Если хочешь изменить мир, лучше приступай к этому немедленно. Работы у тебя будет невпроворот. Старший чародей Торрин
— Нам нужны ресурсы. Нам нужны союзники. Нам нужна информация. Но в первую очередь, — сказала Кассандра, оглядывая советников, — нам нужен лидер. Каллен кивнул. Ни Жозефина, ни Лелиана — никто из них не выразил сомнения. Они знали, за кем готовы идти.***
В библиотеке был Дориан. На том уровне амфитеатра, который когда-то, видимо, служил библиотекой; теперь же вид пустых стеллажей, заваленных шкафов и канделябров несколько угнетал. Тем не менее, кое-где виднелись запыленные тома, и стоя у окна, маг с бережным благоговением листал ветхие страницы. Дориан обернулся, когда под её подошвой хрустнул обломок старой штукатурки. При виде неё брови его приподнялись в лёгком изумлении, но он промолчал. Держа книгу раскрытой, Дориан с интересом наблюдал, как Тревельян подняла раскрытые ладони и смято улыбнулась. Он хмыкнул, возвращаясь к чтению. Когда она подошла ближе, Дориан бросил, не глядя: — Поглядите-ка, кто озарил нас своим божественным присутствием. Вестница замялась. Смутившись, она негромко бросила: — Я не хотела подкрадываться. — Конечно, — усмехнулся Дориан, кинув на неё ироничный взгляд. — Поэтому перебиралась через заваленные проходы и груды мусора исключительно бесшумно. На этот раз усмехнулась Эвелин. — Я не продиралась. Я видела лестницу и коробки у стены в комнате ниже, а перелезть через поломанные перила не так сложно. Ты же смог, — подколола она. Дориан фыркнул. — Умная ты! И, захлопнув книгу, добавил: — Прогуливаясь по твоему чудесному замку, я заметил здесь что-то подозрительно похожее на книги. Как ты понимаешь, я не мог допустить, чтобы кто-то из твоих неотёсанных вояк добрался до них первым. Она улыбнулась, кивая. — Вы крайне осмотрительны, лорд Павус. — Естественно, — ласково заключил он. Книга была отставлена на уцелевшую полку. Оба, не сговариваясь, подошли к окну. Встав по обе стороны облупившейся рамы, опёрлись плечами о стену и выглянули наружу. Горы светились белыми пятнами; светлые лучи, как полевая солома, прорезались сквозь узкое мутное стекло. Дориан выглядел уставшим. Вблизи это было хорошо заметно. Жесты его были обрывисты, движения — вялыми, разговоры — вынужденными. Скульптурные черты лица осунулись и стали резче, вместо тёплого медового оттенка тон его кожи отдавал серостью. Скрестив руки и опираясь на бедро, Дориан тяжёлым взглядом наблюдал за птицами, кружащими вдали, и выглядел смурнее, чем обычно. — Спальные комнаты привели в порядок, — сообщила Тревельян, на что Дориан обернулся. — Как только их распределят, ты сможешь выспаться. Дориан хмыкнул скептически. Тем не менее, он улыбался вполне по-доброму и явственно приободрился. Покачав головой, он окинул её сочувственным взглядом с головы до ног и заметил: — Мне очень лестно, что сама Вестница обеспокоена моим благополучием. Но если и есть кто-то, кому бы отдых пошел на пользу больше всего, то это ты. И не смотри на меня так, — беззастенчиво предостерёг Дориан. — Ты выглядишь, как нищая беженка, месяцами продиравшаяся через леса, спроси кого угодно. Хотя нет, они слишком перед тобой благоговеют, чтобы заявить тебе такое лицо. Если у кого-то и хватит смелости, то это будет, разве что, Вивьен. — Не бойся, — заверила Вестница, косо улыбнувшись. — Она уже намекнула, как ужасно я выгляжу. Так и сказала: «Солнышко, ты выглядишь ужасно». Тревельян нахмурилась. — Если подумать, намёк был очень… прямой. Дориан посмеялся. — Вот молодец! — восхитился он. — Честное слово, столько людей прыгает вокруг тебя, и никто даже не может найти тебе хоть в половину пристойной одежды. — Ты же знаешь, — вздохнула Эвелин, — чем все заняты. — Знаю, — согласился Дориан. — Но это не мешает мне немного покапризничать. Тепло переглянувшись, оба усмехнулись. Отвернувшись обратно к окну, Дориан бросил с нескрываемым пренебрежением: — Твой приятель отступник не очень-то озабочен твоим здоровьем. В какой-то момент мне начало казаться, что вы спите ещё меньше, чем Каллен. Что, конечно же, полная нелепица. Спать меньше, чем Каллен, физически не возможно. Вестница замялась. — Солас увлекается слишком сильно, — проговорила она, — но без его помощи у меня бы ничего не получилось. Он просто хотел убедиться, что новых сюрпризов не будет. — И где-то по дороге надавил слишком сильно, — упрекнул Дориан. — И забыл, что тебе иногда надо спать и видеть чьё-то лицо, кроме его собственного. — Дориан, — попросила Вестница, — он пытался помочь. — Ева, — парировал Дориан, — я знаю, что это всё ужасно важно; всё, что я хотел сказать, это то, что у меня не так много друзей, чтобы вдруг перестать о них беспокоиться. Эвелин почувствовала, как клубок напряжения внутри неё размяк. Дориан выглядел если не рассерженным, то раздражённым, и пожалуй, у него было на то полное право. Тревельян покачала головой, опуская взгляд. Прислонившись виском к стене, она поскребла ногтём край камня, осыпая крошку. — Знаешь, — призналась она устало, — мне кажется, до того, как этот монстр схватил меня за горло, я думала, что весь этот беспорядок в итоге решится как-то сам собой. Помолчав и не дождавшись продолжения, Дориан бросил чуть спокойней: — Доблестные лидеры справятся со всем силой веры, пока все остальные сами между собой помирятся? Вестница тускло усмехнулась. — Да, вроде того. Оттерев пальцы, она подняла глаза. — Дориан, я не знаю, что я делаю, — честно сказала Эвелин без намёка на улыбку. — Но я знаю, что все эти люди рассчитывают на меня, и я не могу их подвести. Тревельян выпрямилась, расправляя плечи. — Я сделаю всё, что в моих силах. Я должна. Несколько мгновений Дориан смотрел молча. Она поймала себя на том, что словно ждала суда над собой, над своими действиями, над всеми своими решениями, и стоя перед мужчиной, который стал ей другом быстрым и близким, волнение одолевало её. Наконец, Дориан улыбнулся. Покачав головой, он потрепал её по плечу. — Какая ты стала серьёзная, ну как тут тобой не гордится, — усмехнулся он, поддев её подбородок, словно хвалил ребёнка; добавил он, впрочем, серьёзней. — Ты знаешь, что я с тобой до конца. И вся эта разношерстная кучка сумасшедших тоже. Просто не пытайся всё решить в одиночку. Или ещё хуже — наедине с этим мрачным эльфом. С таким настроением ты постареешь раньше, чем дождёшься сносного платье в этой дыре. Эвелина фыркнула, закатив глаза, пока Дориан продолжал шутливо причитать, заговаривая искренность мишурой. Она не была против. На самом деле, после всех скитаний, признавшись, наконец, в своих мыслях, она чувствовала себя действительно лучше, впервые за очень, очень долгое время. Проще и, как-то, уверенней. Да. Уверенней. Нет ничего, что бы встало у них на пути и не сломалось. Усмехнувшись своим мыслям, она выкрутилась и потрепала Дориана за волосы, рискуя навлечь на себя праведный гнев. Как бы там ни было, что бы не ждало — она будет готова.***
Двор Скайхолда оживал на глазах, стремительно и бордо. Утомлённые горными перевалами, люди были рады обрести пристанище и делали всё, что было в их силах, чтобы здесь закрепиться. Вестница, выйдя из башни, стояла в проёме двери, распахнутой настежь, наблюдая за вереницей пилигримов, тянущейся из-за ворот. — Ты вернула меч, — заметила Лелиана. Она подошла сбоку, поднявшись по ступеням, и Тревельян обернулась, становясь прямо. Вестница протянула, качнув головой: — Да… Я подумала, вряд ли на меня нападут демоны, пока я буду таскать обломки стен из залы во двор, так что вот. Теперь я просто подожду, пока Харрит не выкует мне новые кинжалы. Тренн, кстати, не решилась отчитать меня в лицо, — усмехнулась Эвелин. — Только пробурчала что-то о том, чтобы я спрашивала в следующий раз, а не таскала оружие молча... Она, наверно, права. Минующая их тройка новоприбывших сестёр склонила головы почтенно, прежде чем пройти дальше. Тревельян указала в их сторону и, театрально закатив глаза, сокрушённо взмахнула руками. — Спаси людей — и они перестанут ругать тебя в лицо, — воскликнула она. — Кто мог подумать! Лелиана улыбнулась. — Похоже на то, да? Вестница пожала плечами. На губах её, тем не менее, блуждала довольная улыбка. Возвращаясь глазами к наряду у стены, она отстранённо огладила ремень. На месте, где крепились ножны, пальцы задержались на миг. — Честно говоря, я была рада от него избавиться, — призналась Тревельян. — Мне мечи никогда особо не нравились. Слишком тяжёлые. А в броне и со щитом в довесок я чувствую себя как бронто в орлесианской посудной лавке. Кассандра и Блэкволл выглядят гораздо более… героично, — хмыкнула Вестница, подобрав подходящее слово. Продолжила она задумчиво: — Отец всегда предлагал мне выковать меч. А я всегда находила повод этого не делать. Лелиана склонила голову. Оглядывая Вестницу, она неопределённо улыбнулась: — В этом всё дело, нет? — заметила Лелиана. — Нужно, чтобы меч был «твой». Особенный. Тогда бы ты не смогла отказаться. По крайней мере, — добавила она, — я бы хотела на это надеяться. Тревельян перевела взгляд на канцлера. Раздумывая о пространном замечании, она усмехнулась, изогнув брови. — Мне кажется, или настроение у тебя сегодня… загадочное? Вместо ответа Лелиана пожала плечами. Улыбку она скрыть даже не пыталась. — Может быть. — Могу я поинтересоваться, чем оно вызвано? — Увидишь. Вестница хмыкнула, скрестив руки. — Неужели? И когда же это произойдёт? — Скоро. Они постояли. Тревельян заговорила с сомнением: — Этот загадочный друг, который должен отозваться на письмо Варрика… — Нам нужна вся помощь, которой мы можем заручиться, — без колебаний сообщила Лелиана. — А если это будет тот, о ком я думаю, то его помощь будет неоценима. Эвелин посмотрела на неё с живым любопытством. — И о ком же ты думаешь? — Я бы не хотела спешить с выводами, — парировала Лелиана. — Увидишь, когда он прибудет. — Слишком много «увидишь», — заметила Тревельян. Лелиана посмеялась. — Возможно. Но всему свое время, нет? — заметила она. — К тому же эти «увидишь» очень разные. В первом случае, важно набраться терпения и сделать всё, как должно. Во втором — слишком много неопределенности, чтобы делать выводы заранее. Лелиана вздохнула. — Хотела бы я сказать… Хотела бы и я быть уверенна, что нас навестят и мои старые друзья. Но, говоря честно, — призналась канцлер хмуро, — уверенности у меня нет. — Почему? Помолчав, Лелиана грустно заметила: — Боюсь, что надеяться на это может быть слишком смело. Тревельян оглядела канцлера, но возразить не решилась. Что-то изменилось в настроении Лелианы, неуловимо и не совсем ясно. Но, говоря об этих загадочных друзьях, жёсткая, как ремень, Лелиана, вдруг выглядела уязвимой — почти застенчивой, если такое слово вообще способно быть приписано ей, гордой и решительной. Эвелин открыла была рот, но передумав, прикусила губу и молча отвернулась. Стоя рядом, они какое-то время молча наблюдали, как гном с молотком за поясом карабкался по конструкции из досок, подбираясь к отстраиваемой части моста. Кивнув, Лелиана ушла также легко и быстро, как и появилась, как и двигалась всегда — тихим речным потоком. Тревельян растерянно смотрела ей вслед, пока не наткнулась взглядом на носилки с больными. Вздохнув, она направилась в сторону залы, закатывая на ходу рукава. Крепость сама себя не обживёт. Дел оставалось невпроворот.***
Ближе к вечеру основной обход был окончен, но башни следовало осмотреть тщательней. Подгоняя солдат, пересекающих двор, Каллен услышал позади себя знакомый голос, от которого неизменно теплело внутри. — Каллен! Ускорив шаг, Вестница подбежала к командиру, спустившись с главной лестницы. Каллен, направляющийся вслед за рекрутами, обернулся, останавливаясь. Тревельян махнула рукой и подошла, выдавливая усталую улыбку. — В чём дело? — бросил Каллен. Получилось резковато, и он тут же об этом пожалел. Вестница остановилась рядом, несколько теряясь в лице. — Извини, — вздохнул Каллен. — Мы уже обошли все подземелья и комнаты, и теперь на очереди башни. Вестница посмотрела с сопереживанием. Негромко, она поинтересовалась вполне искренне, притрагиваясь ладонью к предплечью Каллена: — Вымотался? Неуместно, насколько это могло быть — Каллен вдруг понял, как давно она к нему не прикасалась. Неожиданное проявление заботы с её стороны подняло волну щекотки где-то в горле. Он посмотрел на её руку, взволнованный, но она, видимо, истолковала это по-своему. Проследив его взгляд, она опустила ладонь, отступая на полшага. Дёрнув уголками губ, Тревельян коротко улыбнулась и, поправив волосы, скрестила руки под грудью. Больше всего хотелось вернуть её обратно. «Дыхание Создателя, соберись!», — одёрнул себя Каллен. Он прочистил горло, склонив голову. Метнув взгляд на замявшихся рядом солдат, он смято обратился к Вестнице: — Как бы там ни было… ты что-то хотела? Вестница нашлась, переминувшись с ноги на ногу. Она нахмурилась недовольно. — Кассандра не пустила меня к Харриту, — пожаловалась она. — Как будто в подземелье дракон, а она не хочет, чтобы я его нашла раньше неё. Каллен хмыкнул. Он знал, чем занят кузнец — он сам обсуждал с ним детали, когда они с Кассандрой, Лелианой и Жозефиной утвердились в своём решении. Что ж, в таком случае, стоило отвлекать её от визита к кузнецу как можно дольше. — Составишь компанию? — предложил Каллен. Вестница замерла, глядя на него с недоверием. Он указал рукой, усмехаясь: — Все башни в нашем распоряжении. И я уверен, Кассандра не помешает нам их осмотреть. Тревельян посмотрела весело, преображаясь, и у Каллена немного отлегло от сердца. Она чинно поклонилась, кивнув в сторону: — После вас, командир.***
Когда они стояли на стене, глядя на мост, солдат подошёл к ним, чтобы доложить, что лестницу укрепили. — Лестницу? — переспросила Тревельян Каллена. — Лестницу куда? Вместо объяснений Каллен поманил за собой. В башне стоял беспорядок — она была наиболее запущенная из тех, что довелось обнаружить в крепости. Она так же располагалась ближе всего к мосту и была удобной точкой обзора; возможно, поэтому ей досталось больше всего. Вестница поднялась следом. Каллен, наклонившись, подал ей руку и помог забраться. Она благодарно улыбнулась и, отряхнув ладони, стала рядом, оглядывая комнату. — Я думаю поселиться здесь, вообще-то, — признался вдруг Каллен. — Внизу удобное место для кабинета. А здесь можно поставить кровать. — Каллен, — обратилась Вестница скептически. — Ты, кажется, чего-то не заметил. Каллен посмотрел на неё в немом вопросе. Она махнула рукой, указывая в угол комнаты, в сторону потолка. — Это дыра! Не сдержавшись, Каллен засмеялся. Вестница наблюдала за ним, по-прежнему возмущённая. — Серьёзно, командир! — воскликнула она, уперев руки в бока. — Тебя будет беспокоить не сквозняк из-за трёх дверей, а ветер — из-за отсутствия потолка. Каллен хмыкнул, глядя на неё. Он пожал плечами. — Нам в любом случае предстоят работы по восстановлению, — заметил он. — Думаю, сможем заодно решить и эту проблему. Тревельян прищурилась. Она пихнула его кулаком в плечо, кинув: — Умник. Возможно, она отпускала небрежные шутки от усталости, что, пожалуй, было бы на неё похоже. Тревельян окинула его нечитаемым взглядом и отвернулась, опуская глаза в пол. Выглядела она, действительно, измотанной. — Я, кажется, так и не сказала, — проговорила она, потирая руку. — Я рада, что ты… что вы все в порядке. Многие… в порядке. В смысле… после Убежища. Каллен нахмурился. Лёгкость настроения мгновенно улетучилась. Тревельян скрестила руки снова, зажимаясь. Она поджала губы, мотнув головой, и обронила: — Я так… Она не продолжила. В чём бы она ни хотела признаться — это осталось при ней. Каллен нахмурился, глядя на неё. Она подняла взгляд и, поймав его, хмыкнула, изгибая брови в надлом. — Похоже прогулки по горам не пошли на пользу моему красноречию. — Ты осталась там, — бросил Каллен невпопад, слыша, как надломился собственный голос. — Ты могла… Он подступил ближе, удерживая её взгляд. — Я не позволю этим событиям повториться. Даю тебе своё слово. Она выслушала серьёзно, не отводя глаз. На её лице промелькнуло что-то искреннее, что-то уязвимое, — как будто она была тронута, но пыталась это скрыть. Она склонила голову, давя улыбку. На этот раз — настоящую. Когда Тревельян подступила чуть ближе, Каллен заметил, насколько близко друг к другу они оказались. Все эти жесты, взгляды, слова, это желание оказаться ближе… Всё это было как-то… Каллен сглотнул. На самом деле, он знал, что это было. И это очень, очень плохо. Она не отходила, и — видит Создатель, — Каллен не отошёл бы, даже если бы захотел; это просто было выше его. Он смотрел на неё, готовый ловить каждое следующее слово, когда она приоткрыла рот, метнув на него взгляд, и… — Командир! Леди Искательница просит вас присоединиться к ней во дворе! Голос снизу позвал настойчиво. Так, что Вестница мелко вздрогнула, оборачиваясь. «Демон», — в сердцах выругался Каллен. — Командир! — позвал голос громче. — Вы здесь? — Да! — отозвался он. — Спускаюсь! Скрывая суетой смущение, Тревельян опередила его, поддразнив, и спустилась первая. Каллен усмехнулся, поймав её взгляд, и стал ждать, чтобы спуститься тоже. Остаться с ней, наверху, — вдвоём, — было бы предпочтительней… но долг есть долг.***
Эвелин Тревельян приняла меч Инквизитора. Вестница подняла лезвие и вгляделась в собственное отражение в стали. Повернувшись, она осмотрела жаждущих последователей. Хмурясь серьёзно, почти воинственно, она сказала: — Ну что ж. Если вы все так в меня верите… Тревельян сделала то, чего никто не ожидал. Меч уткнулся лезвием в плитку, концом вгрызшись в камень. Держа оружие ровно, перехватив эфес, она опустилась перед ним на одно колено. Вестница провозгласила, склонив покорно голову, громко, чётко, так, чтобы услышал каждый: — Я обещаю вас защищать! — поклялась Тревельян. — Я обещаю сделать всё, чтобы жертвы наших людей не были забыты! Я обещаю служить Инквизиции и поступать по совести! Я… вверяю себя вам. Как вы вверили себя мне. Она подняла голову и оглядела толпу перед своими ногами. Тишина усиливала её слова, и каждый внимал им, завороженный. Вестница поднялась с колен и, взмахнув мечом, воскликнула: — Ещё я обещаю, что этот ублюдок поплатиться за то, что он сделал! Я не дам ему воплотить в жизнь свои бредовые идеи! Я не позволю. Мы не позволим! И сейчас я спрашиваю вас! Каждого из вас… пойдёте ли вы за мной? Кассандра отмерла первой. Она подступила к краю парапета и позвала: — Знают ли наши люди? — Знают! — отозвалась Жозефина в миг, улыбка озаряла её лицо. — И скоро узнает весь мир! — Командир! — крикнула Кассандра. — Последуют ли они? И дальше — по цепочке. Отлажено, запально, стремительно. — Инквизиция! — прогремел Каллен, уверенный в каждом из них. — Последуем ли мы? Будем бороться? Победим? Он выпростал меч из ножен и под восхищённый рёв толпы обернулся. — Ваш лидер! Ваша Вестница! Ваш Инквизитор! За опьяняющим ликованием он видел, как её глаза горят. Его сердце горело тоже.***
Дни пролетали одни за другими, и Каллен назвал бы их суетливыми, если бы их люди так чётко не были уверенны в том, что делают. Эвелин же находит его ближе к вечеру, и поглощённый делами десятки часов подряд, Каллен чувствует голод. Он изголодался по её вниманию. И когда она нашла его, Каллен почти испугался восторгу, с которым встретил её взгляд. Хотя, это не совсем правда, — и в глубине души Каллен знал это, хотя продолжал ещё несколько мгновений убеждать себя в обратном. Не Эвелин нашла его, — вообще-то, она просто возвращалась в замок из конюшен, а планы по перестройке были разложены на ящиках прямо возле лестницы, и Каллен их пересматривал в десятый раз, убеждаясь, что всё в порядке, и просто так получилось, что ей по пути было пройти как раз через его пост, и вот поэтому... Вообще-то Эвелин даже не заметила его сразу. Первой её увидел Каллен, признавая, наконец, настоящую причину того, почему задержался; он просто ждал её. Хотел дождаться, когда она будет проходить здесь, зная, что она непременно будет пересекать двор. Он задержался, когда все работники разошлись, чтобы увидеть её ещё раз перед сном, но чтобы это не выглядело намеренно, или навязчиво, или… Ох, Создатель. Как это нелепо. Тревельян была поглощена мыслями, проходящая мимо лесов, разглядывая оставленные работниками инструменты. Каллен заметил её, как только она вышла из стойла, махнув Блэкволлу, — и, конечно, именно он поймал Каллена на взгляде. Каллен поспешил отвернуться, давя неприятные мысли. Сколько раз глаза сами возвращались к той части двора, Каллен решил не считать. Вместо этого он принялся с удвоенным интересом изучать бумаги, оставляя возможность беседы на волю случая. Зная, что, конечно, она бы его окликнула. Она никогда просто не проходила мимо, — по крайней мере, насколько Каллену было известно. — Командир, — позвала Эвелин, — вы вообще когда-нибудь спите? Он понадеялся, что обернулся не слишком быстро, отложив бумаги сразу, но желание увидеть её вблизи, поймать её взгляд, направленный на него самого, завладеть её вниманием целиком… Последнее время эти желания начали одолевать его сильнее, — с тех пор, как он начал пытаться их отрицать. — Работы по укреплению Скайхолда нуждаются в регулярной ревизии, — сообщил Каллен заготовленный ответ, вроде бы даже убедительно. — Я бы не хотел оставлять всё на… волю случая. Эвелин улыбнулась, останавливаясь рядом, и окинула его цепким взглядом. — Я уверенна, вы уже проверили всё, что могли, командир, — подыграла она, хотя улыбка её сквозила лукавством. — Вам стоит отдохнуть. — Да, Инквизитор, — согласился он легко. Вестница хмыкнула, изгибая брови иронично. Иногда казалось, она видела Каллена насквозь, — но, возможно, он просто надумывал. — Инквизитор Тревельян! — провозгласила Эвелин. — Не думала, что получу ещё один титул. — Ты заслужила это звание, — без колебаний отозвался Каллен. — И наши люди знают это. Нам нужен был лидер, и ты подходишь на эту роль, как никто другой. — Да, — согласилась она, и её улыбка стала более открытой. — Я знаю, Каллен. Но всё равно спасибо. Он не мог сделать ничего, кроме как улыбнуться в ответ. Какое-то мгновение он просто наслаждался этим — её компанией и теплом, которое вызывало её присутствие и приязнь в тоне голоса, когда рядом больше никого не было. Они разорвали взгляд, когда шумная компания, спускаясь с боковых ступеней, привлекла внимание перепалкой. Конечно, Дориан — и, конечно, Бык и Варрик, которым он что-то доказывал, пока они пересекают двор. На что Каллен фыркнул. — Дориан вечно такой, — бросил Каллен и осёкся, не найдя подходящего слово так, чтобы это звучало не грубо, но точно. — Громкий. Одежда броская. Плечо уязвимо. Любой лучник может лишить его руку движения. Не понимаю, о чём он думает. Тревельян хмыкнула. — В этом весь Дориан. И на мой взгляд, он справляется без нареканий. Каллен поморщился. — Слишком вызывающе, в любом случае. Она окинула его лукавым взглядом и опершись на бедро, заметила: — Не знаю, командир, — бросила она со смешком. — Если бы ты не скрывался за всей этой броней, от рекрутов у нас не было бы отбоя. — Я… Каллен, смутившись, не знал куда себя деть. Тревельян же ситуация явно забавляла. — И от союзников тоже, — продолжила подначивать Инквизитор. — Один бал, и все дворянство — у ваших ног. — Дыханье Создателя, — выдохнул он, в конце концов, — давай… эм… поговорим о чём-нибудь другом. — О? Моё сердце разбито, — хмыкнула Эвелин картинно. — Как представитель очарованного вами дворянства, командир, официально заявляю, что сие дворянство глубоко опечалено. Каллен не умел играть так же тонко, потому когда сердце забилось чаще, просто спросил: — Ты очарована? Впервые Каллен увидел, что ей нечего ответить. Лицо Тревельян бегло озарило осознание, брови метнулись в дугу, глаза округлились. Она открыла было рот, но тут же закрыла, ничего не сказав. Всё, что Эвелин смогла выдавить, больше походило на междометия. — Я… а… Она замялась и отвела взгляд. Она не знала, что сказать. Тревельян не краснела. Может, поэтому Каллен не знал, как поступить — а может потому, что просто не знал, что делать в таких ситуациях. Она не смущалась, но закрывалась мгновенно, отступая. Выражение её потеряло игривый настрой, ему на место пришла скованность, напускная холодность, губы поджались. Рука потянулась к лицу и, мазнув по скуле, зацепила пальцами серёжку. Абсолютно нелепая ситуация. Тогда почему так приятно? В груди теплело. Но молчание затягивалось, а Тревельян, похоже, спасать ситуацию не собиралась. В этой напряжённой атмосфере их и застал солдат — Вестница, застывшая в полуобороте, со скрещенными руками на груди; командир, бестолково пялящийся на её лицо, переполняемый тягой к ней. Но прежде, чем их успели прервать, он успел сделать ещё одну глупость. Подступив ближе, Каллен тихо, но настойчиво позвал: — Ева… Она обернулась — мгновенно, пойманная врасплох. Теперь, вернув её внимание, Каллен понял, что не придумал, что говорить дальше. — Командир! — обратился солдат, подбежав. — Инквизитор! На лице Тревельян промелькнуло разочарование. Впрочем, она быстро с ним справилась. Каллен развернулся к солдату, Вестница — вместе с ним. Подавляя волну раздражения, Каллен бросил резче, чем собирался: — Что такое? Солдат, тем не менее, не растерялся. Он доложил, как и требовалось: — Командир, леди посол просит вас наведаться к ней в кабинет, когда у вас будет возможность. Также у меня для вас копии рапортов… Доклады пришлось просмотреть и отдать несколько приказов на месте. Когда рекрут, отсалютовав, отправился с донесением к Кассандре, Каллен поспешил обернуться к Тревельян. Рядом её уже не было. Она ушла, не попрощавшись. Вернувшись к себе, он долго ворочался, прокручивая этот разговор снова и снова, прежде чем провалиться в сон.***
Всю неделю в голове крутились сбивчивые мысли о ней, и наконец ему привиделось что-то невнятное. Они с Эвелиной играли в шахматы, в саду, позади его старого дома, где он жил ребёнком. Он оглянулся и увидел горы, и перед ними выросло Убежище; они шли по тропе к зданию церкви, и вокруг них мерцали светлячки, когда он потянулся, чтобы сжать её ладонь в своей. Она прислонилось к нему всем телом, ближе и теснее, — Создатель! Это так восхитительно; она — такая восхитительная. Он терпел всё, что ему подбрасывала жизнь, он справился и пытался стать лучше. Неужели он не заслужил ничего хорошего? Создатель, пожалуйста. Дай её мне, — взмолил Каллен. Больше, как будто, ничего и не надо. А потом он проснулся. День навалился тусклым рассветом, холодными каменными стенами и назойливыми сквозняками. Было зябко, пока он, застонав, вылезал из-под одеяла, пытаясь натянуть штаны. Каллен надеялся, что холод раннего утра поможет проснуться, но этого не произошло. Он спал наяву, пока его ноги двигались сами; проснулся Каллен только, когда солдат отдал ему честь, выпалив «сэр!». Перед ним — дверь в ставку командования. Замок заперт на ключ. Потому что было ещё слишком рано, и ни о каком собрании речь идти не могла. Каллен вздохнул. Поесть и умыться, — решил он. Сделать вид, что ты нормальный человек. Хотя бы в таких простых вещах. И какого удивление, когда, зайдя на кухню, он наткнулся взглядом на неё. Поймав на себе изумлённый взгляд, Тревельян, сидящая на тумбочке, замерла, не донеся надкусанное печеньем до рта. Они молча смотрели друг на друга, пока Эвелин не опустила руку и не пожала плечами: — Я… просто… Тревельян повертела в руках печенье. Каллен заметив это, расслабился. Он хмыкнул, глядя понимающе: — Не спится? Тревельян призналась: — Нет. То есть не совсем. Она вздохнула, отводя глаза и качая головой. — «Друг», о котором говорил Варрик, должен был прибыть с рассветом, но похоже что-то его задержало. И я… хотела сладкого. Эвелин призналась тише, когда Каллен подошёл. — И не хотелось возвращаться к себе. — Я понимаю, — ободрил Каллен. — У меня тоже такое бывает. Тревельян хмыкнула, скосив взгляд. — Тоже таскаешь печенье с кухни? — Не хочу сидеть в кабинете, — поправил Каллен, не смутившись. — Хочу… прочистить голову. У неё под глазами — усталость и беспокойство. На скуле и лбу белели ленты затянувшихся ран, въевшихся свежими шрамами, бледными и тонкими, рваными по краям, броскими — может, потому что история их появления до сих пор иногда не давала уснуть. У неё на губах — крошечные трещины и песочные крошки, и, заметив, что он смотрит, Эвелин заискивающе растянула их в улыбке. Создатель, — подумал Каллен, опуская взгляд на её колени, обтянутые тонкими брюками. Как я слаб перед ней. Помоги мне не выставить себя полным дураком. И не наломать дров. Когда ему очень захотелось поддаться, но демоново самообладание сковало его бездвижием, она потянула к нему руки сама. Его сердце зашлось пойманной птицей, — а она огладила голыми ладонями его шею и просто обняла, прижимаясь к груди. — Ин… Инквизитор?.. Эвелин промычала какое-то согласие, вряд ли важное. Она молчала и не двигалась, и Каллен не придумал ничего лучше, кроме как обхватить её поперёк спины в ответ. Ощутив на себе его руки, Тревельян тихо выдохнула и расслабилась. Каллен замер. Он чувствовал тепло её тела, мягкость пальцев, горячую щёку, прижимающуюся к его скуле; волосы, которые щекочут лоб; намечающиеся изгибы рёбер под ладонями. Было жаль, что через нагрудную пластину не ощущается, как вздымается от дыхания её грудь, как часто бьётся её сердце. Но её присутствие, то, как она жалась ближе, согревало изнутри. Каллен не знал, сколько прошло времени, но в идеальной тишине, осевшей между ними, шаги в коридоре послышались назойливым стуком. Они отпустили друг друга, мазнув взглядом по глазам; ускользнули через заднюю дверь прежде, чем кухарка вошла на кухню. Тревельян прыснула смехом; Каллен, не сдержавшись, отпустил смешок тоже. Он чувствовал себя мальчишкой, так, словно ему снова десять. Легко и весело. Остаток дня он муштровал солдат и принимал десяток решений, но на душе было гораздо, гораздо легче.***
— Кто-то сегодня витает в облаках. Выплыв из мыслей, Каллен обернулся к Лелиане. Та улыбалась, глядя на него, и он прочистил горло. Напуская серьёзное выражение, Каллен обратился к рапортам. — Я просто… задумался. Лелиана усмехнулась, подыгрывая: — Конечно. Каллен бросил на неё предостерегающий взгляд, стоя боком. Лелиана смотрела благосклонно, в привычной манере — стоя чуть поодаль, скрестив за спиной руки. Присогнутое колено придавало её позе ту расслабленность, что канцлеру была не присуща. Каллен заметил это и осмотрел её уже новым взглядом, с большим интересом. Оборачиваясь, он поинтересовался: — Ты… в хорошем расположении духа? Лелиана пожала плечами. — Пожалуй. Искренней широты её улыбке по-прежнему не доставало, но Каллен подобного и не ждал. Тем не менее, перемены, робкие и лёгкие, неспешно подступали. Хотелось надеяться, что рано или поздно они окончательно одержат верх. Оглядев Лелиану ещё раз, Каллен хмыкнул себе под нос, одобрительно качнув головой. Он повернулся к столу, в этот раз действительно намереваясь просмотреть бумаги. Потянувшись к листам, рука остановилась. Лелиана грела молчаливым взглядом, слишком проницательным, как будто она что-то знала о нём. Каллен и не сомневался, что Лелиана знала гораздо больше, чем он мог себе и представить, но здесь было что-то… другое. — Ладно, — бросил он, сдавшись, — что ты хочешь сказать? Угол губ Лелиана дрогнул в удовольствии. Она подначила, не чураясь откровенности: — Почему ты решил, что я хочу что-то сказать? — Потому что ты… странно смотришь, — выдал Каллен, не найдя лучших причин. Лелиане причины были не нужны. Она просто любила играть в кошки-мышки, и иногда эти забавы даже бывали безобидны. Каллен рассчитывал, он очень надеялся, что это именно тот случай. — Она хороша, да? — обронила Лелиана заискивающе. Каллен потупил взгляд. Он боялся, что речь пойдёт об этом. Прикрыв рот ладонью, он как можно тише прочистил горло. — Не знаю, о чём ты, — соврал он, отворачиваясь. Лелиана за спиной хмыкнула. — Да брось, командир, — парировала она, обходя его бесшумным шагом. — Ты так смотришь на неё. Столько искреннего обожания, что от сладости на зубах хрустит. Лелиана остановилась рядом. — Я хорошо знаю такие взгляды, — поделилась она мягче и как-то горько усмехнулась. — Храмовники не умеют скрывать свои чувства. Каллен поджал губы. Он упрямо уставился в стол, сложив руки на эфес в оборонительном жесте. Ему не нравилось, когда ему напоминали о прошлом, чтобы задеть. Ему не нравилось, когда лезли под кожу. Тем более, когда хотели выудить то, что он пытался спрятать поглубже. Безуспешно, — как показали последние дни. Каллен отрезал: — Я не хочу говорить об этом. Лелиана спросила спокойно: — Почему? — Потому что во всём этом нет смысла, — вспылил он, запуская руку в волосы. — И ты это знаешь. — Ошибаешься, командир, — возразила Лелиана, складывая руки на груди. — Я же вижу, как она смотрит на тебя тоже. Каллен осёкся. Лелиана продолжила: — Ты дорог ей, знаешь? Это видно. Храмовники не умеют скрывать чувства, а молодые аристократы и не пытаются, — хмыкнула она рядом. — Не думай, что вы такие одни. Каллен обернулся, подловив Лелиану на приязненной улыбке. Она повела головой и, окинув взглядом карту, огладила край, обрывающий Ферелден. Они постояли какое-то время молча, каждый раздумывая о своём. Наконец, в ставку вошла Жозефина. Подойдя к столу, она уложила бумаги и деликатно поделилась: — Лелиана, ты была права. Каллен нахмурился. Он подозревал, к чему это шло. Лелиана подтвердила: — Хоука видели на укреплениях. — И Вестница направилась к нему вместе с Варриком, — добавила Жозефина. Собравшись в штабе над военными планами, советники раздумывали, к чему это их приведёт. Не без тревоги, но и не без веры. Потому что теперь — у них есть лидер.