Бенди и Борис: в поисках чернильной машины

Каждое утро Освальд просыпается и видит на кровати рядом с ним знакомый кошачий силуэт. Ушки слегка подрагивают, а хвост мечется туда-сюда. Она спит крепко, тихо мурлычет во сне. Кошмар заключается в том, что Освальд понимает, что её нет, а девушка рядом с ним – всего лишь иллюзия прошедших, умерших лет, когда они ещё просыпались в обнимку каждое утро. Приятно и одновременно больно вспоминать об этом. Все ведь скучают по старым временам?.. — С добрым утром, папочка! — послышался детский голос. Маленький кролик сидел на кровати и радостно смотрел на ещё не до конца проснувшегося Оззи, который пытался открыть болевшие от вчерашнего стресса и криков глаза. Он протянул руку к своему малышу. Тот в ответ прильнул к горячей ладони, прижимаясь пухлой щекой и громко мурлыча. Это напомнило Освальду об Ортензии; тепло разлилось по измученному телу, давая долгожданное облегчение. Вчера тёмные пятна минувших воспоминаний снова поглотили сознание, таща Освальда вниз, на самое дно. Казалось, что его тело разрывают на части, что из глазниц вытаскивают лопнувшие от перенапряжения глаза и что вот-вот оторвётся голова, а оттуда вытечет расплавленный мозг. Эта боль только моральная, а заглушить её физической невозможно, потому что маленькая искорка надежды всё же теплилась в нём без его ведома, а некоторые вещи могут разжечь из этой искры огонь. Вещи, ради которых стоит пожить ещё немножко. Так думал Оззи, лёжа и смотря на крольчонка.

***

— Ну и как он там? — во время завтрака ненавязчиво спросил Микки, поглядывая на Дональда. — Он выглядит болезненно, но дети помогают ему. Ничего не могу обещать... Врач тебе говорил, Мик, что Освальду потребуется время, — ответил Дональд, доедая остатки овсяной каши. — Понятно... — Те неожиданные гости уже ушли? — спросил Гуфи. — А, да! Всё-таки, может, не стоило отпускать его вот так, может, надо было оставить их на ночлег? О, Господи, вдруг с ним что-то случится, пока меня не будет?.. — упорно осушая уже третью кружку чая, проговорил Микки. — Микки, нет! Ты достаточно сделал, неужели тебе с прошлого раза непонятно? Во-первых, парень чётко знал дать, что у них есть работа; во-вторых, думаю, им было достаточно того, что ты заплатил за их места в одном из мотелей; в-третьих, у нас и так места мало, я не жадничаю, просто констатирую факты... Ты бы взял этого мальца под свою опеку, если бы коротышка умер... Ты серьёзно? — Конечно!.. Может, ты и прав, но всё равно! Ты же знаешь, что кончина Ортензии сыграла злую шутку не только с Освальдом, к тому же, тот паренёк тоже.. — начал было разрабатывать свою теорию Маус, но его перебили. — Микки, я понимаю это лучше, чем кто-либо, но давай-ка опустим эту тему сейчас и лучше насладимся овсяной кашей! — утвердительно закончил навязчивый диалог селезень, заваривая в кружке крепкий ароматный чай. На это Микки только закусил губу. Он понимал, что Дональд абсолютно прав и что приятелю досталось больше всех, но один вопрос так и остался неотвеченным сегодня, а жаль. Гости ведь ушли только рано утром. — Хей, Бенди, давай скорее, пока меня не настиг восьмой катарсис!!! — возбуждённо пищал Борис, стоя около дверного входа с немногочисленными вещами. — Уже бегу, сумасшедший фанат Мауса! — пошутил Бенд, закатывая глаза и поспешно вытираясь полотенцем. Утро было хорошим и бодрящим. Братья встали довольно рано, потому что не хотели тревожить Микки и его команду. Ещё им надо было разобраться с картой чернильной машины и дойти до мотеля, который им заботливо оплатила эта мышь, которая слегка пугала Бенди (видимо, это было взаимно). Птицы пели, сидя где-то на ветках деревьев, и трава, покрытая росой, радостно качалась в такт лёгкому ветерку, обнимая чужую обувь со всех сторон. Взгляд, бродивший по небольшой полянке, располагающейся между четырьмя большими деревьями с толстыми, как каменные столбы, стволами и густыми лиственными кронами, которые были редкостью в этом небольшом городе, зацепился за яркие красные лепестки, которые выделялись слишком сильно. Они были даже не красные, а огненные, будто маленькие язычки пламени. Борис, даже окликнуть не успел, как Бенди, будто под гипнозом, сошёл с места, подходя ближе к находке. Не то чтобы он был маленькой «феечкой», которая тащилась по творениям природы, не то чтобы изумлялся от цветочков, нет, просто он любил красивые вещи. Пальцы аккуратно прошлись по кончикам больших бархатных лепестков, огибая пестики, чашечку, спускаясь к самому стеблю. Задумчивый взгляд волка наблюдал, как рука нелюдя касалась цветка. Он будто само воплощение огненного растения из «Маугли», только тот цветок и правда был огнивом. — Ну что, скучал по мне, сучка? — прозвучал паршивый, как изрубленный фарш, голос Капхеда. Пугающий тон, пружинящий от этих «каменных» стволов, заставляет Бенди резко подскочить и обернуться, прежде чем его больно ударят ногой меж ребер. Капхед прижал его к стволу могучего дерева, схватил за шею и нацелил на него свою, так сказать, руку-базуку. Движения слишком быстрые; Бенди даже сообразить ничего не успевает, как слышит глухой звук, предупреждающий о том, что вот-вот коронный выстрел пронзит его мозг, а Капхед хладнокровно произносит: — Поверь, я выбрал лучшую смерть для тебя. Она будет безболезненной. И холод пробежал по спине демона. Он извернулся, чтобы посмотреит на своего брата, которого, как выяснилось, тоже схватили. Он не может этого допустить, не может позволить, чтобы с Борисом что-то случилось. «Вот Срань Господня!» — проносится эхом в голове.