Дни нашей смерти

К тому дню, как в доме вновь появились живые, Томас отточил свои навыки практически до совершенства. Заодно поднатаскал и мисс Бакстер, которая ужасно себя чувствовала, не в силах занять руки чем-нибудь полезным. - На самом деле, все очень просто, Филлис, - поучал он, грозно нависая над женщиной. – Главное – сосредоточиться. Мисс Бакстер улыбалась вечно виноватой улыбкой, опускала ресницы и пыталась раз за разом. - Если все выйдет, я свяжу для вас что-нибудь милое, Томас. - Бросьте, Филлис, мне как-то без надобности. Вяжите для себя, если вам это нравится, заодно живых озадачите… Впрочем, людей, наводнивших дом примерно в начале 70-х, внезапно появляющиеся ниоткуда салфеточки совершенно не смущали. Повзрослевшая дочь новых хозяев поместья организовала в доме коммуну хиппи. Томас немедленно развернул бурную шпионскую деятельность. Днями и ночами вился вокруг странных длинноволосых личностей, пристально изучал подозрительного вида папиросы, запас которых был у этих личностей воистину неисчерпаем, и даже уверял с серьезным видом, будто бы «эти», обкурившись своей дряни, вполне способны его видеть, а кое-кто – даже общаться. В те дни Томас изрядно обогатил свои музыкальные познания, а уж по части разнообразных таблеток сделался специалистом не хуже своих распрекрасных хиппи. Мистер Карсон хмурился – длинноволосые бесстыдники не имели ни малейшего представления о порядке, к тому же, разрисовали все стены своими кошмарными знаками в виде куриной лапы*. Всем прочим беспечные хиппи скорее нравились – во всяком случае, они проповедовали мир и любовь, а не рвались воевать со всем и вся; а еще у некоторых из них были дети, и Томас регулярно развлекал их немудреными фокусами вроде парящего между полом и потолком подсвечника. Дети были в полном восторге, взрослые до поры не вмешивались, и все бы продолжалось в подобном духе, если бы в доме не появилась некая девица, густо обвешанная звенящими при каждом движении амулетами. Став однажды случайной свидетельницей невинных игр Томаса с детишками, она громогласно объявила, что в доме завелся полтергейст. Это было началом войны. - Еще никто не обзывал меня полтергейстом! – шипел Томас, и бедные хиппи рыдали из-за бесследно пропавших «косячков», перемолотых в порошок таблеток и развешанных под потолком цветастых предметов одежды. Что касается неосторожной девицы, то с ней Томас обходился как в лучшие свои годы. Он не то чтобы изводил бедняжку – он попросту не давал ей покоя. Разбросанные по всей доступной территории амулеты были еще цветочками. - Обозвать полтергейстом – и кого? Меня, Томаса Барроу! Я призрак, неупокоенная душа, да кто угодно, но никак не полтергейст! - Но ведешь ты себя совершенно как… - не вовремя заметил Том, и это была первая их с Томасом ссора в посмертии. Выходки Томаса изрядно развеселили всю их маленькую компанию, а мистер Карсон так и вовсе был на стороне обозленного «полтергейста» - он жаждал прежних порядков и яростно жаждал выдворения «этих развратников» из обожаемого поместья. Война закончилась полной и безоговорочной победой Томаса. Во всяком случае, он убеждал в этом всех и каждого. На самом же деле, терпение местных жителей наконец иссякло, и они натравили на хиппи полицию. *https://ru.wikipedia.org/wiki/%D0%9F%D0%B0%D1%86%D0%B8%D1%84%D0%B8%D0%BA