, но темнота не позволяет мне разглядеть даже то, что происходит на расстоянии вытянутой руки. К горлу подступает тошнота, я сглатываю и набираю в себя больше воздуха. Почему-то кажется, будто это чем-то поможет. Закрываю глаза, и голова начинает кружиться, отчего ощущение тошноты только усиливается. Судя по состоянию, выпил я довольно-таки много. По крайней мере, достаточно, чтобы натворить чего-нибудь. В голову внезапно влетает мысль о том, что произошло. Мучительно неприятные, жестокие картинки всплывают в памяти, и я вздрагиваю, широко распахнув глаза. Со стороны доносится слабое шевеление и тихий-тихий стон. Все тело покрывается мурашками. Я лезу в карман широких штанов и судорожно пытаюсь вытащить телефон. Еще одно движение, и мне это удается. Нажимаю кнопку блокировки, но, к сожалению, небольшой дисплей освещает лишь малое пространство. Заставляю себя встать, чтобы добраться до злополучного выключателя, и тут же спотыкаюсь о пустую бутылку, какими усыпан, скорее всего, весь пол комнаты. Чуть покачиваясь, опираясь о стену, бреду к тому месту, где предположительно находится дверной проем. Есть! Тянусь вперед, щелчок, и яркий свет озаряет захламленное пространство комнаты. Со всех сторон слышится шевеление и недовольное бормотание. Я обвожу еще не привыкшими к свету глазами комнату, больше всего на свете желая, чтобы то, о чем я вспомнил, оказалось лишь плодом моей больной фантазии под воздействием огромного количества алкоголя. Но взгляд мой падает на место в углу у дивана, и меня словно током прошибает. Никогда прежде я так быстро не трезвел. Посреди пустых бутылок и непонятных рваных тряпок лежит на боку, подтянув колени к животу и согнув спину, голый парень. Пряди черных как смоль волос почти скрывают худое, мертвенно бледное лицо. Пол под ним и рядом испачкан чем-то, на первый взгляд, непонятным. Но не мне, в голове которого уже восстановилась картина произошедшего. Меня словно парализовало. В голове крутится одна-единственная мысль: мы убили его. - Георг, Густав, Ан... Андреас, - шепчу я одними губами, боясь делать шаг вперед. Меня вдруг заколотило, будто я стоял голый на морозе. Ноги покашивались так, что я не решался убрать руки от стены. Он лежит там, избитый, изуродованный, холодный... Мертвый. Я снова попытался позвать парней, но удалось мне это только с третьего раза. Сначала Андреас поднял голову с недовольным лицом и хотел было разразиться гневной тирадой по поводу столь неожиданного пробуждения, но, увидев меня, закрыл рот. Я лишь киваю головой в сторону дивана, не в силах издать ни звука. Андре ткнул Георга в бок. Тот лежал, откинувшись на спинку дивана, и сопел, открыв рот. Из кучи какого-то непонятного тряпья показалась сонная голова Густа. Я все так же стою, даже не представляя, что делать дальше. Радует одно: в глазах друзей уже стало появляться хотя бы некое подобие осознания всего пиздеца происходящего. - Твою мать, - выдает наконец Георг, позже всех разлепивший глаза. - Он же не мертв, да? Я пожимаю плечами. Внутри поднимается паника вкупе с сильным желанием внезапно оказаться где-нибудь далеко в прошлом, желательно в самом начале вчерашнего дня, и запретить себе вообще выходить из комнаты. Мурашки по коже сменяются неприятным жаром, с каким кровь прилила к вискам. Холодный пот заструился по спине и груди. - Что мы натворили?! - спрашиваю я скорее себя самого, запуская ладони к себе в волосы. - Не ной, - отрезает Георг и рывком встает с дивана. Огромная доза алкоголя, видимо, дает о себе знать, и он морщится от головной боли. - Сколько сейчас времени? Густав переводит взгляд на свои наручные часы и произносит: - 3:32 до полудня. Его голос заставляет меня вздрогнуть и поморщиться, как от новой вспышки головной боли. В памяти почему-то вспыхивает момент из фильма, где прибывшие на место аварии с опозданием врачи констатируют смерть пострадавшего. - Хорошо, что сейчас еще темно. Нужно найти, во что завернуть труп. Меня словно ударяют по голове. Я устремляю остекленевший взгляд на Георга и замечаю, что парни делают то же самое. - Что? - невинно выдает он, будто ничего не произошло. - Может, он еще жив? - с надеждой в голосе произносит Густав. - Тогда еще хуже, - зло бросает приятель, не сводя глаз с лежащего на полу парня. Неприязнь и отвращение к Георгу поднимается из самой глубины души, и я уже открываю рот, чтобы упрекнуть его в жестокости и бесчеловечности, как со стороны снова раздается стон. И это действует, как сигнал к началу действий. Не помня себя, подлетаем к парню, и он замолкает. Прикладываю дрожащие пальцы к впадинке на его шее, усилием воли заставляя себя не смотреть на избитое тело, пытаясь прислушаться к своим ощущениям. И облегченно вздыхаю, потому что чувствую слабое, редкое биение под собственными пальцами. - Он дышит, - шепчу я. - Он дышит. Надо звонить в скорую. И вдруг понимаю, о чем говорил Георг. - В скорую? - тихо переспрашивает он. Поднимаю голову и встречаюсь с ним глаза в глаза. В моих - надежда и страх, в его - холод и отчужденность. В голове невольно проносится мысль: "Я совсем его не знал". - Ты же понимаешь, что нам всем пиздец, если мы сделаем это. Мы сгнием в тюрьме. Я взвешиваю его слова и понимаю, что, по сути, он прав. Но чувство страха и нереальности происходящего, которое парализовало меня, когда я решил, что парень мертв, было настолько устрашающим, настолько мерзким, липким, что я отдал бы даже свободу, лишь бы не попасть в его лапы снова. И мысль об этом придала мне сил и уверенности. Я поворачиваюсь: Густав с Андреасом молча сидят на полу, с ужасом переводя взгляд с меня на Георга, и обратно. - Он вот-вот умрет. Ему нужно помочь. Ведь это же мы виноваты во всем. И мы должны понести наказание, - чуть ли не выкрикиваю я, хватаясь за свой мобильный. - Должны? Да ничего мы никому не должны. - Георг крепко хватает меня за руку, и я не в силах ему противиться. - Пойми ты, наконец. Если мы сейчас тихонько вынесем его на помойку, то покончим со всем этим раз и навсегда. Нас никто не увидит. Пока еще есть время. А потом вернемся и уберем всю твою квартиру. И никто и никогда ни о чем не узнает. - И мы просто так убьем человека? - шепчу я, побледневшими губами. Тишину комнаты снова разрывает стон парня. - Другого выхода нет. Иначе погибнем все мы. Одна жалкая жизнь не стоит наших четырех. Мы еще слишком молоды, - произносит Георг, и я сдаюсь. Отодвигаюсь, сажусь на пол, прижимаюсь спиной к стене и закрываю глаза. Он прав в том, что наши жизни закончатся на этом. Даже животные не убивают друг друга ради забавы. Мы монстры. Мы монстры хотя бы потому, что даже при осознании собственной мерзости и жестокости продолжаем думать только о себе. Слышу шаги, шорохи, голоса парней. Я знаю, что они делают. Но у меня нет сил участвовать в этом. Хлопнула входная дверь, и тишина накрыла квартиру, отдаваясь пустым звоном в моих ушах. Я ничтожество. Я монстр. На моих руках кровь этого парня. Ни в чем не повинного парня. Голова закружилась с бешеной силой, и я чувствую, что теряю сознание. Внезапная темнота наваливается сверху, даруя спасительную иллюзия спокойствия.