***
Проснувшись среди ночи, Ямагучи неохотно разлепил глаза и всё-таки поднялся с кровати: духота убивала. Осторожно раздвинув шторы — не дай бог, разбудит спящего на соседней кровати Тсукишиму, — он потянул на себя створку, с наслаждением окутываясь ненавязчивой прохладой. Взгляд зацепился за непонятное движение в кустах заросшего сада. Мерцавшая в предрассветных сумерках серебристыми бликами шевелюра не надолго оставила Ямагучи в неведении относительно её хозяина. Бокуто. Но какого чёрта он вытворяет, перебегая с места на место и что-то усердно вскапывая? Появившийся у крыльца Акааши окончательно сбил понимание, поставив на землю рядом с кучей чего-то непонятного тазик. Приглядевшись, Ямагучи понял, что куча как раз таки из тазиков и состояла. Бокуто подбежал, цапнул чуть не выскользнувшую из руки ёмкость и отправился копать в другое место. Бред. Ямагучи потряс головой и закрыл шторы, будучи убеждённым, что Ивайзуми с большой кастрюлей в руках ему померещился. Бред-бред-бред. Спать.***
Дурацкая ночь: неспокойная, душная и тревожная. Куроо с трудом подавил зевок, удивляясь квелому Бокуто, в отличие от него без стеснения широко и от души зевавшего. Ивайзуми тоже вяло ковырял рыбу, медленно пережёвывая рис. Странно, но Кётани с Акааши выглядели бодрячком, активно заправляясь завтраком и озадаченно разглядывая нервного Ямагучи, с опаской покосившегося на Бокуто. Да и хрен с ними со всеми. Куроо привычно плюхнулся на шаткий стул рядом с Акааши, мимоходом отметив хмурившегося Яхабу и неправдоподобно делавшего вид «я здесь ни при чём» Кётани. Интересно, что же такого занятного Куроо успел пропустить, и с чего вдруг все заулыбались? Недожёванный рис застрял в горле, как только Куроо посмотрел на расслабленно попивающего чай Акааши, внимательно читающего раскрытую книгу и оставляющего на её полях карандашные пометки. Яркая обложка с вызывающе красными иероглифами мгновенно привлекала внимание: «Как соблазнить парня за 10 дней». Громко сглотнув и прокашлявшись, Куроо немного отклонился назад и заглянул через плечо Акааши в книгу, пытаясь понять, что же он там подчёркивает: «…недотрога вызывает неприятные ассоциации…» — дать прочитать Куроо; «…важно не затягивать с сексом слишком долго…» — обязательно дать прочитать Куроо. Кровь бросилась в лицо, а уши заполыхали так, что хоть волком вой со стыда. Бокуто, с хитринкой в глазах поглядывая на Куроо, уже не просто «хрюкал», а радостно скалился, одобрительно кивая улыбавшемуся Акааши. Полный пиздец! Похоже, Акааши перешёл в открытое наступление. Вот же запопал. Куроо сгорбился над чашкой риса, пытаясь прикинуться тапком, но получалось откровенно хреново: мысли то и дело возвращались к долбаной книжке и красивым серым глазам, в глубине которых огонь горел не хуже, чем уши Куроо. Так. Стоп. Какие-какие глаза?! — Мы сегодня будем обустройством заниматься? — подал голос Ойкава, под столом пиная Куроо в голень и возвращая того в мир реальный и солнечно позитивный. — Будем, — согласился Акааши, со вздохом закрывая книгу. — Ты с Ивайзуми в гараж отправишься, уж с грязью и пылью как-нибудь разберётесь; остальные — на площадку. Присоединяйтесь, — одним лишь взглядом отмёл возражения Ойкавы Акааши и поднялся из-за стола. — Куроо, завтракай спокойно, ничего со мной за пять минут не случится, да и Бокуто рядом. — Можно я дома останусь? — с видом великомученика протянул Кенма. — Разумеется, — ласково потрепал его по волосам Акааши. — Кто-то должен следить за камерами, — и назидательно-насмешливая реплика в сторону Куроо: — Вот видишь, я благоразумен и осторожен.***
Нетерпение оказалось сильнее лени. Уже к обеду площадка обрела относительно ухоженный вид, чего не скажешь о «ландшафтных дизайнерах», внешне напоминающих бомжей не первой свежести. Плевать. Зато наконец-то можно сыграть. — Блокируй! Бокуто! — запыхавшийся в азарте Ивайзуми носился по площадке как угорелый. — Обходи его! — Акааши, пасуй, — отбросил официоз не заметивший этого Куроо, ловко уворачиваясь и перехватывая мяч. — Йо-ху! Двухочковый! Отличный пас, Акааши. — Кётани, ты чего ворон считаешь? — рассердился Бокуто, торпедой устремляясь к другой стороне площадки. Яхаба, с ужасом глядя на этот локомотив, резво отскочил в сторону, но тут же подпрыгнул и, едва задев пальцами мяч, всё же умудрился сменить его траекторию. Но радоваться долго не пришлось, мяч мгновенно оказался у Кётани. — И не надейся, — возник перед ним Куроо, расставляя руки и не пропуская вперёд. — Размечтался, — Ивайзуми ловко обошёл препятствие, открываясь для паса. Но Кётани и пас — вещи несовместимые. Уверенность, с которой тот бросил трёхочковый, полностью себя оправдала… если б не Яхаба, непонятно как оказавшийся под кольцом и с не меньшей уверенностью перехвативший мяч, не дав ему попасть в корзину. Наблюдая за игрой, Яку свистел, поддерживая всех и сразу, и не мешал Хайбе размахивать руками и лезть с дурацкими советами-комментариями, которые всё равно никто не слушал (точнее, не слышал). А невольно подпрыгивающий и дёргающийся на каждый пас Ойкава страдал от осознания собственной беспомощности: до зудящего в мышцах адреналина хотелось присоединиться. Ещё в гараже он слышал, как орал на «халтуривших работничков» Бокуто и матерился Куроо, в одностороннем порядке огрызаясь на упрямо не поддававшуюся истреблению растительность. А потом послышался характерный звук отскакивающего от твёрдой поверхности мяча. Сгорая от нетерпения, Ойкава (не без помощи Ивайзуми) в рекордно короткие сроки привёл гараж в порядок, даже не обратив внимание, что Ивайзуми не доставал его своей настойчивостью. Но в итоге всё, что ему позволили, — держать поднос с бутербродами, которые вместо полноценного обеда принёс Яхаба. Надувшись, словно мышь на крупу, Ойкава тем не менее цепко следил за движениями игроков, подмечая малейшие промахи или удачные комбинации. Рана когда-нибудь обязательно заживёт, и вот тогда он всем им покажет! Эх, вот бы ещё волейбольную сетку и мяч — тут бы Ойкаве не было равных. Размечтавшись, он и не заметил, как доел последний бутерброд, на который ещё пару секунд назад покушался Хайба. Игра закончилась. — Мы их сделали, — дал «пять» Акааши сиявшему улыбкой превосходства Куроо. Но разочарованный проигрышем Бокуто потребовал реванша, смены состава команд и вовлечения без пользы ошивающихся в зрительных рядах Яку с Хайбой. Возражений не последовало: все соскучились по движению и стремились выплеснуть накопленную энергию. Ойкава погрузился в тоску и уныние, но тут же взял себя в руки, самовольно присвоив себе звание тренера и взявшись поучать офигевших от такого напора игроков. Ивайзуми посмеивался, но в тайне восхищался Ойкавой: когда тот пребывал в своей стихии, любоваться его одержимостью и искренностью хотелось вечно. Жаль, очень жаль, что нет возможности сыграть вместе. Как раньше. — Чего киснешь? — толкнул его в плечо Кётани. — Самое интересное впереди, забыл? А пока пошли играть. Нам, кстати, Хайба достался. — Сыграем!!!***
Жара спáла, солнце мигнуло потерявшими силу лучами в последний раз и скрылось за горизонтом. Добродушно переругиваясь и устало подначивая друг друга, парни неспешно шагали к дому, обливаясь потом и утираясь футболками. Вернувшиеся из города Тсукишима с Ямагучи, не успев привычно запереться у себя в комнате, оторопело уставились на взмокшее и перепачканное непонятно чем сборище. Презрительно цыкнув на это безобразие, Тсукишима небрежно поинтересовался, как прошли садово-огородные работы и нельзя ли пораньше ужин приготовить. — А что, ещё не готов?! — заорал голодный Бокуто, забыв, что поварá так-то с ними играли. — Яхаба, ты хоть бутербродов наделай, что ли, — заканючил он, последним заходя в дом. — Только их и остаётся, — хмыкнул Яхаба, недобро поглядывая на Кётани. — Салат нарезать, ну или опять рис приготовить. Рисоварку, слава богу, никто не спёр. — Да не трогал я твои кастрюли! — вызверился Кётани. — Даже пальцем не прикоснулся, — конечно, не прикоснулся: кастрюли таскал Ивайзуми. — А почему у нас горячей воды нет? — свесился через перила второго этажа первым добравшийся до ванной Ойкава. — Я в таком отвратительном виде категорически отказываюсь ужинать. — Яку, разберись, — «включил господина» Акааши, устало поднимаясь к себе и немного сожалея о своей затее: кожа невыносимо зудела, а глаза щипало от пота. Забрав со стола телефон, Акааши подтвердил заказ такси и, усмехнувшись, вернулся в гостиную. А всё-таки классно они сыграли, да и тандем с Куроо вышел просто замечательным. «Чёрт, если он и в постели такой же активный…» — Акааши затряс головой, отгоняя прочь не вовремя посетившие голову видéния. А в гостиной творился бедлам. И громче всех возмущался Ойкава, время от времени переходя на шипение и ядом сочащуюся язвительность. — Всё предусмотрели, гады! — метался он из угла в угол, время от времени сталкиваясь с поникшим Яхабой и злившимся Куроо. Ураган страстей едва-едва удалось утихомирить Ивайзуми: уж он-то знал пунктик Ойкавы по поводу своей внешности, и как никто другой мог найти к нему подход. — Всё-всё, сейчас такси приедет, — получив утвердительный кивок от Акааши, Ивайзуми подтолкнул Ойкаву к лестнице. — Собирайся давай. Остальных тоже касается. Сегодняшний вечер, как вы понимаете, закончится совместным походом в сэнто. — Без тебя обойдусь, — отпихнул заботливого Ивайзуми Ойкава. — Куроо, не поможешь? Яку, мастера вызови. Дома есть кому дождаться его прихода и проследить за ремонтом. — Раскомандовался тут, — пробурчал не менее раздражённый Яку, понимая, что они с Хайбой просто попали под раздачу; в отместку Яку решил, что хрен этим соблазнителям, а не пикантные ситуации в бане, на что они, несомненно, рассчитывают. …Подъехавший микроавтобус не оставил простора воображению по поводу догадок о спланированной подставе. Всю дорогу Хайба доставал всех бесконечными вопросами, Ойкава ворчал, Яхаба третировал Кётани, не веря в отмазку про кастрюли, и лишь Куроо спокойно и прямо смотрел в глаза Акааши, молча обещая тому все муки ада в ближайшее время.***
Ожидаемой помехой оказалось наличие посторонних: баня-то общественная. Но влажный воздух манящим паром отмёл все возражения, да и посетителей было немного. Скорость, с которой страждущие чистоты парни разделись, восхитила сухонькую старушку-служительницу, бдительно следящую за клиентами с высоты бандай. Вымыться хотелось настолько сильно, что тут уж не до разглядывания и подначек было. Толпа голых парней, расхватав скамеечки, ломанулась в банную зону. И только нервам Ивайзуми как всегда не повезло. — Ты… Ты спятил?! — округлившимися глазами рассматривал он руку Ойкавы, поверх бинтов перемотанную скотчем. — Отвали, — огрызнулся тот, пряча виноватый взгляд и забирая у служительницы нейлоновое полотенце. Прихватив забытый Ойкавой тазик, Ивайзуми, не удержавшись от смешка, пошёл следом, снисходительно поглядывая на восхищённо наворачивающего вокруг Бокуто круги Хайбу. В дацуиба остались Куроо и медленно раздевавшийся Акааши. Какие точные движения — ничего лишнего, и кожа просто потрясающая — гладкая, светлая, сразу породу видно. А ноги у Акааши действительно оказались длинными. В одежде не так заметно, да и роста они почти одинакового, но стоило ему раздеться… Куроо почувствовал, как закололо жаром щёки, но отвести взгляд от стройного, подтянутого и до идеальности пропорционально сложенного тела не смог. Акааши развернулся и, откровенно красуясь, шагнул к Куроо, тут же потрясённо замирая с приоткрытым ртом. Чего это он? Ах да. Шрамы. Куроо поёжился, ощущая неловкость за собственное несовершенство. Но взгляд Акааши внезапно изменился: никакого подтекста, насмешки, безразличия или желания. Ошеломление, неверие и нечто похожее на… Куроо не мог подобрать этому определения. Акааши — сплошная загадка, зеркально играющая эмоциями и их внешними проявлениями. Но сейчас его взгляд был настоящим. — У тебя тело, как карта жизни, — Акааши подушечками пальцев невесомо, будто спрашивая разрешения, погладил уродливый шрам на рёбрах. — Насыщенной, интересной, — более уверенно нажал он на выпуклый жгут под сердцем. — Опасной, — голос окрасился вибрирующими нотками, а руки уже вовсю исследовали спину. Куроо не шевелился, позволяя Акааши себя рассматривать и трогать, надеясь, что тот не опустится до пошлых приставаний. А ещё Куроо безумно хотелось, чтобы Акааши перестал его жалеть. Подобное — невыносимо отвратительно. Вот только, как оказалось, хреново он знал Акааши. Чего-чего, а жалости это чудовище явно не испытывало! Куроо зарычал и метнулся следом за рассмеявшимся Акааши, со стойким намерением придушить шлёпнувшего по его ягодицам провокатора. — Веселимся? — Бокуто, дурашливо рисуя себе пеной усы и бороду, ногой придвинул банную скамеечку к Акааши. — Бро, твоя слева. — Ух ты! Куроо-сан! — закашлялся, вдохнув стекающую с волос пену Хайба. — И у вас тоже! А этот откуда? — Хайба ткнул длинным пальцем в полукруглый шрам на животе. — Охо-хо, — первым среагировал Бокуто, подмигивая Хайбе. — Это они с Кётани по пьяни подрались. И нечего возмущаться! — швырнул он обратно прилетевшую в его сторону щётку. — Подумаешь, тайну века раскрыл. Всё, я в бассейн. Кто со мной, герои? — энергично зашлёпал босыми ступнями по плиткам пола Бокуто, разочарованно поглядывая в сторону продолжавших мылиться-ополаскиваться парней. — Копуши, — с громких вздохом наслаждения залез в воду Бокуто: чувствовалось, что лишь присутствие посторонних оградило его от необдуманного поступка плюхнуться в горячий бассейн со всей дури. Хайба, разрываясь на части от любопытства, не знал за что хвататься и куда смотреть. Прикрикнув на шебутное чудо, Яку заставил его ополоснуться и отправил к Бокуто, а сам взялся помогать Ойкаве. Взгляд, которым его прожёг Ивайзуми, воспламенил бы Фудзи, но Яку, помня о мести, наплевательски отнёсся к предупреждающему рыку. Кётани с Яхабой о чём-то тихо переругивались, но атмосферу не накаляли. Она и без того готова была расплавиться: Куроо с Акааши больше ничего не разделяло, не считая сгустившегося напряжения, замешенного на очевидном соблазнении. Что этот сумасшедший вытворяет? Тут только полный идиот не поймёт откровенности в движениях, взглядах, брызгах и случайных, мать их, прикосновениях! Быстро вылив на себя чуть ли не зашипевшую воду из тазика, Куроо вытерся и скачками рванул к бассейну. — Всё-таки безжалостная ты скотина, Акааши, — Ивайзуми не стал стесняться в выражениях, внезапно принимая сторону противоположного лагеря, за что получил благодарную улыбку Ойкавы. — Безжалостная и беспощадная. Ничему тебя жизнь не учит. — Ну почему же? — едва заметно скривил губы Акааши. — Бери всё и не отдавай ничего — это я хорошо выучил. На всю жизнь, — стряхнув капли с завившихся мелкими колечками волос, он вновь придал своему лицу выражение абсолютной безмятежности и направился к бассейну. Куроо, судя по всему, обиделся и включил игнор. Едва Акааши расслабился в горячей воде, откидываясь на бортик и вытягивая ноги, как тот сразу пристал с дурацкими воспоминаниями к Бокуто, подначивая Кётани и рассыпаясь подробностями на вопросы Яхабы. Акааши прислушался и неожиданно для себя заинтересовался, постепенно подключаясь к разговору, как и припозднившиеся Ивайзуми с Ойкавой. Надолго их, конечно, не хватило, температура воды не способствовала долгому возлежанию, да и накопленная усталость давала о себе знать. Вялыми улитками, чистые и довольные парни разбрелись по дацуиба, одеваясь и степенно обмениваясь впечатлениями от прошедшего дня. Акааши вызвал такси и предложил подождать машину на улице: вечерняя прохлада бодрила и… дразнила аппетит. Тяжко вздохнув, Акааши расщедрился на заказ пиццы и пива, понимая, что ужина они просто не дождутся. Куроо куда-то слинял, оставив его на попечение Бокуто. Акааши возмутился, но тут же к нему подошёл Кётани, шёпотом отвлекая напоминанием о том, что «план до конца не реализован, терпи и не вздумай спугнуть жертву». Настроение тут же подскочило до отметки «счастлив, готов расцеловать», и даже непонятный свёрток в руках вернувшегося Куроо не насторожил Акааши и не вызвал вопросов. А зря.***
Дом встретил привычной тишиной и затхлостью. Лишь в окнах комнаты Тсукишимы с Ямагучи горел свет. Зато Бокуто оживился, заметив на столе в гостиной доставленные пиццу и пиво. Впрочем, оживился не только он. От пиццы в мгновение ока и крошки не осталось, а пиво забулькало в глотках с такой скоростью, что Акааши забеспокоился — как бы повторять заказ не пришлось. — Эх, сейчас бы на диван с попкорном и ужастик какой-нибудь посмотреть, кайф, — разочарованно вздохнул Бокуто. — Но, чего нет, того нет. Тогда я спать. Остальные согласно покивали, но расходиться не торопились, допивая оставшееся пиво. Яку, утянув в укромный уголок Ойкаву и Куроо с Яхабой, предупредил, что поползновения в их сторону ещё не окончены: он подслушал, как Кётани говорил Акааши что-то про «когда уснут, начинаем действовать». Куроо сглотнул вязкую слюну, Ойкава закатил глаза, а Яхаба задумался. — Может, комнатами махнёмся? — предложил он. — Думаешь, это их остановит? — обоснованно засомневался Куроо. — Зато я знаю, чтó остановит, — упрямо выпятил подбородок Ойкава. — Пошли на второй этаж. Яку, задержи Ивайзуми, — он даже не озаботился удостовериться, что остальные следуют за ним, будучи уверенным на все сто — никто не жаждет видеть в своих постелях незапланированных визитёров. … — Где-то здесь был. Нашёл! — Ойкава победно сжал в кулаке пузырёк с бесцветной жидкостью. — Это снотворное, Ивайзуми как-то раз давал мне. Выпьем, отрубимся, и хрен они что с нами сделают! Куроо с Яхабой немного помялись, но альтернативы предложить не смогли, в конце концов, соглашаясь на эксперимент со «спящими красавцами». Главное, чтоб их по гробам не распихали. Закончив нервно хихикать над очередным перлом Куроо и убедив всех, что доза ему известна, Ойкава быстро разлил по найденным тут же в шкафу бумажным стаканчикам воду из графина и разбавил её горьковатыми каплями. Странно, он не помнил, чтобы вкус был настолько отвратительно горьким. — Кхм-кхм, — культурно известил о своём присутствии Ивайзуми, внимательно разглядывая пузырёк на столе и довольные рожи с пустыми стаканчиками в руках. — М-да, так круто меня давно не обламывали, но денёк я подождать согласен, — Ивайзуми облокотился на дверной косяк и, запрокинув голову, от души расхохотался. — П-понимаю, что п-подготовка — дело интимное и сугубо индивидуальное, н-но зачем же убойную дозу с-слабительного глотать? — продолжая всхлипывать и утирать невольные слёзы, Ивайзуми зашёлся по-новой, как только увидел вытянувшиеся лица. — Да ещё и в-втроём одновременно. У-унитаз один на всех, п-придурки!***
Порывы ветра забросили в открытое настежь окно капли дождя, мелкой моросью осевших на щеке Ямагучи. Тот поморщился, не желая просыпаться, но недовольное бурчание Тсукишимы мгновенно заставило его подорваться с кровати. Вздрогнув от резкой смены температуры, Ямагучи потянулся закрыть поскрипывающую створку, когда взгляд неожиданно зацепился за трясущиеся кусты. И ладно бы от ветра. Но Ямагучи отчётливо разглядел белого как мел Ойкаву, что-то пытавшегося отыскать в кустах. «Тазики», — монолитной стеной окрепла вспыхнувшая догадка. — «Другого времени найти не мог?» Ямагучи зевнул, но вернуться в тёплую кровать помешали зашевелившиеся ещё в двух местах недалеко от Ойкавы кусты. Помня, что дом находится практически на осадном положении, и прекрасно зная сложившуюся ситуацию вокруг Акааши, Ямагучи испуганно побежал в комнату к Бокуто… …Зарывшись лицом в мягкую подушку, Ямагучи отложил поиск ответов на странные вопросы до утра. Сейчас он просто не мог понять происходящего: ни загадочного Ойкаву с тазиками, ни подозрительных кустов, ни полусонного Кенму, внимательно рассматривающего мелькавшие на мониторах кадры, ни загибающегося на кровати от истеричного хохота Бокуто.***
Но и утро не принесло облегчения. Рано проснувшись, взбудораженный ночными событиями Ямагучи не вытерпел и не понятно зачем отправился гулять в сад. Как оказалось, не он один. — Труп, — флегматично пожал плечами Бокуто. — Труп, — зафиксировав отсутствие пульса, согласился Кётани. — Труп?! — ужаснулся Ямагучи, пялясь на скрюченное у ног Кенмы тело.