***
— Heru (1). Эльф резко обернулся. В дверном проеме застыла эльфийка, ранее входившая в незабываемое трио, что по приказу Галадриэль увело Ширин совершать водные процедуры и прочие женские премудрости. Только теперь вместо приталенного блио, на пышногрудой прелестнице была ночная рубашка столь прозрачной и воздушной выделки, что можно было усомниться в ее надобности. — Aaye. Amin sinta lle, rena (2)? — Думаю, что нет, господин. — Тогда, как тебя звать, нежданная гостья? — с трудом сохраняя серьезный вид, спросил Леголас. — Элениэль (3), господин, — лукаво улыбнулась эльфийка, одним ловким движением сбрасывая с себя полупрозрачную сорочку. — Что ж, у тебя подходящее имя для ночной гости, — хмыкнул сын Трандуила, пряча курительную трубку в специальный карман на широком поясе. — Думаю, в ближайшие часы, подымить мне не удастся.***
Не разбирая дороги, Ширин бежала по узким коридорам потаенной резиденции, глотая злые слезы. Дура! Какая же она дура! Так унизиться перед … перед ним. Что теперь подумает о ней Леголас? Назовет про себя шлюхой. Что ж, возможно, он будет прав. Порядочные девушки. так себя не ведут. Но … Но ведь она уже давно не порядочная — огненным ножом полоснула по сердцу жестокая правда. Еще вчера утром она была обычной рабыней — игрушкой в похотливых и алчных руках своих хозяев. Ее били, насиловали, унижали, заставляли есть с земли, словно бессловесную тварь … Кхандийка громко всхлипнула. Эльф прав, что побрезговал ею, сто, нет, тысячу раз прав. Так предаваясь подобным невеселым мыслям Ширин очутилась сама, не ведая где. Впереди, как и позади, узкий коридор с неприветливыми голыми стенами. Ни тебе богато расшитых ковров, ни маленьких зарешеченных окошек, по харадской моде обычно выходящих во двор. Направо и налево отходили такие же узкие ходы, теряющиеся где-то в таинственном полумраке неведомого. Солнце и огонь! Неужели этот неприметный домишко столь обширен внутри. Или тут замешана таинственная магия перворожденных? Сколько она уже бежит по этим узким ходам, но так и не встретила ни одной двери. Что за неведомое чародейство водит ее за нос, чья злая воля играет дочерью человеческой, словно тряпичной куклой? Ширин нервно сглотнула. Липкий ужас быстро вытеснил из ее души злое самобичевание. Былые страхи, казалось бы, навек изгнанные добрыми словами Леголаса и этой древней королевой из Золотого Леса, вновь мерзко зашептали внутри нее, предрекая ужасные события в недалеком будущем. О, Нетленные Солнце и огонь! Кхандийка кусая губы, в тщетной попытке унять поднимавшуюся панику, огляделась по сторонам. Зачем? Зачем она только покинула свою уютную комнату, в которую ее, после купаний, привело веселое трио прекрасных эльфиек. Куда идти? Назад или вперед? Или остаться на месте и звать на помощь? Но придет ли она, эта помощь или ей до конца дней придется бегать по этим коридорам ища выхода и не находя его. Отчего-то юная Ширин была уверена, что поверни она назад, это уже ничего не изменит. Путь в свою комнату утерян навсегда. Что ждет ее впереди или … позади? Холодный камень и беззвучно смеющийся прямо в лицо гнетущий полумрак. Девушка покачнулась, почувствовав, что силы покидают ее, еще немного и она лишится чувств. И в миг отчаяния, когда свет надежды практически померк, откуда-то из неведомых далей, из иных пространств, донесся прекрасный женский голос, поющий странную и печальную балладу, от которой доброе сердце кхандийки болезненно сжалось. Сама, не ведая, что творит, Ширин, словно во сне, пошла на этот чудный голос, внимая ему и погружаясь в его горько-сладкие напевы.***
Дальние углы зала, убранного по последней гондорской моде, тонули в непроглядной тьме. Изящная, но массивная мебель, в неверном каминном свете, казалась плечистыми гигантами, замершими по мановению волшебной палочки. Но все это мало волновало вечно юную королеву Лориэна — златокудрую Галадриэль. Сменив белоснежное блио на приталенный голубой халат, она, изящно закинув ногу на ногу, сидела в роскошном кресле, стоящем подле гигантского камина, в котором весело потрескивали поленья. Эльфийка негромко напевала, аккомпанируя себе на гитаре. Из мглы начальных дней Творенья, Из тьмы безвременных времен На свет явились поколенья Рожденных первыми племен. Мы были яростны и дики, Путей не ведали сквозь мрак. Но посылал нам света блики Еще невидимый маяк. Мы открывали континенты, Переплывали океан. Мы создавали монументы По всем границам новых стран. Мы смутно грезили о славе, Еще не зная ей цены … Следа и слова не оставив, Мгновенья в вечность сметены. Все призрачно на этом свете … Дотлел Затерянный Огонь. И вмяла нас во прах столетий Стопа явившихся вдогон. Слеза и смех, восторг и горе Победы, воинская честь … Взгляни туда, где сумрак моря Сошелся с сумраком небес. Над нами Время волны катит Да ветер пепел ворошит. Ни летописец, ни ваятель Увековечить не спешит. Наш подвиг. Только древний камень, Один в пространстве и в ночи, Припомнит разожженный нами Костер … Но камень — он молчит. Лишь камыши с печальным вздохом Прошепчут в стылой тишине О том, как кончилась эпоха, И о Затерянном огне (4). — Ты заблудилась в коридорах моего «дворца», Ширин из Кханда? — иронично улыбнулась Галадриэль, откладывая в сторону гитару. — Простите, госпожа … Ваше величество, простите … Я, кажется, и впрямь заплутала, — покраснела девушка, замершая у порога. — Не стоит смущаться, дитя. На этот, с виду обычный двухэтажный дом, наложены могучие чары. А это, не может не сказаться и на внутренней планировке здания. Поверь, мой нынешний «дворец» намного больше, чем может сперва показаться. А уж всяческих ловушек, хитроумных отводов для глаз тут предостаточно … Думается мне, в одну такую ты и попала. — Н-наверное, — поспешила кивнуть Ширин. — Кстати, а что ты делала в столь поздний час в коридоре? — удивительные глаза эльфийской колдуньи пристально уставились, казалось, в самую душу юной кхандийки. — Что? Перина оказалась жестковатой или мои проказницы подложили под подушку горошину? — Нет, госпожа, что вы … — Что ж, я, кажется, знаю ответ. Но деликатность закрывает мои уста. Не будем о печальном. Тебя привел сюда мой голос? — Он … он завораживал. Признаться, подобного пения мне еще не доводилось слушать. — Хм. Комплимент всегда приятен душе барда, — усмехнулась владычица Золотого леса. — Госпожа … Простите мою бестактность. — Говори уже. Не стесняйтесь. — О чем вы пели? — О чем? — на прекрасных устах Галадриэль появилась горькая усмешка. — О Времени и моем народе. О былой славе эльфов, о старых днях, в конце концов. Вы, люди, счастливчики, что живете так мало на этом свете и груз памяти не давит на вашу душу. А нам, эльфам, это порою причиняет нестерпимую муку. Прожить тысячи лет, видеть, как эпоха сменяется эпохой, а твой народ … некогда могучий и славный, превращается в стадо нытиков и трусов. Разве это не чудовищно? — Я… я не знаю, госпожа. — Это был риторический вопрос, Ширин, вопрос ни к кому и никуда. Пустое сотрясание воздуха. — Леголас говорил, что вы одна из последних эльфийских владык в Средиземье, — первой прервала затянувшееся молчание Ширин. — И, что вы настолько могучая чародейка, что можете повелевать самим временем? Галадриэль тихо рассмеялась. — Увы, дитя, время не доступно даже такой старой и беспринципной ведьме, как мне. — Но вы же королева … — Да, в моих жилах течет благородная кровь Финарфина — государя Третьего Дома нолдор в Амане и в Арде. После гибели великого Гиль-Галада на равнинах Дагорлада, я осталась последней королевой эльфов рода нолдор в Средиземье. Но мое королевство — иллюзия, окруженный заклятиями Золотой лес — маленький островок древнего мира, упорно не желающий признавать перемены. Мои подданные — галадримы — осторожны настолько, что порою кажутся откровенными трусами. Они и носа не кажут за пределы моего царства, довольствуясь тем, что порою отстреливают чересчур уж наглых гоблинов, чьи банды постоянно тревожат западные границы Лориэна. Я — владыка пустоты, грез и несбывшихся надежд, памяти и сожалений. Пока я жива, жив и Золотой лес. Но с моим уходом перестанет существовать и вся его нездешняя красота: опустеют дворцы, сады зарастут сорняками, с мэллорнов опадут золотые листья, вода в чистых ключах станет грязной и мутной, а дивные звери — прокормом для вечно голодных хищников с Мглистых гор. А ведь некогда … некогда все было по-иному! Музыкальный голос Галадриэль окреп, превратившись в зловещий рокот далекого моря в час грозового ненастья. Ширин даже показалось, что царственная эльфийка стала выше ростом, а тень ее, заполнила собою все стены, угрожающе нависнув над сжавшейся девушкой. Глаза королевы засияли жутковатым и в то же время прекрасным сиянием, от которого по спине у кхандийки забегали самые настоящие мурашки. Только сейчас Ширин осознала, что разговаривает с представителем не просто другого народа или расы, а с существом совершенно иного вида. Вида настолько древнего и умудренного жизненным опытом, что все человечество с его тысячелетней историей выглядело перед ним неразумными детьми — младенцами, недавно появившимися в этом мире. — Мой народ — нолдоры — благородные эльдары, великие воины и чародеи, изысканные барды и талантливые ваятели, правили всем миром и не было силы, которая могла бы безбоязненно кинуть им вызов. Ха! — Галадриэль вскочила, сцепив руки на уровне груди. — Даже проклятый Моргот трясся от ужаса в своей твердыни, слыша грозное пение наших труб, громовой шаг тысяч и тысяч воинов, ужасный в своем величии боевой клич легионов Запада. Дочь человеческая, ты даже не можешь себе представить, что за народом были мы в давние дни рассвета. Ваши жалкие людские стычки не идут ни в какое сравнение с эпохальными битвами, что разыгрывались на полях ныне затонувшего Белерианда. Сама твердь земная содрогалась в муках, не в силах вынести подобного накала страстей. Тысячи погибали за один миг, кошмарные создание носились в грозовых небесах, а всепожирающий огонь сметал со своего пути целые армии. Я видела это своими глазами, пускай славные битвы и гремели тысячи лет назад. Тогда я была юна и полна сил, а яростное пламя эльдаров ярилось в моем сердце. Отвага сродни безрассудству звала меня на ратное поле, дабы обагрить чистую сталь клинка в подлой крови врагов. Не зря же королева Эарвен, моя прекрасная мать, дала своей дочери прозвище Нэрвен, что означает «муж-дева», ибо звон мечей и пение боевых труб всегда находили отклик в моей беспокойной душе. В сияющих латах, с победно воздетым обнаженным клинком, мчалась я на вражьи рати, не прося милости, но и не давая ее никому …. Если бы ты только знала, что за мужи любили меня. Боюсь, ты даже и представить себе не сможешь этих благородных рыцарей, красавцев как на подбор, а храбрецов … — Галадриэль тяжело вздохнула, вмиг как-то сжавшись и сникнув, вновь превратившись в обычную женщину, — каких поискать … Они все погибли … Мои братья и мои воздыхатели — краса и гордость эльфийского племени. Давным-давно превратились их кости в прах, а бессмертные души томятся в Чертогах Мандоса, ожидая, когда Эру призовет их для последней битвы. С героями былых времен ушли и сами времена, — криво улыбнулась королева Золотого леса. — Современные эльфы — бледная тень своих пращуров. Ты видела Леголаса? Так вот, этот парень чем-то напоминает витязей моей юности. А теперь только представь целые рати таких Леголасов, бесстрашно движущихся на темные орды Врага. Воздух гудит от тысяч стрел, земля содрогается от кованых сапог воителей, лучи, встающего в первый раз солнца, нестерпимо сияют на броне. О, Ширин, дочь степей, если бы ты только могла все это увидеть, то… не забыла бы никогда. И хотя это было невозможно, юная кхандийка могла поклясться, что в этот чудный час услыхала тревожный рокот далекого моря и чистое пение труб, долетавшее, казалось, до этих сводов из иных времен и иных пространств. — Все ушло, растаяло, как тень в солнечный полдень, — Галадриэль тяжело опустилась в кресло. — Ушли под воду сияющие города, пали славные воины, умерли прекрасные девы. Пройдет еще пару сотен лет, исчезнем и мы — последние из нолдоров, эльдаров, что некогда откликнулись на призыв великого Феанора, идти в юную тогда еще Арду и … взять свое по праву. Ступай спать, юная Ширин, и пускай сон твой будет светел. Ночным кошмарам нет места в этом доме. Завтра придет новый день, а с ним и новые испытания. Но все это будет завтра. А сейчас, — владычица Золтого леса тепло улыбнулась девушке, — а сейчас спать. Ширин, словно в некоем гипнотическом трансе, повернулась спиной к королеве и молча вышла из ее комнаты. В нынешнем состоянии кхандийку даже не удивило, что коридор, который она покинула всего несколько минут назад, изменился до неузнаваемости. Исчез таинственный полумрак и зловеще темнеющие боковые проходы. Хорошо освещенный прямой коридор вел засыпающую прямо на ходу девушку к дверям ее покоев — Спи спокойно, юная Ширин, спи, пока это возможно, — медленно проговорила Галадриэль неотрывно глядя на неверные языки пламени в камине. — Нити ваших с Леголасом судеб на время сплелись воедино и одному Эру ведомо, что из этого выйдет. Глоссарий: 1) Господин (квенья). 2) Привет. Я тебя знаю, красотка? (эльф.). 3) Элениеэль — «дочь звезд». 4) Р. Говард. Люди теней. (пер. Марии Семеновой).