***
Постепенно все уходило в прошлое, не зря же человечеству свойственно приспосабливаться. В этом нехитром деле представители рода Homo sapiens достигли небывалых высот. Даже после такой грандиозной встряски мир постепенно приходил в себя. Вернувшиеся искали свое место на повзрослевшей на пять лет Земле. А Питер Бенджамин Паркер — свое место рядом (или нет, он не определился) с Тони Старком. Мистер Старк после этого хаоса сильно изменился в отношении него. Но именно потому что Питеру этого так горячо хотелось, он до последнего боялся обмануться и отвергал все очевидные любому наблюдателю признаки того, что с Тони явно что-то творится. — Он очень скучал, — словно ненароком замечала Наташа, стоя на кухне спиной к Питеру и лениво наливая чай в пузатую кружку, — ничего не говорил, конечно, но видел бы ты, как менялось его лицо, когда он слышал твое имя. А еще он хранит ваше совместное фото на полке, рядом с фоткой отца. И Питер впадал в ступор и молча глазел на ее узкую спину. — Никогда бы не подумал, что скажу такое, но похоже, что Тони всерьез к кому-то привязался, — ерошил его волосы Стив, а потом футболкой вытирал пот со своего лба после выматывающей тренировки. — И это я молчу про то, как он переживал, что «пацана не уберег». И Питер краснел как помидор, что-то неловко мямлил и под дурацким предлогом трусливо сбегал. — Мне даже не нужно рыться в его мыслях, — иронично пожимала плечами Ванда, запуская руку в стакан попкорна, — чтобы понять, как он к тебе относится. На самом деле, вы, ребята, такие смешные. Как школьники, честное слово. И Питер даже не догадывался возразить, что вообще-то он именно школьник, без всякого «как». Ночами он снова и снова ворочался без сна, вспоминая каждое слово, каждый взгляд, каждую улыбку, пытаясь и одновременно боясь найти в ней потаенный смысл. Смысл, в который так остервенело хочется поверить, но как же чертовски страшно ошибиться! А когда мозг, измученный этими мчащимися по замкнутому кругу мыслями, сдавался и уплывал в пучины сна, Питер сгорал в огне того, о чем мечтать было страшно, а не мечтать — невозможно. Но сегодня планеты не иначе как выстроились в заветном порядке, и как раз вчера приснившийся поцелуй вдруг стал явью. Питер готов был упасть на колени и молить Христа, Будду, Аллаха и Макаронного Монстра, чтобы и этот момент тоже растянулся навечно. При всем своем неприятии причинения вреда живым людям, он был готов самолично скрутить гада Росса паутиной за то, что он приперся со своими дурацкими делами именно сейчас. Да разве этот невзрачный дядька не понимает, как у Питера все горит внутри и снаружи, и черт знает, где сильнее?! Как фантомной болью одиночества изнывают руки, в которые так доверчиво вложили главный приз в никчемной питеровой жизни?! Утешало одно: это ненадолго, и Питер очень быстро вернется! На Базу, в мастерскую, в руки мистера Старка. Теперь Питер точно знал, что именно там ему и место. «Скоро-скоро-скоро-скоро!» — трелью звенело в мозгу, пока он не шел — летел, порхал, взлетал над улицей. И только этой эйфорией ожидания можно оправдать то, что он совершенно безответственно расслабился, пропустил сигналы паучьего чутья и не среагировал мгновенно, когда чутье все же пробилось, скручивая внутренности одним тугим комом тревоги. А потом стало темно. «Прямо как на Титане», — мрачно поведал внутренний голос и безнадежно затих, растворяясь в хищно поглотившем их черном облаке.***
Первой мыслью Питера, когда он пришел в себя, было удивительно сильное чувство вины. Он же обещал вернуться именно сегодня, мистер Старк будет ждать! А он теперь не сможет! А Тони будет его ждать! Ведь Тони его поцеловал, боже-боже-боже, Тони его поцеловал, а он…! Как он мог так проколоться, как?! Но не зря с ним занимались лучшие герои Земли. Уже в следующий миг он приказал мозгам включиться, стряхнул накатывающуюся панику и заставил себя оценить обстановку. Обстановка была хуже не придумаешь. Он лежал на столе, до сосущей тревоги сильно напоминающем операционный. В его грудную клетку, живот и бедра больно врезались широкие ремни, надежно фиксирующие все тело. Руки и ноги были дополнительно пристегнуты наручниками к, кажется, специально прикрепленным к медицинскому столу толстенным штырям. Но на самом деле все это не должно было сильно пугать. В конце концов, для Человека-паука эти путы были чем-то сродни попыткам муравья остановить тапок. Вот только весь ужас ситуации состоял в том, что наделенный нечеловеческой силой Человек-паук сейчас беспомощно лежал на столе, словно бабочка, пришпиленная к картонке, и по неведомым причинам не мог пошевелить даже пальцем. Он находился в совершенно белом помещении без окон и почти без мебели. Он никогда раньше не испытывал негатива к белому цвету, но, подавляя вдруг накатившую тошноту, захотел пошерстить энциклопедию психических заболеваний и отыскать какую-нибудь белофобию. Не может же быть, что он один такой уникальный. Вот только кое-кто, кажется, придерживался иного мнения. — Здравствуй, Питер Паркер, — вкрадчиво прозвучало из-за спины. Он попытался повернуть головой, чтобы рассмотреть говорившего, но не смог даже немного ее сдвинуть. Паника, до этого скромно топтавшаяся у дверей, почувствовала, что вот-вот настанет ее час, и довольно оскалилась. — О, не трудись, сейчас помогу, — неведомый собеседник, видимо, заметил его бесполезные усилия и, выйдя из-за спины, встал так, чтобы Питеру, в его вынужденной неподвижности, было хорошо видно. К счастью, глаза Питеру, в отличии от 3всего остального, служить не отказались, и он уставился на своего похитителя — не было никаких сомнений, что тип именно им и являлся, — так, словно надеялся поджарить его на месте. Он очень надеялся, что это окажется кто-то знакомый, хотя бы по той картотеке злодеев, что мистер Старк не раз показывал ему, каждый раз сопровождая демонстрацию увлекательным рассказом. Но его ждало разочарование: это лицо он совершенно точно видел впервые. Чуть ниже среднего роста, хилое телосложение, темные волосы, нескладные черты лица, кривая ухмылка, то и дело проскакивающая на губах, и поневоле пугающая ярость, которой были переполнены дикие глаза. — Что, мальчик, хорошо работает мой дезинтегратор волновых импульсов? — довольно хохотнул незнакомец, коротко кивнув на сиротливо приютившуюся в углу небольшую, ничем не примечательную коробочку. — Представляешь: раз — нажимаю кнопочку, вон ту, голубенькую. Два — один из самых сильных мутантов в городе превращается в беспомощное желе, не способное даже слова вымолвить. Ну не красота ли? Он так приосанился, так выпятил впалую грудь и величественно упер руки в боки, что Питер бы расхохотался. Если бы до сих пор не ощущал, что совершенно не владеет своим телом. Через призму накатывающего страха он понимал слишком отчетливо, что на сей раз действительно влип. — Гениальная вещь, да, скажи? Ты согласен?! О, ты не можешь этого не признать! Ты-то понимаешь лучше, чем кто бы то ни было, какая мощь у этой крошки и какие она дает перспективы. Не нужны никакие армии, не нужна никакая защита тому, кто ею владеет. Лишь голубенькая кнопочка — и повержены даже такие, как ты, что говорить про обычных солдат. Здорово, правда, согласись?! Произнося свой вдохновенный монолог, он метался по комнате, так что Питер то и дело терял его из виду. Не сказать, что это как-то успокаивало. Всем существом он чувствовал, что все самое страшное — еще впереди. — И вот это чудо, этот прорыв для человечества, этот рывок на иную ступень развития придумал я! — его голос взвился до таких высот, что Питеру дико захотелось зажать уши, для его сверхвосприятия это было почти пыткой. — Но кто об этом знает?! Я — я!!! — придумал вот это! — он резко оборвал крик, балансирующий на грани визга, и вдруг, после секундного молчания, выплюнул: — А новым богом почему-то провозгласили этого ничтожного Старка. «Вот так, — ехидной гадюкой проползло в сознании Питера. — Ты же не думал, что все обойдется так просто?». — Этот мерзавец, этот вор, этот обманщик! Этот убийца, что вдруг заделался всенародным спасителем, видимо, полагает, что все забыли, кем он был, забыли, сколько людей он уничтожил. Он считает, что ему все прощено, и наслаждается своим украденным триумфом! Но ничего… Ничего! Пришло его время! Голос похитителя все больше превращался в яростное шипение. Он моментально утратил более или менее приличный облик и, поддаваясь, видимо, давней ненависти, мечась по комнате, выкрикивая проклятия и оскорбления, стал смахивать на злобного демона из старых легенд. Питер, чувствуя, как по коже продирает морозом от иррационального ужаса, сдался и закрыл глаза, но его тут же обожгло от удара по лицу, а затем его щеки больно стиснули ледяные пальцы. — Открой глаза, твареныш! Он невольно последовал приказу и, даже находясь под действием дезинтегратора, вздрогнул всем телом, когда увидел вплотную склонившееся над ним искаженное лицо, в котором оставалось слишком мало человеческого. — Как же долго я ждал! — проскрежетал этот безумец, продолжая стискивать подбородок Питера. — О, я очень-очень терпелив! у меня было на это время, они мне его дали, да-да! Я ждал, я знал, что это случится, что однажды даже у бесчувственного Старка найдется ахиллесова пята. И вот тогда я выйду на арену и нанесу свой удар. Единственный, но такой, что он не сможет отразить. Тогда все, все увидят, кто герой, а кто убийца! О, как же долго я ждал! Сколько раз я был так преступно близок к тому, чтобы сдаться… Но вот ты появился, малыш! И теперь у Тони Старка нет никаких шансов на спасение. Он явится за тобой, конечно, явится! Жучки исправно работают, скоро он запереживает из-за отсутствия своей подстилки и считает сигнал, а потом рванет сюда. А я буду ждать его, малыш, очень ждать, ведь мой сюрприз давно готов. Ах, какая же это прелесть, моя идея! Тебе понравится, малыш, вот увидишь! А уж как понравится ему, ты просто не представляешь! Он наконец отцепился от Питера и почти вприпрыжку кинулся к прибору, хрипло напевая что-то бравурно веселое и сам себе дирижируя одной рукой. Да, Питер с самого начала подозревал, что все самое страшное еще впереди. Но, кажется, даже он не знал, насколько.