***
Дамиану заседание Визенгамота далось тяжело. Несмотря на то, что лорд Пруэтт понимал, что делает всё правильно, на сердце у него будто лежал огромный камень. Поэтому, как только заседатели вынесли Долохову оправдательный приговор, Дамиан, проигнорировав налетевших, точно коршуны, журналистов, стремительно покинул Министерство Магии. Вернее, попытался покинуть — в Атриуме его перехватил Перси, выглядевший чрезвычайно чем-то озабоченным. — Я договорился с мистером Фаджем, он дал мне сегодня выходной, — не дожидаясь вопросов, объяснил Перси и, после небольшой заминки, участливо спросил: — Как вы? Дамиан скривился, но всё же ободряюще похлопал внука по плечу. — Не переживай обо мне, — твёрдо заявил лорд Пруэтт. — А за заботу спасибо. — Мы же семья, — щёки Перси окрасил лёгкий румянец. Дамиан многозначительно хмыкнул и, подхватив внука под руку, аппарировал домой. Игнатиус, не менее взволнованный, чем Перси, ожидал возвращение брата в гостиной. — Не вздумайте нянькаться со мной, точно с малым ребёнком! — сразу осадил обоих Дамиан, смерив и брата, и внука хмурым взглядом. — Я знал, на что иду, когда соглашался на эту авантюру. — Надеюсь, ты не собираешься мстить Долохову? — настороженно спросил Игнатиус. — Нет, — последовал лаконичный ответ. Перси, поднаторевший на работе плести словесные кружева, решил уточнить: — А сводить с ним счёты? Лицо Дамиана искривила самодовольная усмешка. — Возможно, после того, как мистер Долохов полностью восстановится, я не откажу себе в удовольствии пригласить его на дружеский поединок и случайно сломаю ему парочку рёбер. Или ноги. — Как бы он тебе чего не сломал, — мрачно посулил Игнатиус. — Кроме того, разве Госпожа не велела тебе оставить его в покое? — Госпожа велела мне раскрыть правду и поспособствовать его освобождению. О том, что мы должны стать лучшими друзьями, речи не шло. — Я полагал, ты его уже простил, — осторожно заметил Игнатиус, пристально вглядываясь в хмурое лицо брата. — Видимо, я ошибся. — Простить — не значит забыть, — Дамиан пересёк комнату и опустился в кресло, стоявшее возле журнального столика спинкой к окну. — Да, он сошёлся с Фабианом и Гидеоном в честном бою и честно же победил. Да, Фабиан и Гидеон были сами виноваты. Но они — мои сыновья. И я имею полное право ненавидеть их убийцу. — Насколько я понял, у Герцога на мистера Долохова есть определённые планы, — Игнатиус подошёл к Дамиану, опустился на подлокотник кресла и уверенно положил руку на напряжённое плечо брата, безмолвно выражая поддержку. — И я ни в коем случае не собираюсь их рушить, — заверил его Дамиан. — Как я сказал, смерть мистера Долохова, как и непоправимые увечья, в мои планы не входит. Всё остальное — на моё усмотрение. Уверен, и Госпожа, и Герцог не станут возражать. «Очень в этом сомневаюсь», — подумал Перси, однако от комментариев воздержался, здраво рассудив, что его мнение в данном вопросе точно никого не интересует.***
Антонин был буквально на вершине блаженства. Избавившись от ненавистной арестантской робы, Долохов погрузился в горячую ванну, наполненную ароматной пеной и лепестками роз, и не сдержал стона, полного наслаждения. Наконец-то он снова почувствовал себя полноценным человеком! Однако, несмотря на внешнюю расслабленность, внутренне Долохов был собран и сосредоточен. Антонину было далеко не пятнадцать и в «добрых волшебников» он давно не верил, поэтому понимал: у его освобождения была веская причина. И она наверняка как-то связана с Гарри Поттером. Юношу Долохов узнал с первого взгляда — в прошлом году во время очередной проверки камеры надзиратель оставил ему выпуск «Ежедневного Пророка», в котором на первой странице была фотография Гарри Поттера, ставшего четвёртым чемпионом на Турнире Трёх волшебников, проводившемся в Хогвартсе. Тогда Антонину Национальный Герой показался весьма невзрачным, довольно тщедушным подростком. Однако сегодня перед мужчиной предстал ухоженный, уверенный в себе юноша — истинный аристократ, на которого Малфой бросал весьма однозначные собственнические взгляды. И вот это как раз было самым интересным. Антонин буквально сгорал от любопытства. Закончив с водными процедурами, Долохов вышел в спальню. На кровати его ожидали мягкие пижамные штаны и домашняя мантия изумрудного цвета с изящным растительным узором на два тона светлее. Облачившись в столь любезно предоставленные вещи, Антонин вызвал домовика и велел провести себя к Люциусу. Хозяин Малфой-мэнора обнаружился в гостиной в компании Гарри Поттера, вольготно развалившегося на диване, и незнакомого Долохову темноволосого мужчины лет сорока, облачённого в строгий чёрный костюм и чёрную же мантию. — Антонин, — Люциус коротко кивнул Долохову и жестом предложил занять свободное кресло. — Как твоё самочувствие? Быть может, стоит пригласить колдомедика? — Я в порядке, — лаконично ответил Антонин. — Не представишь меня своему гостю? Незнакомец наградил Долохова насмешливым взглядом. — Я настолько сильно изменился, что ты не узнаешь меня, Тоша? — вкрадчиво поинтересовался он, и Антонин почувствовал, как по спине пробежали мурашки от того, насколько знакомо прозвучал этот голос. — Повелитель? — голос Долохова предательски дрогнул. — Смотри-ка, признал-таки, — Тёмный Лорд самодовольно улыбнулся. Долохов же в два шага сократил разделяющее их расстояние и плюхнулся перед его креслом на колени. — Мой лорд, — Антонин почтительно склонил голову перед Повелителем, которого уже и не чаял увидеть. — Прекрати, — строго велел ему Волдеморт. Подхватив растерянного Долохова под руку, Лорд усадил его на своё место. — Можешь называть меня просто Марволо. И совсем не обязательно протирать штанами пол. Долохов пристально посмотрел в привлекательное лицо, совершенно непохожее на то, что он привык видеть перед собой в прошлом, однако имевшее до боли знакомое выражение. — А я говорил, что стоило дождаться Северуса, — заметил Гарри, внимательно наблюдавший за разыгравшейся перед ним сценой из-под полуопущенных век. — Вот хлопнется сейчас мистер Долохов от счастья в обморок, и кто его будет в чувство приводить? — Энервейт нам в помощь, — ответил на это Марволо, после чего с подозрением взглянул на Поттера: — Ты сам-то как? Голова всё ещё кружится? — Тошнит немного, — скривившись, признал юноша. — Кто ж знал, что Камню Четырёх Родов настолько не понравится, что я, имея отдалённое отношение к Гриффиндорам, буду искать защиты у Слизерина! — Вообще, учитывая твой феноменальный талант находить неприятности на ровном месте, чего-то подобного стоило ожидать, — заметил Люциус. Гарри на его замечание недовольно скривился, а затем показал сиятельному лорду язык. Долохов, наблюдая за всем этим безобразием, понял, что чего-то он точно не понимает. — Повелитель, это ведь Гарри Поттер? — обращаясь к Волдеморту, уточнил Антонин. — Марволо, — поправил его Лорд. — И, да, это Гарри Поттер. Он же лорд Блэк. Он же Герцог Певерелл. Он же мой крестник и сын Северуса Снейпа. — И мой жених, — добавил Люциус. — Так что советую трижды подумать, прежде чем что-либо про него говорить. Долохов шумно выдохнул и неверяще уставился на Поттера, словно у него внезапно выросла вторая голова. — Виски? — участливо предложил Марволо, прекрасно понимая всю сложность положения Долохова, которому предстояло очень многое наверстать по части текущего положения дел в мире. — Лучше водки, — сдавленно ответил на это Антонин, а затем добавил: — И побольше.