Оставайся на моей стороне

      Каллиан Табрис меряла шагом внутренний двор. Башня Бдения утопала в утреннем тумане, и влажная плёнка на коже действовала на нервы. На Пути Пилигримов сновали малификары, и Огрен с отрядом, выдвинувшиеся решить эту проблему, должен был прибыть ещё на заре, но что-то их задерживало. Они наверняка в порядке, — была уверенна Табрис. Раздражали её проволочки.       — Демон, — выругалась Каллиан, остановившись.       Она оглянулась, проредив беглым взглядом Стражей, занимающихся утренним распорядком. У кузницы разминали шкуры и готовили инструменты. Из бараков вокруг крепости тянулся аромат баранины. Каллиан скрестила руки, оборачиваясь к въездным вратам. Взгляд её перехватил Броска.       Табрис развернулась. Мерным шагом гном направлялся прямиком к ней со стороны голубятни, хмурый не больше, чем обычно, сжимая в кулаке узкий свёрток бумаги. Кивнув, он встал рядом и протянул письмо.       Плохой знак, — подумала Табрис. Броска не потягивал бороду, как бывало, когда задумывался, не цеплял большой палец на ремень. Скупым жестом он стряхнул осадки с кожаных наплечников, поправил крепления кинжалов и застыл рядом каменным изваянием, вперившись грязными сапогами в рыхлую землю.       — Принц пишет, король не спешит дёргаться, — заявил Броска, не дожидаясь, пока Табрис развернёт послание. Броска смотрел исподлобья, ворча: — Пожалуй, как и стоит, когда от одного твоего чиха может развалиться вся страна.       — Алистер не позволит Ферелдену прийти в упадок, — возразила Табрис, пробегая глазами по строкам. — И поможет нам то, что поданные ценят его не за тейринские черты лица, а за всё, что он для них сделал.       — Я и не спорю, — буркнул Броска, провожая взглядом патруль. — Король из него получился, и славно. Принца при его дворе мы тоже держим не ради того, чтобы они по вечерам вино распивали и толковали о коронах.       — Бывшего принца, — поправила Табрис, просто по привычке. Свернув листок, она обернулась к Броске. — Всё задание Эдукана заключается в том, чтобы не спускать с Алистера глаз.       — Он наслаждается этим чуть больше, чем нужно, если тебе интересно моё мнение.       Табрис хмыкнула, скрещивая руки.       — Почему бы бывшему наследнику Орзаммара не наслаждаться жизнью в денеримском дворце?       — Нет причин, — согласился Броско спокойно. — Двух нагов одним выстрелом.       — Тогда в чем дело?       — Как так получается, что ты всё ещё здесь?       Табрис оторвалась от разглядывания подкосившегося над кузней навеса. Она перевела взгляд на гнома и встретила его испытующий взгляд.       — Броска, — обронила она, отдавая доклад и разворачиваясь всем телом, — ты же знаешь, мне всё это нравится не больше, чем тебе.       — Тогда почему ты гоняешь людей вместо того, чтобы убеждать командора?       Табрис фыркнула, кривясь. Отворачиваясь, она мотнула головой.       — Как мне её достать, если даже я не знаю, в какую дыру Тедаса её занесло на этот раз?       Табрис суетно переступила на месте, в беспомощности вскинув руки.       — Я не понимаю, что она творит, — бросила Каллиан в сердцах. — Убежище взорвали, по Тедасу плодятся демоновы разрывы, эти слухи о Корифее…       Каллиан вздохнула, упирая руку в бок и потирая лоб.       — Она таскается один Создатель знает где, сытая призрачными легендами о том, что один-единственный Страж за всю историю Ордена каким-то чудом излечился от Скверны. Она запретила Эдукану возвращаться, заставив его сидеть при дворе Алистера. Я знала, что Алистер все ещё торчит в её голове, но за последние месяцы паранойя окончательно взяла верх.       Уставившись в землю, Табрис призналась с болью в голосе:       — Броска, я не узнаю её. Сенешаль кормит меня рассказами о том, что отправляет ей мои рапорты через крупные поселения, но я начинаю думать, что её они не заботят.       Когда Броска молча уставился на неё, Табрис, в конце концов, посмотрела в ответ.       — Что?       — Табрис. Кусланд вернулась этой ночью.       Табрис опешила. Рука мимо воли потянулась сжать рукоять меча, висевшего на поясе, пока сама Каллиан, давя вскипающее раздражение, тихо переспросила:       — Что?       Броска пожал плечами, невозмутимый.       — Ты меня слышала, — сказал он. — Впрочем, никто её ещё не видел.       Табрис нахмурилась. Подступив ближе, она процедила:       — Что за дерьмо?       — Кроме дозорных, — поправился Броска, не дрогнув. — Они говорят, что впустили командора посреди ночи, едва признали в кромешной тьме. Ещё говорят, она заперлась у себя.       — И?       — И всё.       Каллиан в неверии уставилась на Броску. Она подалась вперёд всем телом, выпытывая:       — Почему ты сразу не пошёл к ней?       — А что я там забыл? — поинтересовался Броска невозмутимо. — Я не командующий офицер. Поэтому я и пришёл узнать, что задержало на пути к ней тебя, страж-констебль Табрис.       Неверие и замешательство отступили на задний план. Стойко одолевало раздражение. Возможно, это даже была злость.       Возможно, ей просто надоело ждать.       — Пошли, — бросила Табрис, срываясь с места.       Броска довольно хмыкнул и устремился за ней.       Броска, конечно, приукрашивал. Он знал, что решение зависит не только от неё. У Ферелденских Серых Стражей цепочка официального командования тянулась от Вейсхаупта через стража-командора Кусланд и только после этого — к ней самой, Табрис. Формально она была второй по старшинству в Башне Бдения; учитывая, впрочем, что за Кусланд числился весь Амарантийский эрлинг, а Табрис была её первым заместителем — не только в Башне.       На деле же всё было немного по-другому.       — Ты взял отмычки? — бросила Табрис на ходу, когда они минули все залы, лестницы и коридоры.       Поспевая следом, Броска отрезал:       — Обижаешь.       Глянув на гнома, Табрис хмыкнула.       Они подошли к огромным двустворчатым дверям и остановились. Главные покои прилегали к кабинету командора, который оказался ожидаемо закрыт. Её комнаты были запертыми всегда, когда Кусланд покидала крепость, и не открывались до её возвращения, пока ключ хранился у сенешаля. Стуча о дерево кулаком и дёргая безответно ручку, Табрис знала, что сенешаль, до тошноты беспрекословный перед приказами командора, им не поможет. Ещё она знала, что Кусланд отсиживается в своих покоях вместо того, чтобы найти Табрис и обсудить нарастающий беспорядок, который зудел у Каллиан под кожей хуже чесотки. Этого Табрис не могла ей простить.       — Командор! — рявкнула Табрис, ударив дверь. — Командор, Стражи Табрис и Броска прибыли для доклада! Откройте!       Не получив ответа, она сцепила зубы.       — Командор!       Оставшись в тишине вновь, Табрис обернулась и скомандовала:       — Вскрывай!       Броска молча выудил инструменты и присел перед замком. Табрис скрестила руки, став позади, но на долго её не хватило. Она цыкнула и, пройдя взад-вперёд, снова заколотила в дверь.       — Кусланд, гарлок тебя подери! Открой!       Отпрянув от заходившей ходуном двери, Броска посмотрел с укором.       — Табрис, — удержал он её за руку, — не мешай.       Табрис отняла кулак и нависнула над Броской, подступив к гному, сидящему на полу. Она собиралась было оттеснять его в сторону и вырезать замок, если придётся, — но не пришлось. Из-за двери, по ту сторону, прошелестело негромко, но твёрдо:       — Фарен. Отойди.       Броска замер. Вынимая из замка отмычки, он переглянулся с Табрис и поднялся на ноги. Вдвоём они отступили на шаг.       Щёлкнула два раза щеколда. Табрис выждала несколько мгновений и нажала на ручку. Распахнув дверь, Каллиан вошла. Броска бесшумно прошёл следом. В кабинете стоял полумрак. Утро было мрачное, ранее солнце пряталось за серыми облаками. Резной бурый стол всегда бросался в глаза первым, стоя прямо напротив двери, возле окон, внушая трепет. Обычно за ним против света сидела фигура, и хотя Табрис каждый раз фыркала, когда Кусланд щурилась на письма в собственной тени, мебель оставалась на месте. Ради драматичности момента, — и в этом Кусланд была Кусланд.       Стул, задвинутый к столешнице, пустовал. Сам же стол собирал пыль, храня лишь старые канцелярские приборы. Из-за приоткрытой двери в смежную комнату послышался хрипловатый тон:       — Дайте мне одеться, и я выйду.       Броска глянул на Табрис, пожимая плечами. Он прошёл к окну и встал у отдёрнутой шторы, выглядывая во двор. Табрис развернулась, оглядывая книжные шкафы и канделябры. Она прошла по комнате, вдыхая затхлый воздух. Она и забыла, какое умиротворение, на самом деле, вызывают у неё эти покои. Табрис вдохнула и выдохнула, призывая себя успокоиться.       Над холодным провалом камина, вычищенным от сажи, висел трофей. Табрис остановилась напротив. Глядя на меч, выкованный по окончанию Мора, она сжала свой. Сильверитовая рукоять отличалась от простой ферелденской резьбы детальностью работы, витками на навершие и изгибами вдоль эфеса. И всё же — это было истинно ферелденское оружие, пригодное для настоящей войны. Табрис претило, когда орлесианцы из подобных вещей делали красивые игрушки, из лёгких сверкающих сплавов, с изощрёнными орнаментами и бесконечными позолотами, вешали эти зубочистки на декоративные щиты, размалёванные гербами. Такое оружие предназначалось именно для такого — для того, чтобы висеть над камином, в летнем салоне, где им было удобно хвастаться гостям.       Оружие Кусланд висело в её личном кабинете, где бывали немногие. Она им не бахвалилась, она не любила о нём заговаривать вообще, и в бою оно было пригодно. Табрис знала это, потому что своим пользовалась. По наитию Эамона, после коронации Алистер позаботился, чтобы каждый из Серых Стражей, участвовавших в освобождении Денерима от Порождений Тьмы, получил такой клинок.       Ладонь Табрис, лёгшая на эфес меча, висевшего на поясе, бездумно скользнула вдоль рукояти и огладила пальцем мягкую вязь её имени. Края гравировок на мече Кусланд были резче. Чётче, не затёртые крепкой хваткой; на мече Табрис же они сгладились. Подойдя ближе, Табрис склонила голову, читая наклонную вязь: «Страж Кусланд». Коротко и чисто. Исполненное до того, как подсчитали потери, наметили планы и распределили ранги. Подняв голову, Каллиан посмотрела на лезвие. Следующую гравировку она проговорила вслух:       — Победа в войне.       Броска появился за спиной также тихо, как всегда. Голос его, тем не менее, не скрывался, а подчёркивал ту же скрытую решимость, что была в тоне Табрис:       — Бдительность в мире.       — Жертвенность… в смерти, — глухо закончила Кусланд.       Табрис склонила голову и развернулась через плечо. Она подняла хмурый взгляд на Кусланд, растворившую дверь своей спальни. Броска молча стоял рядом, развернувшись тоже. Смотрел он не менее испытывающе.       Табрис знала. Единственное, чем отличались эти мечи — надписями. Каждое хранило имя на эфесе и часть девиза на лезвии. Табрис и Эдукан — носили мечи при себе. Кусланд и Броска хранили свои в футлярах, но все четыре единогласно оглашали победу в войне. Меч, который выковали для Алистера, принял бдительность в мире.       Меч, который похоронили с Махариэль — жертвенность в смерти.       — Ты вернулась, — обвинила Табрис, вскинув подбородок. — Почему я об этом не знаю?       — Знаешь сейчас, — холодно поправила Кусланд.       Затворив за собой дверь, она прошла к окну, туда, где минутами ранее бродил Броска. Кусланд поправила штору, пробежав белыми пальцами вдоль ткани, и скрестив под грудью руки, устремила взгляд во двор.       Табрис ждала чего-то, какого-то слова, жеста, команды, — но ничего не происходило. Она посмотрела на Броску, но тот так же молча и мрачно, как сама Кусланд, смотрел на неё саму. Прижимая меч к бедру, Табрис подлетела к командору.       — Элисса, так не может продолжаться, — отрезала она, сдерживаясь, чтобы не перепрыгнуть на обвинения. — Нам нужно что-то решать.       — Решать что, Табрис?       Табрис действительно сдерживалась, как могла, но меланхоличность в голосе Кусланд стала последней каплей.       — Демон, Кусланд! — вспылила Каллиан. — Во всех углах страны только и говорят, что о Морозных Горах! Ты слышала, что случилось с Убежищем? А о том, что пытается делать Инквизиция? Они ищут Стражей! Мы должны собрать солдат, и выдвигаться в Скайхолд…       — Ферелденский орден останется в Амарантине.       Табрис сцепила зубы. Кулаки сжимались мимо воли; вместо этого она сжала плечо Кусланд, вцепляясь грубой перчаткой в мягкий кафтан, и дёрнула, разворачивая к себе. Табрис открыла было рот — высказать все ругательства, которые вертятся у неё в голове все последние месяцы, — но осеклась.       Опешив, Табрис сощурилась. Она вглядывалась в лицо Элиссы, когда мягким шагом к ним подступил Броска. Кусланд отвернулась, поджимая губы, и рассеянные свет из окна выхватил её профиль.       — Кусланд… ты что?       Элисса мягко, но твёрдо убрала руку Каллиан. Она задёрнула штору, укрываясь в тень, и подняв взгляд, посмотрела глаза.       — Орден остаётся в крепости, Табрис, — отрезала Элисса сипло. — Это моё последнее слово.       — Но… — начала было Табрис.       Броска её перебил.       — Тебе хуже?       Каллиан бросила взгляд на гнома и обернулась на Кусланд. Элисса медленно перевела глаза на Броску, и Табрис посмотрела на неё новым, более пристальным взглядом.       — Тебе хуже, — поражённо выдохнула Табрис. — Но как? Месяц назад всё было в порядке.       — Что с лекарством? — выпытал Броска, подступив ближе. — Ты нашла зацепки? Хоть что-то?       Сжав губы, Кусланд помотала головой. Потерев переносицу, она обронила:       — Мы знали, что лекарство от Скверны не будет лежать в соседней библиотеке. Попытаться стоило. Не это сейчас важно, — оборвала она. — Будьте паиньками и послушайте, пока у меня ещё есть силы стоять.       Табрис прикусила язык. Раздражение перетекло в горечь и напомнило Табрис уколом, насколько нечестно с ними обходилась жизнь. Голубые глаза Элиссы поблёкли и затянулись серостью. Табрис словно смотрела в небо над Амарантином в тщетном ожидании проблеска ясности. Небо смотрело мутно, куда-то сквозь Табрис и Броску, явно испытывая трудность с тем, чтобы задержать на ком-то внимание. Лицо Кусланд осунулось от усталости и выглядело истинно аристократично. Бледным и больным. Когда Кусланд наконец заговорила, голос её звучал бесконечно устало. Уточнив то, что они знали о Древнем Магистре и его Драконе — что не заняло долго, — она увела разговор не в ту сторону, которую ждала Табрис.       — Что сейчас требует нашего внимание — это орлейские Стражи.       Табрис фыркнула, скрещивая руки. Орлейцев она не жаловала, к политики относилась как к необходимому злу, но орлейские Стражи в этой цепочке были связующим звеном и занимали особое место во взглядах Табрис.       — Мы не беспокоили их достаточно, чтобы они озаботились Мором, а тогда весь демоном Ферелден гнил на глазах. Зачем они нам сейчас? Архидемон заслуживает больше внимания. Отправь нас выкуривать эту дрянь, чтобы мы могли найти их нору.       — Нет, — нажала Кусланд. — Мы не станем их сейчас искать.       Табрис помотала головой.       — Послушай, Кусланд…       — Табрис, — прозвенел голос командора. — Не забывайся.       Каллиан нахмурилась. Щурясь, она выпрямилась, становясь по-солдатски ровно. Вот это то, какой была настоящая Кусланд — прямая, решительная, ведущая твёрдой рукой. Табрис осознала, насколько ей этого не доставало, — как Элисса закашлялась.       На этот раз Каллиан молчала, хоть в душе скреблись когти. Кусланд совладала с собой и потянулась в карман. Вытянув платок, она прикрыла им рот, и следя за этим, Табрис почти пропустила, как Элисса вытащила из нагрудного кармана смятый листок и протянула тот Броске. Тот принял его, как обычно, не обронив ни слова. Расправив бумагу, Броске понадобилось несколько мгновение, чтобы измерить его взглядом, после чего он поднял голову и посмотрел прямо на Кусланд, складывая записку. Элисса кивнула на Табрис; Броска послушно протянул клочок ей. Убрав платок, Кусланд оперлась о подоконник и заговорила:       — Лелиана пишет нам из Скайхолда. В этот раз она действительно озабочена тем, что они видели.       Не отрываясь от строк, Каллиан переспросила:       — Ты не верила ей раньше?       — Я верила, что верят они, — ответила Кусланд уклончиво. — Но мы не можем знать наверняка, что именно они видели.       — Но это письмо не от неё.       Каллиан подняла взгляд. Кусланд кивнула, и Табрис глянула на Броску.       — Ты знал об этом? — выпытала Табрис.       Броска признал просто:       — Знал.       Табрис уговаривала себя не заводиться.       — Почему ты не сказал мне? — спросила она требовательно. Командным голосом владела не только командор.       — Потому что ты оседлала бы коня и помчалась в Крествуд, никого не спрашивая, — не спасовал Броска, зная, что прав. — Поэтому я написал командору отдельно, после того, как сенешаль по твоему приказу отправил отчёт о письме Лелианы.       Табрис потёрла лоб. Происходящее путало и утомляло всё сильнее, но с этим она уже ничего не могла поделать. Спустя один насильный, долгий выдох через нос она бросила:       — И? Что думает командор?       Табрис уставилась на Кусланд, ища ответ на её лице. Элисса не разочаровала.       — Ты оседлаешь коня и поедешь на встречу со Страудом, — заявила она, — как он и хочет.       Табрис поражённо усмехнулась.       — Что ж, всё лучше, чем торчать здесь, — бросила она веселее. — Он, правда, хочет, чтобы слово дошло до командора Кусланд, о котором он столько наслышан.       — Он многого хочет, — просто отрезала Элисса. — Ты встретишься с ним, где он указал, и послушаешь, что он хочет сказать.       — Хорошо. А дальше?       — А дальше с этим докладом вернёшься в Башню Бдения и расскажешь мне лично.       Табрис нахмурилась. Эта идея ей нравилась уже меньше. Гораздо, гораздо меньше. Только вырваться из праздного отсиживания за стенами, чтобы через несколько дней вернуться обратно. Терпеливо, она постаралась возразить:       — При всём уважении, — кивнула она. — Пользуясь возможностью, после Крествуда я могу двинуться дальше, в Скайхолд, встретиться также и с Лелианой.       — Нет, — холодно отрезала Кусланд. — После встречи со Страудом — сразу ко мне.       — Но Кусланд, Лелиана…       — Это приказ.       Сказав последнее слово, Кусланд поднялась на ноги. Пройдя мимо Каллиан, она нетвёрдой походной направилась в спальню. Табрис, глядя ей в спину, поджала губы. Перехватив её взгляд, Броска покачал головой. Табрис вздохнула, комкая в ладони записку.       — Разрешите идти? — бросила она.       — Иди, — отпустила Кусланд.       Не став задерживаться, Табрис вылетела из кабинета. Хлопнув напоследок дверью, гулким шагом её настроение доносилось из коридора.       Оставшись на месте, Броска продолжил стоять у стола. Дождавшись, пока звук сапог затихнет, легко ступая, он направился в другую сторону.       Аккуратно постучав, Броска отворил дверь. Проскользнув в спальню бесшумной тенью, он увидел Кусланд. Она сидела на разворошенной кровати и смотрела пустым взглядом перед собой. Окинув взглядом комнату, Броска подошел к окну, приоткрыл раму, впуская свежий воздух, и взял со столика бутылёк из дутого, тёмно-зелёного стекла.       — Как думаешь, Фарен, — заговорила Кусланд, глядя на тучи, — Лелиана меня ненавидит?       — Нет, — без колебаний отозвался Броска.       Кусланд хмыкнула, а Броска выудив из ящика ложку, он откупорил пробку и накапал мутную настойку. Проследив, чтобы Элисса сглотнула, он налил из графина воду и протянул стакан скривившейся женщине. Он подождал, пока Кусланд допьёт, забрал стакан и подтолкнул её лечь.       — Это демоново лекарство, Фарен, — пробормотала Элисса, елозя по подушке.       — Знаю, Элисса.       — Я полезла на Тропы и наглоталась крови, пока отбивалась от засады, — прохрипела она.       — Я прослежу, чтобы тебе стало лучше.       Закрыв глаза, Элисса помолчала.       — Табрис считает, что я одержимая, — обронила она. — Но мне нужно это лекарство сейчас, как никогда.       — Она поймёт, если ты с ней поговоришь.       Элисса хмыкнула снова. Повозившись, она проговорила:       — Не поймёт.       Броска напомнил мягко:       — Она тоже видит кошмары. Она тоже переживает.       — Ближе к Орлею в голове начинает гудеть Зов.       Броска замер. Осторожно, он поправил подушку.       — Поэтому нужно встретиться с орлесианцем, — призналась Кусланд. — Он что-то знает. Что-то не так, Фарен. И я… боюсь, что…       Лекарство начинало действовать — язык начинал заплетаться. Элисса зашарила впустую рукой за собой, тяжело дыша. Броска потянулся ей за спину и помог укрыться. Тонкий сквозняк тянулся из окна, поглаживая кожу. Броска знал, что ветер станет безобидным, когда он закроет за собой дверь.       Элисса тяжело вздохнула. Подоткнув под лицо ладони, она, наконец, замерла. Хмуриться она не переставала, даже одолеваемая сном.       — К демону это всё, — прохрипела она смазано. — Пусть кто-то другой… хоть раз. Я просто хочу… я просто…       Она всхрипнула, утыкаясь в подушку.       — Демоново лекарство, — обронила она удручённо, — пока… с Алистером ничего… не…       Фарен вздохнул. Когда он поправлял одеяло у неё на плече, Кусланд уже спала. Так же тихо, как вошёл, Броска выскользнул из спальни, из кабинета, из коридора по лестнице, — и направился в оружейную, искать Табрис.       Серые Стражи перебирались по двору, зябко поводя плечами. Башня Бдения утопала в сырости, небо давило свинцом. Все мы боимся что-то терять, — думал Фарен, скорбя об исхудавшей, ослабевшей Кусланд, ёжащейся в холодной кровати и страшащейся о том, кто беспокоился о других. Броска глядел, как нервно Табрис оглаживает золотое кольцо в ухе, стоя перед стойкой с оружием, и думал, что это лучшая причина, чтобы им всем вспомнить, что в этой жизни действительно важно. То, что они поклялись защищать. То, что обещали бдить. Мир, трещащий по швам у них на глазах.       Броска посмотрел на напряжённо молчащих солдат, расставляющих наточенные мечи у деревянных стоек, и указал им на выход. Те, переглянувшись, поспешили уйти, искоса бросая взгляды в спину констебля.       Когда дверь, скрипнув, захлопнулась, Броска хотел подойти, но услышал жёсткое:       — Ты знал.       Он остановился. Табрис оставила, наконец, в покое серёжку и, смахнув пряди, развернулась. При настенных факелах её русые волосы выхватывали пламя, а рыжие пятна света плясали в глазах искрами буйных нравов костров. Но Броска знал её слишком давно, чтобы испытывать страх.       — Ты знал, — обвинила Табрис вновь, не встретив ответа. — Ты знал, что Лелиана что-то не договаривает. Ты знал, что орлесианский Страж сбежал от собственного Ордена в Ферелден, пренебрёгши границами. Знал. И ничего не сказал.       — Да, — подтвердил Броска.       На миг свет, красящий глаза Табрис в огни, вспыхнули ярче, а складки у её бровей и носа стали глубже. Тем не менее, Броска наблюдал, как Каллиан усилием воли заставила себя отвернуться. Она накрыла ладонью лицо и глубоко, протяжно вздохнула. Когда она заговорила вновь, она тёрла веки, а голос её звучал глубже и ровнее:       — Это дерьмо, Фарен.       Броска не стал возражать. Он прошёл к стойке, у которой она стояла, рассматривая ряд солдатских кинжалов, и присел на сундук, подтянув штаны. Дождавшись, пока Каллиан, замявшись, не последует его примеру, он заговорил:       — Седлай лошадь и езжай в Крествуд, Табрис. Встреть Стража Страуда и спроси у него всё, что ты спрашивала у Кусланд. Спроси, что привело его в Ферелден и что происходит у него в Ордене.       Табрис помолчала. Упёршись в колени локтями, она скрестила пальцы в замок.       — Зевран должен вернуться через два дня, — вместо ответа, сказала она. — Скажи ему, где меня искать.       Броска кивнул и добавил:       — Дождись его в Крествуде. Не езжай в Скайхолд одна.       Табрис потёрла большим пальцем ладонь. Глядя на руки, она нарочито праздным тоном спросила:       — С чего ты взял, что я собираюсь в Скайхолд? Кусланд запретила. С Лелианой у нас, оказывается, отношения напряженные с каких-то пор. Ты всё слышал. К тому же, я не знаю дороги.       Они оба знали, что это всё не всерьёз. Цепочка командования их Ордена тянулась из чужих земель, которые никто из них не видел, сдавливала горло их командора и путала ноги констеблю. Броска прослеживал плетение звеньев, перебирая свободными руками мотки, видел, слышал и указывал, где образовался узел.       Табрис вздохнула. Покорно признав поражение, она спросила напрямую:       — Ладно, что ты хочешь, чтобы я сделала?       Только этого Броска и ждал.       — Выезжай завтра утром. Сверни с северного тракта и проедься по землям. Посмотри, что происходит в деревнях. Зевран поедет прямиком к Крествуду и к тому моменту, как ты встретишься со Страудом, найдёт вам место, где разбить лагерь.       — Мы не пойдём в Крествуд.       — Нет.       Табрис нахмурилась в непонимании, но кивнула. Кусая в задумчивости губу, она продолжила слушать Броску.       — Выслушай всё, что Страуд готов сказать. Когда он закончит, убеди его рассказать больше.       — Ты не думаешь, что он будет честен?       — Я думаю, он скажет не всё.       — Почему?       — Опасения. Незнание. Стыд, — пожал плечами Броска. — Причина может быть какой угодно. Рано или поздно мы всё равно узнаем. Я бы предпочёл рано.       Табрис хмыкнула. Броска знал, что подобное заявление ее повеселит. Он продолжил:       — Выясни, что Страуд собирается делать дальше. Если он попросит приют в Башне Бдения, найти причину отказать. Убедись, что он поверил. Если не сработает, скажи, что ты едешь в Скайхолд и ему следует отправиться с тобой.       — А если не попросит?       — Распрощайся и встреться с Зевраном. К тому моменту у него тоже для тебя должно что-то быть.       — Полагаю, ты не имеешь в виду горячий ужин и тёплую постель, — заметила Табрис, хмыкнув. — Что ты просил его узнать?       Выпрямившись в спине, Броска пошарил в кармане и вытянул трубку. Каллиан подняла выпавший у него кисет, и пока Броска набивал табак, встала и взяла свечу.       — До меня дошёл слух, который мне не нравится, — растянув трубку, признал Броска севшей на место Табрис. — Если он подтвердится, Зевран сам поймёт, куда смотреть.       Табрис пожала плечами.       — Что за слух?       Броска поглядел на неё искоса, прослеживая ошеломление на её лице, следующее за его словами:       — Во Внутренних Землях кто-то использует Право Призыва. От имени Инквизиции.       Сбрасывая замешательство, Табрис мотнула головой.       — Право Призыва? Ты уверен?       Броска кивнул. Табрис нажала:       — Но как? Да и кто, демон подери?       — Это может быть слух, — напомнил Броска. — Крестьяне на взводе. Время тревожное. Сказки плодятся быстрее нагов.       — А если это правда?       — Если это правда, у тебя появится повод отправится в Морозные Горы, — уверил Броска, выдыхая из-под густых усов дым. — А пока беспокойся о Страуде.       Табрис смотрела на стену, раздумывая о сказанном. Они сидели молча, глядя, как рассеивается сизыми витками табачный дым, пока Броска не закончил трубку. Поднявшись с места, он встал перед Табрис.       — Задержитесь в Крествуде. Если я прав насчёт Страуда, он написал не только нам.       Табрис подняла на него внимательный взгляд.       — Дождитесь солдат Инквизиции. Проследите, что они будут делать.       — А что будешь делать ты?       — Постараюсь убедить Кусланд, что тебя следует отправить в Скайхолд до того, как ты займёшься самоуправством и сделаешь это самостоятельно.       Глядя на Броску, Табрис усмехнулась. Она поднялась, поправляя пояс, и убрала с лица волосы, заглаживая их назад.       — На всё у тебя есть ответ, — подначила она, пропуская Броску из оружейной.       Они прошли к выходу во двор и остановились у дверей. Броска собирался найти сенешаля, а Табрис — он знал, — отправится в конюшню. Она покинет крепость этим вечером, не дожидаясь утра.       Броска кивнул, собираясь уйти, но Табрис ухватила его за плечо. Она была расстроена и на мгновение позволила себе это показать.       — Фарен, — попросила она тихо. — Прошу тебя, позаботься о ней.       Броска обернулся к Каллиан и, поймав её взгляд, кивнул. Пожимая его руку, Табрис благодарно улыбнулась. Броска похлопал её по спине, провожая наружу.       Широким шагом Каллиан Табрис пересекала двор. Башня Бдения коптилась в загустевшей серости, тонула в поволоке сырости и нависала мрачным, молчаливым упрёком.       Но за каменными стенами, на горизонте, пробивалось солнце.