Тени

      Она никогда не оставалась одна, уходя в лес, она это чувствовала, слышала звуки, теперь она была в этом уверена. Тень ходила за ней, его тень. Перед закатом, лишь на один миг ей удалось различить дымку за кустами диких завядших роз и тень снова растворилась, как сон, как мираж. Она ждала его по ночам, но тень никогда не давала знать о себе в Лин Куэй, тогда она стала подолгу пропадать за его воротами. Она брала книги, которые удавалось изыскивать в этой гробнице с древними письменами, и уходила так далеко, что лес обращался полем. Потом она пересекла и поле, земля здесь была жирная, мягкая, сразу начиналась чаща. Воздух был совсем другой, густой, застывший, сладкий. Она останавливалась, тишина оглушала не хуже пушечного залпа, но она вслушивалась в эту тишину, ждала, до боли сжимая книги в пальцах, и тень проявляла милосердие, будто чувствуя, как жутко ей было одной, как дрожали ее ноги, как стучало сердце. — Не говори мне, пожалуйста, куда мне ходить, а куда нет, — холодно и ядовито отвечала она, даже не глядя в сторону криоманта, — я что, пленница здесь? — Ты же не знаешь этих мест, Блэр, там может быть опасно. Зачем ты это делаешь? Чего ты добиваешься? Ты же даже не видела эту тень… — Я знаю, что это он! — закричала она в бешенстве. — Допустим. И зачем он преследует тебя? Почему не покажется? Для чего это все? Она не могла ему ответить. Словами не могла. Да и чувства ее не могли внести ясность, их было всегда либо слишком много, либо не было ничего кроме пустоты, тогда она часами лежала на кровати, часто моргая, а потом вскакивала и снова неслась за книгами. Вопросы Лиенга были слишком прямые, это были человеческие, логичные вопросы, в ней же не осталось ничего рационального, вещественного, она силилась ответить ему, даже яростного этого желала, но могла лишь невнятно мычать, все это раздражало ее, приводило в бешенство, она в гневе разводила руками и бросала его одного, каждая третья их встреча заканчивалась именно таким образом. Он ничего не понимал, он просто не мог ее понять и никогда бы не смог. Утро всегда начиналось одинаково, первым делом она бежала за новой книгой, еще ни разу она не ложилась спать, не проштудировав предыдущую до конца. Все это была бесполезная, древняя макулатура, какие-то вообще превратились в труху, но она продолжала искать. Грандмастер на завтрак не явился, сначала она почувствовала облегчение и даже плотно поела, но комната звенела тишиной, он не пришел первый раз. Блэр улеглась на кушетке в его кабинете, она решила ждать здесь, заодно изучить новую книгу. Зашелестели страницы, первые полчаса она старалась добросовестно изыскивать информацию, но прошло сорок минут и она отложила чтение в сторону, и вышла на улицу. Солнце уже вовсю палило, это была середина лета. Она поежилась и вернулась обратно. Легла на то же место, снова открыла книгу. Десять минут она изображала бурную деятельность со страницами, она то и дело смотрела на черные настенные часы, он не приходил. Тревожное чувство заныло где-то повыше желудка. Дверь сухо проскрипела и осторожно открылась, Блэр радостно подскочила, но это была лишь уборщица и ее брат, они мыли здесь полы каждый день до обеда. — Сегодня же день летнего солнцестояния, Грандмастер Куай Лиенг уходит в Золотой храм, на вершину Ветреной горы, это священный день, его не будет до вечера… А вы и не знали… — бурчала под нос еще не старая, довольно миловидная Хико, отвечая на вопросы Блэр и даже не смотря на нее и не прекращая возить мокрой тряпкой по доскам. Она невзлюбила Блэр с первого взгляда, часто становилась свидетельницей их споров с Лиенгом, мало-помалу, эта миловидная и неглупая женщина вошла в курс дела и каждый день мечтала о том, чтобы эта девка поскорее исчезла и оставила Грандмастера в покое. Полы в комнате Блэр всегда оставались пыльными. Хико недовольно закрыла за собой дверь, Блэр снова осталась одна. Она больше не хотела лежать, она сидела на кушетке как маленький воробушек, потупив взгляд. Он не предупредил ее, ничего не сказал, просто оставил здесь одну. В груди у нее заныло. Ее снова оставили, без объяснений, без сожаления, тревога и обида подступали к горлу. Она никому не была нужна, никто не дорожил ею, все было бессмысленно, ненужно, она свалилась на этого человека, как снег на голову, она не была ему нужна, он терпел ее из деликатности, из жалости, он хотел, чтобы она поскорее убралась отсюда, даже эта поломойка так думала! Первый раз за все время здесь Блэр так отчаянно разрыдалась. Она выбежала из Лин Куэй. Слезы быстро обсыхали не ветру, а новые тут же чертили свежие, витиеватые ручейки. В глаза попадали мошки, нос заложило. Она почти добежала до поля, сердце перегоняло разгоряченную кровь, она упала на мягкую, уже подсушенную солнцем травку. Изнеможение от бега остановило слезы, она дышала ртом. Теплая трава источала сладкий сухой запах, Блэр легла навзничь, затылок мягко пружинил на зеленой перине. Стало очень тепло, очень спокойно, она опустила припухшие веки, оса села ей на ключицу, но Блэр уже утонула в дрёме. Дисплей телефона показывал без четверти четыре, она проспала пару часов. Она снова сомкнула веки. Солнце только начало движение вниз и все еще слепило глаза, она вспомнила утро, но сон успокоил тревогу, она все еще была во власти мягкой дрёмы, не хотелось шевелиться. Осторожное дуновение пробежалось по ее рукам, она вдыхала сладкий зной цветущего поля, недалеко жужжала пчела, легкая тень легла на лицо. Блэр обрадовалась, наконец-то хотя бы одно облачко, но ей было лень проверять. Тень сползала по ее плечам, ниже и ниже, солнце переставало жечь, вместе с тенью пришло нежное тепло, оно обволакивало ее тело, смешивалось с запахом цветов, земли, ее волос. Она разомкнула губы, ей хотелось вдохнуть в себя все это медленное тепло, она размеренно поднимала грудь, кончики пальцев наполнялись теплом, тень заползала под влажную шею, растекалась вдоль позвоночника, оплетала ее живот, стекала по бедрам. С каждым ее выдохом, в унисон с ними, тень будто опускалась ниже, Блэр кожей чувствовала это непрерывное давление. Ее сердце громко забилось. Она сделала несколько частых, отрывистых вдохов, слабый металлический вкус растекался на языке. Она распахнула глаза. На небе не было ни облачка. Она пересекла поле за двадцать минут, она почти бежала, почти свернула себе шею, беспрестанно оглядываясь, без конца вертела головой. Она хотела скорее оказаться в сумраке чащи, быть может, тогда он покажется, быть может, он не выносит солнечный свет, ее мозг выстреливал объяснения пулеметной очередью. Так она металась почти полтора часа в густом мраке заросшего леса. Ни единого шороха вокруг, даже птицы здесь не летали, слишком мало места для взмаха крыльев. Справа хрустнула ветка, Блэр будто током прошибло от испуга, она прокрутилась вокруг своей оси и попятилась назад, всматриваясь в болотную зелень вокруг. Шаг, второй, с глухим стуком и хрустом она упала на сухие ветки, пара сучков вонзилась ей в ладони и оцарапала запястье. Она уже отряхивалась, когда ее взгляд упал на серый камень рядом с ногами. Он полностью оброс мхом, но он был, очевидно, не природного происхождения. Блэр перевернула его ногой. — Кен-Ти Рю. Двадцать второе марта, тысяча девятьсот четвертый год. Вырезанная на камне надпись сохранилась почти идеально. Блэр стала осматривать землю вокруг, в радиусе пары метров было еще два таких камня. Но теперь она поняла, что это были не камни, это были могильные плиты. Похоже, она забрела на старое, заброшенное кладбище. Она невольно зевнула и по ее рукам пробежались мурашки. С минуту она стояла без движения, хаотично вертела глазами. Очень осторожно, скрепя сердце и зубы, она двинулась с места. Только через десять минут она наконец-то нашла первую целую могилу с целым надгробием. Ей пришлось прополоть руками траву и плющ, чтобы добраться до надписи. — Восемнадцатое мая, тысяча восемьсот семьдесят второго года. Ну, что же, Якоб Аль Сауд, думаю, ты не будешь против, если я посижу здесь немного. Блэр устроилась рядом с могилой и положила голову себе на колени. Тень больше не появлялась. Солнце наконец-то зашло за деревья. Она устала, нужно было скорее идти обратно, чтобы не оказаться ночью в лесу. Она стиснула зубы, в груди и висках звенела тяжелая пустота. *** — Я сказал себе, что начну волноваться, если ты не придешь к десяти. Хико говорила, что последний раз видела тебя в половине одиннадцатого, неужели ты все это время гуляла? — голос грандмастера был очень ласковый, очень участливый. Он подошел к ней и положил руку на плечо. Блэр обездвижено растеклась на стуле, глаза смотрели в одну точку. — Не мучай себя понапрасну… Послушай. Ты еще такая молодая, мне больно это все говорить, правда. Только не обижайся на меня, не злись. Нет, я понимаю почему. Клянусь тебе, понимаю. Но ты не можешь положить на это всю свою жизнь. Она ведь у тебя всего лишь одна… -он запнулся. — Слушай, я думаю, нам уже давно пора проветриться, — его голос снова стал веселый. Он протянул руку. Блэр слабо повела головой, ее усталые, красные глаза медленно поднялись к его лицу. Он улыбнулся ей, обнажая такие же белые, острые зубы, как и у брата. *** — Ты так смотришь. Думала, мы тут застряли в средневековье? — Лиенг хохотнул и переключил на драйв. Машина беззвучно тронулась вперед. — О, боже, ты что, правда умеешь водить? — Блэр таращилась на грандмастера и проверяла, хорошо ли пристегнут ремень. — Права показать? — Показать. — Думала, я только лед морозить умею? Ха-ха. Я еще могу тебя удивить, правда. Ну, честно. Ты заинтригована? — Я даже немного в ужасе, — поддерживая игривый тон Лиенга, ответила Блэр, — откуда у тебя вообще машина? — Из салона, — подмигнул криомант. — Из какого салона? Ты что, ездишь в город? — Ты в шоке? А что будет, если я скажу, что у меня есть банковский счет, страховка и подписка на Нетфликс? — И много у тебя денег? — Вообще-то, довольно немало. Знаешь ли, я завидный жених. Блэр не могла скрыть улыбку и отвернулась в окно, — Куда мы едем? — Хочу сводить тебя куда-нибудь. Тебе нужно развлечься. Куда ты хочешь? Кино, ресторан? — Нет! То есть, спасибо, но нет, пожалуйста, нет — Она неожиданно повернулась и изменилась в лице. Она вспомнила их последнюю встречу с Бренненгемом. — Ты чего так перепугалась? Я же не в притон тебя приглашаю, — веселился он. — Правда, пожалуйста. Давай просто купим бутылку вина или водки… или что ты там пьешь, и поедем обратно, хорошо? — Водки? Боюсь, тогда тебе придется меня нести. — Просто зайдем в магазин, хорошо? Хорошо? — почти умоляла она. — Сегодня так уж и быть, но ты должна мне ужин. Мы договорились? — Лиенг заглядывал веселыми глазами в ее. — Смотри на дорогу. Магазин был самый обычный, вернее, он был не из дешевых, но это был действительно самый обычный супермаркет. Блэр долго осматривалась, глазела на полки с товарами, после долгого заточения в лесной глуши, она будто попала на другую планету и была похожа на деревенщину, которая первый раз приехала в столицу. Грандмастер потихоньку прикидывал, что можно купить и посматривал на Блэр, она одновременно и умиляла его и смешила своей растерянностью. — Ты бы хотя бы предупредил, я бы оделась получше, — шепнула ему Блэр, когда очнулась от шока цивилизации. — Еще бы. Выход в свет. — А сам вырядился, — Блэр недовольно кивнула на его тонкую черную кофту, чуть обтягивающую плечи. Хоть он был одет самым обычным образом, черный верх и черный низ, но она еще никогда не видела его таким, поэтому все это смотрелось чересчур, даже несколько празднично. — В общем, на ужин у нас будет паста. Оливки любишь? — Ты еще и готовить умеешь? - у нее глаза на лоб подскочили. — Я умею даже стирать, и даже гладить, а еще я не храплю, не пью пиво, у меня нет живота и детей. Жду оваций. — Ого. Погладишь у меня дома постельное белье? — они подошли к полке с оливковым маслом. — У моих услуг почти неприличные ценники. — Окей. С меня вино. — Идёт. *** На самом деле кушетка была не самым удобным местом, у изголовья торчала острая пружина и натягивала парчовую обивку, но лежать на ней было просто очень красиво, поэтому это было ее излюбленным местом. Она уговорила его не готовить ужин, было уже почти два, он открывал вторую бутылку. — Ну, так что, ты спал с ней? — после первой бутылки Блэр стала удивительно игрива. Грандмастер вопросительно поморщился. — Она меня ненавидит. С чего бы это? — Ты что, о Хико? Боже, нет, конечно, нет, — подливая ей в бокал, открещивался мастер воды и холода. Не смотря на то, что он почти никогда не пил, он был куда более трезв. — Ни за что не поверю. Она такая аппетитненькая, такая миленькая… Маленькая, милая сучка… — Блэр разразилась тихим хохотом и уткнулась лицом в кушетку. — Это возмутительно. Она даже не в моем вкусе, — он пытался протестовать. — А кто же тогда в твоем вкусе? — успокаиваясь, подняв розовее лицо на Лиенга, веселилась Блэр. Он вдруг замер. Оба замолчали. — Здесь есть ночник? Очень ярко. Кто-нибудь может проходить мимо, не хочу, чтобы… Не люблю, то есть, люблю когда окна закрыты… — она быстро поднялась на ноги, озабоченно что-то выискивая. — Нет. Только у тебя. У меня тоже есть. — Хорошо. Тогда к тебе, или ко мне? У нас еще две бутылки, Мастер Куай Лиенг, или детишкам уже пора в кроватку? — шутливо пыталась разбавить обстановку она. — Ты ко мне никогда не заходишь. Теперь я знаю, как тебя заманить. Блэр сама не знала, что за игру они с ним вели, она видела, что и он этого не знает. — Сейчас. Располагайся. Принести тебе что-нибудь? — Просто выключи свет. Пусть будет темно, — монотонно проговорила она. Она сидела у него на подоконнике и отчетливо видела его правильный профиль, он откинулся на спинку кровати, ему не хотелось на нее смотреть, он даже не пробовал. Бутылка была у него в руках, выждав какое время, она села рядом, протягивая бокал. — Я не смогу остановиться. Понимаешь? — ее голос звучал тихо и скорбно. Было видно, что он улыбнулся, но это была невеселая улыбка. Его кожа светилась серебром в лунном свете. — Я не смогу оставить его. — Я знаю, — он так и не посмотрел на нее. — Тогда чего ты хочешь? — Ты можешь жить иначе, а не гоняться за призраками. — Не могу. — Ты даже не пыталась. Иногда он был чертовски похож на него. Почти как сейчас. Она выхватила бутылку из его рук и хотела поставить на пол, но он удержал ее. Горячие пальцы сцепили ее запястье, он делал ей больно. — Только скажи, я отпущу тебя. — Ты чувствуешь? — Что? — Нам уже прострелили сердце. Ей было почти физически больно его целовать, мрачный огонь охватывал ее тело, ее разум. Ночные птицы пели в черной тишине. — Он никогда не исчезнет. — Я знаю. Мне все равно. — Я никогда не брошу его. — Я знаю, Блэр. Мы не можем изменить свою судьбу.