Вожделенная награда за поражение

      Этот человек был легендой.       На пути сюда Вудс Роджерс неоднократно повторял себе то, что успех его рискованной затеи зависит исключительно лишь от него самого и того, с какой решимостью он будет принимать важные распоряжения, касающиеся дел в Нассау. В том, что эти решения, порой, будут довольно сложными, Роджерс не сомневался. Однако, он не тешил себя надеждами на благоприятный исход для всего задуманного им, и трудности, с которыми он должен был столкнуться, как и предполагалось, не заставили себя ждать. Толпы пиратов, вознамерившихся отстоять остров, присягли ему на верность, но оставались и те, кто не намерен был мириться с таким раскладом.       Они были ощутимой угрозой, и возможность справиться с этой угрозой могла быть создана в том случае, если бы он воплотил в жизнь один из самых отчаянных своих планов. Продумывание действий всегда было главным умением Роджерса, первым, что он сделал - это предугадал риски и предвидел реакции. Но столкнувшись лицом к лицу с тем противником, которого должен был обыграть, Вудс неожиданно поймал себя на мысли, что действительно вознамерился воевать с легендой и не был уверен, куда его это приведет.       Капитан Флинт поистине был тем, кто в полной мере оправдывает все слухи и мифы, ходившие о нём по всему свету и устрашающие торговцев океанов и морей. Имея возможность находиться к нему лицом к лицу, Роджерс не мог сдержать волнения, которое одолевало его, стоило взглянуть в эти полные уверенности глаза ожившего идола всех пиратов, в которых сквозило что-то такое, что не давало усомниться – в этом человеке была заключена сила. Какова её разновидность и каков предел этой силы - оставалось лишь размышлять, не имея чёткого ответа. Но отчего-то Роджерс был по-настоящему уверен, что этот человек не привык проигрывать.       Поистине опасным было вести игру с капитаном Флинтом. С человеком, который на пути к своей цели готов был идти по головам окружающих его друзей и врагов, не желая считаться ни с кем из них. Планы которого, даже самые безумные, воплощались в жизнь велением его руки, а те немногие, кто рискнул быть центром его раздражения, ощущали на себе его негодование, как порыв леденящей бури, сметавших их с его пути. И именно такой человек был прямо перед ним.       Вся фигура капитана была пронизана уверенностью, однако в том, как он зашёл к нему в дом, невозможно было не увидеть сковывающей его тело напряжённости, совсем несвойственной столь выдающемуся пирату.       И сейчас когда они остались почти что наедине (не считая самых верных Роджерсу солдат, которые наготове стояли поодаль, ожидающие приказ), ореол несокрушимой мифической силы начинал постепенно спадать с капитана. Что-то отдалённо похожее представлялось глазам Роджерса, когда они виделись впервые, и когда он произнёс заветное имя перед капитаном, заявляя что имеет в своих руках козырь, который повлияет на их дальнейшее возможное сотрудничество. Но тогда Флинт всё ещё умело держал на себе маску, не позволяя ни одному мускулу дрогнуть на суровом лице до самого конца. Новоявленный губернатор даже не представлял, чего это ему стоило. Но факт оставался фактом, и до последнего Роджерс не был уверен, что капитан Флинт поверил его словам.       Однако сейчас все его сомнения отходили на второй план. Было очевидно, что капитан Флинт был полон смятения, неприкрытой ярости, направленной на него, и страдающий абсолютным бессилием, что-либо сделать, чтобы прекратить эту свою муку. И это по понятным причинам позволило Роджерсу немного усмирить волнение, ведь увиденное им показывало, если не полное, то частичное его владение ситуацией и доминирование, по крайней мере, на сегодняшний день. Он не тешил себя надеждами, что Флинт когда-либо полностью покорится ему, однако сейчас у того не было иного выбора.       Длинным витиеватым почерком Роджерс, сидя за столом, адресовал свою подпись бумаге, на которой красовалась королевская печать, и поднёс её к капитану, замечая, как дернулась при этом движении его щека.       Он прожёг его взглядом, который, по меньшей мере, обещал верную смерть на месте, и Роджерс удивился, как он ещё не сошёл с ума от осознания, что именно этим человек возжелал управлять, и не играет ли он с собственной смертью?       — Вы прекрасно осведомлены о том, что целью моего визита сюда с капитаном Вейном в заложниках была вовсе не это жалкая королевская бумажка, — зло выплюнул ему Флинт, скривившись. Он, выхватив бумагу о помиловании, резко откинул её в сторону, совершенно не заботясь о том, что выкидывает на пол то, ради чего другие готовы были пойти на унижение. — Я желаю видеть ЕГО. Прямо сейчас.       Роджерс выпрямился на стуле, испустив тяжелый вздох, и, сохраняя достоинство, посмотрел в ответ. Ему необходимо было сейчас поддерживать спокойствие и показывать авторитет, хотя вся его сущность была испещрена сомнениями. Капитан Флинт повёлся на его условия, и это было великим достижением, однако тот всё равно решил всё по-своему, предпринимая ход, который своей поспешностью привёл Роджерса в смятение.       — Ваше появление здесь заслуживает определенных оваций. Я предполагал, что вы согласитесь на мои условия, но и поверить не мог, что решение, принятое вами, будет столь поспешным, — Роджерс не мог не восхититься тем, что его голос сохраняет властность в такой момент. — Вы недолго раздумывали, и это похвально. Но давайте проясним ситуацию: тот, кто вам нужен, сейчас на моем острове находится под стражей, хоть и в лучших условиях, чем любой другой заключенный. Однако, его последующее освобождение целиком и полностью зависит от дальнейшего вашего поведения и выполнения определенных обязательств, которые я с вас потребую.       Капитан Флинт нахмурил лоб, а после поднял бровь, как если бы рассматривал предложенный вариант, и это, по меньшей мере, его позабавило. Он резко отодвинул противоположный от места, где сидел губернатор, стул, и опустился на него. Роджерс незаметно дал вольную своим солдатам, которые при столь резком движении врага напряглись и подорвались, намереваясь направить на него оружие.       — Вы хотите, чтобы я служил Англии под вашим началом здесь на острове? — Флинт сказал это со смешком, как будто бы Роджерс всерьёз упомянул какую-то шутку. — И следил за тем, чтобы ваши требования исполнялись всеми жителями Нассау, а в том числе, чтобы им не противились пираты, которые, как вы полагаете, не смеют возразить против моего давления.       Догадка Флинта была действительно правдой. Именно это и собирался сделать Роджерс, и капитан прекрасно осознал его намерения.       — Вы согласитесь, что здесь в Нассау ваше мнение несколько авторитетнее моего в делах, связанных непосредственно с влиянием на принятие их решений, — удовлетворительно проговорил Вудс. — Вы могли бы сослужить мне хорошую службу, если согласитесь усмирить их, подавить зарождающееся сопротивление и оказать честь нашей с вами общей Родине. Надеюсь, вам понятны мои условия?       — Условием был Вейн, — тоном, не терпящим возражений, сказал Флинт. — Его появление здесь должно было положить нашему с вами общению конец раз и навсегда.       И снова они прожигали друг друга глазами, ведя своеобразную борьбу. Роджерсу было вовсе не комфортно рядом с этим человеком, но всё же он понимал, что зашёл слишком далеко, и отступать было некуда - берег давным-давно скрылся за горизонтом.       — Я разве говорил это? — в его голосе проскользнуло вполне искреннее удивление, которое вызвало лишь раздражение капитана. — Поверьте, я не желал ввести вас в заблуждение, но очевидно мои слова были восприняты вами неправильно, примите мои извинения на этот счет.       Когда было нужно, Роджерс всегда умел говорить учтиво, годы, проведённые в высшем обществе, детально отшлифовали его красноречие, повысив врождённый дар оратора. Он нередко убеждал присутствующих в своей правоте, и совсем немногих усилий потребовало выпросить согласие на поездку сюда у того несметного множества кредиторов, которых поначалу совсем не впечатлила затея отправить свои вложения на охваченный мраком остров. Он смог вынудить капитана Флинта на разговор, а затем указать свои условия, на которые тот отреагировал хоть и не вполне ожидаемо, но всё же согласно плану Роджерса. Дело оставалось за малым - получить подтверждение тому, что и так было в его руках.       — Возвращение Вейна являлось лишь вашим заверением о том, что вы готовы со мной сотрудничать, — продолжил он, — и моим удостоверением, что жизнь и благополучие человека, о котором мы с вами говорим, представляет для вас очевидную ценность. Как только я выяснил это, то смею предложить вам мои условия. Взамен я гарантирую жизнь Томасу Гамильтону, разумеется, как мы и условились в наш прошлый разговор. Я могу заверить вас, что он в добром здравии сейчас, но встречу с ним придется отложить.       В глазах капитана на секунду проскользнул блеск, отдалённо напоминающий влагу, но он тут же взял себя в руки, и Роджерс посчитал, что увиденное им является ничем иным, как игрой света. Лицо Флинта тронула странная улыбка, которую Роджерс не смог опознать, и поэтому не знал, что за ней последует. Однако, стало ясно, что Флинт лишь потешался над губернатором, он приблизился чуть ближе к нему, и стоявшие поодаль офицеры заволновались, но капитана это вовсе не тронуло. Он сложил руки в замок и выдал фразу, которая разбила все представления Роджерса о том, что капитан полностью в его власти.       — С моей стороны, смею заверить вас, что такого союзника в борьбе против невежества пиратов, которые вы вознамерились вести, никогда не было и не будет капитана Флинта, если вы сейчас же не удовлетворите мою потребность видеть Томаса живым прямо сейчас! И это моё последнее слово, — тон Флинта оставался полностью спокойным, он произнёс эту фразу со своей неповторимой интонацией, словно в этом кабинете он один имел право диктовать условия. И слушая его, Роджерс был уверен, что сейчас именно так и происходит. — Если я не увижу его, я больше не буду столь любезным в отношении вас, милорд. И наша маленькая культурная беседа прервется не самым благоприятным образом.       — Вы угрожаете мне?       — Я вас предупреждаю.       И вновь вокруг них затрещали искры, словно в ту же минуту пламя, которое бушевало внутри каждого из них, готово было вырваться наружу.       — Отчаянное решение с вашей стороны, — Роджерс позволил себе немного выйти из себя, его голос ужесточился. — Ведь вы находитесь на моей территории, абсолютно один и без оружия. А вокруг вас столпище солдат, которым достаточно одного моего слова - и вас закуют в кандалы. Подумайте получше, желаете ли вы такого исхода?       — Мои люди знают, где я. Если вы имеете склонность заблуждаться в том, что они не готовы напасть на вас прямо сейчас, то смею разуверить вас - они готовы. Лишь я один сдерживаю их желание. Если я не вернусь, это станет решающим фактором, который заставит их принять решающие меры.       — Вы пришли сюда на добровольной основе. Разве не в ваших интересах - уйти отсюда на мирных основаниях?       — Исправьте меня, но именно вам выгодно то, чтобы я представлял ваши интересы в окружении пиратов, которые охотно выслушают авторитетного капитана, чем поверят на слово заверением англичанина в платке.       Губернатор проглотил это унижение его собственной одежды, хотя и ощутил при этом определенную горечь. Но не время было возмущаться таким нелепым заявлениям. Очевидно, капитан прекрасно знал, на что ему следует надавить. Как и ожидалось, победа в ораторстве должна была достаться ему.       — Вы затеяли эту коварную игру, чтобы выманить меня, — Флинт снова усмехнулся. — Положили на это большое количество сил и, если я не ошибаюсь, нарушили парочку законов. Привести лорда Гамильтона было чисто вашим решением, полагаю, вы вызволили его по своим собственным предположениям? Поэтому, не посчитаете ли вы, что расторгнуть наше возможное сотрудничество, ещё даже когда оно не началось, будет для вас чересчур затратным, а также повергнет все ваши усилия в прах?       Это предположение заставило Роджерса втянуть воздух, не желая соглашаться с поражением в этой словесной перепалке. Капитан Флинт умело маневрировал словами также прекрасно, как и кораблем, поэтому каждая фраза достигала своей цели, и губернатор всё больше сомневался в своем решении. А Флинт меж тем продолжал, и его голос, такой равномерный и сдержанный лился в уши Роджерса стройным потоком, заставляя задуматься о том, что этот человек прекрасно знает, что говорить, и как говорить лучше его самого.       Видя реакцию, Флинт сделал небольшую паузу, чтобы его слова улеглись в сознании губернатора, а после, не меняя темп, продолжил.       — На данном этапе я представляю для вас слишком большую ценность. Я являюсь той лошадью, на которую вы поставили, и не удивлюсь, если ваш план предусматривал успех только в том случае, если я соглашусь на ваши условия. Поэтому стоит вам отдать меня под стражу, и планы по захвату расположения пиратов будут провальными. Более того, узнав о том, что вам не удалось перетянуть на свою сторону такого капитана, они будут значительно обеспокоены. Не посчитают ли эти люди, что совершают ошибку, соглашаясь на ваше помилование? И будьте уверены, пираты моего корабля посчитают это хорошей возможностью напасть на Нассау, возвращая себя бразды правления островом.       В такие моменты никто никогда не знал, верит ли собственным словам сам Флинт, и что из сказанного является лишь его размышлениями, которые он излагает так уверенно и непоколебимо, что заставляет принять их за истинны. И пускай, никто из команды и представить себе не мог, где в данный момент находиться их капитан, пусть даже сам Джон Сильвер, который был свидетелем первого разговора Флинта с Роджерсом, в момент которого последний ошарашил капитана известием о Томасе Гамильтоне, сейчас был лишь уверен, что в данную минуту Флинт находится в серьёзных раздумьях, запершись в собственной каюте. Пусть решение схватить Вейна Джеймс Флинт принял лишь пару часов назад и исполнил, за обычностью ни посоветовавшись ни с кем, Вудс Роджерс прямо сейчас был в точности уверен, что вся команда Флинта уже ожидает их за этими дверьми. Что всё вокруг капитана - идеально продуманный ход, где учтены все возможные последствия игры, и слова, произнесенные прямо сейчас, готовы были обратиться в реальность. И это было совсем не на руку губернатору, ведь в одном Флинт был точно прав - Роджерс поставил на него. Сейчас лишь Флинт мог предоставить ему победу.       — Прошу следовать за мной, — всё, что сказал губернатор.