Dark side of the Sun

- Здравствуйте, меня зовут Томас, я... - замолкаю, чувствуя неловкость. Блять, ну, давай, трус, ты же готовился, даже речь себе написал. Девушка на том конце провода, чтобы избежать неприятной паузы, повторяет: - Слушаю Вас. - Да, я говорю, меня Томас зовут. Я звоню по поводу парня. Ну, не моего, а вообще... Боже, какого хрена ты несешь? Опускаю взгляд на листочек бумаги перед собой и судорожно пытаюсь выхватить из написанного нужные слова. - Так вот, не подскажете, к Вам не поступал пациент, который... Парень, у которого... В общем... Голос предательски дрожит, и я отнимаю от уха телефон, сбрасывая звонок. Опускаю голову, чувствуя, как слезы снова подкатывают к горлу. Я омерзителен и жалок. Обзвонить все больницы и морги было, как мне показалось, лучшим решением, чтобы узнать, жив ли тот парень или нет. Поднимаюсь со стула и иду на кухню. Надо прочистить горло и чего-нибудь выпить. Мой взгляд цепляется за зеркало в прихожей, и я ускоряю шаг. Не хочу видеть свои глаза. Захожу на кухню  и открываю шкаф. Пусто. Открываю другой. Там лишь забытая всеми пустая банка из-под пива и пакет с какой-то крупой. - Ты заслужил эти душевные муки, - отвратительно и ехидно шепчет подсознание,  липкими лапами страха окутывая мое сердце и заставляя тело похолодеть. - Собрался звонить и вызнавать правду? Так вот тебе правда: ты больной подонок, и это не зависит от того, жив парень или же нет. Его кровь в любом случае на твоих руках. Мотаю головой, словно это поможет мне отогнать эти ужасные мысли. Или правильнее было бы сказать «эту ужасную правду». Я и сам осознавал, что хотел бы узнать, что мальчишка выжил, но не по доброте душевной, а чтобы чувствовать себя менее паршиво. Но я убийца. И нет ничего, чем я мог бы заслужить себе прощение. Первые два дня я только и делал, что лежал и ныл. Беззвучно, премерзко, жалко ныл. Ныл до тех пор, пока не осознал, что тупо жалею себя. Себя, человека, который настолько низко пал, что позволил собственной жестокости разрушить последнее человеческое, что было в моей душе. Да и есть ли она у меня теперь, эта душа? Я вовсе так не думаю, хотя и надеюсь, что вот-вот  открою глаза и пойму, что это все просто идиотский кошмарный сон. Твою мать, как мне набраться смелости и позвонить? Помню, когда был совсем маленький, бабушка шептала какие-то слова, после чего ей, как она говорила, многое давалось намного легче. Молитвы? Что-то про спасение души и просьбы о помощи у вымышленного всемогущего друга? Беру кружку и наливаю воду прямо из-под крана. Сливаю и наливаю ледяной. Пью, пью с остервенением, пока не появляется ощущение головной боли и нестерпимого холода в горле. Я должен сделать это во что бы то ни стало. Я должен пересилить себя и позвонить. Я должен хотя бы попытаться исправить все, пока не стало слишком поздно. Я должен... снова почувствовать себя человеком. *** Сжимаю ладонь в кулак так сильно, что костяшки белеют на глазах. Гудки в трубке прерываются. Спокойный голос здоровается и сообщает название отделения. - Здравствуйте. Меня зовут... - привычно затыкаюсь, но тут же беру себя в руки. - Мне нужно найти одного человека. К вам поступил парень... Да что же это за херня? Опускаю взгляд на листок с написанными от руки номерами и приписками вроде «район Густава», «частная клиника», «недалеко от меня» и т.п. Слава яйцам, дошло, наконец, что нужно звонить, в первую очередь, в ту, что находится недалеко. Снова возвращаю самообладание, глубоко вздыхаю, закрываю глаза и прерываю неловкое молчание: - Меня зовут Томас. Три дня назад недалеко от адреса, где я живу, был найден парень, кажется, его кто-то покалечил. Он должен был поступить к вам, как я понял. Я замолкаю, пытаясь унять дрожь. Теперь мне кажется, будто она все поняла, будто догадалась, кто я и какую тяжелую вину пытаюсь стряхнуть со своих плеч. - Подскажите, пожалуйста, его имя и фамилию, - просит женский голос на другом конце, и я судорожно сглатываю. Идиот! О чем я только думал, когда набирал номер? О том, что мне предоставят все данные на блюдечке с голубой каемочкой, когда я не знаю ничего об этом парне? Но на ум тут же пришла идея, и я вдруг решил, что это сработает. - Я, к сожалению, не знаю ни имени, ни фамилии, - с горечью в голосе произнес я и тут же поправился: - Я был тем человеком, кто обнаружил его и вызвал скорую, - пробормотал я, в душе надеясь, что прокатит. - Мне бы просто хотелось уточнить его состояние. Сами понимаете, я... - осекся и решил тотчас же заткнуться. Девушка-медсестра попросила остаться на линии, подождать и зашуршала какими-то бумагами. Я изо всех сил старался не терять себя и ждать, стиснув зубы. - Спасибо за ожидание. Эм... Томас, кажется? Я кивнул, но лишь через секунду осознал всю тупость своих действий и едва слышно проговорил: - Да. - Может быть, вспомните какие-то приметы, например? - Парень лет 20-22, волосы черные, пряди вроде бы белые есть, - перед глазами вспыхнула ужасная картинка той ночи и скрюченное, почти бездыханное тело на полу. Вдруг воспоминание обожгло сознание: - Еще татуровка на предплечье. Такая вычурная. Кажется, слово какое-то. Девушка замолчала. Легкие вдруг словно сковал лед. Секунды ожидания показались вечностью: - Вы не могли бы подойти в приемный покой... - собеседница замялась, словно боялась что-то сказать или попросить о чем-то. - Если Вам не будет сложно. Желательно как можно скорее. Через 20 минут, едва успев почистить зубы и привести себя в порядок, надев чистые шмотки, я выбегал из квартиры, и лишь одна только мысль билась в моей голове: «Кажется, жив!»