***
Боль была такая, что эльф не мог пошевелить и пальцем. До меча с кинжалом ему точно не дотянуться. Перворожденному оставалось лишь в бессильной ярости разглядывать своего таинственного похитителя. Иногда Леголасу казалось, что он различает в нависшем над ним черном пятне покрытое густым волосом мускулистое тело, гигантские кожистые крылья и отвратительную тупоносую морду, ощерившуюся в жуткой клыкастой ухмылке. Во всем этом непотребстве проскальзывало что-то неуловимо знакомое, но стоило эльфу мигнуть и призрачный силуэт летучей твари вновь превращался в размытое пятно в небесах. Что это за тварь? Откуда она появилась? Из каких глубин Утумно выпорхнула она в подлунный мир? На эти вопросы перворожденный не мог дать ответы. Одно он знал точно, в несущей его твари чувствовалось древнее и злое колдовство. Колдовство, что старше Гондора и Арнора, даже самого Нуменора, давно уже погрузившегося в пучину морскую. Леголас с удивлением осознал, что он не может определить природу и суть этой недоброй силы. Он, эльф, перворожденный, представитель древнейшего народа Средиземья, был не в состоянии сказать, что за силы породили это древнее чудовище. Однако с растерянностью пришло и озарение. Если несущая его тварь есть дитя колдовства, то и управлять ею можно с помощью чародейства. А в том, что чудовищем управляли, эльф не сомневался. Ибо в тот миг, когда могучие крылья оторвали его от тверди земной, он явственно услышал тихий, но настойчивый шепот, исходящий, казалось из ниоткуда и в то же время со всех сторон. В том потаенном гласе ощущалась небывалая мощь, что буквально окутывала призрачного летуна, управляя им, подобно воздушному змею, которого так любят пускать в небеса жители славного Белфаласа. Леголас никогда не считал себя великим волшебником. Еще в далекой юности он предпочел ратное ремесло тайному знанию. Но Леголас был эльфом, а все без исключения представители его расы имели склонности к колдовству. Правда, кто в большей, а кто в меньшей степени. Эльфы — дети самого мира, умели чувствовать потаенные тропы и извилистые пути сил, которыми было пронизано само мироздание. Перворожденный не обманывался, реально представляя предел своих весьма скромных способностей. Но не попробовать он не мог. Просто не имел права. Безвольная капитуляция противоречила всей его деятельной беспокойной натуре. Нужно было сосредоточиться. А сделать это было ой как непросто. Раны на плечах и груди невыносимо ныли. Ко всему этому безобразию присоединялась саднящая тупая боль в затылке, что еще не оправился от соприкосновения с метательным снарядом пращи туареха Джеллада. Порою Леголасу казалось, что он не сможет исполнить задуманное и банально потеряет сознание. Но врожденное упорство в купе с недюжинным упрямством не давали эльфу опустить руки и сдаться. Едва не теряя сознание от боли, Леголас попытался найти пути силы, которые, как он знал находятся повсюду. Только, не каждому дано их разглядеть. К счастью, эльф видел. Серебристые и золотые нити окружали его со всех сторон, сходясь порою в фантастические узоры. Эфир вокруг них ощутимо подрагивал, словно не в состоянии спокойно существовать рядом с подобной мощью. Закрыв глаза, перворожденный попытался нащупать их бестелесными руками своего яства. Это была трудная и выматывающая затея. Особенно если ты не практиковался в подобном многие сотни лет … Сперва удача была не на его стороне. Лишь пот обильными градинами катился по телу Леголаса. Но вот правая «рука» эльфа погрузилась в поток чистой энергии. Подушечки пальцев ощутимо защипало. Холод иных миров сперва завладел «кистью», а затем и всею «рукой» эльфа. С каждой секундой, с каждым ударом сердца колдовская стужа захватывала все больше и больше пространства в теле перворожденного, проникая своими хладными щупальцами в самые потаенные уголки его души. Но вместе со стужей к Леголасу пришла и мощь. Теперь он чувствовал, как неведомая сила переполняет его, буквально выплескивается наружу, искря молниями на кончиках пальцев. Эльф превратился в сосуд, доверху наполненный магией. Он знал, что, если сейчас же не воспользуется ею, колдовская мощь просто убьет его, поджарив изнутри. Не одно живое существо, даже практически бессмертный эльф не в состоянии долго держать в себе подобное волшебство. Ибо у детей Илуватора есть свои границы возможностей, перешагнуть через которые они не в силах. Леголас нанес удар — быстрый и беспощадный, метя в сознание несущей его твари. Безымянный летун задрожал, исторгну из себя тонкий пронзительный вопль, от которого эльф едва не оглох. Но атака Леголаса не прошла даром. Работа призрачных крыльев замедлилась, тварь стала замедляться. Отлично! Чудовище оглушено. Не теряя времени, перворожденный нанес следующий удар, теперь пытаясь захватить разум монстра в энергетический капкан. Здесь медлить нельзя. Все решат какие-нибудь считанные секунды … Вот! Сознание твари у него в руках. Осталось только захлопнуть крышку капкана и монстр подчинен его колдовской воле. Леголасу это почти удалось. Почти … Неведомый хозяин демонического летуна нанес ответный удар. Это было подобно удару молота, огню молнии, ярости урагана. Кровь брызнула их носа эльфа. В голове разрастался огненный вихрь. Казалось, еще мгновение и мозги Леголаса превратятся в поджаренный фарш. Он практически ослеп и оглох … Но эльф не собирался сидеть сложа руки, отдавшись на милость победителя. Стиснув зубы, он защищался, ведя неистовый бой в этой невидимой схватке. Вновь из пустоты зазвучал бестелесный голос. Теперь он звучал мягко, успокаивающе. Он уговаривал, ублажал, сулил и обещал. Нужно всего лишь покориться, склониться, принять тайный дар, утонуть в нем с головой и … возродиться новым и могучим … существом … Покорись. Покорись. Покорись!.. Самое ужасное было в том, что этот призрачный глас был знаком Леголасу. Будто бы эльф слышал его совсем недавно. Но когда и где, на эти вопросы ответы он снова дать не мог. Правда постоянно ускользала от него, словно игривый ветерок играющий с волосами путника в теплый весенний день. Это тревожило и пугало перворожденного. За этим сладкозвучным голосом крылась некая отвратительная тайна, полог над которой был уже приподнят. Нужно было всего лишь подойти поближе и … тогда он все поймет. Все … Однако не смотря на подобные мысли, что хаотично роились в дико болевшей голове Леголаса, одно он знал точно, если сейчас он уступит, поддастся сладкому шепоту из тьмы, его ждет судьба горшая чем сама смерть. — Клянусь валарами! Я не стану твоим рабом, демон из недр Утумно! — собрав последние силы, прорычал Леголас. Но неизвестный враг был в сто крат сильнее простого эльфа, пускай тот и был сыном государя Лихолесья. Леголас с трудом отбивался, чувствуя, как зачерпнутая им колдовская мощь непозволительно быстро улетучивается. Ментальные атаки следовали одна за другой, с каждым разом все глубже и глубже проникая в оборону перворожденного. В какой-то роковой момент, эльф осознал, в этот раз ему на выстоять, он проиграл, он умирает … И хотя Леголас прожил долгую, полную приключений жизнь, сама мысль о том, что она вот-вот закончится, навевала на него невыразимую тоску. Тоску и сожаление. Неужели его путь в Средиземье заканчивается и ему, Леголасу из Лихолесья, суждено провести вечность в чертогах Мандоса, ожидая там конца дней и последней битвы? Никогда ему уже не найти ее, рыжеволосую эльфийку, которую он искал столько лет. Тауриэль … В груди тупо заныло. Тауриэль … Тауриэль так и останется для него недостижимой звездой, что холодно светит над далекими западными морями. Тауриэль …***
За много миль от ущелья Ларши, в отвратительном загоне для рабов, неожиданно проснулась юная девушка. Какая-то необъяснимая тревога вырвала ее их призрачных объятий сна. Это казалось странным, но рабыня почувствовала иррациональную уверенность, приближающийся день навсегда изменит ее жизнь. Возможно поэтому она и проснулась так рано. Болезненно щурясь и часто моргая, девушка приподнялась на локте, наблюдая, как медленно светлеет небо на востоке. Вот и наступил тот роковой день! Что ждет ее на рынке Хаджибы? Какие еще ужасы приготовила для нее злодейка-судьба? Какие еще немилосердные удары, придется ей выдержать? Хотя … Слабая улыбка осветила грязное лицо рабыни, сделав его на краткий миг изумительно красивым. Что еще может быть хуже ее нынешнего положения. Только смерть? Но на этот счет она может не беспокоиться. Умереть ей не дадут, ведь господин Ибн-Гессер рассчитывает получить за нее приличную сумму.***
Раннее утро только вступало в свои законные права, когда врата блистательной Хрисаады медленно отворились. Из них, подобно морокам уходящей ночи, вылетели десять безмолвных всадников, закутанных с ног до головы в просторные черные одеяния. Угрюмые и целеустремленные, они держали свой путь на запад, нещадно терзая бока своих выносливых скакунов острейшими шпорами в Хараде. Возглавлял загадочную кавалькаду высокий темнокожий мужчина — начальник шептунов и прознатчиков, бессменный лидер зловещей Кхмид’аттуль аль-Нассерия — главный шпион этой пустынной и засушливой страны — Итиэль бен-Укал. Угрюмо было лицо его: морщины избороздили высокий лоб, рот сложился в сухую узкую линию, а удивительные кошачьи глаза сверкали зловещим желтым огнем. Неожиданно Итиэль резко остановил своего буланого жеребца. Следовавшие за ним всадники тоже затормозили, с немым вопросом взирая на своего грозного предводителя. Но никто из них не решился задать вертящийся на языке вопрос, никто кроме Бурхана — правой руки господина бен-Укала. — Сай’иди, ма альмур май’кун? Халь’эндер саг итдин? ( Господин, что с вами? Вам плохо? (харад.).)— участливо глядя на своего начальника, спросил Бурхан. — Все нормально. Просто вот решил последний раз взглянуть на Хрисааду, — в желтых глазах бен-Укала промелькнула тоска. — Может статься, больше и не свидимся. — С вами точно все в порядке? — Со мной то все хорошо, — угрюмо пробормотал Итиэль. — К сожалению, подобного нельзя сказать о Хараде и об Арде в целом. Черная туча застилает небеса, солнце меркнет прямо на глазах, следующего дня может и не быть. — О чем вы, господин? Признаться, я вас не понимаю … — Древнее зло, которое все почитали давно сгинувшем в бездонных недрах Утумно вновь возродилось. С каждым мгновением, с каждым ударом сердца, оно становиться все сильнее и сильнее. И если мы, люди, позволим ему вновь расправить свои черные крыла, в Арде наступят такие времена, когда смерть будет почитаться за благо. На этом заканчивается первая часть данного произведения. Много вопросов остались намеренно без ответа. Удастся ли Леголасу победить черную тень, спаслась ли красавица Арзу и куда подевался ее чересчур ревнивый муж Парс, кто такой на самом деле таинственный Итиэль бен-Укал и что за зло пробудилось под небесами Харада, вы, дорогой читатель, узнаете уже в следующих главах «Песков крови».