Бездна взывает к бездне

Комната внутри не отличалась такой вычурностью, которой пугало здание снаружи. Здесь были две обычные кровати, окно между ними, письменный стол, шкаф и два комода. Большое зеркало на стене и часы над ним. Одна из кроватей была занята — об этом свидетельствовало заправленное постельное белье и кое-какие вещи на тумбе рядом. Ни постеров, ни плакатов на стенах не висело, всё было выдержано в каком-то минимализме и едва напоминало место, в котором уже кто-то живёт. Чистота для комнаты, в которой живёт парень, просто поражала. Наличие собственного места, не захламляющего помещение, у каждой вещицы и ни единого намёка на пыль. Киришима даже невольно произнёс «вау». Это значило «очень хорошо», потому что сам он тоже терпеть не мог беспорядок, так что существование такого соседа — кем бы этот сосед ни был — всё-таки радовало. Киришима расстегнул чемодан, достал вещи, разложил их по полкам в комоде и свободным вешалкам в шкафу. Взглянул на парочку постеров и всерьёз задумался, стоит ли их клеить на стену. Это бы разрушило общий ничем не примечательный вид комнаты, но внесло бы сюда его личной атмосферы, да и какого-чёрта-он-вообще-должен-об-этом-задумываться. Всё в целом заняло около часа: тёмные, преимущественно чёрные постеры ровно в два ряда висели на стене у кровати, рядом на тумбе расположились электронные часы с будильником, две купленные Киришимой ещё два месяца назад книги, ручка и чёрный блокнот. Чемодан он засунул под кровать, сам переоделся в красные спортивные штаны с манжетами и белую футболку. Его сосед всё ещё не заявился. В холле уже было людно, все направлялись к столовой, перекидываясь мнениями о том, что сейчас было бы здорово съесть. Киришима распутывал наушники по дороге, что-то щёлкал в телефоне и пытался выглядеть непринуждённо. Рядом с главным корпусом уже столпились знакомые лица, Каминари снова лез к Шинсо с расспросами. На этот раз вопросы носили личный характер, так что никто толком не слушал. Шинсо в том числе. Он что-то писал в блокноте, иногда окидывая взглядом окружающих и будто подсчитывая количество прибывших. — Эй, ты слушаешь? Я говорю, что хочу поменять соседа. У нас с ним некоторые… разногласия. Шинсо бесшумно выдохнул, от всего этого трёпа у него словно разболелась голова. Он медленно обратил взгляд на Денки и без каких-либо эмоций спросил: — И с кем ты хочешь жить? — С тобой. — Исключено. — Правда? Почему? — Ты мне не нравишься. Каминари снова начал что-то без умолку тараторить, но Киришима перестал слушать. Он слегка отошёл от всех, опустился на корточки и подозвал к себе чёрного кота, который быстро прибежал к его ногам и тут же начал ластиться, утыкаясь мокрым носом в его ладонь. Такой ласковый и ручной кот, не похоже, чтобы у него не было хозяина. Да и разве тут не запрещены животные? Шинсо ничего не упоминал об этом. — Кто твой хозяин? — Киришима почесал кота за ушком. — Это тот пугающий парень, который держал тебя на руках? Должен сказать, ты меня здорово подставил, дружище. Привёл прямо в лапы такой жуткой компашки. Чёрный кот довольно промурлыкал, свалился на землю и завертелся на спине, играясь лапами с тонкими пальцами Киришимы. Царапался не больно, совсем неощутимо, словно боялся лишний раз задеть. Это не могло не вызвать улыбку. Киришима ещё раз потрепал его по шёрстке и поднялся на ноги. Шинсо уже делал перекличку. — Эйджиро Киришима, — он успел вовремя. Киришима поднял руку и все по привычке уставились на него. Каминари подошёл ближе и произнёс что-то вроде неслышного «о», а затем провёл ладонью по ёжику на затылке Киришимы, который он выбрил буквально на днях. Тот машинально дёрнулся в сторону и нахмурился. — Мне нравится твоя причёска, — Денки вышел из-за его спины и заглянул Киришиме в глаза. — Ты что, ко всем без разбора пристаёшь? — выкрикнул кто-то из толпы, и Каминари тут же развернулся, пытаясь найти того, кто это сказал. Он замахал руками и обратился к Шинсо, но тот даже не удосужил Каминари взглядом. Киришима зыркнул на чудаковатого пацана, напоминающего пикачу, а потом прошёл ближе к двери и уткнулся взглядом в землю. Он вдруг провёл рукой по затылку и неожиданно едва заметно усмехнулся. Столовая оказалась огромным помещением с несколькими залами, кучей продолговатых белых столов и такого же цвета стульев. Кремовый кафель на полу и светлые стены, вдоль потолка в два ряда расположились массивные светильники. Ничего примечательного или внушающего, но выглядит красиво и аккуратно. Шинсо вёл их за собой, указывал на отдельные части и рассказывал, что они из себя представляют. Говорил о времени перекусов и работе столовой в целом. Недалеко от него скучковалась ещё одна группа, а впереди стоял высокий парень и так же беспрерывно всё трактовал. Группа неподалёку — новички из общего корпуса, ещё не вошедшие во вкус перепалок с ребятами из корпуса В1 и сейчас только познающие все прелести споров с ними, глядя на своих старших. Шинсо отошёл подальше и в итоге повёл всех в другой зал, завернув за угол. Это помещение ничем не отличалось от предыдущего, разве что окон было поменьше. За некоторыми столами уже сидели, и Шинсо, наконец, дал команду разойтись за едой и начать ужинать. На самом деле он сказал что-то вроде «вы свободны», но со стороны всё выглядело так, словно все они были в детском лагере, а Хитоши Шинсо был их вожатым. — Чувак, этот парень же распугает нам всех… — Кого? Девчонок? Ты хотел сказать «распугает нам всех девчонок»? — Верняк. Привычка. Совсем забылся. — Не беда, скоро привыкнешь, ха-ха. — И совсем это не смешно! Есть два пути попадания в эту школу: добровольный и «так решили мои родители». У последнего тоже есть две причины: «они желают мне хорошего будущего» и «я их бесповоротно разочаровал, поэтому они отослали меня подальше, чтобы я не попадался им на глаза и не позорил семью». В зависимости от отношения к первой или второй причине, парни попадали в корпус А — общий, либо в корпус В1 — для особо трудных подростков. Корпуса для «просто трудных подростков» не было, так что к чему тут слово «особо» никто не знал. Так же, как и истинной причины нахождения здесь каждого из учеников. Конечно, многие говорили о том, как тут оказались, но было ли это правдой? Были ли все эти маленькие шалости действительно безобидными? — Все места рядом со старшеклассниками уже заняты, что за хрень? — Каминари приземлился рядом, и Киришима снова невольно нахмурился. — Здесь какая-то дедовщина или типа? Потому что мне сказали найти кого-то из новеньких и сесть с ними. — Зачем тебе старшеклассники? — Эйджиро равнодушно потягивал сок через трубочку. — О, ты разговариваешь, — Денки внезапно остановился, и Киришима заметил, как он снова бросил взгляд на его причёску. — Ну, как тебе сказать? Я развлекаюсь. Меня интересуют определённые люди, поэтому я хочу узнать о них побольше. — Ты сейчас о Шинсо говоришь? — Ну, не только, — он, наконец, отвёл взгляд и расковырял салат вилкой. — Видишь того парня в тёмно-синей футболке? Это мой сосед, его зовут Иида. Он глупый. Нет, не совсем, я имею в виду он весь такой правильный и раздражающий. Мне он не нравится. Меня он не интересует. Поэтому я и хотел поменять комнату, жить с Шинсо или, может быть, с тобой. Киришима замер на мгновение, когда в зал ввалилась та самая злосчастная компашка, а позади всех шёл парень, который заставил ранее его пульс участиться, а ладони вспотеть. И всё это грёбаное шоу вновь превратилось в замедленную съёмку, не хватало только музыки поверх представления и парочки спецэффектов. Теперь он видел всех остальных отчётливее. Там был невысокий парень с зелёными волосами и большими изумрудными глазами. На вид довольно безобидный, но стоило опустить взгляд на руки, как в глаза тут же бросалось огромное количество шрамов. Они буквально до локтей были ими осыпаны. Хаотичные, неравномерные, разного размера и длины. Он даже не пытался скрывать их. Закатывал рукава бирюзовой толстовки и лишь слегка засовывал руки в карманы синих джинс. При этом держался настолько уверенно и непринуждённо, что это действительно поражало. Рядом шли два парня. У одного не исчезающая полуулыбка на лице и светлые волосы, а у второго огонёк в глазах, который грозился вот-вот вспыхнуть ярким пламенем. И последний совершенно точно напомнил Киришиме того самого чёрного кота, скорее, из-за цвета волос — у парня они были такими же тёмными. Чёрный цвет в принципе преобладал в его стиле, поэтому по сравнению с блондином рядом, который явно предпочитал сдержанные светлые оттенки, он просто выделялся тёмным пятном. Они были не полным составом, не хватало ещё одного или пары человек. Замыкал строй понятно кто. Бакуго держался так же холодно, как и в прошлый раз. Наверняка, время замедлилось не для одного лишь Киришимы, потому что на Бакуго пялились все. Перешёптывались, глазели исподлобья или делали это в открытую — что угодно, но появление его и остальных ребят так взбудоражило столовую, что Киришима уловил, как Шинсо закатил глаза. На Бакуго белая майка, чёрная американка и серые джинсы, на ногах невероятно здоровские Reebok Insta Pump Vetements с граффити, и их Киришима ни с чем не перепутает, потому что эта модель кроссовок его, чёрт побери, самая любимая. И он должен признать, что на этом парне они выглядят более, чем идеально, да и неплохо дополняют весь образ. — Ну так, что думаешь? — Каминари открыл содовую, и она зашипела, едва не залив его штаны. — Ты про что? — Киришима оторвал взгляд от ребят, которые прошли мимо, и медленно повернул голову к Денки. — Про то, чтобы жить вместе со мной. Киришима не ответил. Не мог сосредоточиться. Постоянно глазел на дальний столик, к которому теперь подсел и Шинсо. — Киришима Эйджиро, — он моментально вышел из транса. — Это странно. Зови меня просто Киришимой, — он провёл рукой по волосам, приподнялся из-за стола и забрал с него поднос. Есть отчего-то расхотелось. — И нет, не выйдет. Не уверен, что здесь так можно. К тому же, я ещё даже не видел своего соседа. Киришима выкинул мусор в урну и положил поднос к куче остальных, намереваясь выйти из зала. Каминари остановил его, когда он почти заворачивал за угол. Он выкрикнул прямо со своего места за столом: — Эй, стой! Из какой ты комнаты? Киришима предвкушающе улыбнулся, взглянул на стол, который привлекал всеобщее внимание и, убедившись, что они его точно услышат, крикнул в ответ: — Триста пятнадцатая. Он ушёл до того, как Бакуго Кацуки медленно повернул голову и стиснул челюсти.