Полёт феникса

      В Хогвартс Северус вернулся ровно к началу торжественного ужина, и чувствовал себя так, словно не спал, по меньшей мере, неделю: процесс придания человеческого облика пятерым скелетам полностью вымотал мужчину, и теперь зельевар мечтал как можно скорее добраться до своих родных подземелий и забыться целебным сном. Однако вместо того, чтобы отдыхать, Снейп был вынужден занять своё место за преподавательским столом и, с трудом игнорируя сильнейшую мигрень, ожидать распределения первокурсников.       — Ты выглядишь не очень здоровым, Северус, — участливо заметил Флитвик, оказавшийся, вопреки обыкновению, не по левую руку от директора, а на месте, предназначенном преподавателю Защиты от Тёмных искусств.       — Я здоров, — сухо заметил зельевар, наградив преподавателя Чар нечитаемым взглядом. — Просто выдался трудный день.       Филиус понимающе кивнул и от дальнейших расспросов воздержался. Снейп же окинул цепким взглядом своих коллег. Дамблдор привычно располагался в центре длинного стола в своем золоченом кресле с высокой спинкой. На нем были темно-фиолетовая мантия с серебристыми звездами и такая же шляпа. Директор склонил голову к сидевшей рядом женщине, которая что-то говорила ему на ухо. Выглядела эта дама, на взгляд зельевара, крайне неприятно: пухлая и приземистая, с короткими курчавыми мышино-каштановыми волосами, облачённая в мантию ядовито-розового цвета и с такой же лентой на голове. Лицо у этой особы было одутловатым, рот чересчур большим, да ещё и глаза выпуклые… ну прям вылитая жаба. Ассоциация с жабой тут же вызвала в памяти давний разговор с Гарри и Люциусом: оба использовали именно это слово при описании помощницы Фаджа Долорес Амбридж, которая в этом году должна была занять должность преподавателя Защиты от Тёмных искусств.       «Действительно, похожа на жабу», — мысленно согласился с этим описанием Снейп.       Дверь, ведущая из вестибюля в Большой зал, резко распахнулась, и в зал потянулась длинная вереница испуганных новичков, возглавляемая профессором Макгонагалл, которая несла табурет с древней Волшебной шляпой, во многих местах залатанной и заштопанной. На тулье Шляпы около сильно потрепанных полей виднелся широкий разрез. Разговоры в Большом зале разом умолкли. Первокурсники выстроились вдоль преподавательского стола лицом к остальным ученикам. Профессор Макгонагалл бережно поставила перед ними табурет и отступила. Северус про себя отметил, что лица первокурсников, освещаемые огоньками свечей, казались очень бледными. Одного мальчонку, стоявшего в середине шеренги, била дрожь.       Разрез на тулье Распределяющей шляпы открылся, как рот, и она запела: — В стародавние дни, когда я была новой, Те, что с целью благой и прекрасной Школы сей вчетвером заложили основы, Жить хотели в гармонии ясной. Мысль была у них общая — школу создать, Да такую, какой не бывало, Чтобы юным познанья свои передать, Чтобы магия не иссякала. «Вместе будем мы строить, работать, учить!» — Так решили друзья-чародеи, По-иному они и не думали жить, Ссора — гибель для общей идеи. Слизерин с Гриффиндором — вот были друзья! Пуффендуй, Когтевран — вот подруги! Процветала единая эта семья, И равны были магов заслуги. Как любовь несогласьем смениться могла? Как содружество их захирело? Расскажу я вам это — ведь я там была. Вот послушайте, как было дело. Говорит Слизерин: «Буду тех только брать, У кого родовитые предки». Говорит Когтевран: «Буду тех обучать, Что умом и пытливы и метки». Говорит Гриффиндор: «Мне нужны смельчаки, Важно дело, а имя — лишь слово». Говорит Пуффендуй: «Мне равно все близки, Всех принять под крыло я готова». Расхожденья вначале не вызвали ссор, Потому что у каждого мага На своем факультете был полный простор. Гриффиндор, чей девиз был — отвага, Принимал на учебу одних храбрецов, Дерзких в битве, работе и слове. Слизерин брал таких же, как он, хитрецов, Безупречных к тому же по крови. Когтевран — проницательность, сила ума, Пуффендуй — это все остальные. Мирно жили они, свои строя дома, Точно братья и сестры родные. Так счастливые несколько лет протекли, Много было успехов отрадных. Но потом втихомолку раздоры вползли В бреши слабостей наших досадных. Факультеты, что мощной четверкой опор Школу некогда прочно держали, Ныне, ярый затеяв о первенстве спор, Равновесье свое расшатали. И казалось, что Хогвартс ждет злая судьба, Что к былому не будет возврата. Вот какая шла свара, какая борьба, Вот как брат ополчился на брата. И настало то грустное утро, когда Слизерин отделился чванливо, И, хотя поутихла лихая вражда, Стало нам тяжело и тоскливо. Было четверо — трое осталось. И нет С той поры уже полного счастья. Так жила наша школа потом много лет В половинчатом, хрупком согласье. Ныне древняя Шляпа пришла к вам опять, Чтобы всем новичкам в этой школе Для учебы и жизни места указать, — Такова моя грустная доля. Но сегодня я вот что скажу вам, друзья, И никто пусть меня не осудит: Хоть должна разделить я вас, думаю я, Что от этого пользы не будет. Каждый год сортировка идет, каждый год… Угрызеньями совести мучась, Опасаюсь, что это на нас навлечет Незавидную, тяжкую участь. Подает нам история сумрачный знак, Дух опасности в воздухе чую. Школе «Хогвартс» грозит внешний бешеный враг, Врозь не выиграть битву большую. Чтобы выжить, сплотитесь — иначе развал, И ничем мы спасенье не купим. Все сказала я вам. Кто не глух, тот внимал. А теперь к сортировке приступим.       Северус, за долгие годы преподавания выслушавший много приветственных песней Шляпы, был поражён: обычно она ограничивалась описанием качеств, которые требуются от новичка для зачисления на тот или иной факультет, и своей роли в решении его судьбы. Мужчина не помнил, чтобы Шляпа пыталась давать Хогвартсу советы. От этого на душе зельевара стало тревожно: если уж древний псевдоживой артефакт, созданный руками Основателей, призывает к объединению, весьма недвусмысленно намекая на близкую опасность, видимо, грядёт нечто по-настоящему страшное.       Саму церемонию Распределения Снейп благополучно пропустил, погрузившись в свои мысли. Взгляд мужчины, на протяжении последних четырёх лет привыкшего следить за одной конкретной зеленоглазой занозой, вечно влипающей в неприятности, по инерции скользнул к гриффиндорскому столу. Знакомой черноволосой макушки там, естественно, не обнаружилось, и сердце Северуса тревожно сжалось, несмотря на то, что мужчине было прекрасно известно, что Гарри вернётся только ближе к отбою, если только не предпочтёт переночевать в Малфой-мэноре, и в этом случае объявится в школе и вовсе только утром.       Судя по спокойным лицам Грейнджер и шестого Уизли — пардон, Пруэтта, — негромко о чём-то переговаривающихся, отсутствие друга ребят нисколько не беспокоило. Что, в общем-то, неудивительно: последнюю неделю Гарри регулярно наведывался в гости к Пруэттам, так что наверняка предупредил, что в этот раз прибудет в школу чуть позже положенного срока.       Снейп отметил, что переход под крыло Дамиана, определённо, положительно отразился на младшем поколении Уизли: все четверо выглядели теперь опрятно, сидели с идеально прямыми спинами и вели себя так, как и полагается хорошо воспитанным подросткам: не шумели, не размахивали руками и не пытались съесть сразу всё, находящееся поблизости. Северус удовлетворённо хмыкнул: теперь под чутким руководством лорда Пруэтта из этих ребят, определённо, выйдет толк.       Когда ученики покончили с едой, Дамблдор привычно поднялся на ноги, собираясь произнести приветственную речь. Разговоры мгновенно умолкли. Все повернулись к директору.       — Теперь, когда мы начали переваривать этот великолепный ужин, я, как обычно в начале учебного года, прошу вашего внимания к нескольким кратким сообщениям, — сказал Дамблдор. — Первокурсники должны запомнить, что лес на территории школы — запретная зона для учеников. Некоторые из наших старших школьников, надеюсь, теперь уже это запомнили. Мистер Филч, наш школьный смотритель, попросил меня — как он утверждает, в четыреста шестьдесят второй раз — напомнить вам, что в коридорах Хогвартса не разрешается применять волшебство. Действует и ряд других запретов, подробный перечень которых вывешен на двери кабинета мистера Филча. У нас два изменения в преподавательском составе. Мы рады вновь приветствовать здесь профессора Граббли-Дерг, которая будет вести занятия по уходу за магическими существами. Я также с удовольствием представляю вам профессора Амбридж, нашего нового преподавателя Защиты от Темных искусств.       Прозвучали вежливые, но довольно вялые аплодисменты. Дамблдор продолжил:       — Отбор в команды факультетов по квиддичу будет происходить…       Директор умолк и с недоумением посмотрел на профессора Амбридж. Поскольку стоя она была лишь не намного выше, чем сидя, все не сразу поняли, почему Дамблдор перестал говорить. Но тут послышалось ее негромкое «кхе, кхе» и стало ясно, что она поднялась на ноги и намерена держать речь. Замешательство Дамблдора продлилось всего какую-нибудь секунду. Затем он проворно сел и уставил на профессора Амбридж пытливый взгляд, точно ничего на свете не желал сильнее, чем услышать ее выступление. Но другие преподаватели не сумели так искусно скрыть свое изумление. Брови профессора Стебль исчезли под растрепанными волосами, губы профессора Макгонагалл стали тоньше, чем Северус когда-либо у нее видел. Ни разу еще новый учитель не осмелился перебить Дамблдора. Многие школьники ухмыльнулись: эта особа явно не знала, как принято вести себя в Хогвартсе.       — Благодарю вас, директор, — жеманно улыбаясь, начала Амбридж, — за добрые слова приветствия. Как приятно, доложу я вам, снова оказаться в Хогвартсе! — Она опять улыбнулась, обнажив очень острые зубы. — И увидеть столько обращенных ко мне счастливых маленьких лиц!       Северус оглядел зал, но счастливых лиц что-то не приметил. Наоборот, все студенты, очевидно, были неприятно удивлены тем, что к ним обращаются как к пятилетним.       — Я с нетерпением жду знакомства с каждым из вас и убеждена, что мы станем очень хорошими друзьями! — продолжила вещать Амбридж. Студенты начали переглядываться, некоторые с трудом подавляли смех.       Профессор Амбридж снова издала свое «кхе, кхе», но когда она опять заговорила, восторженного придыхания в голосе уже почти не слышалось. Он звучал куда более деловито. Слова были скучными и как будто вызубренными.       — Министерство магии неизменно считало обучение юных волшебников и волшебниц делом чрезвычайной важности. Редкостные дарования, с которыми вы родились, могут быть растрачены впустую, если их не развивать и не оттачивать бережными наставлениями. Древние навыки, которые выделяют волшебное сообщество из всех прочих, должны передаваться из поколения в поколение — иначе мы потеряем их навсегда. Беречь, приумножать и шлифовать сокровища магических познаний, накопленные нашими предками, — первейшая обязанность тех, кто посвятил себя благородному делу преподавания.       Тут профессор Амбридж сделала паузу и легонько кивнула коллегам, ни один из которых на этот знак внимания не ответил. Профессор Макгонагалл так сурово нахмурила темные брови, что стала очень похожа на хищную птицу. Северус заметил, как она обменялась многозначительным взглядом с профессором Стебль. Амбридж между тем в очередной раз кхекхекнула и заговорила дальше:       — Каждый новый директор Хогвартса привносил в трудное дело руководства этой древней школой нечто новое, и так оно и должно быть, ибо без прогресса нашим уделом стали бы застой и гниение. Однако прогресс ради прогресса поощрять не следует, ибо большая часть наших проверенных временем традиций в пересмотре не нуждается. Итак, необходимо равновесие между старым и новым, между постоянством и переменами, между традицией и новаторством…       Что ж, для Снейпа её слова не стали сюрпризом. Благодаря пронырливости Люциуса зельевару уже было известно, что Министерство намерено вмешаться в дела Хогвартса и установить в школе свои порядки. Северуса это, в общем-то, не очень сильно волновало: мужчина понимал, что основной упор Амбридж будет делать на дискредитации действующего директора, что, закономерно, отвлечёт Альбуса от Гарри и Марволо. Что Снейпу было только на руку. Осталось только позаботиться о том, чтобы, сосредоточившись на Альбусе, эта розовая жаба выпустила из вида Поттера и не лезла к нему с какими-либо профанациями.       На основную массу студентов речь нового преподавателя Защиты не произвела ни малейшего впечатления. Тишины, которая всегда наполняла зал, когда слово брал Дамблдор, не было и в помине: ученики наклонялись друг к другу, шептались, хихикали. За столом Когтеврана Чжоу Чанг оживленно болтала с подружками. Полумна Лавгуд, сидевшая недалеко от Чжоу, вынула «Придиру». За столом Пуффендуя Эрни Макмиллан был одним из немногих, кто по-прежнему смотрел на профессора Амбридж, но взгляд у него был остекленевший, и Северус не сомневался, что юноша только притворяется, будто слушает: на груди у него блестел новенький значок старосты, и надо было вести себя соответственно. Профессор Амбридж вольного поведения учеников как будто не замечала. Казалось, начнись под самым носом у нее буйный мятеж — она все равно договорила бы до конца. Преподаватели, однако, по-прежнему слушали ее очень внимательно. Как, впрочем, и кое-кто из студентов. От Снейпа не укрылось, что Грейнджер, судя по всему, не упускала ни единого слова Амбридж, но по лицу девушки было видно, что слова эти ей совсем не по нутру — Северус даже не сомневался в том, что гриффиндорской всезнайке хватит ума, чтобы вычленить самое главное в этом потоке бессмысленной болтовни.       —…потому что иные из перемен приносят подлинное улучшение, в то время как другие с течением лет выявляют свою ненужность. Точно так же некоторые из старых обычаев подлежат сохранению, тогда как от тех из них, что обветшали и изжили себя, следует отказаться. Сделаем же шаг в новую эру — в эру открытости, эффективности и ответственности, сохраняя то, что заслуживает сохранения, совершенствуя то, что должно быть усовершенствовано, искореняя то, чему нет места в нашей жизни.       Наконец закончив свою речь, Амбридж села. Дамблдор похлопал. Остальные профессора, пусть и с небольшой задержкой, последовали его примеру. Северус с трудом сдержал ухмылку: некоторые из преподавателей — он сам, Минерва и Филиус, — сомкнули ладони всего пару раз, тем самым выразив своё истинное отношение к Амбридж и её речи. Присоединился к хиленьким аплодисментам и кое-кто из учеников, но большей частью они просто прозевали конец речи, которую не слушали, и, прежде чем они могли зааплодировать по-настоящему, Дамблдор снова встал.       — Благодарю вас, профессор Амбридж, за чрезвычайно содержательное выступление, — сказал он с легким поклоном. — Поскольку время уже позднее, полагаю, студентам пора отправиться в свои гостиные. Оставшуюся важную информацию до них донесут их деканы.       На слове «деканы» Альбус бросил быстрый взгляд в сторону Снейпа, и зельевар понял, что Дамблдор желает с ним переговорить наедине. Что ж, в этом не было ничего удивительного, учитывая то, как Северус вёл себя последнюю пару дней. Видимо, настала пора платить за своё своеволие. Однако сначала он должен был выполнить свои обязанности слизеринского декана: поприветствовать первокурсников в факультетской гостиной, рассказать им основные правила, а также раздать расписания старостам.       — Альбус, мне нужно встретиться со своими студентами, — поднявшись из-за стола, Снейп подошёл к директору и чётко обозначил свою позицию. — Как только разберусь с ними, я зайду к тебе.       Дамблдор недовольно поджал губы: на дне голубых глаз вспыхнули стальные искры. Северус заметил, как директор опустил правую руку в карман своей мантии.       — Хорошо, мой мальчик, я подожду, — ровным голосом ответил Альбус. А спустя секунду вдруг жутко захрипел, закатил глаза и начал заваливаться назад. Если бы не отменная реакция Снейпа, успевшего вовремя подхватить директора, Дамблдор рисковал разбить себе затылок о каменный пол.       — Альбус! — вскрикнула Помона Стебль, испуганно округлив глаза.       Снейп не обратил на профессора травологии ни малейшего внимания. Аккуратно уложив потерявшего сознание директора на пол, мужчина наложил на него диагностические чары и нахмурился.       — Северус? — к зельевару подошла мадам Помфри. От её взгляда не укрылись результаты диагностики.       — Всего лишь припадок, — сухо бросил Снейп, одновременно предостерегающе посмотрев в глаза медиковедьмы. В светлых глазах Помфри отразилось понимание. Взяв со стола ближайшую вилку, Северус трансфигурировал её в носилки и осторожно положил на них Дамблдора. — Филиус, пожалуйста, доставь Альбуса в его спальню. Я сейчас схожу в лабораторию, принесу необходимые зелья.       Флитвик коротко кивнул и, не задавая вопросов, подхватил носилки с бессознательным телом директора.       — Я с тобой, — твёрдо заявила Помфри, направляясь следом за преподавателем Чар. — Присмотрю за Альбусом, пока Северус не вернётся.       Студенты, не успевшие ещё разойтись по своим гостиным и с тревогой наблюдавшие за происходящим, поспешно расступились, позволяя Снейпу стремительно покинуть Большой зал.       Добравшись до своих апартаментов в рекордно короткие сроки, Северус наколдовал Патронус:       — Альбус только что пытался меня атаковать какими-то подчиняющими чарами. Амулет Гарри справился безукоризненно: я не пострадал, а Альбус получил сильнейший магический откат. Попроси Гарри как можно скорее явиться в школу: боюсь, без его вмешательства наш директор в скором времени отправится к праотцам.       Продиктовав сообщение, Снейп отправил Патронус Марволо, после чего забрал свой лекарский саквояж из лаборатории и камином отправился в директорский кабинет. Толку от его зелий, конечно, было мало: наказание Родовой магии, да ещё и такой мощной, как магия Певереллов, мог снять только Глава Рода. И Северус был не до конца уверен, что Гарри согласится на это пойти.