Дни нашей смерти

Лето закончилось, и дом вновь погрузился в сонную одурь. Томас яростно боролся с подступающей скукой. Просачивался сквозь стены, подходил к самой границе тумана, громко ругался, а то и распевал новомодные песни. В какой-то момент он задумался над тем, возможно ли в их нынешнем состоянии как-то взаимодействовать с предметами материального мира. Ругань и песнопения прекратились; теперь Томас, сжав зубы, хмурился то на старинный подсвечник, то на забытую кем-то газету, и упрямо пытался ухватить предмет своими призрачными пальцами. Мисс Бакстер наблюдала за Томасом из угла и виновато вздыхала после каждой неудачной попытки. Мистер Бейтс втихую посмеивался, мистер Карсон выражал молчаливое неодобрение, миссис Хьюз, напротив, всячески подбадривала неугомонного Томаса… И упрямство последнего было вознаграждено: в один прекрасный вечер он умудрился поднять пожелтевший газетный листок с запыленного стола. - Есть еще порох! – самодовольно провозгласил Томас; и следующим его деянием было торжественное открытие старинного буфета и кража – во всяком случае, мистер Карсон обозначил сие деяние именно так – серебряной вилки. - Не говорите глупостей, мой дорогой, - усмехнулась довольная миссис Хьюз. - Какой толк ему красть, если продать не сможет, - пробормотал мистер Бейтс, заработав злобный взгляд исподлобья. А Дейзи Паркер радостно захихикала, прикрыв рот ладонью. - Поздравляю, Томас, - одновременно сказали Том и Сибил, а Мэтью Кроули, придерживая Генри Талбота под локоток, предложил, раз уж такое дело, перебраться всем обществом в библиотеку. - Полагаю, Томас не откажется нам почитать, - предложил он тоном почти извиняющимся. Томас гордо выпятил грудь, совершенно как в юности, и с пафосом сообщил, что, хотя кое-кто из присутствующих и действует ему на нервы, он, так и быть, проявит великодушие. - На самом деле, - шепнул Том любимой жене, - ему и без Мэтью до смерти хочется… Том с опозданием сообразил, что именно сказал, и не выдержал, хохотнул в голос. Томас ответил сердитым взглядом – он уже вообразил себя важно восседающим в кресле в окружении трепетно внимающих слушателей.