Полёт феникса

      Следующую неделю весь Хогвартс с удовольствием и весельем наблюдал за противостоянием близнецов Уизли — ныне Пруэттов, — и Антонина Долохова. Долохов пришёл на занятия с разноцветными волосами? В обед Фред красовался ослиными ушами. Лицо Антонина стало фиолетового цвета и раздулось, превращая его в девочку-чернику из Вилли Вонки? К вечеру у Джорджа вместо рук и ног были лягушачьи лапки и передвигаться по замку он мог исключительно прыжками. Про внезапные нападения дверей на обе стороны конфликта, отлетающие в самый неподходящий момент подмётки ботинок и рвущиеся лямки сумок даже упоминать не стоило! Что интересно, никто из преподавателей не стремился положить конец этому безобразию. Напротив, узнав о тотализаторе, устроенном лордом Принцем и лордом Малфоем (который те и не думали скрывать), коллеги — и даже вечно суровая Макгонагалл! — присоединились, выбрав себе фаворитов в этой «гонке».       Близнецы с Антонином же получали непередаваемое удовольствие от происходящего. В первый же день, воспользовавшись Картой Мародёров и удостоверившись в том, что Долохов коротает вечер в подземельях в компании Принца и Малфоя, Фред с Джорджем забрались в комнату Антонина, намереваясь установить у него в шкафу дымовые бомбочки, которые должны были сработать при открывании дверей. Однако стоило близнецам весьма профессионально открыть дверь в комнату, запертую довольно интересными защитными чарами, им на головы вылилась липкая зловонная жижа, от которой парни потом полночи отмывали головы. В отместку Фред подбросил в рабочий кабинет Долохова Нюхлера. После чего был вынужден обратиться в Больничной крыло, воспользовавшись после похода в туалет бумагой, щедро обработанной жгучим красным перцем. Что примечательно, других пострадавших не было — каким-то непостижим образом Антонин умудрился подбросить туалетку с сюрпризом именно в ту кабинку, которой воспользовался Фред, когда же близнецы вернулись за «вещдоком», того и след простыл. Желая поквитаться за пострадавшую задницу, Фред с Джорджем подговорили за десять галеонов одного из третьекурсников во время урока Ухода за магическими существами спровоцировать на агрессию гиппогрифа, что тот благополучно и сделал. К счастью для этого дурачка, Долохов среагировал молниеносно, и успел перехватить взбесившееся животное, за что сам получил мощный удар когтистой лапой по груди, окрасивший белоснежную рубашку алым. Студент не пострадал.       — Пожалуй, с гиппогрифом мы немного погорячились, — тем же вечером, направляясь в подземелья на дополнительное занятие к Снейпу, заметил Джордж.       Ответить ему что-либо Фред не успел, потому что в этот самый момент из темноты коридора на них выскочила огромная тварь, напоминающая волка, но гигантских размеров, с горящими адским пламенем глазами и изогнутыми назад рогами.       — Адская гончая! — испуганно воскликнул Фред и выхватил волшебную палочку.       — Не говори ерунды, — Джордж даже не дрогнул. — Наверняка Долохов решил нас проучить с помощью боггарта.       Фред понятливо кивнул и, направив волшебную палочку на монстра, твёрдо сказал: «Ридикулус».       Существо на это лишь яростно взревело и мощным ударом лапы отбросило Фреда в сторону. Юноша с размаху впечатался головой в стену и навзничь рухнул на пол, а вокруг его головы начала медленно растекаться алая лужа.       — Н-е-е-е-т! — отчаянно закричал Джордж, бросившись к Фреду, напрочь забыв про монстра. Какое ему дело, что эта тварь может его сожрать, когда он рискует потерять брата?!       Однако стоило Джорджу коснуться руки близнеца, как тело исчезло, как, впрочем, и адская гончая. Из тени же, придерживая чарами левитации обездвиженного Фреда, вышел Долохов.       — Вам стоит быть более внимательным, мистер Пруэтт, — холодно бросил Антонин, глядя на Джорджа жуткими, совершенно пустыми глазами, в которых не было и намёка на ставшее привычным игривое веселье. — У вас украли брата буквально из-под носа, а вы этого даже не заметили. Что бы было, окажись на моём месте ваш враг?       Антонин бросил короткое «Финита», и Фред упал на пол, пребольно стукнувшись коленями о каменные плиты.       — Не превращайте меня из товарища по розыгрышам во врага, — между тем продолжил говорить Антонин ровным, совершенно безжизненным голосом, от звучания которого у близнецов по спине пробежали мурашки. Видя и слыша такого Долохова, не возникает сомнений, что он может убить, причём легко и крайне жестоко. — Не смейте подвергать других студентов или преподавателей опасности. Хотите сражаться со мной — милости прошу. Но других не троньте.       После того инцидента близнецы в своих нападках на Долохова не выходили за рамки обычных детских шалостей, и тщательно следили за тем, чтобы никого, кроме Антонина, их розыгрыши не задевали.

***

      Как и Долохов, Марволо легко вписался в коллектив, завоевав расположение коллег и студентов сокрушительной харизмой и острым умом, моментально став всеобщим любимчиком. Правда у подобной популярности была и обратная сторона. Старшекурсницы буквально не давали ему прохода! Строили глазки, откровенно флиртовали и напрашивались на дополнительные занятия, используя в качестве предлога подготовку к экзаменам. И ладно семикурсницы, эти уже без пяти минут совершеннолетние, в их возрасте логично искать потенциального мужа или хотя бы интересное постельное приключение. Но пятикурсницы! У самих едва молоко на губах обсохло, а они уже пытаются захомутать взрослого дядьку. Марволо подобное поведение вводило в ступор и, одновременно, дико бесило. Во времена его юности молодые ведьмы были намного скромней!       Северус сначала просто мрачно наблюдал за творящимся безобразием, зло скрепя зубами и сгорая от ревности. Слизеринцы, видя состояние декана, обходили его десятой дорогой и разве что не крестились в ожидании, когда рванёт. Баллы со всех факультетов, не являющихся Слизерином, снимались с бешенной скоростью, что не мешало возмутительницам спокойствия продолжать трепать нервы зельевару.       А потом наступил день икс. После завтрака три самые ярые преследовательницы Марволо — гриффиндорки, к слову, — со скоростью бладжера рванули в туалет, а вскоре обратились в Больничное крыло с жалобами на боли в животе и непрекращающийся понос. После урока истории магии у когтевранки, подошедшей к преподавателю и начавшей с ним заигрывать, на носу и на лбу выскочило несколько огромных прыщей, которые ни она сама, ни мадам Помфри вывести не смогли. В последующие четыре дня все, кто пытался каким-либо образом кадрить нового историка, побывали в Больничном крыле: у кого-то начали резко выпадать волосы, у кого-то появился неприятный запах изо рта, кто-то стал страдать жуткими головными болями, и все — все! — обзавелись огромными прыщами, избавить от которых их мог только профессор Снейп. Предварительно, разумеется, прочитав длинную, наполненную сарказмом лекцию о том, что в школе надо учиться, а не строить глазки чужим мужьям.       Стоит ли говорить, что к концу недели желающих лезть к лорду Принцу с разными неприличными намёками и предложениями не осталось вовсе?       — Какой ты у меня коварный и опасный, — нежно обняв мужа за талию, с улыбкой прошептал Марволо, покрывая тонкую шею страстными поцелуями. — Разработал жутко сложное многоступенчатое проклятье, при этом изящно обошёл деканскую и преподавательскую клятву «не навреди». Как, кстати, ты это сделал?       — Просто это было не проклятье, а защитные чары, наложенные на тебя, — откинувшись назад, позволяя мужу терзать свою шею поцелуями, ответил Снейп. — Любой, у кого появляются недостойные мысли и желания в отношении тебя, получает наказание, соразмерное преступлению. За мысли — лёгкую головную боль. За попытку воплотить их в реальность — проблемы с внешностью.       Марволо рассмеялся подобной хитрости супруга и втянул его в головокружительный поцелуй.       — Я говорил, что люблю тебя? — разорвав поцелуй, ибо дышать тоже иногда надо, спросил Марволо, нежно глядя в бездонные чёрные омуты напротив.       — Сегодня ещё нет, — усмехнувшись, ответил Северус.       — Я люблю тебя, — пылко заявил Марволо и, схватив Снейпа за руку, потащил в сторону спальни. — И собираюсь прямо сейчас доказать на деле всю глубину своей страсти!